безоружила.
     - Ладно, заходи да посиди со мной малость,- сказал Горбун.- Нечего
столбом стоять, садись уж, так и быть. Тон его стал дружелюбней.- Стало
быть, все уехали в город?
     - Все, кроме Огрызка. Он сидит в бараке. Чинит карандаш и считает.
     Горбун поправил очки.
     - Считает? Что же это он считает?
     - Кроликов!- почти закричал Ленни.
     - Ты вконец спятил. Каких таких кроликов?
     - Кроликов, которые у нас будут, и я стану кормить их, косить  для
них траву и носить воду.
     - Ты спятил,- повторил Горбун.- Ясно, почему твой дружок  от  тебя
отдохнуть решил.
     Ленни сказал тихо:
     - Я вам правду говорю. Купим маленькое ранчо, и  будет  нас  земля
кормить.
     Горбун поудобнее устроился на койке.
     - Садись,- сказал он.- Вот сюда, на бочонок из-под гвоздей.
     Ленни, скрючившись, сел на низкий бочонок.
     - Вы мне не верите,- сказал Ленни.- Но это правда. Чистая  правда,
спросите у Джорджа.
     Горбун подпер розоватой ладонью черный подбородок.
     - Ты повсюду с Джорджем ездишь, да?
     - А как же! Мы с ним всегда вместе.
     - Иногда он говорит, а ты не можешь взять в толк, об чем,продолжал
Горбун.- Верно?- Он наклонился вперед, вперив в Ленни  острый  взгляд.-
Верно?
     - Да... иногда.
     - Он говорит, а ты в толк не можешь взять, об чем?
     - Да... иногда... Но не всегда...
     Горбун еще больше наклонился вперед, сдвинувшись, на край койки.
     - Ты не подумай, будто я  из  южных  негров,-  сказал  он--Родился
здесь, в Калифорнии. У моего отца было ранчо-акров десять земли, он там
кур разводил. К нам приходили играть белые дети, и  я  иногда  играл  с
ними. Среди них попадались и добрые. Моему старику это не нравилось.  Я
долго не мог смекнуть,  почему.  Но  теперь-то  знаю.-  Он  замолчал  в
нерешительности, а когда снова заговорил, голос его зазвучал мягче.- На
много миль вокруг нашего ранчо ни одной негритянской семьи. И здесь, на
этом ранчо, кроме меня, нету ни одного негра, и в Соледаде только  одна
семья.- Он засмеялся.- Мало  ли  чего  черномазый  наговорит,  невелика
важность.
     - А как вы думаете,- спросил Ленни,- скоро щенков можно гладить?
     Горбун снова засмеялся.
     -  Да  уж,  что  тебе  ни  скажи,  дальше  не  пойдет.  Ну,  через
неделю-другую щенки подрастут. А Джордж себе  на  уме.  Говорит,  а  ты
ничегошеньки не понимаешь.- В волнении он подался вперед.- Тебе все это
черномазый толкует, черномазый  горбун.  Нечего  и  внимание  обращать,
понял? Да ты все  одно  ничего  не  запомнишь.  Я  видел  такое  многое
множество раз, даже счет потерял - один разговаривает с другим,  и  ему
все едино, слышит ли тот, понимает ли. И так всегда,  разговаривают  ли
они или же сидят молча. Это все едино, все едино.- Мало-помалу придя  в
волнение, он хлопнул себя по колену.- Джордж может болтать тебе  всякую
чепуху, все что угодно. Ему важно лишь,  что  есть  с  кем  поговорить.
Просто надо, чтоб кто-то был рядом. Только и делов.
     Он замолчал. Потом заговорил тихо и уверенно:
     - А что, ежели Джордж не приедет? Ежели он забрал свои  пожитки  и
больше никогда не. вернется? Что тогда?
     Наконец до Ленни дошел смысл.
     - Как это так ? - спросил он.
     - Я говорю - а что, ежели Джордж уехал нынче  в  город,  а  там  -
поминай  как  звали.-  Горбун,  казалось,  торжествовал.-  Что   тогда?
