- в сотый раз повторяла колдунья, хлопая ладошкой  по
соломе   рядом   со   своим   пригорюнившимся   другом,   которого   звали
Максимилианом.
     Май ходил вокруг них.  Он  отдал  им  свой  нарядный  камзол,  и  они
укрылись им вдвоем. Юный Максимилиан сидел, как на  иголках,  и  время  от
времени порывался грызть ногти. Тогда колдунья пихала его  локтем  в  бок.
Она, в отличии  от  своего  возлюбленного,  присутствия  духа  не  теряла.
Папаше, должно быть, трудновато было все это время держать ее на привязи.
     - Я всегда соблюдала обычаи Цеха, хотя  меня  туда  не  принимали.  Я
ожидала, что ко мне относится будут так же.
     - Не затем мы на свет родимся, чтоб видеть только то, чего ожидали, -
пробормотал Май.
     Колдунья потрясла головой.
     - Они не имели права!
     Мысль эта не давала ей покоя.
     - Ну-ну, - сказал Май.
     - Колдуну нельзя  выступать  против  человека,  лишенного  магической
Силы! На бой вызывают только равного!.. Преступников должны  наказать  они
сами. Я победила пятерых из них, но я победила в поединке,  честно.  Никто
не имел права так со мной поступать!
     - Ах, Боже мой! - Май сделал резкий поворот у нее за спиной и пошел в
обратную сторону. - И это рассуждает де... женщина, враги  которой  готовы
были расстаться с жизнью, лишь бы ее погубить! А если тот, кто  переместил
нас всех сюда, не принадлежит к колдовскому Цеху? С какой стати он  станет
считаться с цеховыми правилами?
     - Все колдуны Северного берега принадлежат к  Цеху,  а  других  здесь
нет, - убежденно сказала колдунья.
     - А ты сама?
     - Я - другое дело. Отец хотел, чтобы я приносила пользу городу. - Она
помолчала и добавила: - А я хотела другого.
     Май потер лоб. Должно быть, он вовсе разочаровался в жизни, раз начал
спорить с женщиной. Переубедить колдунью было невозможно. Май сказал:
     - Ну да. И в результате ни ты, ни он не получили  того,  что  хотели.
Неужели Цех настолько неколебим и прочен, что в нем нет ни отступников, ни
изгнанников, вынужденных скрываться из-за нарушенных ими законов?
     - Нарушивших правила Цех лишает Силы, - упрямо  сказала  колдунья.  -
Или их убивают. _Я же знаю_.
     Маю ничего не оставалось, кроме как  пожать  плечами.  Скорее  всего,
тот, кто расставил эти сети, не заставит себя долго ждать  и  объявится  в
самое ближайшее время.
     - Посмотрим, - сказал Май.
     Сначала догорел и погас один  факел,  за  ним  -  другой.  В  темноте
колдунья захлюпала носом. Потом к ней присоединился  ее  приятель.  Май  и
хотел бы им помочь чем-то, да самому ему нужна была помощь. К тому же, они
оба ему изрядно надоели. Если б в его воле было выбирать себе спутников  в
приключения, он бы выбрал не таких. Поэтому он молча ходил  кругами,  пока
совсем не устали ноги. Тогда он сел на солому и, сидя, заснул.
     В начале  девятого  утра  сверху  загрохотал  и  заскрипел  подъемный
механизм, и в каменную яму опустилась на цепях ненадежного  вида  досчатая
площадка. Пленников подняли  наверх.  Два  молчаливых,  деревенского  вида
стража провели их под арочными сводами  погреба,  где  хранились  огромные
бочки с вином. Потом, через колоннаду во внутреннем дворе, по которой  тек
сладкий запах приготовляющейся  где-то  неподалеку  пищи,  они  попали  на
лесенку, ведущую в летние комнаты на  верхний  этаж,  и  в  главные  жилые
помещения.
     Хозяин замка - а они попали именно в замок, и не  такой,  как  строят
нынче, а замок древний, хоть и немного переделанный, чтоб скрыть почтенный
возраст, - хозяин его был высок -  чуть  ли  не  с  Мая  ростом,  довольно
худощав, длинноволос, очень бледен, и, кроме того, верхнюю часть его  лица
скрывала маска с птичьим клювом на месте носа. Одет он был во все  черное.
Май смотрел на этого человека так и эдак. Несмотря  на  мужскую  охотничью
одежду, Маю казалось, что перед ним женщина.  Грудь  ее  была  великовата,
чтоб ее можно было удачно прятать.
     Маленькая колдунья смотрела на создтеля мышеловки  круглыми  глазами.
