То, что мне предстоит сделать, зависит от моего решения; решение же свое
я могу изменить, следовательно, к тому, что я могу изменить, принадлежит
и то, что мне предстоит сделать в будущем. Это силлогизм типа Бамалип, и
известен он со времен великого Галопа.  Кто может опровергнуть силлогизм
и помешать мне изменить мои будущие действия? Ответь мне, ответь мне хо-
тя бы на один лишь этот вопрос!
    Пока гость произносил свою реплику. Яйцо вытащил из ящика карточку с
напечатанным текстом и дал прочитать гостю:
    Смысл твоего  вопроса сводится к следующему:  Кто может помешать мне
сделать противоположное тому,  что я увидел в чаше, ведь я волен в своих
поступках?
    - Допустим,  - согласился гость,  - тебе действительно удалось пред-
восхитить мой вопрос,  но ведь и он должен быть задан.  Меня  интересует
ответ.
    - Ответ  ты  получишь  в  ходе эксперимента,  только потом возникает
проблема, как этот ответ объяснить. У меня есть свое объяснение: засасы-
вающий эффект антикаузальности,  эффект АК,  но о нем после. Ты сам убе-
дишься, что исходишь из ложных посылок, хотя твои логические умозаключе-
ния сами по себе, может быть, и верны. А теперь пошли, пока Пабло совсем
не окосел.
    - Окосел?
    - Ну да, пока он совсем не напился. Ты не представляешь себе, до че-
го он опустился.
    - Давай повторим все еще раз, - сказал гость, когда они шли по невы-
сокому туннелю, в котором тихонько гудели электрические реле. Они прохо-
дили мимо синих дверей.  - Итак,  я опускаю голову в чашу и вижу кусочек
ближайшего будущего,  удаленного, скажем, на одну минуту. То есть я чуть
раньше вижу то, что наступит чуть позже. Я верно понял?
    - Верно,  - подтвердил Янно, поворачивая в коридор с зелеными дверя-
ми, - верно, но увидишь ты только самые последние секунды.
    - Пускай последние, но все-таки это будут секунды, которым еще толь-
ко предстоит наступить,  следовательно,  я увижу то,  что мне еще только
предстоит сделать,  так ведь?  Прекрасно.  Тогда возникает альтернатива:
либо я буду неподвижно сидеть у стола, либо сидеть не буду, а начну рас-
хаживать,  показывать что-нибудь и прочее. Сидеть молча и неподвижно или
что-то  делать,  двигаться  - к одной из этих двух возможностей сводится
любой мой поступок.
    - Свой диплом ты получил не зря,  - сухо произнес  Янно.  -  Дилемма
действительно такова: либо ты будешь двигаться, либо нет.
    - Превосходно. И вы сможете увидеть это вместе со мной?
    - Изображение достаточно отчетливо.  Кроме того,  мы можем снять его
на пленку.
    - Тем лучше,  результат получится более объективным. А теперь допус-
тим, что я и вы, и кинокамера, - мы увидим, как в приближающемся будущем
я преспокойно сижу у стола. Но когда указанное время X наступит, я вста-
ну и пройдусь по комнате.
    - Ты не сделаешь этого!
    - Почему?
    - Потому  что  в этом случае ты и увидел бы другое!  Если светящаяся
чаша показала тебя сидящим,  значит,  когда наступит время X,  ты будешь
сидеть, причем именно на том месте, где ты себя видел.
    - А если я встану?
    - Тогда ты не увидел бы себя сидящим.
    - Пусть я увидел себя сидящим, а все-таки встану.
    - Ты не можешь сделать этого, если ты этого не видел.
    Гость застонал. Слова Явно "поверь мне, все будет так, как я сказал"
чуть было не лишили его самообладания.
    - Ты можешь довести человека до сумасшествия.  Я  знаю,  ты  хороший
специалист по проблемам причинности, но где-то вы все-таки ошиблись. Ваш
эксперимент основан на заблуждении.
    - Тип шесть,  - спокойно констатировал Янно. Теперь они шли по кори-
дору с желтыми дверями.
    - Подумай сам,  - умолял гость,  - ну подумай же сам! Возьми еще раз
хоть мой пример.  Мы видели, что я буду сидеть за столом. По времени бу-
дущего,  допустим,  на пятьдесят шестой секунде, по времени настоящего -
на первой секунде.
    - Формулируешь ты прекрасно.
    - Так,  между первой секундой и пятьдесят шестой  секундой  проходит
ведь вполне реальное время?