-повторил он.
     - Не может быть!- крикнул Ленни.- Джордж нипочем этого не сделает.
Мы с ним давно вместе. Он вернется...- Но он уже поддался сомнению.-  А
вы думаете он может не вернуться?
     Горбун усмехнулся, злорадствуя над его отчаяньем.
     - Никто не знает наперед, чего человек может сделать,-  сказал  он
невозмутимо.- Иной раз он, положим, и хотел бы  вернуться,  да  не  его
воля. Вдруг его убьют или ранят, тогда уж он никак не сможет вернуться.
     Ленни мучительно пытался понять его слова.
     - Джордж этого не сделает,- повторил он.- Джордж  осторожный.  Его
не ранят. Его ни разу не ранили, потому как он очень осторожный.
     - Ну, а вдруг он не вернется. Что ты тогда будешь делать?
     Лицо Ленни исказилось от напряжения.
     - Не знаю. А к чему вы это?- крикнул он.- Это,  неправда!  Джорджа
не ранили.
     Горбун пристально поглядел на Ленни.
     - Хочешь, я скажу тебе, чего тогда будет? Тебя схватят и упекут  в
психушку. Наденут на тебя ошейник, как на собаку.
     Глаза Ленни вдруг помутились, в них сквозила ярость.  Он  встал  и
грозно шагнул к Горбуну.
     - Кто это ранил Джорджа? -спросил он.
     Горбун сразу осознал опасность. Он отодвинулся.
     - Я просто так говорю - а вдруг его ранили,- сказал  он.-  Джорджа
никто не трогал. Он цел и невредим. Он вернется.
     Ленни стоял над Горбуном. - Зачем тогда говорить - а вдруг?  Никто
не смеет говорить, что тронет Джорджа.
     Горбун снял очки и потер ладонью глаза.
     - Садись,- сказал он.- Джорджа никто не трогал.
     Ленни с ворчанием снова уселся на бочонок.
     - Никто не смеет говорить, что тронет Джорджа, повторил он.
     Горбун сказал терпеливо:
     - Может, теперь ты наконец сообразишь самую малость. У  тебя  есть
Джордж. Ты знаешь, что он вернется. Ну, а  ежели  предположить,  что  у
тебя никого нету. Предположим, ты не можешь пойти в барак и  сыграть  в
карты, потому что ты негр. Понравилось бы тебе?  Предположим,  пришлось
бы сидеть здесь и читать книжки. Само собой, покуда не стемнеет, ты мог
бы играть в подкову, но потом пришлось бы читать книжки. Только  книжки
не помогают. Человеку  нужно,  чтоб  кто-то  живой  был  рядом.-  Голос
Горбуна звучал жалобно.- Можно сойти с ума, ежели у тебя  никого  нету.
Пускай хоть кто-нибудь, лишь бы был рядом. Я тебе говорю!- крикнул  он.
- Я тебе говорю: жить в одиночестве очень тяжко!
     - Джордж вернется,- испуганно уговаривал Ленни сам  себя.-  Может,
он уже вернулся. Пойду погляжу.
     Горбун сказал:
     - Я не хотел тебя стращать. Он вернется. Это я про  себя  говорил.
Сидишь тут один по вечерам, читаешь книжки, или думаешь,  или  еще  чем
займешься. Иногда  сидишь  вот  так,  один-одинешенек,  задумаешься,  и
некому тебе сказать, что правильно, а что нет.  Или  увидишь  чего,  но
знать не знаешь, хорошо это или плохо. И нельзя  обратиться  к  другому
человеку да спросить, видит ли он то же самое.  Ничего  не  поймешь.  И
объяснить некому. Мне здесь такое привиделось! И не был я пьян.  Может,
во сне приснилось. Будь рядом со мной кто, он бы сказал мне, спал я или
нет, и тогда все стало бы ясно. А так я просто ничего не знаю.
     Горбун смотрел в окно.
     Ленни сказал с тоской:
     - Джордж меня не бросит. Я знаю, никогда не бросит.