Она чувствовала. Май тоже чувствовал. Ветерок магической силы летал вокруг
него, словно ощупывая, что  за  нежданный  улов  попал  в  сети.  Наконец,
изучение  прекратилось.  Май  поправил  свои  растрепанные  волосы  и,  со
старательно напущенным равнодушием, поклонился.
     - Итак, который из вас был с ней? - голос вопрошавшего  был  нарочито
груб,  рука  в  перчатке  ткнула  в  сторону  колдуньи.  Бывшей  колдуньи.
Настоящей колдуньей, как Май уже понял, сейчас здесь  была  другая.  Да  и
вопрос был излишен. И так все ясно.
     Испуганный Максимилиан,  переминаясь  ногами  в  сползших  чулках  по
выстланному камышом полу, пробормотал что-то не очень ясное  насчет  себя,
про  то,  что  он  на   три   года   младше   Маддалены   и   вообще   еще
несовершеннолетний.
     Май сейчас очень не завидовал ему. Он  представил,  как  бы  выглядел
сам, окажись он  на  его  месте,  и  втайне  радовался,  что  мальчик  его
опередил. Нехорошо это - без штанов попадать в  такие  передряги.  Большой
удар по самолюбию...
     Затем внимание загадочного хозяина вновь обратилось к Маю.
     Май выдержал  взгляд,  сохраняя  достоинство  -  тот  капитал,  кроме
которого ничем в этой жизни не владел. Ему не нравилось, когда его  меряли
_таким_ взглядом. Да  и  кому  понравилось  бы.  Тем  не  менее,  он  чуть
улыбнулся. Он был вежливым человеком.
     Щеки замковой колдуньи вспыхнули - это Май увидел и под маской.
     Она сняла перчатку и показала ему  свою  руку,  на  кончике  среднего
пальца которой светилось пятнышко голубоватого огня.
     - Ты _видишь_? - спросила она.
     Ипполит Май кивнул.
     - _Почему_ ты видишь?
     Он ответил спокойно. В конце концов, несмотря  на  явную  неудачность
собственного Дара, тайны из него он не делал ни перед кем и никогда, - ну,
разве что для успеха какого-то важного дела.
     - В моем роду были ясновидцы. Предсказатели будущего.
     - Ты можешь предсказывать будещее?
     Это было произнесено так, что Май удивился. Она хотела знать будещее?
Зачем ей это?
     Май пожал плечами. Он вынужден был разочаровать ее тем, что и на этот
раз сказал правду:
     - Сожалею - нет.
     Румянец под маской истаял.
     - Прекрасно, - сказала она. - Можете убираться отсюда. Оба.



                                  * * *


     Их вывели через задний двор за стену замка и  столкнули  с  насыпного
косогора прямо так, как они были: Май в своем помятом парадном костюме, но
без шляпы, без плаща и без камзола, а мальчишка  -  в  рубашке  и  чулках,
которых до спуска с косогора у него было два, а после остался один.
     Почти в самом низу трявяного склона парень упал. Май подобрал его  за
локоть и поставил на ноги. Сам он  лишь  встряхнулся  -  как  отряхивается
петух, случайно попавший под ливень, расправляя перья. Май уже зарекся про
себя связываться в другой раз с колдунами, и желал очутиться  быстрее  как
можно дальше от этого места. Это  вам  не  придворная  мышиная  возня,  не
военные действия и не пустое интриганство. Способы этой игры ему, Маю,  не
нравились и, он ясно видел теперь: не подходили. Он попробовал,  и  понял,
что это сложнее, чем кажется. Но деньги все  еще  маячат  где-то  впереди.
Значит, надо поторопиться, пока в замке  не  пожалели,  что  отпустили  их
живыми.
     -  Не  хнычь,  -  сказал  он  хлюпнувшему  было  носом   неудачливому
герою-любовнику, потиравшему ободранные коленки. - Со мной бывало хуже,  и
я это пережил.
     - Правда? - с робкой надеждой спросил Максимилиан.
     - Правда.
     - А Маддалена? Что с ней будет?
     - Не знаю. Это их колдовские дела, пусть сами разбирают, что  они  не
поделили.
     - Но Маддалена больше не колдунья. Ее надо выручать!
     Май смотрел на  него  сверху  вниз.  В  золотых  кудрях  Максимилиана
запуталась черная соломенная труха. Вот тоже, херувимчик...
     - Знаешь, милый мальчик, это не моя  забота,  -  сказал  Май.  -  _Я_
никого выручать не собираюсь. Я ухожу. Нас с тобой отпустили -  этого  уже
много. Ты идешь со мной или остаешься?