    - Пятьдесят одна секунда реального времени, реальнее не бывает.
    - И этим временем я могу распорядиться по своему усмотрению?
    - Да, с помощью того, что ты называешь свободной волей.
    - Ею я и воспользуюсь,  можешь быть спокоен.  Вот где собака зарыта.
Вся ваша дребедень парализует волю, ослабляет сопротивляемость человека,
и ваш испытуемый попросту впадает в состояние самогипноза,  который зас-
тавляет его рабски копировать то, что ему внушается увиденным в чаше. Но
со мною этот номер не пройдет,  не пройдет!  Я вслух,  громко скажу вам,
что я увидел, и поступлю наоборот, то есть в нашем случае начну расхажи-
вать по комнате, ну а если увижу в чаше, что я хожу, то усядусь на место
и буду сидеть.
    - Нет,  делать ты будешь то, что увидел! Гость посмотрел с недовери-
ем.
    - Вы  что,  правда хотите меня загипнотизировать?  Я вам согласия не
даю.
    - Тип номер три, - произнес Янно, почти скучая.
    - Станете вы меня гипнотизировать или нет? Я требую четкого ответа!
    - Пожалуйста,  четкий ответ: ничего подобного делать мы не собираем-
ся!  Между прочим,  твоя мысль о самогипнозе оригинальна, поздравляю. До
этого еще никто не додумался.  Стало  быть,  в  некотором  отношении  ты
представляешь собой исключение.
    - Я буду исключением во всех отношениях,  вот увидишь. Предлагаю па-
ри.  Я заявляю,  что если вы меня не загипнотизируете и не  станете  ка-
ким-либо  иным  способом мешать мне,  то в момент X я сознательно сделаю
иное,  нежели все мы видели перед этим,  причем так, чтобы у вас не было
никаких сомнений. Ну, что ты теперь скажешь?
    - Только  одно:  остальные говорили то же самое и с такой же уверен-
ностью.  Они считали,  что все зависит от их воли.  Как мы ни  старались
убедить их, нам не верили.
    За поворотом  начинался  коридор с оранжевыми дверями.  Здесь висела
картина,  и Янно перевернул ее. Картина изображала великого просветителя
Кристиана  Вольфа,  на  лице которого играла оптимистическая улыбка.  На
обороте портрета была прикреплена бумажка с машинописным текстом:  "Пари
предлагают не позднее, чем на этом месте!"
    - Дешевые фокусы,  - проворчал гость. - Если бы я не предложил пари,
ты бы даже не притронулся к портрету.  И вообще, какого черта, - продол-
жал он,  - не хватает только явления духов, как на спиритическом сеансе.
По-моему,  подобное поведение - как бы сказать?  - не слишком  корректно
для научного работника. Я мог бы выразиться и резче.
    - Черный юмор, - горько сказал Янно. - Так легче справиться со своим
бессилием. Впрочем, наверно, ты прав. Я действительно бестактен. Нервы у
нас сдают, тут уж ничего не поделаешь. Но, в сущности, я тебя не удержи-
ваю. Он повернул картину и добавил:
    - Пожалуй, все-таки тип номер пять.
    - Что значит "тип номер пять"?
    - Это я о твоих последних словах.  Да нет,  больше я тебе ничего  не
скажу, а то опять не поверишь, что я знал их заранее.
    - У вас что, составлен целый каталог разных типов?
    - Конечно! Можешь посмотреть его у Пабло. Очень интересно с психоло-
гической точки зрения:  классификация типов неприятия  действительности.
Тип номер один сомневается в аппаратуре.  Например, он садится к чаше, а
потом говорит:  "Ну,  вот и все, можно вставать". И встает как раз в тот
момент,  который рассчитан компьютером. Тогда сей тип заявляет, что часы
спешат или отстают. Тип номер два можно охарактеризовать следующим обра-
зом: допустим, человек увидел в чаше, как он почесывал затылок. Он гово-
рит:  "Именно этого я делать не стану".  И как раз когда  он  произносит
"именно этого", он почесывает затылок, причем все происходит точно в за-
данный момент. Тогда человек начинает ругаться, кричит, что его подлови-
ли... словом, что-то похожее на твою мысль о самовнушении. Тип номер три
- кто-то еще - считает, что его загипнотизировали.
    - Позволь,  но этого вы опровергнуть  действительно  не  можете,  по
крайней мере вы не можете доказать самому испытуемому,  что не прибегали
к помощи гипноза.
