научного работника,  тем более для авторитетного специалиста - ведь
эдак можно подумать, будто Унитерра не воздвигла себе достойных памятни-
ков. Написать же следовало бы примерно так: в той мере, в какой архитек-
турное сооружение или иной объемно-пластический символ способен выразить
сущность  целой общественной системы,  упомянутый завод мог бы стать па-
мятником Унитерре.  Ну да ладно.  Завод М.К. Ашера строился как раз в то
время, когда Жирро проходил свою стажировку и тем самым имел возможность
проследить весь цикл работ от таинственного начального периода вплоть до
пуска, что и сыграло решающую роль в появлении той дневниковой записи.
    Ослепительно белый  квадр  завода,  своей монументальностью и цветом
напоминавший пограничные укрепления Унитерры,  стоял высоко в горах,  на
стыке  растительной  и  ледниковой зоны,  фундаментом сооружения служило
плато из чистого кремния,  а сам завод был как бы цельномонолитен - лишь
два  проема соединяли его с внешним миром,  а именно обеспечивавший пос-
тупление сырья трубопровод,  по которому с  глетчера  стекала  чистейшая
ледниковая  вода,  и  впускавшие и выпускавшие рабочих ворота;  впрочем,
проход через эти единственные ворота был не особенно затруднителен, поэ-
тому сравнение самого сооружения с целым государством,  въезд и выезд из
которого позволялся только избранным, допустимо лишь с немалой натяжкой.
Но  Жирро узрел в этих вратах еще и символ смены поколений,  круговорота
рождений и смерти. Пусть так. В остальном безукоризненно белые стены бы-
ли абсолютно гладкими - ни швов, ни стыков, ни окон, ни дверей, ни дымо-
вых, ни сточных труб, поэтому, как бы ни бурлило нутро завода, наружу не
проникало ни звука. Подобно витавшему над ним року, завод оставался нем,
загадочен, и при взгляде на него казалось, что он ничуть не моложе окру-
жавших его древних горных хребтов.
    Завод был в своем роде уникален;  он, собственно, ничего не произво-
дил, точнее говоря - не выпускал никакой иной продукции, кроме, так ска-
зать,  материального  субстрата некой новой физики.  По выражению Жирро,
завод реализовывал определенные физические законы в той сфере,  где  ес-
тественным образом они действовать не могли. Это походило на идею подчи-
нить биологию млекопитающих законам жизнедеятельности  мхов,  для  чего,
однако,  необходима не только новая ботаника,  но и новые млекопитающие.
Нет, пожалуй, никакая аналогия здесь не поможет. Впрочем, главное - есть
завод, и этот завод работает.
    Его создатель  Марк Корнелиус Ашер Второй,  единственный отпрыск ле-
гендарного на Либротерре короля игровых автоматов Марка Корнелиуса Ашера
Первого,  с самого раннего детства буквально помешался на механике (едва
ли еще не в младенчестве его поразила и целиком захватила мысль  о  том,
что  столь завораживающая и на первый взгляд сумбурная толчея разноцвет-
ных стальных или костяных шариков в игровых автоматах  отцовских  казино
на самом деле вполне поддается точному расчету); законы кинематики стали
для него,  так сказать,  открытой книгой уже тогда, когда он еще не нау-
чился тол-
    ком ни читать, ни писать. Не было такой игры, которой малыш не сумел
бы рассчитать,  более того - расчеты увлекали его куда сильнее, чем сама
игра;  верный своим детским увлечениям,  десятилетний Марк, которого все
вокруг уже величали Марком Корнелиусом Ашером Вторым,  последовал  реко-
мендации руководства концерна игровых автоматов, а также советам настав-
никовучителей и занялся физикой; будучи владельцем персонального ускори-
теля элементарных частиц, он особенно заинтересовался физикой микромира.
Однако, познакомившись с тем, что там творилось, он был страшно потрясен
и  донельзя возмущен,  отчего и пробудилась в нем непреклонная решимость
переделать этот самый микромир.
