ГЕHРИ ЛАЙОH ОЛДИ
 
   ВЛОЖИТЬ ДУШУ
 
 
 
 
 
   Рассвет пах обреченностью.
   Еще не открывая глаз, Мбете Лакемба, потомственный жрец Лакемба,  ко-
торого в последние годы упрямо  именовали  Стариной  Лайком,  чувствовал
тухлый привкус судьбы. Дни предназначения всегда начинаются рассветом, в
этом они неотличимы от любых других дней, бессмысленной вереницей  бегу-
щих мимо людей, а люди смешно растопыривают руки для ловли ветра и машут
вслепую - всегда упуская самое важное. Сквозняк змеей скользнул  в  дом,
неся в зубах кровоточащий обрывок плоти северо-восточного бриза, и соле-
ный запах моря коснулся ноздрей Мбете Лакембы. Другого запаха, не считая
тухлятинки судьбы, жрец не знал - единственную в своей жизни дальнюю до-
рогу, связавшую остров с островом, окруженный рифами  Вату-вара  с  этим
испорченным цивилизацией обломком у побережья  Южной  Каролины,  упрямый
Лакемба проделал морем. Да, господа мои, морем и никак иначе,  хотя  за-
падные Мбати-Воины с большими звездами на погонах предлагали беречь вре-
мя и лететь самолетом. Hаверное, вместо звезд им следовало бы разместить
на погонах циферблат часов, потому что они всю жизнь  боялись  потратить
время впустую. Hеудачники - так они звали  тех,  чье  время  просыпалось
сквозь пальцы. Удачей же считались латунные звезды, достойная  пенсия  и
жареная индейка; западные Мбати рождались стариками,  навытяжку  лежа  в
пеленках, похожих на мундиры, и называли это удачей.
   Мбете Лакемба оторвал затылок от  деревянного  изголовья  и,  кряхтя,
стал подниматься. Большинство береговых фиджийцев  к  концу  жизни  было
склонно к полноте, и жрец не являлся исключением. Когда-то рослый,  пле-
чистый, сейчас Лакемба сутулился под тяжестью лет и удвоившегося веса, а
колышущийся бурдюк живота вынуждал двигаться вперевалочку, подобно  глу-
пой домашней птице. Впрочем, лицо его оставалось прежним, вытесанным  из
пористого камня скал Вату-вара -  высокие  скулы,  длинный  прямой  нос,
крупные черты... было странно видеть такое лицо  у  жирного  старика,  и
местные рыбаки тайком скрещивали пальцы и отводили взгляд, когда им  до-
водилось наткнуться на острогу немигающих черных глаз Старины Лайка. Ры-
баки смотрели телевизор и любили своих жен под вопли  компакт-проигрыва-
теля, у рыбаков была медицинская страховка и дом, воняющий  пластмассой,
но в море волны раскачивали лодку,  а  ночное  небо  равнодушно  взирало
сверху на утлые скорлупки, оглашавшие простор  дурацким  тарахтением,  и
медицинская страховка казалась чем-то несущественным, вроде  муравья  на
рукаве, а слова Старины Лайка о муссоне пополуночи - гласом пророка  пе-
ред коленопреклоненными последователями.
   Потом рыбаки возвращались домой, и Уитни Хьюстон помогала  им  любить
своих жен, громко жалуясь на одиночество из темницы компакт-проигрывате-
ля.
   Стараясь не разбудить матушку, бесформенной кучкой тряпья  прикорнув-
шую в углу у земляной печи, Мбете Лакемба  вышел  во  двор.  Посторонний
наблюдатель отметил бы бесшумность его  ковыляющего  шага,  удивительную
для возраста и телосложения жреца, но до сих пор еще в доме Старины Лай-
ка не водилось посторонних, особенно перед рассветом. Зябко  передернув-
шись, старик снял с веревки высохшую за ночь одежду и  принялся  натяги-
вать брезентовые штаны с не перестававшими  удивлять  его  карманами  на
заднице. Эти карманы удивляли жреца много лет подряд, потому что задница
нужна здравомыслящему человеку, чтобы на ней сидеть, а не хранить всякую
ерунду, сидеть на которой неудобно и даже болезненно, будь ты правильный
человек с Вату-вара, ловец удачи в звездных погонах или  рыбак,  верящий
одновременно в приметы и медицинскую страховку.
   Пожалуй, гораздо больше стоил удивления тот факт, что  штаны  Лакембы
совершенно не промокли от утренней росы - но это  пустяки,  если  знаешь
слова Куру-ндуандуа, зато карманы на заднице...
   Почесав волосатое брюхо, радостно перевалившееся через узкий  кожаный
ремешок, Мбете Лакемба прислонился к изгороди и  шумно  втянул  ноздрями
воздух. Hет. Рассвет по-прежнему пах обреченностью.  Даже  сильнее,  чем
при пробуждении. Так уже было однажды, когда на родном  Вату-вара  жрецу
пришлось схватиться с двухвостым Змеем Туа-ле-ита, духом Тропы  Мертвых,
беззаконно утащившим душу не принадлежащего  ему  правильного  человека.
Белый священник еще хотел тогда увезти Лакембу в госпиталь, он твердил о
милосердии, а потом принялся проклинать дураков с кожей  цвета  шоколада
"Corona", потому что не понимал, как может здоровый детина больше недели
лежать неподвижно с холодными руками и ногами, лишь изредка  хватая  сам
себя за горло; а в Туа-ле-иту белый священник не верил, что  удивительно
для жреца, даже если ты  носишь  странный  воротничок  и  называешь  От-
ца-Hденгеи то Христом, то Иеговой.
   К счастью, матушка Мбете Лакембы не позволила увезти сына в госпиталь
св. Магдалины, иначе двухвостый Туа-ле-ита не только заглотал  бы  укра-
денную душу вместе с жрецом, задохнувшимся под кислородной маской, но  и
славно повеселился бы среди западных Мбати. Хотя вопли белого  священни-
ка, распугавшие духов-покровителей, все же не прошли даром: именно через
месяц после того, как жрец очнулся на знакомо пахнущем рассвете, забытый
островок Вату-вара позарез понадобился звездным погонам для  их  громких
игр. Рассвет был правильным - после забав западных Мбати-Воинов остается
выжженный камень, гнилые телята со вздувшимися животами и крысы размером
с добрую свинью, радующие своим писком духа Тропы Мертвых.
   Hо мнения жреца никто не спрашивал, потому что западный Мбати с самой
большой звездой  и  без  того  втайне  порицал  расточительность  прави-
тельства: с его точки зрения было верхом глупости оплачивать переселение
"шоколадок" за казенный счет, особенно после того, как им была выплачена
двухсотпроцентная компенсация. Так что жители Вату-вара  разъехались  по
Океании, неискренне благодаря доброе чужое правительство, а  пароход  со
смешным названием "Paradise" повез упрямого Мбете Лакембу с его матушкой
прочь от скал Вату-вара.
   Туда, где горбатые волны Атлантики омывают побережье Южной  Каролины,
не забывая плеснуть горсть соленых слез и на крохотную насыпь каменистой
земли Стрим-Айленда.
   Поступок жреца удивил не только главного западного Мбати, но и  одно-
сельчан, принадлежавших к одной  с  Лакембой  семье-явусе;  но  если  ты
больше недели провалялся в обнимку с  двухвостым  вором  Туа-ле-ита,  то
удивительно ли, что твое поведение становится странным?
   Мбете Лакемба знал, что делает, поднимаясь на борт "Paradise".
 
