ал   впервые  на  Люцифере.  Сумеречное,
дремотнее состояние.
     К вечеру мы запеленговали сигналы  чужого радара. Автопилот повел скарп
по пеленгу. Шли мы как по ниточке. Георгий сказал мне, что слушает Голоса, и
зажмурился.
     Собаки повизгивали, просили есть.
     Я пошел  к ним. Дал  охлажденную  воду, сунул каждой по  галете  и стал
глядеть в иллюминатор. Я видел лес,  размазанный скоростью в  ржавые и белые
полосы, видел  проносящиеся назад летучие  существа, слышал удары их  мягких
тел по корпусу и свист воздуха  на его обводах. Свист и мокрые шлепки, свист
и шлепки.
     И вдруг мы наскочили на скалу, ударились в дерево, уперлись в стену.
     Так мне увиделось -- скала, затем дерево и стена. Меня бросило на пол.
     Вспыхнул огонь, и в каюту вошел вонючий дым.
     Нас спасли высокие деревья -- "Алешка" упал на их  вершины и провалился
вниз.  Падая,  он  заклинился  в  сросшихся   стволах.  Результат  --  скарп
прикончен,  мне в  кровь  разбило  лицо, Бэк вывихнул  лапу,  а  Георгий как
новенький, хотя кабину буквально разворотило взрывом. Он сбросил лестницу. Я
же в оцепенении глядел вниз -- чернота тропического леса, фосфор мхов.
     Я дрожал  в  ознобе.  Я стискивал зубы, сжимал  кулаки и... разрыдался.
Георгий же скалился. Он ощупывал себя, хлопая по плечам, по ногам, и говорил
мне:
     -- Ты знаешь, это тело даже не напугалось. Не скажу, чтобы не успело,
     -- ракету я заметил, она шла встречным маршрутом.
     -- Отчего же не свернул?
     -- Инерция массы. Ракета же кинулась в нас из деревьев, как  рыбка. Это
было красиво.
     И мечтательно, с эгоизмом вояки, сказал:
     -- Со Штарком любопытно цапаться...
     -- А  здоровье  экипажа  тебя  не интересует?.. Плевать?.. На собак? На
коллекции? На меня?
     -- Осмотрим-ка лучше Бэка.
     Мы вправили псу лапу и стали советоваться.
     --  "Алешка" пропал, -- итожил  Аргус. -- Это плохо, дорога удлиняется.
Ничего, доберемся. Зато плюс -- Штарк перестает нас ждать. Он уверен, что мы
погибли.  Конечно (Георгий прищурился), сюда прилетит проверочный робот, уже
взлетает. Он  сфотографирует, уточнит.  Итак, никакого  движения  в  течение
часа. Кстати, отчего у тебя нет роботов-зондов?
     -- Траты на станцию и так чрезмерны.
     (Робот уже был рядом).
     Мы приказали собакам лечь и  замереть, да  и сами не  двигались. Тотчас
слетелись  вампиры. Они  тянули  трубочки губ,  нам приходилось бить  их  по
вкрадчивым гибким мордам. Такие прикончили  Шургаева. Он,  раненный, полз  в
лагерь и был перехвачен ими.
     -- У  Штарка есть пробел, --  разглагольствовал  Аргус. --  Он  слишком
систематик, он пришлет  робота еще два раза  -- сегодня и завтра  утром: три
фото, можно сравнить  и  делать выводы. Зато  на следующие дни оставит нас в
покое.
     -- Почему же именно три? -- недовольно спросил я.
     -- Любимое число Штарка. Три ракеты, три робота-убийцы.
     И верно, робот прилетал три раза -- дважды вечером и раз утром. Вечером
он просто  шмыгал над деревьями,  но утром прилетел на  винте, и в тумане мы
чуть не проморгали его. Но Бэк зарычал, мы оторвались от завтрака и  увидели
спускающийся  в промежутке деревьев  аппарат.  Над  ним  --зонтик воздушного
винта. Телекамера его вертелась, объектив то  вспыхивал отраженным  солнцем,
то гас. Подлетая, робот  выпустил длинную струю горячей смеси. Но поджечь ее
не  успел -- Аргус  отбил  выстрелом  здоровенный  сук дерева, и тот, падая,
стукнул робота.