    А больше всего возмутило Марка утверждение физиков,  будто для  эле-
ментарной  частицы  нельзя одновременно определить и местонахождение,  и
количество движения,  чем ограничивалась возможность применения в микро-
мире законов его любимой механики.  С этим он смириться не мог. Ему объ-
ясняли,  что таково непреложное  устройство  микромира,  отразившееся  в
"принципе неопределенности Гейзенберга",  однако все объяснения лишь еще
более укрепляли решимость Марка покончить с подобной неразберихой.  Кто,
в конце концов,  определяет законы - природа или человек? И даже если до
сих пор законы диктовала природа, разве ее диктат вечен? Разве он повсе-
местен? Тем паче если речь идет о наисокровеннейшей сердцевине вещества,
о наиглубочайших недрах атомного ядра!  Нет,  нет и нет,  Марк Корнелиус
Ашер Второй, убежденность которого зиждилась не столько на доказательной
силе логики,  сколько на несгибаемой силе воли, твердо веровал в то, что
даже  в  хаосе  первопростейших  частиц  (каковыми пока что окончательно
признаны пудинги - составные элементы кварков) творческие потенции чело-
века смогут заявить о себе и навести порядок среди бессмысленной сутоло-
ки примитивных корпускул,  причем такой порядок, который поддается стро-
гому расчету по всем законам механики.
    - Так кто же диктует законы,  человек или пудинг? - воскликнул он на
очередной лекции и принялся швырять
    в профессора пакетики с порошком для приготовления пудинга,  а  сту-
денческая аудитория при этом одобрительно кричала: "Долой профессора пу-
динговых наук!"
    Собравшись с духом,  ректор пожаловался;  Марк Корнелиус Ашер Первый
лишь задумчиво покачал головой. Механика микромира? Да ведь это открыва-
ет небывалые возможности.  Абсолютно новый рынок спроса и предложений  -
электронный микроскоп каждой семье,  захватывающие игры на его телеэкра-
не:  нейтронные салочки,  электронная расшибалка, мезонный бильярд, про-
тонный  карамболь  - и все это внутри кристаллической решетки атома!  Он
забрал сына из университета и предоставил ему полную свободу для занятий
"микромеханикой",  как Марк Корнелиус Ашер Второй нарек свою теорию. Бу-
дучи весьма простой по сути, ибо все гениальное просто, она отметала лю-
бую  попытку опровержения.  И впрямь,  ведь даже если в микромире законы
механики не наличествуют как потенция,  то уж хотя бы как  латенция,  то
есть  предпосылка  возможности,  иначе механика вообще не могла бы стать
реальностью микромира,  где действие ее законов бесспорно.  Значит,  все
дело лишь в том, чтобы сгустить латенцию до состояния потенции, для чего
в качестве организующей этот процесс силы предлагалось использовать  до-
селе неслыханное давление;  разумеется,  тут понадобится гипербарический
котел с достаточно прочными стенками,  но эта прочность поддается расче-
ту,  а то,  что поддается расчету, можно сконструировать, в свою очередь
сконструированное можно изготовить - следовательно, теория микромеханики
доказана.
    Воистину гениально и просто!  Марк Корнелиус Первый уже потирал руки
в предвкушении грандиозных финансовых успехов, однако тут произошел, как
говорится,  роковой поворот событий:  по никому не ведомым причинам Марк
Корнелиус Младший неожиданно сделался  моралистом.  Собираясь  подчинить
атомную  физику законам микромеханики,  он считал,  410 последняя должна
руководствоваться нормами морали, и отказывался приспосабливать свое де-
тище к потребам рыночной конъюнктуры.
    Жирро усматривал  в обнаружившейся склонности Марка Корнелиуса Ашера
Второго к морализму следствие пережитого негодования по поводу того, что
где-то его любимой механике отказывают в праве на существование. Психоа-
налитики твердили об анально-садистской фазе, переживаемой якобы с боль-
шим запозданием и поэтому вытесняемой с таким ригоризмом; их умозаключе-
ния, чем-то близкие к объяснениям Жирро, преимущественно базировались на
частом употреблении в теории микромеханики, а точнее, в ее, так сказать,
этическом обосновании таких понятий, как "чистота", "шлаки" и "очистка".