     Максимилиан сжал кулаки.
     - Я должен ей помочь!
     - Тогда - всего хорошего.
     Май развернулся и зашагал через большой луг к лесу. Идти он решил  на
юг. Вернее, он ничего не решал. Просто, на юг вела та единственная дорога,
которая, как он видел, шла от замка. Он не так много разглядел  с  насыпи.
Зеленым морем раскинулся вокруг замкового холма  залитый  солнцем  лес.  И
где-то очень далеко лежали синие горы в полосах  тумана.  Обилия  дорог  и
деревень он не увидел, а, стало быть, и выбор был невелик.
     Через десять  минут  его  догнал  Максимилиан.  Он  бежал  босиком  и
единственный свой чулок нес в руке.
     - Я еще вернусь... Я отомщу... Тогда посмотрим,  кто  есть  кто...  -
некоторое время еще бормотал  про  себя  мальчик.  Потом  он  запыхался  и
примолк.
     Правда,  мили  через  две  пути  Максимилиан  сделал  вторую  попытку
уговорить Мая вернуться и  попробовать  что-нибудь  сделать  для  спасения
Маддалены, красноречиво приводя примеры благородства из рыцарских романов,
где отважный герой непременно побеждал злых колдунов  и  драконов  во  имя
справедливости, а так же для того, чтобы имя его прославили в веках.
     Маю было неудобно,  что  на  него  смотрят,  как  на  единственное  в
обозримой вселенной воплощение рыцарства. Если б мальчик  знал,  насколько
благородная внешность бывает лжива - особенно, когда пусто в карманах... В
общем, плодить по свету обманутые надежды  Маю  сейчас  в  особенности  не
хотелось, он и так оставлял их на своем пути достаточно. Поэтому  он  этот
разговор пресек.
     - Не жди, что я сейчас поверну и брошусь освобождать  твою  плененную
красавицу, - сказал он. - О последствиях  надо  думать  прежде  совершения
поступка, а не после него. Ужель ты думаешь, случилось бы что плохое, если
б ты женился на Маддалене? Никто не  посмел  бы  вас  красть  со  свадьбы.
Напротив, весь колдовской Цех радовался бы вместе  с  вами.  Ты  сам  себя
поставил в сомнительное положение, имей мужество сам нести ответственность
за содеянное.
     Максимилиан растерялся. Он пробормотал:
     - А я-то что? Это она...
     Май даже приостановился на секунду.
     - Ах, так она же еще и виновата?! Замолчи и  не  оскорбляй  мой  слух
столь жалким оправданием. Я не желаю больше слышать от тебя ни слова.
     Весь последущий путь Максимилиан то отставал и смотрел назад, где  за
спиной быстро шагающего Мая остался колдовской  замок,  то  бегом  догонял
старшего спутника и понуро брел немного в стороне  от  него.  Веточкой  он
гонял от голых ног комаров. Лицо у него было страдающее и обиженное.
     Часа через два с половиной пути лесная дорога вывела их  к  развилке,
где под сенью трех  высоких  дубов  стоял  длинный,  прокопченый  насквозь
старый дом с облезшей вывеской над дверью. Как  ни  силился  Май  прочесть
надпись, она не поддавалась. Он оглянулся, проверяя, с ним ли мальчик.
     - Похоже на постоялый двор, - сказал Май. - Зайдем.
     - А деньги? - спросил Максимилиан.
     - Я же сказал - зайдем.
     Максимилиан больше не возражал. Они прошли мимо коновязи и загона для
овец, поднялись на кривое крыльцо и попали в большую, темную залу, грязную
и совершенно пустую, если не считать бродящую под столами одинокую курицу.
Когда они  входили,  где-то  в  глубине  дома  громко  звякнул  колоколец,
предупреждая хозяина о появлении гостей. Тем не менее, держатель заведения
на глаза не показался - ни сразу, ни через четверть часа.
     В итоге Май, которому надоело ждать, вернулся  на  порог  и  еще  раз
хлопнул  дверью,  чтобы  хозяин,  наконец,  явил  свой  лик   посетителям.
Колоколец  от  такого  непочтительного  обращения  прямо-таки  захлебнулся
звоном. И долгожданный хозяин появился. Лицо у него было опухшее, красное,
с большим туфлеобразным носом, а голова обрамлена нимбом  стоящих  торчком
нечесанных седых волос. От него  пахнуло  хлевом,  чесноком,  перегаром  и
чем-то жареным вдобавок, - видно, с кухни. Он вытер руки грязной тряпкой и
мрачно воззрился на Мая и его полуголого спутника.