     Механизм заколыхался,  включил  ракетный двигатель  и  ушмыгнул  вверх.
Оттуда  он и поджег лес -- пламя  прошумело  по вершинам. Но хотелось бы мне
видеть того, кто сумел бы сжечь  эти джунгли! Они напитаны  водой. Древесина
здесь мокрая, она не горит, а только тлеет. Да и сами деревья -- не деревья,
а чудища. Деревья-кораллы, деревья-трубы, шары, колонны. Корни  вверх, корни
вниз, корни в стороны. Уф!
     -- Будь Штарк человеком, мог бы и  ограничиться вечерней разведкой,  не
держать нас здесь  целую ночь, --  говорил Аргус.  -- А теперь в  дорогу. И,
взяв консервы  и антигравы скарпа, мы двинулись к реке. (Аргус заметил ее по
белой окраске древесных крон.)
     Замыкал отряд Ники, таща ружье.
     Неприятности  пешего  хождения  начались  сразу  --  идти  пришлось  по
прокислой  местности.   Здесь  бурно   росли   грибы  и  зеленая  пена.  При
рассмотрении (десятикратная лупа)  понял  -- она  была  составлена  из синих
пузырьков, склеенных  друг  с  другом чем-то  оранжевым.  Оттого  цвет  пены
ядовито-зеленый.
     Бэк  неосторожно увяз в ней. Пена ожила  и  двинулась  на него.  Бэк  в
страхе и в бешенстве хватал ее челюстями, но пена наползала, он скрылся в ее
зеленой массе. (Фоторобот заскакал вокруг, дрыгая ножками, моргая вспышкой.)
Аргус выстрелом испарил пену, Бэк освободился. Но в каком виде!
     -- все панцирные отверстия отпечатались на его шкуре.
     Он словно побывал в сильнейшем пищеварительном соке. (Примечание:
     дальнейшие исследования показали  сообщаемость между собой всех зеленых
пузырей местности.)
     Из любопытных феноменов я могу отметить Белый Дым. Он попался нам здесь
же,  в  болоте,  он выходил  из  воды  вместе с  бурлением донных  газов.  В
серо-зеленой  тьме  джунглей  виделся  призраком,  но  был  материален,  это
утверждала реакция наших собак.
     Дым устремился  к нам.  Мы кинулись  врассыпную. Дым погнался за  Бэком
--пес взвизгнул и  кинулся в гущу корней,  забился в них, защелкал, загремел
челюстями. Дым, распластываясь, скользнул к  нему. И  тут же Бэк  выскочил и
бросился на Георгия -- того спас ловкий прыжок. Бэк повернулся  и вцепился в
спину  своей  подружки  Квик.  Мы  услышали  хруст  прокусываемых  панцирных
пластин, и Квик  умерла. Затем  он  посмотрел  на  меня  -- такого  бешеного
горения глаз я еще не видел, рот его был кровянист. Он прыгнул -- я выставил
ружье. Он сбил меня. Я упал между высокими кочками. Собаки с ревом  кинулись
на Бэка. Джек пропорол его, а Лэди сорвала с него панцирь.
     -- Прочь! Назад! -- кричал я на собак. Гибла вторая собака подряд.
     Проклятое место! Аргус  внимательно разглядывал  труп Бэка, он  как  бы
прислушивался к нему.
     --  Смотри!  --  И  показал на струйку  Белого Дыма, пробившуюся  между
кочек:  она выходила из мертвого тела,  обвивая кочки. И вот дымная  большая
змея приподняла голову, выпрямилась -- поплыла над черной водой.
     --  Какая гадость! -- с отвращением сказал  Георгий.  -- Это... это мне
напоминает   Мюриэль,   увиденный  Аргусом-3.   Подобная   нечисть  погубила
экспедицию Крона.