    Янно молча пожал плечами.  Теперь он повернул в коридор  с  красными
дверями.
    - Лаборатория Пабло находится в самом конце, - сказал Янно. - Мы шу-
тим, что Пабло работает почти в инфракрасном секторе.
    Применяется ли в институте обычная шкала цветов для дверей или иная,
спросил гость,  и Янно ответил, что обычная, то есть каждый цвет обозна-
чает степень секретности ведущихся работ, от красного цвета и выше; тог-
да  гость  с  удивлением заметил,  что Янно работает в коридоре с синими
дверями,  значит,  его работа считается гораздо секретнее,  чем у Пабло,
хотя,  насколько ему известно. Яйцо всего лишь навеете собирает и сорти-
рует газетные вырезки, Пабло же...
    - Именно поэтому,  - ответил Янно.  - Подвохов можно ждать только от
прошлого, а будущее для всех открыто. Впрочем, - добавил он тут же, - мы
все здесь мелкая сошка, институт у нас оранжевый.
    - Под стать вашей логике, - пробормотал гость и вдруг резко протянул
руку. - Итак, пари? Ставлю целых пять фунтов против одного!
    - Нет,  не могу, - покачал головой Янно. - Ведь я точно знаю, что ты
проиграешь.  Погоди,  не кричи,  выслушай меня.  Пари предлагались сотни
раз, десятки раз я сам был свидетелем - и ни одного исключения, ни одно-
го!  Допустим, мы увидели, что человек будет сидеть у стола вполоборота,
причем ровно через двадцать секунд; увидев это, человек сразу вскакивает
и начинает бегать по комнате;  вдруг он подворачивает себе ногу и падает
на стул,  пододвигается вполоборота к столу,  а время, конечно же, равно
Х! Вторая попытка. И снова мы видим то же самое: он будет сидеть за сто-
лом через двадцать - нет, на этот раз уже через восемнадцать секунд; че-
ловек опять встает,  только теперь он ходит по комнате осторожно и гово-
рит,  мол,  ничего подобного больше не случится, уж теперь-то он ноги не
подвернет!  Он медленно подходит к столу и внезапно, ни с того ни с сего
кричит:  "Вы что думаете,  я вам подопытная обезьяна? Думаете, я во всем
стану вам подчиняться?  Вы ждете, что я по комнате буду мотаться, а я не
буду!" Он садится и орет: "В конце концов, я - свободный человек!" И ко-
нечно,  опять время X. Нас словно обухом по голове ударило, и сам он был
совершенно  подавлен,  а потом превратил свою неудачу в целую программу.
Он стал твердить, что ему надоело во всем прислушиваться к мнению других
и теперь он намерен подчиняться лишь собственной воле, утверждая тем са-
мым свою индивидуальность.  А тут как раз готовились очередные выборы  в
институтское руководство. Вот он и написал большущее письмо в дирекцию с
отводом основного претендента. И надо же было приключиться такой чертов-
щине,  что чуть ли не каждый сотрудник института написал похожее письмо,
и сверху поступило распоряжение снять кандидатуру претендента - помнишь,
ходили слухи, будто этот Н.Н. берет взятки, слухи, кстати говоря, вздор-
ные,  как потом выяснилось. Тут бы нашему поборнику свободной воли обра-
зумиться,  но он уже совсем закусил удила. Еще бы. Ведь он из чистейшего
каприза хотел выкинуть штуку,  которая совершенно противоречила бы здра-
вому смыслу, и вдруг каждый, буквально каждый, делает то же самое; потом
еще раз, и опять совершенно сознательно, он сделал новую глупость, а лю-
ди опять взяли с него пример,  к тому же в результате по институту вышел
приказ, который дирекция долго не решалась подписывать, хотя и очень же-
лала  этого и даже получила соответствующее указание от вышестоящего на-
чальства.  В конце концов он решил, что у него есть лишь один-единствен-
ный способ проявить свою свободную волю, и он кончил жизнь самоубийством
- и в тот же день разразилась целая эпидемия самоубийств.  Так  что  ему
пришлось выпить чашу бессилия до самого дна. Словом, это был жуткий "эф-
фект засасывающей струи".
    - Тьфу!  Опять самовнушение,  и больше ничего,  - скривился гость  и
предложил ставку до десяти фунтов к одному. Они остановились перед лабо-
раторией Пабло.
