я?- спросил он.
     - Само собой. Я же слыхал.
     - А я вот ничего не слыхал.
     - Хлопнули ворота,- сказал  старик.-  Она-то  умеет  проскользнуть
тихонько. Ей не привыкать.
     Горбуну больше не хотелось разговаривать про эту женщину.
     - Шли бы вы, ребята,- сказал он.- Я хочу один побыть. Должны же  и
у цветного быть какие-то права, даже ежели ему от них один вред.
     - Эта сука не смела так с тобой говорить,- сказал Огрызок.
     - Какая разница,-  отозвался  Горбун  равнодушно.  Вы  пришли,  за
разговором я и забыл, кто я такой. А она напомнила.
     Лошади в конюшне снова зафыркали, зазвенели уздечки, и  послышался
громкий оклик:
     - Ленни, а Ленни! Ты где?
     - Это Джордж! - крикнул Ленни и с живостью  отозвался:  -Я  здесь,
Джордж! Здесь!
     Через секунду  Джордж  появился  в  дверях  и  недовольно  оглядел
каморку.
     - Чего это ты делаешь у Горбуна? Тебе нельзя здесь быть.
     Горбун кивнул.
     - Я им говорил, но они все одно вошли.
     - Так почему же ты их не выгнал?
     - Я не супротив,- сказал Горбун.- Ленни такой славный.
     Огрызок вдруг встрепенулся.
     - Слышь, Джордж! Я уже все обдумал! И даже подсчитал,  сколько  мы
можем заработать на кроликах.
     Джордж сердито поглядел на него.
     - Я, кажется, предупреждал вас обоих, чтоб вы никому ни слова.
     Старик сразу же оробел.
     - Мы и не говорили ни слова никому, кроме Горбуна.
     - Ну ладно, пошли отсюда,- сказал Джордж.- Господи, на минуту и то
нельзя отлучиться.
     Огрызок с Ленни встали и пошли к двери.
     Горбун окликнул старика:
     - Огрызок!
     - Ну, чего тебе?
     - Помнишь, что я говорил насчет огорода и всякой работы?
     - Да,- сказал Огрызок.- Конечно, помню.
     - Так вот, забудь,- сказал Горбун.- Я пошутил. Я не хочу  на  ваше
ранчо.
     - Ладно, дело твое. Спокойной ночи.
     Джордж, Ленни и Огрызок вышли. Когда они проходили через  конюшню,
лошади зафыркали, зазвенели уздечками.
     Некоторое время Горбун сидел на койке и  глядел  им  вслед,  потом
потянулся за склянкой с мазью. Он задрал рубашку  на  спине,  налил  на
ладонь немного мази и начал медленно тереть спину.

                                  * *
                                   *

     Угол огромной конюшни был почти до потолка завален  свежим  сеном,
тут же стояли вилы с четырьмя  зубьями.  Сено  высилось  горой,  полого
спускавшейся к  другому  углу,  и  здесь  было  свободное,  не  доверху
заваленное место. Вдоль стен тянулись  стойла,  и  между  перегородками
виднелись лошадиные морды.
     Воскресенье. Лошади отдыхали. Они  тыкались  мордами  в  кормушки,
били копытами в деревянные  перегородки  и  звенели  уздечками.  Солнце
проглядывало сквозь щели в стене и яркими полосами ложилось на сено.  В
послеполуденной жаре лениво жужжали мухи.
     Снаружи раздавался звон подковы о железную стойку и  одобрительные
или насмешливые крики игроков. А в конюшне тихо, душно и жужжали мухи.
     Ленни сидел подле ящика со щенками в  углу  конюшни,  у  сеновала.
Сидел на сене и разглядывал мертвого щенка.  Разглядывал  долго,  потом
протянул огромную ручищу, погладил его от головы  до  хвостика  и  тихо
спросил:
     - Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не очень
сильно тебя  гладил.-  Он  приподнял  голову  щенка,  поглядел  на  его
мордочку и сказал:- Вот узнает Джордж, что ты сдох, и не  позволит  мне
кормить кроликов.
