Но  она,  хоть  и  сидела
близко, и делала вид, что слушает Мая,  на  самом  деле  прислушивалась  к
чему-то вне гостинной и даже вне замка. По тонкому ветерку Силы Май  понял
это. На секунду  ему  подумалось,  что  у  девчонки  какая-то  своя  игра,
отличная от игры ее отца и рассказанного Маю плана, но близнецы уже  почти
повисли у него на шее, события входили в привычное для Мая русло, и  мысль
эта им быстро и без сожаления забылась.
     Зато его рассказом живо заинтересовалась Амелия.
     - А может ли мужчина равно любить трех или пятерых женщин,  как  если
бы это была одна? - спросила она.
     И Май только было хотел развернуть широкое философское  и  логическое
обоснование такой любви, как его прервал Бартель Фрей.
     - Правду ли говорят про вас, что вы не играете в карты без обмана?  -
громко спросил он.
     Все в гостинной замолчали. Кто посмотрел на Бартеля, а кто - на  Мая.
Даже Береника сделала на мгновение вид, что присутствует именно  здесь,  а
не где-то в другом месте. И Май как-то неожиданно для себя обнаружил,  что
держит придвинувшуюся к нему Амелию за руку. Он  отпустил  руку  хозяйской
жены и поднялся.
     - Желаете проверить, лейтенант? - поинтересовался он.
     - Хотелось бы, - отвечал Бартель.
     Май взял свободный стул и подошел с ним к карточному столу. Он  делал
неправильно. Он знал, что поступает не так, как следовало бы поступить. Но
он был застигнут необходимостью сохранять свое обличье. Ах, если бы  здесь
его совсем никто не знал. Ах, если  б  выглядел  он,  как  тот  невзрачный
баснописец. Увы. Даже знание будущего не избавляет от  обязанности  делать
ошибки. Слишком много зрителей ждало от него решительного шага.
     Аббат взял в руки колоду, но  тут  же  вернул  ее  на  стол,  увидев,
сколько денег Май достал из кошелька.
     - Это не по моим доходам, - с сожалением вздохнул он.
     Сдавать карты взялся Иоганн Фосс.
     - Береника, ты не могла бы  последить,  честно  ли  ведется  игра?  -
невежливо спросил Бартель.
     - Это излишне, - вмешался в разговор старый маркиз.  -  Господин  Май
снискал свою репутацию не  низким  шулерством,  уверяю  вас.  Его  игра  -
искусство.
     Безразличный взгляд Береники скользнул по играющим и вновь  обратился
в никуда. Кто-то там был за стенами замка, с кем она вела неслышную другим
беседу, или даже спор, - Май мог бы в этом поклясться. Впрочем, тех  почти
неощутимых течений Силы, что овевали ее и кружились по гостинной, ему было
достаточно, чтобы чувствовать полную уверенность в себе.
     Май взял свои карты и назвал ставку. Через четверть часа банк перешел
к нему. Фальшивые бриллианты и  баснописец  переглянулись  между  собой  и
дружно встали из-за стола, сказав, что им, пожалуй, пора спать.  Полковник
задумчиво поскрипел коленкой и решил испробовать счастье еще один раз.  Но
на большее его не хватило.
     Май составил монетки перед  собой  в  три  аккуратных  столбика.  Его
капитал составлял теперь около трехсот флар. Он выдвинул на середину стола
сто.
     На лице Иоганна  Фосса  явственно  читалась  тревога  за  собственный
кошелек. Маркиза охватил азарт. Бартель ничего еще не понял. Он  вытряхнул
перед собой все, что принес. Денег ему пока хватало. Он тоже поставил сто.
     - Не играйте с ним, Бартель, он предсказатель, - сказал Иоганн Фосс.
     - Он не предсказатель, он обычный мошенник, - отвечал Бартель.
     Май усмехнулся.
     - Я воздержусь, - сказал тогда Иоганн Фосс.
     - Не играйте со мной, Бартель, вам  на  роду  написано  во  всем  мне
проигрывать, - поддразнил лейтенанта Май.
     Красавец Бартель упрямо сжал губы.
     Маркиз взялся сдавать.
     Дамы на диване спорили о возможности любви в  гареме.  Близнецы  были
за, Амелия против. Маддалена, кажется, заснула в своем кресле.
     Май улыбался. Для начала он  проиграл  Бартелю  пятьдесят  флар,  тот
очень обрадовался и попался на крючок.  Затем  Май  выиграл  четыреста,  и
Бартель остался с двадцатью фларами в кармане.
     - Вам везет, - сквозь зубы процедил он.