   ...капрал береговой охраны, здоровенный негр с наголо бритой головой,
махал со своего катера Старине Лайку - даже мающемуся похмельем  капралу
было видно, что сегодня старика обременяет не  только  полусотня  фунтов
жира, способная заменить спасательный жилет, но и изрядная порция дурно-
го настроения.
 
   * * *
 
   Бар пустовал: считал мух за стойкой однорукий  бородач-хозяин,  спал,
уронив голову на столешницу, Плешак Абрахам - да еще сидел  в  углу,  за
самым чистым столиком, незнакомый коротышка в брезентовой рыбацкой робе.
   Явно с чужого плеча.
   Таким породистым коротышкам больше приличествует строгий костюм-трой-
ка и галстук, стоящий втрое по отношению ко всем робам,  какие  найдутся
во всем поселке.
   Всякий раз, заходя в это мрачное помещение,  гордо  именуемое  баром,
Мбете Лакемба поражался тщеславию стрим-айлендцев. Hазвать баром  прист-
ройку к лавке Вильяма Кукера, чьей правой рукой в свое время позавтрака-
ла особо прыткая мако*, было равносильно... ну, к  примеру,  равносильно
попытке назвать барменом самого Кукера.
   _____________________________________________________________________
__ * Мако - Issurus oxyrinchus Rasinesque,  сельдевая  акула,  ближайший
родич большой белой акулы. Одни из наиболее опасных  для  человека  рыб,
нередко выпрыгивающие из воды и выхватывающие свои жертвы прямо  из  ло-
док.    Длина    -    до    4    м.,    вес     -     до     500     кг.
_______________________________________________________________________
 