     - Доброе утро, любезный хозяин, - приветствовал его  Май.  -  Нам  бы
поесть и раздобыть какую-нибудь одежду  для  вон  того,  -  он  кивнул  на
Максимилиана, - беглого покорителя женских сердец, чтоб ему можно было  не
стыдясь дойти до дома.
     Максимилиан до корней волос залился краской и скосолапил ноги.
     Суровый корчмарь кивнул и сделал Маю знак наклониться поближе. Май  с
вниманием обратился к нему.
     - Полфлара, - громко сказал корчмарь ему прямо в ухо, - будет завтрак
и все, что можно за деньги. Но деньги вперед.
     Май выложил на стойку серебряную монету, которая немедленно исчезла у
корчмаря за поясом.
     И вскоре  на  столе  появилось  большое  блюдо  с  мясным  рагу,  две
деревянные ложки и кувшин с почти свежим пивом, а на скамью  были  брошены
холщовые штаны, веревка для подпояски и плетеные сандалии.
     Май остановил корчмаря, когда тот хотел опять уйти.
     - Скажите, уважаемый, - спросил Май, - как называется эта местность?
     - Корчма "Три дуба", - буркнул тот в ответ.
     - Это я понимаю, - сказал Май. - А как называются окрестности? -  Для
большей понятности он сделал широкий жест рукой.
     - Окрестности? - переспросил корчмарь и задумался, шевеля  кустистыми
бровями и многочисленными морщинами на лбу.
     Натянувший уже штаны Максимилиан оборвал его  тяжкие  раздумья  новым
вопросом:
     - Что за замок лежит в пяти милях к северу отсюда?
     - Замок? - опять спросил корчмарь, на этот раз с удивлением. -  Ни  к
северу, ни к югу тут нет никаких замков.
     - Но как же?..
     - Водит, - объяснил своему юному спутнику Май. - А ты как думал?  Она
нас водит. Чтобы мы обратной дороги к замку не нашли. - Он вновь обратился
к корчмарю: - Уважаемый, сообщите нам, в таком случае, чьи земли мы  имеем
честь топтать?
     Вот тут корчмарю раздумывать над ответом было не нужно.
     - Чьи? Земли благородного герцога граагского Зуммеля фон Хаузаля.
     Май прикусил черенок ложки. Герцогство  Граагское.  Среди  приморских
городов, да и в великоимперских землях  оно  пользовалось  славой  не  то,
чтобы дурной. Скорее, странной. Говорили, будто с  суши  оно  больше,  чем
если плыть вдоль берегов полуострова морем. Говорили, будто это колдовской
край, и будто сам герцог - колдун. Говорили и другие чудные вещи,  которым
Май раньше не верил - мало ли что наплетут да придумают. Верил ли он в них
теперь? Пожалуй. Но  все  еще  не  полностью.  А  другие  путешественники,
побывавшие здесь, возвращались с известием, что ничего необычного в Грааге
не видели. Конечно, они не видели. Для того, чтобы видеть,  нужно  с  этой
способностью родиться. Или же уметь так соврать, чтоб самому  уверовать  в
собственные сказки.
     Корчмарь еще повертелся пару минут, сказал:
     - Сдачу сейчас принесу, - и исчез.
     - А кто это - она? - спросил Максимилиан.
     Май только посмотрел на него. Рот у него был занят, чтобы отвечать.
     - Тот, из замка? Который был в маске?
     - Вот-вот, - кивнул Май.
     Больше они на эту тему не разговаривали, пока  блюдо  перед  ними  не
опустело.
     - А что мы будем делать дальше?  -  спросил  его  Максимилиан  потом,
подбирая куском хлеба остатки подливы.
     - Если здесь все спокойно, останемся до завтра и отдохнем,  -  сказал
Май. - Я устал, я запылился, я хочу спать.
     - А я хочу обратно в замок, - опустив взгляд на пустое блюдо  сообщил
Максимилиан.
     - Ты должен потерпеть, - сказал Май, который, к слову,  совершенно  и
не был уверен в том, что  здесь  все  будет  спокойно:  уж  слишком  редко
сбываются мечты. Но он себе позволил помечтать еще: - Доберемся до гавани,
сядем на корабль, и через неделю ты будешь дома.
     - А как же деньги? - опять спросил херувимчик.
     - Денег я тебе дам. Разумеется, в долг.
     - А Маддалена?
     Май покачал головой.
     - Ничем не могу помочь.
     - Тогда я лучше вернусь.