     Маркиз сказал:
     - Это опыт, молодой человек, огромный  опыт.  Я  искренне  восхищаюсь
господином Маем. Чтобы так играть, нужно  посвятить  этому  немалую  часть
жизни.
     - Ерунда, простое везение, - возразил Фрей.
     - Я думаю,  господин  Май  даст  вам  возможность  убедиться  в  моей
правоте, - сказал маркиз. - Во всяком случае, я  очень  желаю,  чтобы  так
произошло.
     - В таком случае не согласитесь ли вы одолжить мне немного  денег?  -
спросил Бартель Фрей маркиза.
     - Всегда рад оказать услугу, - отвечал тот, и перед лейтенантом легла
большая имперская монета в сто флар.
     Вскоре она принадлежала Маю, а перед лейтенантом легла еще одна.  Сам
маркиз участвовать в игре дальше отказался, сказав:
     - Учиться никогда не поздно. Я просто посмотрю.
     - Может быть, прекратим игру? - предложил Май. - Лейтенант явно не  в
состоянии выиграть, и даже не в состоянии проиграть  -  у  него  кончились
деньги.
     - Я одолжу денег лейтенанту, сколько он захочет, - сказал маркиз.
     - Я вас все равно обыграю, - заявил  Маю  Бартель  Фрей.  -  Ни  один
человек не может быть всегда прав. Когда-нибудь вы ошибетесь, и я все себе
верну.
     Начали догорать свечи. Гости разошлись по комнатам. Ушел Иоганн Фосс.
Маркиз послал к себе за свертком денег и предоставил Бартелю Фрею  черпать
оттуда, сколько тому угодно. Уже и Береника куда-то пропала, а перед  Маем
по-прежнему продолжала расти куча монет.
     Когда над горами на  востоке  зажглась  неяркая  полоска  зари,  небо
посветлело, а из низин, как шапка пены на убегающем молоке, начал вспухать
и разливаться вокруг туман, Май стал обладателем семи с половиной тысяч, и
промасленная бумага от денежного свертка была маркизом скомкана и  брошена
на пепел в камин. Везение ли, предвидение ли, но Май никогда  в  жизни  не
выигрывал столько разом. Честно признаться, брать такие  деньги  ему  было
страшно. Ему мерещился тут какой-то подвох.
     - А ведь вы не сможете вернуть мне долг, Бартель, - сказал маркиз.
     На скулах у Бартеля играли желваки. Он несколько минут думал.
     - Этот замок теперь мой, - сказал он. - Сколько он стоит?
     - Самое большое - десять. И столько же - прилегающие к нему земли.  С
чем вы предпочитаете расстаться, Бартель, с замком или с землей?
     Май посмотрел на побледневшее лицо Бартеля Фрея. Уж  коли  Май  знал,
что ему  не  следует  садиться  играть,  зачем  он  сел?  Плохой  из  него
предсказатель.  Не  следует  собственным  предсказаниям  сам.  Он  пожалел
неразумного молодого лейтенанта. Он пожалел Беренику. Он  выбрал  из  кучи
пять больших имперских монет, и передивнул то, что осталось, маркизу.
     - Вот ваши семь тысяч, - сказал он. - Лейтенант Фрей будет их  должен
мне.
     Бартель  Фрей  дернулся  вслед  за  кучей  денег  так,  будто   хотел
перевернуть стол.
     Маркиз  с  улыбкой  демона-искусителя  на  набеленом  и   нарумяненом
сморщеном лице проговорил:
     - Я восхищаюсь вашими  талантами,  господин  Май.  Не  зря  вы  столь
знамениты.
     - Быть знаменитым развратником и знаменитым мошенником -  что  в  том
хорошего? - с ненавистью бросил Бартель Фрей.
     - Вы ищете повод не платить мне долг, Бартель? - завязывая  в  платок
оставшиеся деньги, спросил Май. - Хорошо, не платите.  Возьмите  эти  семь
тысяч как свадебный подарок.
     Бартель скрипнул зубами.
     - Поистине, то, что рассказывают  о  вас  -  лишь  сотая  доля  ваших
достоинств, - проговорил маркиз. Впрочем, восхищение его с  некоторых  пор
приобрело печать поддельности, ибо он желал бы стать владельцем замка  или
земли, и не ждал, что  Бартелю  так  великодушно  помогут  вывернуться  из
ловушки.
     - Уже светлеет, - сказал Май. -  Не  стоит  ли  разойтись  и  немного
отдохнуть? Ведь у лейтенанта сегодня свадьба.
     С этими словами Май откланялся и предоставил маркизу считать  деньги,
а Бартелю, не двинувшемуся с места, обдумывать его поведение.