     Он вырыл  ямку,  положил  туда  щенка  и  прикрыл  его  сеном,  но
продолжал, не отрываясь, смотреть на холмик. Он сказал:
     - Но я не натворил  ничего  такого,  чтоб  бежать  и  прятаться  в
кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.
     Он откопал щенка, осмотрел его  и  снова  погладил  от  головы  до
хвоста. Потом горестно продолжал:
     - Но Джордж все одно узнает. Он завсегда все  узнает.  Он  скажет:
"Это ты сделал. Не вздумай морочить мне голову". И скажет: "За  это  ты
не будешь кормить кроликов!"
     Вдруг он рассердился.
     - Как тебе не совестно! - воскликнул он.- Почему ты издох?  Ты  не
такой маленький, как мышь.- Он схватил щенка, швырнул его в  сторону  и
отвернулся. Потом сел, наклонившись вперед, и прошептал: -Теперь  я  не
буду кормить кроликов. Джордж не позволит.
     От горя он медленно раскачивался взад-вперед.
     Снаружи послышался звон подковы, а потом несколько голосов.  Ленни
встал, снова подобрал щенка, положил  его  на  сено  и  сел.  Он  опять
погладил щенка.
     - Ты еще маленький,- сказал он.- Мне говорили столько раз, что  ты
маленький. Но я не  знал,  что  тебя  так  легко  убить.-  Он  потрогал
пальцами  мягкое  щенячье  ухо.-  Может,  Джордж  все-таки   не   очень
рассердится, сказал он.- Ведь про того сукина  сына  он  сказал  -  это
ничего.
     Из-за крайнего  стойла  появилась  жена  Кудряша.  Она  подкралась
тихонько, и Ленни ее не видел. На ней было то же яркое бумажное  платье
и  домашние  туфли  с  красными  страусовыми   перьями.   Лицо   сильно
нарумянено, и все локоны-колбаски аккуратно прибраны. Она молча подошла
вплотную к Ленни, и только тогда он поднял голову и увидел ее.
     В испуге он быстро  зарыл  щенка  в  сено.  Потом  бросил  на  нее
враждебный взгляд.
     - Что ты здесь делаешь, дружок? - спросила она.
     Ленни сердито посмотрел на нее.
     - Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с  вами
и вообще ничего такого.
     Она засмеялась.
     - Джордж всегда над тобой распоряжается?
     Ленни потупил глаза.
     - Он сказал, что не позволит мне кормить кроликов, ежели  я  стану
разговаривать с вами.
     - Боится, как бы Кудряш не взъярился,- тихо сказала она.-  Ну  так
вот, у него рука на перевязи, а  ежели  он  к  тебе  пристанет,  можешь
сломать ему и другую. И не заливай, будто рука у него попала в машину.
     Однако Ленни твердо стоял на своем.
     - Ну уж нет. Не буду я с вами разговаривать.
     Женщина опустилась на колени рядом с ним.
     - Послушай,- сказала  она.-  Сейчас  все  играют  в  подкову.  Еще
четырех нет. Они ни за что не бросят, покуда не доиграют кон. Почему  ж
мне нельзя с тобой поговорить? Мне ведь не с кем разговаривать.  Я  так
одинока.
     - Но мне не велено говорить с вами,- настаивал Ленни.
     - Я одинока,-  повторила  она.-  Ты  можешь  разговаривать  с  кем
хочешь, а я ни с кем, кроме Кудряша. Иначе  он  бесится.  Как  думаешь,
весело это - ни с кем не разговаривать?
     - Но мне не велено,- сказал Ленни.- Джордж боится, что я попаду  в
беду...
     Она переменила разговор:
     - Чего это у тебя там закопано?
     И тогда Ленни снова охватила тоска.
     - Это мой щенок,- сказал он горестно.- Мой щеночек.