     Горбун продолжал задумчиво:
     - Помню, как я еще ребенком жил у своего старика на ранчо, он  там
кур разводил. Росло нас  трое  братьев.  Мы  никогда  не  расставались,
никогда. Спали в одной комнате, на одной кровати - все трое. А в саду у
нас клубника росла, на лугу - люцерна. Помню, в погожее  утро  мы  чуть
свет выпускали кур на этот самый луг. Мои  братья  садились  верхом  на
загородку и присматривали за ними, а куры все до единой белые.
     Постепенно Ленни заинтересовался.
     - Джордж говорит, что у нас будет люцерна для кроликов.
     - Для каких кроликов?
     - У нас будут кролики и ягоды.
     - Ты спятил.
     - Будут. Спросите сами у Джорджа.
     - Ты спятил,- снова сказал Горбун с  презрением.  Я  видывал,  как
сотни людей приходили на ранчо с мешками, и головы у  них  были  набиты
таким же вздором. Сотни людей приходили и уходили, и  каждый  мечтал  о
клочке земли. И ни хрена у них не вышло. Ни хрена. Всякий  хочет  иметь
свой клочок земли. Я здесь много книжек перечитал. Никому не попасть на
небо, и никому не видать своей земли. Все  это  одно  только  мечтанье.
Люди беспрерывно об этом говорят, но это одно только мечтанье.
     Он замолчал и поглядел на распахнутую  дверь,  потому  что  лошади
беспокойно зашевелились и уздечки звякнули. Послышалось ржанье.
     - Кажется, кто-то пришел,- сказал Горбун.- Может,  Рослый.  Иногда
он заходит сюда раза два, а то и три за вечер. Таких возчиков поискать.
Редкий хозяин о своей скотинке так заботится.
     Горбун с трудом встал и подошел к двери.
     - Это вы, Рослый? -спросил он.
     Отозвался Огрызок:
     - Рослый в город уехал. Скажи, ты, случаем, не видал Ленни?
     - Это ты про того здоровенного малого спрашиваешь?
     - Да. Не видал его?
     - Здесь он,- бросил Горбун отрывисто. Потом  вернулся  к  койке  и
лег.
     Огрызок остановился на  пороге,  поскреб  культю  и  сощурился  от
света.
     Внутрь он не вошел.
     - Слышь, Ленни. Я тут все думал о кроликах...
     - Можешь войти, ежели хочешь,- проворчал Горбун.
     Старик даже сконфузился.
     - Не знаю, право слово. Ежели ты, конечно, позволишь...
     - Входи. Уж коли другие входят, стало быть, можно и тебе.-  Горбун
с трудом скрыл свою радость под сердитой гримасой.
     Огрызок вошел, все еще конфузясь.
     - А у тебя тут уютненько,-  сказал  он  Горбуну.  Наверно,  хорошо
иметь отдельную комнатенку.
     - Ясное дело,- сказал Горбун.- И навозную кучу под окном. Чего  уж
лучше.
     - Говори о кроликах,- вмешался Ленни.
     Огрызок прислонился к стене подле висевшего на ней рваного  хомута
и снова поскреб культю.
     - Я здесь уже давно,- сказал он.- И Горбун тоже. А ведь я в первый
раз в этой клетушке.
     - Кто ж заходит в жилище черномазого,- хмуро сказал Горбун.-  Сюда
никто не заходит, окромя Рослого. Он, да еще хозяин, а больше - никто.
     Старик поспешно переменил разговор.
     - Рослый - лучший возчик на всем белом свете.
     Ленни наклонился к Огрызку.
     - Говори о кроликах,- потребовал он.
     Огрызок улыбнулся.
     - Я все обмозговал. Ежели с умом взяться за дело, можно заработать
и на кроликах. - Но я буду их кормить,--перебил его Ленни.- Джордж  так
сказал. Он обещал мне.
     Горбун грубо вмешался в разговор!