     Май покинул гостинную.
     Ожившие  злые  деревья.  Метаморфозы.  Превращения.   Какими   бывают
подлинные превращения? Живой - мертвый? Бартель с  самого  утра  намеренно
старался  его  оскорбить.  Если  б  Май  знал  причину,  он  отхлестал  бы
лейтенанта  по  щекам,  поскольку  причина  у   него   могла   быть   либо
малосущественной, либо ложной. Но лейтенант держал причину при себе, а Май
ждал, что тот вот-вот проговорится, и таким образом между ними  ничего  не
происходило.
     Колдовская Сила по-прежнему  присутствовала  в  замке,  из  чего  Май
заключил, что Береника не спит,  и  отправился  на  ее  поиски.  Он  хотел
доложить ей свои предсказания, основным из которых было то, что он  должен
немедленно уезжать, чтоб больше не делать ошибок. Он  поднялся  на  второй
этаж, прошел, как ищейка - нос по воздуху - туда и обратно, и  понял,  что
ему надо наверх, на чердак, если здесь есть чердак, а то и вовсе на крышу.
     Чердак был. Май взобрался по ветхой лестнице, постучал  в  некрашеные
доски двери, не услышал ответа и вошел.
     В лицо ему  дохнуло  сыростью,  туманом  и  росной  травой.  Чирикала
утренняя пташка. Он развел руками ветви деревьев, не  очень  понимая,  где
оказался. Под ногами была мокрая скользкая  тропа,  пологий  склон  холма.
Дальше  -  маленький  обрывчик,  песчаное  ложе  ручья,  туманное  море  с
островками-рифами из верхушек деревьев и дальним-дальним синим  берегом  -
горами Туманного Пояса.
     На берегу ручья над песчаным обрывом  сидели  двое:  Береника  и  тот
самый граагский моряк, который был сейчас и похож на себя прежнего,  и  не
похож.
     Береника говорила:
     - Они дают взамен два корабля. Он хочет переехать в Граагу.  Говорит,
будем возить граагское кружево во Франкию и на Альбион.  Оно  дорого  там.
Эта дура Амелия просто счастлива.
     - А ты? - спросил ее собеседник.
     - Я все тебе объясняла.
     - Береника, - позвал Май.
     Она, не оборачиваясь, кивнула.
     - Бартель, конечно, крупно проиграл, - сказала она.
     - Конечно, - сказал Май.
     - Сколько он вам должен?
     - Уже не имеет значения. Я подарил ему долг.
     - Слава Богу, - сказала она, на этот раз поворачиваясь к нему.  -  Уж
я-то знаю, как Бартель легко увлекается.
     На дальнем берегу ручья из зарослей осоки  всплыла  в  воздух  черная
отрубленная голова с кровавыми ошметками кожи и слипшимися патлами  волос,
взглянув на которую,  Май  вначале  похолодел,  а  потом  понял,  что  это
представление специально для него.
     - Я как раз  пришел  сказать  вам,  что  думаю  по  этому  поводу,  -
проговорил он.
     - И что же вы думаете, господин предсказатель?
     - Я думаю, что раньше свадьбы случится какая-нибудь  неприятность.  Я
не хочу в том быть замешан. Позвольте мне взять лошадь  на  конюшне,  и  я
немедленно уеду.
     - Ну что же вы все время пытаетесь нас бросить наедине с неведомым? -
укоризненно произнесла колдунья. - Если  случится  неприятность,  нам  без
вашей помощи не обойтись и подавно. Если вы чуете беду,  вам  должны  быть
видны ее последствия.
     - Я не единственный предсказатель в долине. Есть еще  Нам  Тибра.  Вы
прочитали в его рукописи про будущий год, а  про  сегодняшний  день  разве
прочесть нельзя?
     Береника покачала головой.
     - Эти страницы давно пройдены, надо слишком много  листать  назад.  Я
пробовала, и у меня не получается. Тибра прижимает  их  камнем  от  чужого
любопытства.
     - А у господина Пелерина тоже не получается?
     Бывший граагский моряк повернул к Маю лицо. Жесткие, словно из  камня
высеченные черты, высокий открытый лоб, черные волосы обрезаны по плечи  -
удобно, но вышло из моды вот уже лет пять, - властный взор синих глаз.  На
вид ему было лет тридцать  пять.  Хотя,  Май  читал  где-то,  что  колдуны
взрослеют и старятся рано. Май подумал: когда  же  он  начал  ее  учить  и
зачем? Разве что, это была когда-то их детская забава...
     - Я против того, чтобы знать будущее, господин Май, - сказал  колдун.
- Любое. Всегда.