Существовали и иные гипотезы, но все они казались неудовлетворительными,
особенно Марку Корнелиусу Старшему, королю игровых автоматов, который не
без причин опасался,  что сынок доведет свою теорию до абсурда. Мало то-
го, что Марк Корнелиус Младший занялся изданием трактатов (на Либротерре
это доступно вообще любому, кто пожелает), он еще и писал в них, что да-
рует миру свою микромеханику,  дабы "осуществить перевод  тех  или  иных
субстанций из сырьевого состояния в рафинированное",  "вернуть их к чис-
тому бытию", "предоставить им возможность подлинного самоосуществления",
- и все это ради того, чтобы "поднять природу на более высокую ступень".
Да мало ли еще каких фантазий не насочиняет этот  свежеиспеченный  мора-
лист, а говоря попросту - маньяк? Отец нанял лучших экспертов по психоа-
нализу;  те по всем правилам искусства принялись выведывать  у  пациента
его сновидения,  но услышали в ответ, что ему вообще ничего не снится. И
это отнюдь не было ложью во спасение.  Всю силу воображения Марка Корне-
лиуса  Второго  поглощали его дневные грезы,  его неотвязные думы о том,
как преобразить натуру путем микромеханической  реорганизации  различных
субстанций,  которую он собирался производить поточным методом:  сначала
реорганизуется гелий,  затем водород, следом литий и так далее вплоть до
бикиникия (атомный номер-169).
    Марк Корнелиус  Младший грезил мыслями или мыслил грезами о пересот-
ворении земли,  о ее возвеличивании до высот подлинного  самоосуществле-
ния, а поскольку мечты его улетали из прокопченного города к засне-
    женным горным вершинам, то и мысль вырывалась из умозрительных схем,
обретая чувственную конкретность.  Вода из высокогорных, глетчерных род-
ников! Он был одержим идеей сделать ее своим исходным, первичным сырьем.
Слияние мысли и грезы привело к тому,  что однажды утром ему привиделась
микромеханически  организованная  вода в ее инобытной реальности-то есть
абсолютно чистая. Эта привидевшаяся, не существовавшая до сих пор вода и
послужила могущественным источником его вдохновения. Но пока приходилось
довольствоваться наличной водой; подобно тому как дитя внезапно открыва-
ет,  что  множество вещей вокруг имеет форму шара,  так и Марк Корнелиус
Младший неожиданно открыл для себя многообразие влажной стихии - он  ка-
рабкался по скальной крутизне к истокам горных ручьев, носился голым под
проливным дождем,  собирал снежные хлопья и обрывал лохмы облаков;  вода
же благодарила его посвоему - капля росы,  что вроде лупы увеличила сеть
прожилок  на  листке,  подсказала  конструктивный  принцип  центрального
трансформационного агрегата для будущего завода, а отражение в луже, пе-
ревернувшее мир вверх ногами,  натолкнуло ученого на гениальную мысль не
поднимать ввысь,  а свесить вниз обе заводские трубы, что позволяло эко-
номить энергию за счет силы тяжести (этот принцип был впоследствии заим-
ствован многими промышленными предприятиями). Он начал изучать научнофи-
лософские трактаты о воде и,  разумеется,  не мог пройти мимо Фалеса Ми-
летского,  утверждавшего,  что вода - источник всего сущего на свете;  в
этом учении Марк Корнелиус Младший обрел для себя  надежную  философскую
опору, дававшую ему силы отражать натиск полчищ психоаналитиков, насыла-
емых папашей.  Кое-кого из них ему даже удалось обратить  в  собственную
веру, благодаря чему возникла так называемая психогомеопатия.