    - Конечно, мы работаем всего-навсего в оранжевом институте, - мрачно
сказал Янно, - но это еще не означает, что здесь собрались круглые идио-
ты!  Мы привлекали к экспериментам психологов; мы привязывали человека к
стулу, если видели, что он должен встать, но у него от нейлонового шнура
тут же начиналась острая аллергия, приходилось человека отвязывать, и он
сразу  вскакивал  с  места.  Или  мы  приделывали к подлокотникам кресла
стальные наручники, но испытуемый буквально за несколько десятых секунды
до срока вдруг отказывался от продолжения эксперимента,  так как он, ви-
дите ли, боится, что его потом будут мучить кошмары. Я мог бы рассказать
тебе сотни таких случаев.  Мы снимали всю лабораторию на пленку, опреде-
ляли время X с точностью до микросекунды, и всегда происходило одно и то
же:  будущее оказывалось именно таким,  каким оно должно было оказаться.
Что показывает светящаяся чаша, то и наступает, и нет никакой возможнос-
ти  как-то помешать этому или что-либо изменить.  Сначала говоришь себе:
"Ну дела!  С ума сойти!" А потом чувствуешь, что действительно сходишь с
ума;  сначала смеешься ты, а потом смех раздается внутри тебя сам собой,
будто над тобой смеются какие-то адские силы,  во власти которых ты ока-
зался.  Ты бессилен, совершенно бессилен - поверь мне, это нельзя предс-
тавить себе со стороны!
    У него достаточно богатая фантазия, чтобы представить себе самые не-
вероятные вещи, ответил гость.
    - Но только не такие,  поверь нашему опыту! Мы почувствовали это уже
в самом первом эксперименте: отчаяние и унижение. Зачем они тебе? Не на-
до, еще раз прошу тебя! Я же твой друг, послушайся моего совета...
    - А есть у тебя,  - спросил гость, взявшись за ручку двери, - есть у
тебя какое-нибудь объяснение этому?  Ты же специалист по проблемам  кау-
зальности. Следствия без причины не бывает, так ведь ваши классики учат.
Какие же у тебя есть объяснения?
    - Эффект АК со струйным засасыванием, - тихо сказал Янно.
    - Что такое АК?
    - Антикаузальность.
    - Черт вас дери!  - прокричал голос из комнаты.  - Хотите зайти, так
заходите. От вашей болтовни за дверью свихнуться можно.
    Гость открыл дверь и растерянно замер на пороге; Янно подтолкнул его
вперед.  Лаборатория чем-то походила на прачечную:  стены из бетона, пол
из  бетона,  потолок из бетона;  маленькое окно;  тяжелый табачный дым и
винный перегар.  Ни одной картины,  ни одного горшка с цветами, даже ка-
кой-нибудь  статистической  диаграммы  с красными и синими кривыми и той
нет;  ни одного цветного пятна - кругом только серый цвет. Даже письмен-
ный стол и сидящий за ним Набло были серыми;  коричнево-серый стол и пе-
пельно-серый Пабло;  а между письменным столом и окном стоял -  это  был
единственный  прибор - светло-серый каркас с бледно-серой чашей из плек-
сигласа, а рядом темно-серым пенькомвращающийся стул. Пабло фыркнул, как
тюлень, и его одутловатое лицо с недельной щетиной на щеках поднялось из
глубины кресла.  Он что-то поставил в ящик письменного стола и  задвинул
его.  Глаза Пабло были несколько остекленевшими.  Гость все еще стоял на
пороге.
    - Это Пабло, - сказал Янно. Пабло засопел; гость шагнул было к нему,
но тут Янно вскрикнул.
    - Что за чертовщина? - заволновался он. - Смотрите на компьютер.
    - Не двигайтесь с места! - крикнул вслед за ним Пабло. Гость замер.
    - О материя, - сказал Янно, - такого никогда не бывало!
    Гость в поисках компьютера посмотрел в том направлении, куда глядели
оба экспериментатора,  и стал внимательно изучать каркас. Высотой он был
в половину человеческого роста,  вверху сходились на конус четыре метал-
лические трубки, снизу они были загнуты, образуя ножки; сверху на трубки
было насажено металлическое кольцо,  в нем помещалась чаша из плексигла-
са;  в центре каркаса выглядывала небольшая серо-зеленая панель размером
с футляр для маникюрного набора; двумя серебристосерыми проводниками па-
нель соединялась с пультом, установленным на письменном столе; на пульте
пять кнопок.  Еще два проводка тянулись от пульта к чаше;  между чашей и
панелью гость заметил две тонюсенькие нити,  которые слабо  поблескивали
на фоне серого бетона; наконец, на передней стенке компьютера - если это
был компьютер, а это действительно был компьютер - имелась шкала с деле-
ниями и стрелкой. Других деталей он не разглядел. Почему закричали хозя-
ин комнаты и Янно, оставалось непонятным.