     -  Вы,  ребята,  просто  сами  себя  дурачите.  Болтаете   чертову
пропасть, но все  одно  своей  земли  вам  не  видать.  Ты  будешь  тут
уборщиком, Огрызок, покуда тебя не вы несут ногами вперед. Да, многих я
тут перевидал. А Ленни недели через  две  или  три  возьмет  расчет  да
уйдет. Эх, всякий только об землице и думает.
     Огрызок сердито потер щеку.
     - Можешь быть уверен, у нас все будет. Джордж так  сказал.  У  нас
уже и денежки припасены.
     - Да неужто?- спросил Горбун.-  А  где  сейчас  Джордж,  позвольте
полюбопытствовать? В городе, в весе лом доме. Вот куда уплывут все ваши
денежки. Господи, да я уже видел это множество раз. Немало перевидал  я
людей, у которых в голове только и мысли что об землице. Но в  руки  им
ничего не доставалось.
     - Конечно, все этого хотят!-  воскликнул  Огрызок.-  Всякий  хочет
иметь клочок земли, хоть небольшой, да собственный. И кров над головою,
чтоб никто не мог его вы гнать, как собаку. У меня сроду ничего  такого
не было. Я работал чуть не на  всех  хозяев  в  этом  штате,  а  урожай
доставался не мне. Но теперь  у  нас  будет  своя  землица,  можешь  не
сумлеваться. Джордж не взял с собой денег. Они лежат в банке.  У  меня,
Ленни и Джорджа будет свой дом. Будут собака,  кролики  и  куры.  Будет
кукурузное по ле и, может, корова или коза.
     Он замолчал, увлеченный этой картиной.
     - Говоришь, у вас есть деньги?- спросил Горбун.
     - Уж будь спокоен. Большая часть есть. Остается раз  добыть  сущие
пустяки. Мы раздобудем их всего  за  месяц.  И  Джордж  уже  присмотрел
ранчо.
     Горбун ощупал свою спину.
     -  Никогда  не  видел,  чтоб  кто-нибудь  в   самом   деле   купил
ранчо,сказал он.- Я видывал людей, которые чуть с  ума  не  сходили  от
тоски по земле, но  всегда  веселый  дом  или  карты  брали  свое.-  Он
помолчал.- Ежели вы, ребята, захотите иметь дарового работника,  только
за харчи, я с охотой пойду к вам. Не такой уж я калека, могу  работать,
как зверь, ежели захочу.
     - Вы, мальчики, Кудряша невидали?
     Все трое живо обернулись. В дверь заглянула жена Кудряша. Лицо  ее
было ярко нарумянено. Губы слегка приоткрыты. Дышала она тяжело, словно
после бега.
     - Кудряш сюда не заходил,- сказал Огрызок, поморщась.
     Она стояла в дверях, улыбаясь, и потирала пальцами ногти на другой
руке. Взгляд ее скользнул по их лицам.
     -   Они   оставили   здесь   всех   непригодных,-   сказала    она
наконец.Думаете, я не знаю, куда все уехали? И Кудряш тоже. Знаю я, где
они сейчас.
     Ленни смотрел на нее с восхищением,  но  Огрызок  и  Горбун  хмуро
отводили глаза, избегая се взгляда.
     Огрызок сказал:
     - Ну, уж ежели вы все знаете, тогда зачем спрашиваете?
     Она смотрела на них, забавляясь и посмеиваясь.
     - Вот умора,- сказала она.-  Ежели  я  застаю  мужика  одного,  мы
отлично ладим. Но ежели их двое, они и разговаривать со мной не станут.
Только злобятся.- Она перестала тереть ногти и уперла руки в бедра.- Вы
все боитесь друг друга, вот что. Всякий боится,  что  остальные  против
него чего-то замышляют. Наступило молчание. Потом Горбун сказал
     - Пожалуй, вам лучше уйти домой. Мы не хотим неприятностей.
     - А какие вам от меня неприятности? Думаете, мне не  хочется  хоть
иногда поговорить с кем-нибудь? Думаете, охота мне дома сидеть сиднем?