    Противостоя этому напору, Марк Корнелиус Младший хранил свой замысел
сначала в голове,  затем перенес его на бумагу,  однако положил черновые
записи  в  надежный  платиновый сейф (подарок концерна к двенадцатилетию
Марка), и тут Марк Корнелиус Старший скончался (не желая отказываться от
затеи с электронным бильярдом,  он взорвался при неудачном опыте; ходили
слухи,  будто взрыв подстроен сынком в отместку  папаше,  однако  только
конкурентами могли распространяться столь гнусные инсинуации),  так и не
успев объявить своего сына умалишенным;  теперь  Марк  Корнелиус  Второй
оказался  единственным  наследником несметного состояния,  он пребывал в
расцвете лет и духовных сил и мог приступить к осуществлению мечты  всей
своей жизни.  Пусть его замысел кажется сумасшедшим, это никого не каса-
ется;  главное,  что со стороны стройнадзора никаких возражений нет, зе-
мельный участок,  включая горы, принадлежал наследнику, а других ограни-
чений на Либротерре не существует.  Строительные фирмы буквально дрались
за подряд; кроме того, они видели тут возможность безо всякого риска оп-
робовать новые технологии; по мере того как рос завод, все громче стано-
вилась и молва о нем, а поскольку заказчик отмалчивался, пресса подогре-
вала интерес читателей сенсационными заголовками.  "Вода превращается  в
нефть?" - спрашивала,  например, одна из крупнейших либротеррианских га-
зет. "Игорные притоны под ледниками?" - вторила ей конкурентка.
    Жирро присутствовал на незабываемой торжественной закладке  "первого
камня", которым оказался... пудинг; инициирующий мысленный импульс взор-
вал устройство из восьми водородных бомб,  но детонационная энергия заг-
нала этот пудинг в коренные породы, и присутствующие ничего, собственно,
и не заметили.
    Проект был грандиозен даже при либротеррианском размахе;  один  лишь
гипербарический котел,  обеспечивающий сверхвысокое давление (а оно пот-
ребно,  чтобы сгустить латенцию,  если таковая существует,  до состояния
потенции), насчитывал в поперечнике около двух километров при емкости не
более полуметра - подобное соотношение объяснялось необходимостью проти-
востоять колоссальным внутренним силам,  способным разнести и саму гору,
на которой был воздвигнут завод.  Обе двухсотдвадцатиметровые  заводские
трубы  свисали  в  десятикратно больший по своему диаметру котлован;  из
бриллианта величиной с голову ребенка была изготовлена шестерня
    для сердечника трансформационного агрегата-ленты Мебиуса из  чистей-
шего  золота,  по которой первичное сырье,  то есть ледниково-родниковая
вода, поступало в гипербарический котел, чтобы выйти оттуда уже микроме-
ханически  организованным.  Но самым сложным во всем этом комплексе была
очистная система,  представлявшая собой сооруженный на глетчере и горных
склонах каскад физико-биохимической фильтрации; посередке - пардон, сле-
дует сказать "в центре" котла находился  антиматериальный  сепаратор,  а
именно сосуд с антиводой, которая хотя и не могла соприкасаться с очища-
емой водой,  однако, по замыслу ученого, играла ключевую, катализирующую
роль при преобразовании латенции в потенцию.
    На сооружение этого чуда современной техники,  этого монумента чело-
веческому упорству, понадобилось шестьдесят недель, то есть даже больше,
чем на создание искусственного солнца, однако каждый день из этих шести-
десяти недель являл любопытствующим взорам поистине захватывающее зрели-
ще, тем более что строительная площадка не была огорожена, поэтому Жирро
буквально разрывался между желанием  добросовестно  выполнить  программу
стажировки  (тема работ - "Доказательства практической невозможности до-
казать существование теоретически несуществующего типа нейтрино") и  не-
укротимой  тягой,  которая заставляла его каждодневно по нескольку часов
простаивать в толпе зевак.  Но ведь разве увидишь у себя,  на  Унитерре,
использующиеся в скальных породах грейдеры размером с карманный фонарик?
А лунные рефлекторы? А клейкогазовые транспортные средства?