     И он смахнул со щенка сено.
     - Да ведь он мертвый!- воскликнула она.
     - Он такой маленький,- сказал Ленни.- Я хотел  только  поиграть  с
ним... А он вроде как укусить норовит...  а  я  его  легонечко  этак  -
шлеп... а он и умер.
     Она стала его утешать.
     - Не огорчайся. Он ведь  всего-навсего  щенок.  Возьмешь  другого.
Здесь их полным-полно.
     - Я не про это,- сказал Ленни жалобно.- Теперь Джордж не  позволит
мне кормить кроликов.
     - Но почему?
     - Он сказал, ежели я еще чего натворю, он не позволит мне  кормить
кроликов.
     Она придвинулась ближе и заговорила успокаивающе:
     - Ты не бойся, это ничего, что ты со мной разговариваешь. Слышишь,
как они там кричат? У них на кону четыре доллара. Ни один  с  места  не
сойдет, покуда игра не кончится.
     - Увидит Джордж, что я  разговариваю  с  вами,  задаст  мне  жару,
шепнул Ленни опасливо.- Он так и сказал.
     Лицо ее стало злым.
     - Да что я, не человек?- выкрикнула она.- Почему я не  имею  права
ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего
ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю.
     - Но Джордж говорит, что из-за вас мы попадем в беду.
     - Глупости,- сказала она.- Что я тебе плохого делаю? Ну,  понятно,
им всем на меня наплевать, они и  знать  не  хотят,  каково  мне  здесь
живется. А я тебе вот чего скажу - я не привыкла к такой жизни. Я могла
бы кой-чего добиться. И, может, еще добьюсь,- добавила она с угрозой.
     И заговорила быстро, увлеченно, словно спешила  высказаться,  пока
ее слушают.
     - Я жила в самом Салинасе. Меня туда еще девочкой привезли. Как-то
приехал на гастроли театр,  и  я  познакомилась  с  одним  актером.  Он
сказал, что я могу поехать с  ихним  театром.  Но  мать  не  отпускала.
Говорила, что я еще мала - мне тогда  всего  пятнадцать  было.  Но  тот
актер звал меня. И будь уверен, ежели б я уехала, уж я б  не  жила  вот
так, как сейчас.
     Ленни погладил мертвого щенка.
     - У нас будет маленькое ранчо... и кролики,- сказал он.
     Но она спешила рассказать о себе, прежде чем ей помешают.
     - А в другой раз я  встретила  еще  одного  человека,  он  в  кино
работал. Я ходила с ним танцевать  в  "Приречный  дансинг-холл".  И  он
сказал, что поможет мне устроиться в кино. Сказал, что я  -  самородок.
Что он вскорости вернется в Голливуд  и  напишет  мне.-  Она  испытующе
взглянула на Ленни: произвели ли ее слова хоть какое-то впечатление. Но
я  так  и  не  дождалась  письма,-  сказала  она.-  Сдается  мне,  мать
перехватила. Ну, я не хотела оставаться там, где ничего нельзя добиться
в жизни, да еще и письма перехватывают. Я напрямки спросила мать, пере-
хватила она письмо или же нет,- она стала отпираться. А потом  я  вышла
за Кудряша. Мы как  раз  в  тот  самый  вечер  познакомились  с  ним  в
"Дансинге". Ты меня слушаешь?
     - Я? Само собой.
     - Так вот. Я еще никому об этом не говорила, может,  так  и  надо,
кто знает. Я не люблю Кудряша. Он плохой.  После  этого  признания  она
пододвинулась к Ленни и села  рядом.-  Я  могла  бы  жить  в  роскошных
отелях, и за мной гонялись бы фотографы. И я ходила бы на все просмотры
и выступала по радио, и это не стоило бы мне ни  цента,  потому  что  я
была бы киноактрисой. И носила бы красивые платья, как все они. Недаром
же тот человек сказал, что я - самородок.