    - Зеленый,  - сказал Янно торжественно,  - зеленый!  И все светится,
светится, светится!
    Пабло склонился над столом, уставившись своим остекленевшим взглядом
на деления шкалы.
    - Подойдите чуть ближе,  - приказал он,  сопя,  - но  только  совсем
чуть-чуть, на шаг, не больше!
    Гость послушно сделал небольшой шаг к столу и каркасу.
    - Кажется,  петля стала еще больше,  - сказал Янно,  и гостю почуди-
лось, будто панель засветилась немного более яркой зеленью. Впрочем, мо-
жет быть,  произошло это лишь потому, что в последний момент Пабло нажал
на предпоследнюю кнопку пульта,  отчего на окнах опустились жалюзи, а на
стенах  под  потолком зажегся приглушенный свет,  от которого все тона в
комнате стали чуть холоднее.
    Янно снял с крючка около двери балахон, похожий на ку-клукс-клановс-
кий,  который закрывал человека целиком, оставляя лишь прорези для глаз,
- балахон был из серой ткани с асбестовой прокладкой - и опустился перед
компьютером на колено.
    - Действительно,  девять и восемь.  Невероятно!  Пабло покачал своей
тюленьей головой.
    Нет ли у вас при себе каких-либо печатных изданий,  - спросил  он  у
гостя, - старых бумажных книг, картин или чего-нибудь такого?
    - Только  паспорт и служебное удостоверение логика,  ну и,  конечно,
личный номер на спине,  - ответил гость,  но Пабло пояснил,  что от этих
штук помех не бывает.
    - Случается,  что печатные вещи,  - продолжал он, - особенно старые,
действуют на наш компьютер сильнее, чем сам испытуемый, и тогда возника-
ют ошибки, прямо до скандала доходит. Вроде должен человек увидеть срав-
нительно далекое будущее,  а он вообще ничего не  видит  -  оказывается,
петля замкнула",  на книжонку.  Глазто у компьютера нет, не может он ра-
зобраться,  что к чему,  а может,  и есть,  только мы не знаем,  как они
смотрят.  Так  правда ничего при себе - хотя бы письма?  Гость подумал и
ответил отрицательно.
    - А фотографии? Последовало смущенное покашливание.
    - Как бы это сказать,  впрочем,  здесь все мужчины. - Гость собрался
было промямлить свои признания, но Пабло отмахнулся.
    - Ладно,  ладно, эти штуки тоже не мешают. Главное, чтобы старых ве-
щей не было! Вздох облегчения.
    - Девять и девять десятых,  - сообщил Янно, - у тебя потрясающий ко-
эффициент АК! У нас еще не было такой характеристики; может, ты и впрямь
исключение?
    Голос его приглушался капюшоном. Гость, все еще стоя на прежнем мес-
те, повернулся к вешалке у двери, но та была пуста.
    - Вам защитный костюм не нужен,  - успокоил его Пабло.  - Это просто
экран для нашего компьютера, чтобы аура испытуемого не искажалась экспе-
риментаторами. Не бойтесь, ничего страшного с вами не случится!
    - А вам, уважаемый Пабло, экранизирующей одежды не понадобится?
    В первый раз Янно рассмеялся от души, что было слышно даже через ка-
пюшон.
    - Этот тип, - сказал он, бесцеремонно ткнув пальцем в сторону своего
коллеги,  -  насквозь пропитан алкоголем!  Он совсем отупел,  понимаешь,
совсем опустился.  Да к нему от будущего ни одна секунда  не  потянется;
словом,  он стал просто придатком к компьютеру.  А теперь подойди-ка еще
на один шаг. Гость сделал еще шаг, и Янно заликовал.
    - Десять минут!  О материя,  целых десять минут!  О таком рекорде  и
мечтать было нечего.  А какая засасывающая струя!  Какая петля! Теорети-
чески добиться большего уже невозможно.
    - Ты все ему объяснил? - спросил Пабло.
    - Я как раз говорил ему об антикаузальности,  когда ты послал нас  к