     Он  выстрелил из  пистолета.  Деревья  загорелись  от  лучевого  удара,
ошпаренные древесные слизни  падали один  за другим. Я же прощал Люциферу (и
Штарку) смерть двух собак. За  два коротких  часа я  увидел два незаурядных,
необычайных,  непредсказуемых явления. Их надо описать, взять в свою научную
котомку.
     И  мне  остро  захотелось  поговорить  с  Гленном, спросить его мнение,
поспорить с ним. Но там этот страшный Штарк.
     -- Гленн умер, -- сказал Георгий, хотя я не спрашивал его.
     И  снова мы  строимся  шеренгой,  снова идем. Воды  все  больше,  всюду
летучие  огоньки. Одни гнездятся в ступенчатой коре деревьев, другие  плывут
над черными водами. Собаки наши выбились из сил,  то  и дело садятся прямо в
воду. Я  устал. От усталости  даже ненависть к Штарку испаряется. Я бы шел с
антигравом,  но хочу  делить путь с  собаками...  Наконец  река. Она течет в
болотах. Как здесь выкрутится  Аргус? Он выкручивается первобытным способом:
дает приказ -- Ники валит несколько деревьев. Тяжелые он отбрасывает, другие
(они имеют  почти невесомую древесину) -- лазером  разрезает, формует  плот,
связывает бревна. Плот готов. Ники кладет  настил  из жердей, мы прикрепляем
антигравы и поднимаемся. Мы в воздухе будем идти вдоль  течения реки, но под
деревьями. Там нас Штарк не увидит.

     Трудно  -- река узкая, деревьев много, приходится отпихиваться жердями.
Ники топчется на носу плота, я работаю на корме. Ники активно шурует жердью.
Когда он взмахивает ею, я пригибаю голову. Собаки лежат на куче веток. И нет
сухого  места,  сухой  древесины,   сухой  одежды.  Нас  окутывает  плесень,
светящаяся  в  темноте.  Раздражают  осьминогоподобные  улитки,  в  полтонны
каждая. Они свисали с  деревьев,  они поднимали ноги,  похожие на вывернутые
корни дерева, они, подлые, ловили нас. Собаки огрызались.
     Мигги захворал, съев  щупальце улитки.  Начались судороги, а лечить пса
нечем. Аргус  пристрелил  его,  я  --  поставил в  счет  Штарку  трех собак.
(Отмечаю  маршрут  их  смертями   --  Бэк,  Квик,  Мигги.)  Видели  моллюска
спрутовидного.  Он красив и ярок, словно оранжевый апельсин. Он бросил в нас
пучок  щупалец  --  робот успел  сфотографировать его.  От  светового  удара
вспышки моллюск скончался, но будет, как живой, в моей фотоколлекции.
     Георгий  сидел над картой. Он  то бормотал о своем глубоком  интересе к
здешним болотам, то острил.
     --  В болоте, Тим, рождается жизнь. Болото и застой --  символ  особого
рода жизни, скоро мы с ней столкнемся.
     Или:
     -- Присмотрись, во-он деревья-психи. Одно пляшет второе впало в детство
и  зеленеет от  самых корней. Вот  это  дерево --  мизантроп, оно  растет на
отшибе, на нем нет ни листика, однако живое.
     -- Далеко еще? -- спросил я.
     Он ткнул пальцем  в просвет деревьев, на ровную, металлически блестящую
полоску горизонта (над ней летела цепочка медуз).
     -- Плато! -- сказал Георгий.
     Он сидел почти голый (сушил комбинезон), но так и не сняв смешную каску
и бронежилет.  И не боялся  ни бактерий, ни  грибковых спор, он вообще в  ту
пору ни черта не боялся.
     Он посмеивался  надо мной  и твердил,  что биолог должен  автоматически
любить болота,  медуз и осьминогоподобных  улиток, я  отмалчивался.  Мне  не
нравились его подшучивания.