     Подул ветерок, и отрубленная  голова  в  тростниках  стала  понемногу
таять.
     Май смотрел туда. Так-то он выполняет ее желания, думалось ему. Этому
человеку ничего не стоит сказать в любой момент: я больше в этом  деле  не
участвую. И Маю придется выбираться из Туманной Долины и  из  Грааги,  как
сумеет сам, и деньги в  Котуре,  скорее  всего,  будут  потеряны.  Зря  он
подарил Бартелю долг. Надо было оставить себе хотя бы половину.
     - Нет, вы не должны уезжать, - сказала Береника. - Я боюсь,  когда  я
ничего не знаю.
     - Вы уверены, что я предсказатель?
     - Да.
     - Так будьте уверены и в том, что  это  все  добром  не  кончится,  -
сказал Май, повернулся на каблуках и оказался на лестнице  за  дверью.  Он
еще раз обернулся: дверь как дверь.  На  чердак.  Он  стал  спускаться  по
лестнице. И сказал сам себе:
     Предсказааатель.
     Они хотят заранее знать?
     А что?
     Будущего НЕТ.
     А еще он подумал вот как: что толку городить этот немыслимый  огород,
если он никому всерьез не надобен?
     В чем смысл того, что он здесь остается? Всего лишь  отдает  дань  их
желанию держаться для надежности за соломинку, -  желанию,  которое  легче
исполнить, чем объяснить им, почему ему, Маю, исполнять  его  не  следует.
Однако, бежать из  замка  он  все  еще  не  решался:  колдуны.  Внесла  же
нелегкая...


     Бартель Фрей, ждал Мая возле лестницы.  За  спиной  его,  вжавшись  в
стену  и  закрыв  ладонями  лицо,  стояла   Маддалена.   Лейтенант   успел
вооружиться и швырнул другую шпагу Маю  весьма  бесцеремонно.  Оружие  Маю
надо было подбирать с пола.
     - Я не желаю приобретать  здесь  ничего  ценой  бесчестья!  -  заявил
Бартель Фрей, едва  увидел  Мая,  и  Май  подумал,  что  слова  его  имеют
касательство к подаренным семи тысячам.
     Однако, Бартель опроверг его домыслы. Он схватил Маддалену за  локоть
и, грубо развернув, бросил к ногам Мая следом за шпагой.  Маддалена  упала
не вскрикнув и не отнимая рук от лица.
     - Забери свою шлюху! - крикнул отважный Бартель. - Я не ребенок, чтоб
не знать, как колдунов лишают Силы. Уж после кого угодно собирать объедки,
но не после тебя!
     Май поднял Маддалену. Она прятала лицо, да он  все  равно  посмотрел.
Одна щека у нее была красной, другая, как мел, белой.
     - Ты ни за что ударил девочку, скотина? - сказал Май. - Давай, пошли.
Где ты собрался драться? Веди.


                                  * * *





     Бартель владел шпагой так, как должен был владеть ею профессиональный
военный - без особых изысков, зато уверенно и  хладнокровно.  Но  Май  был
опытнее, старше. Еще он был выше на  голову  и  сильнее.  Однажды  Бартель
споткнулся о корень дерева и упал, но он сам привел Мая в сад, чтобы им не
оказаться под окнами спален, и Май позволил лейтенанту подняться - убивать
Бартеля не входило в его планы. Это незначительное проявление благородства
вызвало в лейтенанте настоящую бурю ненависти. Май тут же почувствовал  ее
на своей шкуре: Бартель располосовал ему левый рукав,  и  брызнула  кровь.
Тогда Май  рассердился.  Он  не  любил  положений,  в  которых  приходится
защищаться и отступать.
     И он  очень  боялся,  что  все  так  получится.  Он  не  хотел,  чтоб
получилось именно так. Однако, на что способна колдунья из Обежа, они  оба
с Бартелем до сих пор представляли себе плохо.
     Серебряный, как паутина, аркан захлестнул руку Бартеля Фрея и  дернул
ее назад. Лейтенант сделал замедленное  неловкое  движение,  а  шпага  Мая
вошла ему под сердце и вышла возле  левой  лопатки.  Нечаянно.  Совершенно
случайно.
     Май охнул.
     Бартель тоже, и начал валиться на мокрую траву.
     Шагах в десяти, среди деревьев  сада,  по  колено  в  тумане,  стояла
Маддалена и брезгливо стряхивала с пальцев липнущую серебряную паутину.
     Май бросил шпагу, опустился возле лейтенанта на колени, повернул  его
на спину.
     - Возьми в кармане...  Пусть  эта...  гадюка...  тоже  поплачет...  -
прохрипел Бартель.