    Но, как уже было сказано,  удивлялась и сама Либротерра; поезда при-
возили столько желающих поглазеть на строительство,  что на время перес-
менки приходилось ограничивать доступ посторонних,  чтобы не перегружать
пассажирско-транспортные  потоки.  Тогда  туристические  компании быстро
проложили сюда параллельные линии, и, уж разумеется, тут постоянно пари-
ли ЛЕТОТЕЛИ,  летающие отели, которые при скромных командировочных Жирро
были ему совершенно не по карману.  Более всего поражала устойчивость  и
продолжительность  ажиотажа,  не  ослабевавшего на протяжении почти пяти
кварталов,  хотя только фармацевтическая мода сменилась за это же  время
целых семь раз;  впрочем, оно и понятно, ведь даже в день торжественного
пуска завода о его промышленном назначении было известно лишь то,  что с
исходным сырьем, а именно самой обыкновенной водой, под воздействием так
называемой микромеханики произойдет  какое-то  несусветное  превращение;
при этом по-прежнему оставалось секретом, во что же, собственно, превра-
тится сия вода. Правда, Марк Корнелиус Ашер Младший без устали твердил о
новоорганизованной природе, о переходе на более высокую ступень истинной
самореализации первоэлементов,  однако не  желал  давать  никаких  более
конкретных разъяснений.  Подстегиваемые прессой слухи делались все неве-
роятнее; одна предприимчивая букмекерская контора монополизировала право
на проведение тотализатора, который принимал ставкипрогнозы относительно
предполагаемой продукции горного завода;  возникла и тут же  раскололась
на  враждующие группировки секта "механософов";  в определенных теологи-
ческих кругах иронизировали по поводу массового возврата  к  давно  уже,
казалось бы,  изжитому келеровскому суеверию, среди же математиков пого-
варивали о новом чуде,  вроде того,  что некогда произошло в Кане  Гали-
лейской.
    Жирро этих намеков не понимал, а спрашивать стеснялся, чтобы сызнова
не попасть впросак. Дело в том, что он предложил было проверить микроме-
ханическую  гипотезу М.К.  Ашера математически,  с помощью симуляционной
модели,  заложенной в компьютер, - тогда можно легко убедиться в возмож-
ности  реализовать проект,  однако в ответ собеседники лишь сочувственно
качали головами,  а один из них ехидно поинтересовался: разве промышлен-
ность  финансировала  заказ на подобную научную проверку?  Нет?  То-то и
оно!
    От эдаких уроков у Жирро прямо-таки опускались руки: Либротерра с ее
парадоксами, например поразительным сочетанием размаха и ограниченности,
казалась ему умонепостижимой;  он никак не мог нащупать  опорных  точек,
которые позволили бы ему сориентировать-
    ся; там,  где Жирро рассчитывал встретить одобрение и поддержку,  он
наталкивался на иронию;  вновь и вновь он убеждался в том, что собствен-
ные  мысли  и мысли его либротеррианских коллег расходились,  словно две
прямые,  ухитряясь, однако, нигде не пересечься, поэтому он так и тоско-
вал  по привычной однолинейности родной Унитерры.  Отменная организован-
ность,  четкая управляемость,  полная предсказуемость - вот что отличало
ее!
    Наибольшее недоумение  вызывала  у Жирро либротеррианская промышлен-
ность, которой, с одной стороны, никто не препятствовал браться за самые
никчемные прожекты, даже чем никчемнее прожект, тем лучше, лишь бы вкла-
дывались деньги (крупнейшие газеты Либротерры величали М.К.  Ашера Млад-
шего  "реаниматором  экономической конъюнктуры",  а профсоюзная печать и
вовсе предложила воздвигнуть ему прижизненный памятник,  причем 872 без-
работных скульптора в тот же день прислали свои эскизы); с другой сторо-
ны,  либротеррианская промышленность добивалась столь грандиозных техни-
ческих достижений,  что у Жирро буквально захватывало дух, особенно если
он сравнивал их с индустриальной отсталостью Унитерры.  Скажем, тут име-
лись летающие отели,  или, как их здесь называли, "Летотели", и монтиро-
вали их всего за восемь часов, а главное, никто этому не удивлялся, что,
пожалуй,  и казалось самым удивительным. Жирро из-за этого очень пережи-
вал, он стыдился за свою страну, особенно после того, как познакомился с
комфортабельными поездами, доставляющими людей к горному заводу (обнару-
жив,  что мягкость сиденья регулируется по желанию пассажира,  он решил,
будто попал в вагон для каких-то высокопоставленных персон,  и даже при-
нялся искать другой вагон);  дело дошло до того, что от крайнего огорче-
ния  Жирро  ударил  по лицу своего либротеррианского коллегу,  когда тот
позволил себе пошутить о дорогах Унитерры; впрочем, этот поступок заслу-
жил безоговорочное одобрение новоаккредитованного атташе по микромехани-
ке при посольстве Унитерры на