     Не   смешно  --  дом  наш  разрушен.  Не   смешно  --  ради  погони  за
неопределенным Злом погибли  три мои  собаки из семи.  Их предки  увезены  с
Земли, их  родители направленно отобраны, они сами выучены для службы вот на
таких сумасшедших планетах.
     Им цены нет!
     А в доме была Джесси с щенчишками. Дурацкая бомбежка!
     Преступник охотится на блюстителя справедливости и закона. А что  такое
закон?..  Вот,  скажем,  эти мхи. Они растут сосут  голубую  землю  и  через
миллион  лет породят траву.  Это  природный  закон. Слизняк  в  болоте ловит
других маленьких слизней, переделывает их в свою массу. И это закон.
     Вон  следы моута. Следы поспешные. Интересно, от кого он удирал? Но раз
он  удирал  -- значит, есть существа крупнее и сильнее его. Тоже  закон --на
сильного всегда найдется сильнейший. (На Гленна -- Штарк, на Штарка --
     Георгий.)
     А  закон человека?  Справедливость  его многолика. Закон Ники привинтил
ракетное ружье на  свою  башенку. Но  держится он ближе  к Звездному, чем ко
мне,  -- это  закон  симпатии.  Ники  проходя,  осматривает  плот  --  закон
осмотрительности. Или стреляет, разнося  в клочья очередного болтающегося на
дереве   слизня,  нарушившего   закон   осмотрительности.  (Грохот,  шипение
ракетного снаряда -- и слизня как не бывало.)
     ...Снова вид на плато. Я установил  на  штатив астрономическую трубку и
рассмотрел летателей. Это оказались  не  медузы, а мини-скарпы типа "Блеск".
Простому  же  глазу  они  казались  то пузырьками-медузами,  то  светящимися
пушинками.
     Я  наблюдал,  Георгий  сидел,  положив на колени  карту,  делал отметки
маршрутов скарпов и жаловался, что ну просто не в силах настроить мозг на их
волну.
     Их много, толчея в голове.
     -- Чего я не понимаю, --  сказал я (в поле зрения  пролетели три скарпа
--два  серебристых  и один синий),  --  чего не понимаю -- они же  активные,
оснащенные и не удосужились заглянуть к нам.
     -- Удосужились! Для точной стрельбы нужны карта и сетка координат.
     Я развивал мысль:
     -- Понимаешь, нормальный переселенец дома любуется на  картинки, слизни
ему кажутся  смешными.  Но  приезжает,  выходит на свежий воздух  и... чешет
обратно во все лопатки, прячется  за колючую изгородь на  полгода, год, пока
не привыкнет. А у них иначе -- летают!
     -- Ты когда делал карту?
     -- Месяц назад крутился вокруг шарика. А еще я не понимаю Гленна.
     Почему он не позвал меня сразу? Мое имя известно.
     -- Гленн умер, оставь его.
     -- Хорошо. Где дома колонистов?
     -- Домов нет.
     -- Так где они живут?
     -- А по-твоему? -- Георгий улыбается.
     -- Слушай, нет ли там пещер?
     -- Есть, и еще какие. (Он сощурился, будто видит их.)


     Ники вскинул ружье и повел стволом, будто желая выстрелом сбить птицу в
полете. Движение его было  молниеносным, но Аргус успел схватить ствол ружья
и  поднять его. Ракета с шипением  и брызганьем  искр унеслась  вверх. Синий
прогулочный  скарп  пронесся над  нами,  сверкнул брюхом и  ушел за деревья.
Собаки залаяли вслед. Георгий орал:
     -- Быстро!.. Быстро вниз!
     И мы приземлили плот.
     Деревья здесь были прегустые, в белых перьях, а бревна плота длинные --
пришлось работать.  Затем мне было велено прыгать  на  берег, Ники --держать
плот на месте и следить за собаками.
     Мы  с Георгием  побежали в глубь леса. Белый нервный  мох  дергался под
нашими ногами.