     Она посмотрела на Ленни и красиво  повела  рукой,  показывая,  что
умеет играть. Пальцы ее описали в воздухе плавную дугу, мизинец  изящно
оттопырился.
     Ленни  глубоко  вздохнул.  На  дворе  раздался  звон   подковы   и
одобрительные крики.
     - Кто-то удачно сыграл,- сказала она.
     Солнце садилось, и светлые полосы ползли по стене, подымаясь  выше
яслей и лошадиных голов.
     - Может, ежели я унесу щенка  и  выброшу  его,  Джордж  ничего  не
узнает,- сказал Ленни.- И тогда он позволит мне кормить кроликов.
     - Неужто ты ни об чем, окромя кроликов, думать не можешь? -сердито
спросила она.
     - У нас будет маленькое ранчо,- терпеливо объяснил  Ленни.-  Будут
сад и луг, а на нем  люцерна  для  кроликов,  и  я  буду  брать  мешок,
набивать люцерной и кормить кроликов.
     - А почему ты так любишь кроликов? -спросила она.
     Ленни долго думал,  прежде  чем  нашел  объяснение.  Он  осторожно
пододвинулся к ней.
     - Я люблю гладить все мягкое. Один раз на ярмарке я видел пушистых
кроликов. И я знаю, их приятно гладить. Иногда  я  гладил  даже  мышей,
ежели не было ничего получше.
     Женщина испуганно отодвинулась от него.
     - По-моему, ты чокнутый,- сказала она.
     - Нет,- серьезно возразил Ленни.- Джордж говорит, что нет.  Просто
я люблю гладить все мягкое.
     Она немного успокоилась.
     - А кто не любит? - сказала она.- Всякий любит Я вот люблю  щупать
шелк и бархат.
     Ленни радостно засмеялся.
     - Еще бы! -воскликнул он.-И у меня когда-то был  бархат.  Мне  его
дала одна женщина, и эта женщина была... была... моя  тетя  Клара.  Она
дала  мне  вот  такой  кусок.  Был  бы  он  у  меня  сейчас...-   Ленни
нахмурился.- Но я его потерял,- сказал он.- Уже давно.
     Женщина засмеялась.
     - Ты чокнутый,- сказала она.- Но все одно,  кажется,  ты  славный.
Просто  большой  ребенок.  Кажется,  я  тебя  понимаю.   Иногда   стану
причесываться, долго сижу и глажу волосы, потому так они мягонькие.-  И
чтоб показать, как она это  делает,  женщина  провела  рукой  по  своим
волосам. У некоторых волосы жесткие,- сказала она самодовольно.  Взять,
к примеру, хоть Кудряша. Волосы совсем как проволока. А у меня - мягкие
и тонкие. Потому что я их часто расчесываю. От этого они  делаются  еще
мягче. Вот пощупай.- Она взяла руку Ленни и положила  себе  на  голову.
Потрогай - чувствуешь, какие мягкие?
     Огромная ручища Ленни начала гладить ее волосы.
     - Только не растрепи,- сказала она.
     - Ох, до чего ж приятно!- сказал Ленни и стал гладить сильней.- До
чего ж это приятно!
     - Осторожней, ты меня растреплешь.- Потом она сердито прикрикнула:
- Да перестань же, ты меня совсем растрепал!
     Она дергала головой, но пальцы Ленни вцепились в волосы намертво.
     - Пусти!- искрикнула она.- Слышишь, пусти!
     Ленни был в смятении. Лицо его исказилось. Она завизжала, и  тогда
Ленни свободной рукой зажал ей рот и нос.
     - Пожалуйста, не кричите,- попросил он.- Ну, пожалуйста, не  надо.
Джордж рассердится.
     Она отчаянно билась в его руках. Ноги ее  колотили  по  сену,  она
извивалась, пытаясь освободиться,  и  из-под  ладони  Ленни  вырывались
приглушенные стоны. Ленни заплакал от страха.