     И умер.
     Бесшумно подкралась Маддалена.
     - Кого он имел в виду? - полушепотом спросила она.
     Май поперхнулся туманом.
     - Ты, дура, понимаешь, что я из-за тебя убил  человека?  -  выговорил
он. - Не ты его убила, а _я_ убил?!
     Она пожала плечами  с  каким-то  нелепым,  неуместным  в  глазах  Мая
кокетством.
     - Это не тот, кого можно назвать "человек", - сказала  она  и  ткнула
носком туфельки мертвого лейтенанта в бок, окончательно уверив Мая, что не
в добрый час он поехал в Обеж. - Быстрей ищите, что он вам велел,  пока  с
ним не началось.
     Май взглянул на Маддалену. Он не поял, о чем речь.
     Тогда колдунья, досадливо поморщившись, присела рядом  и  сама  стала
быстро шарить у Бартеля по карманам. Выдернула из одного какую-то бумажку,
бегло просмотрела, сунула ее себе в рукав и отпрыгнула в сторону.
     Бартель шевельнулся. Контуры его  тела  задрожали,  словно  в  потоке
расплавленного воздуха. Верхняя губа вздернулась,  из-под  нее  показались
звериные желтые клыки;  лежащие  вдоль  тела  руки  словно  бы  истаяли  и
потемнели, на них видна стала шерсть и, на месте ногтей, изогнутые  черные
когти. Май перекрестился и, как был на четвереньках,  пошел  назад,  потом
вскочил. Льющийся воздух вокруг Бартеля последний раз  дрогнул,  исчез,  и
лейтенант остался получеловеком-полузверем в  совсем  неподходящей  к  его
облику одежде.
     - Дайте монету, - сказала Маддалена и протянула к Маю руку.
     Тот машинально сунулся в кошелек, с перепугу бросил ей, ни  много  ни
мало, сто флар и отвернулся. Но краем глаза все равно видел, что  колдунья
просовывает золотой диск под верхние клыки, чтоб загородить оборотню рот.
     - Когда такую тварь убивают, - объяснила Маддалена по  ходу  дела,  -
она может перекинуться и начать пить кровь у людей по ночам на дорогах.  А
может и не перекинуться... Это я ему так, на всякий случай...
     - Убираться отсюда надо, - чужим осипшим голосом еле выговорил Май. -
Чем быстрее - тем лучше.
     Маддалена отряхнула ладошки, обошла труп  и  остановилась,  задумчиво
глядя на простертое в траве тело. Май еще немного попятился, на этот раз -
от нее. На всякий случай, как она говорила.
     Истерический женский крик "Нет!",  раздавшийся  с  парадного  крыльца
замка, разорвал  утреннюю  тишину.  Он  заставил  Маддалену  вздрогнуть  и
оглянуться. За туманом, за деревьями, непонятно было, кто это, но  женщина
бежала к ним. Следующее "Нет!" неожиданно  резко  перешло  в  протяжный  и
жуткий волчий вой, от которого Мая вдоль спины продрал озноб.
     Где-то разом захлопали двери и ставни.
     Май подхватил с земли испачканную кровью  оборотня  шпагу.  Маддалена
покрутилась на месте и стала отступать спиной к нему, вытянув перед  собой
руки. Прямо на нее, ныряя в густом, стелящемся по земле  тумане,  прыжками
неслась поджарая волчица с рыжим  пятном  на  боку.  Серое  жилистое  тело
взвилось в воздух, клацнули зубы,  и,  перевернувшись  в  воздухе,  второй
оборотень отвесно рухнул на мертвого сородича, мигом извернулся и стал  на
лапы. Желтые  глаза  в  бессильном  бешенстве  смотрели  на  Маддалену.  С
оскаленных клыков сбежала струнка слюны. Волчица вскинула морду  кверху  и
завыла.
     Маддалена по-прежнему держала руки вытянутыми перед собой, ладонями к
зверю. А Май не мог двинуться с места, боялся за нее, за себя, за  деньги,
которые в Котуре, но, даже если б мог, не стал бы помогать колдунье. Ему и
так казалось, за это утро он должен поседеть.
     От замка через сад  бежали  люди;  там  были  и  слуги,  и  гости,  и
Береника, и Бернгард Пелерин, и Иоганн Фосс со шпагой в руке впереди всех.
Только Амелии среди них не было.
     - Сука!.. Шлюха!.. Убью!! - крикнул Иоганн Фосс.
     Волчица  развернулась,  прижала  уши  и  бесшумно  канула  в   туман.
Маддалену словно толкнули в выставленн