     -- Он здесь, -- говорил мне на бегу Георгий. -- Я вижу его.
     -- Он мог улететь прямо.
     -- Он здесь, я его узнал.
     -- Их разведчик?
     -- У поганца другая цель.
     Я запыхался и отстал.
     -- Скорей! -- Георгий протянул мне руку. Наконец мы выскочили на поляну
и увидели машину. Около стоял моут и обнюхивал пузырь кабины. Морщины на лбу
зверя двигались, в глазах была серая, голодная тоска. Мы проскочили  под его
брюхом. Я обернулся и увидел -- он обнюхивал свой живот.
     -- А если... прилетят... другие? -- спрашивал я.
     Аргус не отвечал. Еще просвет  в  деревьях -- другая поляна. В середине
круга  красных  деревьев,  шевелящих ветками, плясал человек. Он бил ногами,
работал руками, вскидывая их вверх.
     Пляска была дикого, исступленного  темпа, ее только и танцевать одному,
в тайном месте. Человек подскакивал, приседал, вскрикивал:
     -- Их-хо-хо!.. Их-хо-хо!
     Это был очень толстый мужчина. Его рыхлые телеса тряслись, белые волосы
растрепались, ему  было чертовски тяжело  и  жарко.  Такому  надо  сидеть  в
комнате, на стуле.
     Мы подошли  ближе  --  мужчина плясала  закрыв  глаза.  Лицо  его  было
измучено, багрово. Но было  видно -- ему мучительно, до боли приятно. Но вот
он открыл глаза и взлетел.
     И  стал  летать,  загребая  воздух  руками,  вытягивая  ноги,   изгибая
туловище, прижимаясь к незримому.
     Я знал -- это ерунда, карманный антиграв, но страх поднимался во мне.
     Я ощутил свои волосы.
     Толстяк увидел нас.  Он подлетел, он гонялся за Георгием. Тот отступал,
а плясун, легкий, словно пузырь, налетал и налетал на него, дребезжа мелким,
гадостным смехом.
     -- Дрянь!  -- вскрикнул Георгий и ударил его. Толстяк упал. Он лежал на
мхе, разбросав руки,  и Белый Дым  неторопливо  покидал его.  Он был велик и
плотен, этот Дым. Казалось, на  поляне сожгли дымовую шашку,  и ветер несет,
взодрав,  столб  ее дыма  (а ветра не было).  Дым ушел, а толстяк лежал и не
шевелился. Георгий схватил его за волосы и поднял голову. И вдруг стал  бить
его по щекам. Он бил  легонько и размеренно, ладонью бил сначала по  правой,
затем по левой щеке. Шлепки разносились в тишине.
     ...Мужчина оттолкнул руку Георгия и сел.  Он оперся на руки и посмотрел
на нас. Глаза его были крупные и светлые кругляшки на красном лице.
     -- Ребята, -- сказал он, помолчав. -- Я вас не знаю.
     Мы с Георгием промолчали.
     -- Эй, я тебя видел, -- сообщил он Георгию. -- Где я мог тебя видеть?
     Здесь? Чепуха. Такая же была синяя морда, такой же серьезный.
     -- Зачем привез Дым? -- спросил Георгий.
     -- Что, самому захотелось?.. Так валяй, сладостно.
     -- Как звать? -- крикнул Георгий.
     -- Эдвард Мелоун.
     -- Послужной список?
     -- Крон на Мюриэле, Гленн на Люцифере.
     -- На Мюриэле ты был помощником Крона. А здесь?
     -- Правлю роботами... Я вас видел, видел... А-а, так вы Аргус.
     Звездочки, ящички, мотаетесь по планетам, житье ваше проклятое.
     -- Взялся за старое?
     -- Аргус, я человек, и все человеческое...
     --   Тим,  взгляни,  это  человек...  Для  чего  Штарк  назначил   тебя
управляющим?
     --  Он  спрашивает!..  Да  мы все там управители...  кто  универсальных
роботов,  кто  специализированных... Шарги правит червецами,  изучает почву,
Курт заведует прыгунами. И так далее.