     Старик положил культю на колено и осторожно потер се  ладонью.  Он
сказал сердито:
     - У вас муж есть. Нечего вам тут ходить да голову мужикам  дурить,
через это только одни неприятности.

     - Ну конечно, у меня есть муж! Вы все его знаете.  Хорош,  правда?
Все время грозит расправиться с теми, кого не любит!  А  сам  не  любит
никого! Думаете, мне охота сидеть в этом паршивом домишке и слушать про
то, как Кудряш врежет два раза левой, а потом-наповал правой? Врежу ему
разок,- говорит,-и он сразу с копыт долой.-  Она  умолкла,  и  лицо  ее
вдруг оживилось.- Скажите, а что это у  Кудряша  с  рукой?  Последовало
неловкое молчание. Огрызок украдкой глянул  на  Ленни.  Потом  тихонько
кашлянул. -  Ну...  Кудряш...  Рука  у  него  в  машину  попала.  И  он
поранился. Она посмотрела на них и рассмеялась.
     - Враки! Вы мне голову-то не морочьте! Кудрящ устроил заварушку, а
расхлебать не сдюжил. Рука в машину попала - враки! Что-то он притих  с
тех пор, как у него рука искалечена. Так кто же искалечил?
     Старик угрюмо повторил:
     - Рука в машину попала.
     - Ладно,- сказала она с презрением.- Ладно, прикрывайте его, ежели
вам  охота.  Мне-то  что?  Вы,  бродяги,  много  об  себе  воображаете.
По-вашему, я ребенок! А ведь я могла уехать отсюдова и играть на сцене.
Не раз была у меня такая возможность. Один человек обещал  мне,  что  я
буду сниматься в кино.- Она  задохнулась  от  гнева.  Субботний  вечер.
Никого нету, все развлекаются, кто как может. Все! А я? Торчу  здесь  и
треплюсь с бродягами, с негром, с дураком и со старым  вонючим  козлом,
да еще радуюсь, потому как окромя них здесь ни души нету.
     Ленни глядел на нее, разинув рот. Горбун  надел  привычную  личину
холодного достоинства. Но старик вдруг преобразился. Решительно встал и
изо всех сил пнул ногой бочонок, на котором сидел.
     - Ну, с меня довольно,- сказал он со злостью.- Вас сюда  никто  не
звал. Мы вам  сразу  так  и  сказали.  А  еще  вы  неправильно  об  нас
понимаете. У вас меньше мозгов, чем у курицы, она и то поняла  бы,  что
не такие уж мы болваны. Пущай  вы  нас  выгоните.  Пущай.  Думаете,  мы
станем бродить по дорогам, снова искать грошовых заработков, вроде  как
здесь? Вам, поди, и невдомек,  что  у  нас  есть  собственное  ранчо  и
собственный дом. Нам незачем здесь оставаться. У нас есть дом, и  куры,
и сад, и там во сто раз лучше, чем здесь. И друзья  у  нас  тоже  есть.
Может, было время, мы боялись, как бы не выгнали, но теперича ничуть не
боимся. У нас есть свое ранчо, наше собственное, и мы можем  туда  хоть
нынче переехать.
     Женщина засмеялась.
     - Враки,- сказала она.- Много я вас тут перевидала. Ежели б у  вас
был хоть грош за душой, вы купили бы на него спиртного и  выпили  б  до
последней капли. Знаю я вас.
     Лицо Огрызка побагровело, но прежде чем она  умолкла,  он  кое-как
совладал с собой. Теперь он стал хозяином положения.
     - Так я и думал,-  сказал  он  невозмутимо.-  Пожалуй,  вам  лучше
убраться восвояси. Нам не об  чем  толковать.  Мы  свое  знаем,  и  нам
плевать, что вы об  этом  думаете.  Так  что,  стало  быть,  лучше  вам
просто-напросто  уйти  отсюдова.   Кудряшу,   наверно,   не   больно-то
понравится, что его жена болтает в конюшне с бродягами.