     - Ну, пожалуйста, не надо!- молил он.- Джордж скажет, что я  опять
чего-то натворил. Он не позволит мне кормить кроликов.
     Он слегка отпустил руку, и сразу  же  раздался  ее  хриплый  крик.
Тогда Ленни рассердился.
     - Замолчите,- сказал он.- Я не хочу, чтоб вы кричали. Из-за вас  я
попаду в беду. Джордж так и сказал. Замолчите.
     А она все вырывалась, и в глазах  у  нее  застыл  ужас.  Тогда  он
встряхнул ее, все больше сердясь.
     - Не кричите,- сказал он и снова встряхнул ее.
     Она забилась, как рыба. А потом вдруг  затихла.  Ленни  сломал  ей
шею.
     Он посмотрел на нее и осторожно отнял ладонь от ее рта.
     -  Я  не  хотел  сделать  вам  больно,-  сказал  он.-  Но   Джордж
рассердится, ежели вы будете кричать.
     Она не отвечала, не двигалась, и тогда он склонился  над  ней.  Он
приподнял ее руку, потом отпустил... Сперва он  как  будто  был  только
удивлен. Потом прошептал со страхом:
     - Я чего-то натворил. Я опять чего-то такое натворил
     И стал забрасывать труп сеном, покуда не завалил до половины.
     Со двора донеслись крики, двойной удар подковы И тут Ленни впервые
подумал о том, что происходит там, на дворе. Он присел  на  корточки  и
прислушался.
     - Я и впрямь чего-то натворил,- сказал он.- Не надо было мне этого
делать.  Джордж  рассердится.  И  он  сказал...  спрячься  в  кустах  и
дожидайся меня. Он рассердится...  В  кустах  дожидайся  меня.  Так  он
сказал.
       Ленни повернулся и взглянул на мертвую, полузаваленную сеном женщину. Щенок лежал рядом с ней. Ленни взял его в руки. - Я его выброшу,- сказал он.- И без того  худо...
Он сунул щенка за пазуху, на четвереньках подполз к  стене  и  поглядел
сквозь щель на игроков. Потом ползком обогнул ближнее стойло и скрылся.
     Солнечные полосы поднялись теперь высоко по  стене,  конюшня  была
залита мягким вечерним светом. Жена Кудряша лежала навзничь,  прикрытая
сеном.
     В конюшне было тихо, и на всем ранчо царила  предвечерняя  тишина.
Даже звон подковы  и  крики  игроков,  казалось,  стали  глуше.  Сумрак
постепенно окутывал конюшню, хотя на дворе было еще  совсем  светло.  В
отворенную дверь влетел голубь, покружил под потолком и  снова  вылетел
на волю. Из-за крайнего стойла  вышла  овчарка,  длинная,  поджарая,  с
тяжелыми, отвисшими сосцами. Не дойдя до ящика, где лежали  щенки,  она
почуяла мертвечину, и шерсть  у  нее  на  загривке  встала  дыбом.  Она
заскулила, на брюхе подползла к ящику и прыгнула в него, к щенкам.
     Жена  Кудряша  лежала,   полузаваленная   сеном.   Ожесточенность,
тревога, тщеславие - все исчезло. Она стала теперь такой  милой,  такой
простой, и ее личико  казалось  нежным  и  юным.  Нарумяненные  щеки  и
накрашенные губы оживляли  его,  словно  она  лишь  задремала.  Локоны,
колбаски разметались по сену, губы приоткрылись.
     Как это иногда бывает - время вдруг на миг остановилось,  замерло.
Звон смолк, движение прервалось, и  длилось  это  много,  много  долгих
мгновений.
     Потом время ожило и медленной поступью  двинулось  дальше.  Лошади
забили копытами в стойлах,  зазвенели  уздечки.  Голоса  снаружи  стали
громче и звонче.