     -- Где Гленн?
     -- Опочил. Но вы же это знаете.
     -- Верно. А что с тобой будет, ты знаешь?
     -- Не  запугивай,  -- быстро сказал толстяк. --  Прощают до трех раз, у
меня есть резерв.
     И здесь я увидел  ухмылку Аргуса. Презрительную. Губы его раздвинулись,
лоб исчеркали  морщины, зрачки  сжались  в  две крохотные  горящие точки. Он
скользнул  по мне взглядом, рассеянно,  просто повернул голову -- и я ощутил
болезненный  ожог  на лице. И понял (видя рядом Аргуса  и  Мелоуна), сейчас,
здесь, Георгий уже не человек, а нечто большее, сейчас он с теми, чьи голоса
слушает, когда стекленеет глазами.
     -- Третьего раза не будет. Тим, уведи ублюдка и пришли сюда Ники.
     Тут Мелоун замотал  головой, мол,  нет,  не  пойду.  Георгий  взял  его
физиономию  за углы  челюстей и  подержал немного. Он  поглядел  -- глаза  в
глаза. Мелоун затих, Георгий отправил нас к плоту.  Порочный тип устал, едва
тянул за собой  ноги.  Я обвязал его  шнуром,  включил напоясный  антиграв и
такого,  летучего, стал буксировать за собой. От деревьев же, оберегая  свою
ударяющуюся  голову,  тот  сам  отталкивался  руками,  кусающихся двуголовок
пинал.


        АРГУС

     Вот чего им не видно со стороны -- ускорения моего личного времени.
     Медлительность совершающегося  вокруг  изумляла и злила  меня. В  своем
новом  времени  я увидел  надвигающегося крылатого  робота. Он  выполз из-за
макушек деревьев, вошел в прицел моего ружья и приклеился к его перекрестью.
И не желал двигаться дальше. Я, прижимая спуск,  послал в него три ракеты --
одну  в двигатель, а две в правое и левое крылья. Потом глядел на обломки  и
обнаружил, что робот здешний, на  своих деталях  не  имел  клейма, в  состав
металла входил люциферий (элемент виделся мне дрожащей радужкой).
     Я запросил, что делать.  Аргус-3 сказал мне о  судьбе экспедиции Крона,
сгубленной Белыми Дымами, и я решил побывать на здешних болотах, прилегающих
к  плато.  Не  были  полной  неожиданностью  ракета,  сидящая  в  засаде,  и
случайность, давшая  в мои руки  минискарпа. Теперь нужно ударить по Штарку.
Ударить вдруг, как молния из низких  туч. Я знал, Штарк  все проверил, всюду
побывал.  (Пропажа  нашей компании  встревожила  бы Всесовет,  ее  следовало
завуалировать,  притемнить.)  Скажем,  организовать  нападение моута.  Нужно
использовать разницу времени моего и Штарка, иначе я могу и проиграть.
     Штарк... Я вижу его спускающегося между деревьями.
     Его скарп легок как перышко. Машину ведет многоножка. Я вижу их:
     многоножка покрыта розовым пластиком, Штарк одет в легкий скафандр. Под
защитой пластиковой маски  брезгливы  его губы.  Вижу  -- он идет по лесу, и
рядом с ним бегут два малых робота. Их оружие -- огнеметы.
     Он  ходит  около дерева, пиная брошенные консервные  банки, и угадывает
все, кроме направления. Ему  не придет в  голову, что мы тащимся по болотам.
Он решит, что мы идем, выбирая приятный путь.
     (Там и расставил засады.)
     Я  вижу его роботов, шатающихся в  джунглях. Они ищут нас. Но где мысль
Штарка? Я зову его  мысль и ловлю пустоту. Исчезла, стала невидимкой (тело я
вижу).
     Штарк, откликнись! Ау... Вот Аргус-9 говорит мне об  экранизации мозга.
Итак