     Она переводила взгляд с одного лица на  другое,  и  все  они  были
замкнуты. Дольше всего она смотрела на Ленни, и, наконец, он в смущении
потупился. Вдруг она спросила
     - Откудова у тебя на роже эти ссадины?
     Ленни виновато поднял голову.
     - У кого... у меня?
     -Ну да, у тебя.
     Ленни поглядел на старика,  не  зная,  что  сказать,  потом  снова
потупился.
     - У него рука в машину попала,- сказал он.
     Женщина расхохоталась.
     - Ну ладно. Пущай в машину. Я с тобой  еще  потолкую.  Страсть  до
чего люблю этакие машины.
     - Оставьте его в покое,-  сказал  старик.-  Все-то  вам  неймется.
Каждое словечко Джорджу передам. Джордж не даст Ленни в обиду.
     - А кто таков этот Джордж?- спросила она Ленни.- Тот маленький,  с
которым ты пришел?
     Ленни весь расплылся в улыбке и ответил:
     - Да, он самый. И он обещался, что позволит мне кормить кроликов.
     - Ну, ежели тебе  только  этого  и  хочется,  я  сама  могу  найти
пару-другую кроликов.
     Горбун встал и повернулся к ней.
     - Ну, будет,- сказал он, озлобясь.- Вы не имеете права  входить  к
черномазому. И не имеете права подымать здесь шум. А теперь уходите, да
живо. Ежели не уйдете, я попрошу хозяина, чтоб он  вовсе  запретил  вам
совать нос в конюшню.
     Она презрительно глянула на него. -  Слышь  ты,  черная  образина,
сказала она.- Знаешь, чего я могу сделать, ежели ты еще хоть раз  пасть
разинешь?
     Горбун бросил на нее унылый взгляд, потом сел и умолк.
     Но она не отступалась.
     - А знаешь, чего я могу сделать?
     Горбун словно уменьшился в росте и спиной прижался к стене.
     - Знаю, хозяйка.
     - Так сиди и не рыпайся,  черномазая  образина.  Стоит  мне  слово
сказать, и тебя вздернут на первом суку.
     Горбун сник, съежился, потускнел - круглый ноль; такой человек  не
вызывает ни симпатии, ни злобы.
     - Молчу, хозяйка,- тускло сказал он.
     Женщина поглядела на него, будто ждала, не шевельнется ли он, чтоб
снова на него напуститься,  но  Горбун  сидел  неподвижно,  отворотясь,
замкнув в душе  самое  сокровенное.  Наконец  она  повернулась  к  двум
остальным.
     Старик не сводил с нее глаз.
     - Ежели наклепаете на Горбуна, мы за него заступимся,- произнес он
негромко.- Скажем, что вы все врете.
     - Ну и хрен  с  тобой!  -закричала  она.-  Никто  не  станет  тебя
слушать, ты сам это знаешь. Никто!
     Старик присмирел.
     -  Да,-  согласился  он.-  Нас  никто  не  слушает.   -   Хочу   к
Джорджу,захныкал Ленни.- Хочу к Джорджу.
     Огрызок подошел к нему вплотную.
     - Не бойсь,-  сказал  он.-  Похоже,  ребята  возвращаются.  Джордж
сейчас будет здесь.- Он повернулся  к  женщине.-  А  вы  шли  бы  лучше
домой,- сказал он спокойно.- Ежели уйдете, мы не скажем Кудряшу, что вы
были здесь.
     Она смерила его взглядом.
     - А с чего ты взял, что они возвращаются? Я ничего не слышу.
     - Зачем же рисковать,- сказал он.- Ежели  не  слышите,  все  одно,
лучше подальше от греха.
     Она повернулась к Ленни.
     - Я рада, что ты проучил Кудряша. Он сам нарывался. Иногда  и  мне
охота его двинуть как следует.
     Она проскользнула в дверь и исчезла в  темной  конюшне.  Зазвенели
уздечки, лошади зафыркали, забили копытами.
     Горбун мало-помалу оживал.
     - Так, значит, и вправду возвращаютс