     Из-за крайнего стойла послышался голос Огрызка:
     - Ленни,- позвал он.- Эй, Ленни! Ты здесь, что ли? Я придумал  еще
кое-чего.  Мы  могли  бы,  Ленни...-  Старик  появился  из-за  крайнего
стойла.-  Эй,  Ленни!  -  позвал  он  снова  и  вдруг  остановился  как
вкопанный. Он потер культей седую щетину на щеке.- Я не  знал,  что  вы
здесь, сказал он жене Кудряша.
     Она не откликнулась. Тогда он подошел ближе.
     - Негоже вам тут спать,-  сказал  он  укоризненно;  потом  подошел
вплотную и...
     - О господи! - Он беспомощно огляделся и потер  подбородок.  Потом
резко повернулся и выбежал из конюшни.
     Конюшня давно уже ожила. Лошади  били  копытами,  фыркали,  жевали
соломенную подстилку и звенели уздечками. Вскоре старик вернулся.
     Следом за ним спешил Джордж.
     - Так чего такое ты хотел мне сказать? -спросил он.
     Огрызок указал на лежащую женщину. Джордж в  недоумении  уставился
на нее.
     - Чего это с ней такое? - спросил  он.  Потом  подошел  поближе  и
сказал, как Огрызок, слово в слово: - О господи!
     Он опустился рядом на колени и  приложил  руку  к  груди  женщины.
Когда же он, наконец, встал, медленно и с  трудом,  лицо  у  него  было
каменное, а взгляд застывший.
     - Кто ж это мог сделать?- спросил Огрызок.
     Джордж взглянул на него пустыми глазами.
     - Ты что, не понял разве? - спросил он. И старик сразу  смолк.-  Я
должен был это предвидеть,- сказал Джордж, беспомощно озираясь.- В душе
я чувствовал, что так оно и будет.
     - Что ж нам теперь делать, Джордж?  -  спросил  Огрызок.-  Что  же
делать?
     Джордж ответил не сразу, после долгого молчания.
     - Вот что... Надобно рассказать... им всем... Надобно поймать  его
и посадить под  замок.  Нельзя  дать  ему  улизнуть.  Ведь  этот  дурак
разнесчастный вскорости помрет с голоду.- Тут он сам попытался ободрить
себя:- Может, его не тронут, просто посадят под замок.
     Но старик воскликнул взволнованно:
     - А по-моему, надобно помочь ему сбежать! Ты  не  знаешь  Кудряша.
Кудряш захочет его линчевать. И забьет насмерть.
     Джордж пристально смотрел, как шевелятся губы старика.
     - Да,- вымолвил он наконец.- Да, Кудряш так и  сделает.  И  другие
тоже.
     Тут он снова взглянул на мертвую женщину.
     А Огрызок заговорил о том, что волновало его больше всего прочего:
     - Но мы с  тобой  все  одно  купим  ранчо,  ведь  правда,  Джордж?
Переедем и заживем там, ведь правда, Джордж? Ведь это правда?
     Но  еще  прежде  чем  Джордж  ответил,  старик  потупил  голову  и
уставился в пол. Он сам все понял.
     Джордж сказал тихо:
     - Сдается мне, я предвидел это с самого  начала.  Сдается  мне,  я
предвидел, что этому никогда не бывать. Он любил слушать про это,  и  я
сам поверил...
     - Стало быть... все кончено? - спросил Огрызок с тоской.
     Джордж не ответил. Помолчав, он сказал:
     - Поработаю до конца месяца,  получу  свои  полсотни  долларов  да
закачусь на всю ночь к девочкам. Или буду сидеть в  бильярдной  до  тех
пор, покуда все  не  разойдутся  по  домам.  А  потом  вернусь  и  буду
вкалывать еще с месяц, и получу еще полета монет.
     Старик сказал:
     -  Безобидный  парень.  Никогда  не  думал,  что  он  может  такое
натворить.
     А Джордж все смотрел на женщину.
     - Это он не по злобе,- сказал наконец Джордж. Он и раньше, бывало,
начудит, но  всегда  без  умысла.  Джорд