     Май поставил на стол локти
     - Ты не сможешь вернуться, - сказал он.
     - Почему?
     - Спроси хозяина. Он не знает, где  тот  замок.  И  никто  не  знает.
Дорога заколдована, никто не сумеет сказать  тебе,  откуда  она  нас  сюда
привела.
     - Но почему?..
     - Да потому что. И хватит разговоров об этом.
     Колоколец при двери на этот раз смолчал.
     - Серебром платишь? - спросил от порога молодец с подобным хозяйскому
носом-туфлей. - Ну, давай посмотрим на твое серебро.
     - И бирюльку с пояса тоже отдай, - добавил  корчмарь,  топтавшийся  в
дверях кухни с пистолетом в руке. Смотрел он при этом на золотые часы  Мая
и целился примерно туда же.
     Все как всегда, с тоской подумал Май. В лесной глуши появляются  двое
неизвестных необычного вида. Оружия у них нет,  денег  мельче  серебряного
флара нет. Свидетелей, кстати, тоже нет. Никто их раньше здесь  не  видел.
Что за беда, если никто никогда и не увидит их  больше?  Сказать  спасибо,
что поесть успел?
     - Когда начнется, беги хоть в дверь, хоть в  окно,  -  проговорил  он
сквозь зубы хлопавшему наивными голубыми глазами  Максимилиану,  -  только
быстро.
     Молодец от двери подскочил к Маю и приставил тому к шее нож.
     - Ох, не терплю непорядочных трактирщиков, - проговорил Май  вслух  и
полез за кошельком. Вообще-то, деньги он загодя переложил в башмак, где  в
каблуке была для этого специальная полость, и сделал это  еще  в  каменном
мешке, ожидая рано или поздно чего-то подобного.  В  кошельке  он  оставил
четыре монеты. Но вот часы ему было жаль. Они стоили почти четыреста  флар
и  расставаться  с  ними  Маю  не  хотелось.  Однако,  если  не   сложатся
обстоятельства, он знал, что придется и их отдать. Жизнь дороже.
     Он  перевернул  свой  пустой  кошель,  и  монетки  с  жидким   звоном
раскатились по столу в разные стороны.
     Корчмарев родственник перебросил нож в другую  руку  и  потянулся  за
крайней. Лезвие Май почувствовал у себя вместо горла уже  чуть  ли  не  на
затылке. Тогда, стараясь ни на долю мгновения не упускать  ощущение  ножа,
что удалось ему, к сожалению, не совсем, Май, сколько было  силы  -  а  уж
ее-то, к  счастью,  было  много,  -  ударил  разбойника  локтем  в  живот,
одновременно ногой выбив из-под оцепеневшего Максимилиана стул и прошипев:
"Дурак, кому сказано!"
     Бандит отвалился назад. Корчмарь от неожиданности подпрыгнул, выпучил
глаза и вытянул вперед  трясущиеся  руки  с  пистолетом.  Грянул  выстрел,
разнеся в щепки ножку табурета в трех шагах от  Мая.  А  Май  еще  всерьез
сомневался, что пистолет у него заряжен. Фигуру корчмаря  заволокло  сизым
пороховым дымом. Максимилиан крикнул:  "Помогите!"  -  вскочил  с  пола  и
бросился наутек.
     Сидевший  на  полу  позади  Мая  грабитель  сипел  что-то   в   адрес
способностей корчмаря стрелять, когда рядом  родной  сын,  которого  можно
запросто укокошить вместо ограбляемого.
     Май не стал выслушивать его словоизлияний по этому поводу, схватил со
стола подвернувшуюся под руку  монетку,  -  не  так  он  был  богат,  чтоб
раздавать их направо и налево по первому требованию  и,  прижав  ладонь  к
порезанной шее, бегом кинулся прочь.
     С  улицы  раздался  заливистый  разбойничий  свист.  На  крыльце  Май
столкнулся с белым, как полотно, Максимилианом, который из корчмы выбежал,
а куда деть себя дальше - не знал.
     На большой ветке дуба обезьяной раскачивался  какой-то  мальчишка,  -
наверное, он и свистел. А по дороге, меж редевших ближе к развилке  лесных
деревьев, к трем дубам летели,  пригнувшись  к  шеям  коней,  с  полдюжины
всадников.
     Получившему что-то вроде невидимого  подзатыльника  Маю  не  пришлось
гадать кто бы это мог быть. На секунду он растерялся. Он не знал,  на  что
решиться. Что это за погоня? Чего еще от  них  хотят?  И  не  сбежишь,  не
спрячешься, когда охоту ведет колдун. Делать б