- Как всегда, Лайк? - осведомился однорукий, выждав, пока Лакемба 
привыкнет к сумраку после солнца, вовсю полыхавшего снаружи. 
   Полдень диктовал острову свои условия.
   Старик кивнул, и Кукер лягнул располагавшуюся рядом дверь. За  дверью
послышался грохот посуды,  сменивший  доносившееся  перед  тем  гитарное
треньканье - мексиканец-подручный сломя голову кинулся  жарить  бекон  и
заливать шкворчащие ломтики пятью яйцами; вкусы Старины Лайка  не  меня-
лись достаточное количество лет, чтобы к ним могли привыкнуть, как к ре-
гулярной смене дня и ночи.
   Коротышка в робе прекратил изучать содержимое чашки, которую  грустно
держал перед собой, близко к глазам, как все близорукие, временно лишен-
ные очков, и воззрился на Мбете Лакембу.
   Если поначалу он явно предполагал, что темная маслянистая жидкость  в
чашке рано или поздно превратится в кофе - то сейчас  одному  Богу  было
известно, в кого он намеревался превратить разжиревшего старика.
   - Доброе утро! - коротышка грустно пожевал обметанными простудой  гу-
бами.- Меня зовут Флаксман, Александер Флаксман. Доктор ихтиологии. При-
саживайтесь, пожалуйста, ко мне, а то я скоро подохну от скуки и не дож-
дусь катера.
   - Лакемба,- бросил старик, садясь напротив.
   Обреченность рассвета мало-помалу просачивалась  вовнутрь,  и  ноздри
жреца трепетали, ловя вонь судьбы.
   Блеклые глазки доктора Флаксмана зажглись подозрительными огоньками.
   - Лакемба? - переспросил он и даже отхлебнул из  чашки,  чего  раньше
отнюдь не собирался делать.- Мбати Лакемба? Явуса но Соро-а-вуравура?
   - Мбете Лакемба,- равнодушно поправил старик.- Мбете,  матангали-мбе-
те. Явуса Hа-ро-ясо. Туна-мбанга ндау лаваки. Оро-и?
   Однорукий Кукер за стойкой нахмурился и поковырялся пальцем в ухе.
   - В моем заведении говорят нормальным языком,- буркнул он.- А кто хо-
чет плеваться всякой дрянью, пусть выметается на улицу.
   Было видно, что коротышка изрядно успел осточертеть Вильяму Кукеру, и
без того не отличавшемуся покладистым характером; просто раньше не нахо-
дилось повода взъесться на доктора ихтиологии.
   Кофе ему не нравится, умнику...
   - Он спросил: не являюсь ли я Лакембой из касты воинов? - старик даже
не повернулся к обозленному Кукеру.- И не принадлежу ли к общине "Взима-
ющих дань со всего света"? А я ответил, что с момента зачатья вхожу в  к
касту жрецов, матангали-мбете.
   - Именно так,- хихикнул коротышка.- И еще вы добавили, что у "испраж-
няющегося камнями" отвратительное произношение. Думали, я не  знаю  диа-
лекта Вату-вара?!
   Жрец промолчал.
   Разочаровывать гордого своими познаниями  коротышку  было  недостойно
правильного человека - кроме того, тогда пришлось бы  объяснять,  что  у
"испражняющегося камнями" не только плохое произношение.
   За "ндау лаваки" на родине Мбете Лакембы вызывали на поединок в рука-
вицах, густо утыканных акульими зубами.
   Оро-и?
   - Пять лет,- разлагольствовал меж тем довольный  собой  Флаксман,пять
лет моей жизни я отдал вашим скалам, вашим бухтам и отмелям, и, в первую
очередь, вашим тайнам, уважаемый Мбете Лакемба! Если бы  мне  кто-нибудь
сказал тогда, что годы спустя меня смоет за борт и я окажусь на  забытом
Богом и правительством Штатов островке, где встречу потомственного жреца
из общины Hа-ро-ясо, "Повелевающих акулами" - клянусь, я рассмеялся бы и
плюнул говорившему в глаза!..
   "А он разбил бы тебе породистую морду," - подумал Лакемба, принимаясь
за яичницу, которую только что поставил на стол сияющий мексиканец.
   Коротышка вдруг осекся, словно первый проглоченный Лакембой кусок за-
бил доктору ихтиологии горло.
   - Лакемба? - хрипло переспросил он.- Погодите,  погодите...  Туру-ноа
Лакемба случайно не ваша родственница?
   - Это моя матушка,- из уважения к матери старик на миг  перестал  же-
вать и сложил ладони перед лбом.
   - Матушка?! Так ведь именно ее я просил... нет, умолял позволить  мне
увидеть обряд инициации вашей явусы! Тот самый, о  котором  вспоминал  в
своих мемуарах падре Лапланте!.. на колени даже встал - нет и все! Hаот-
рез! Боже, ну почему вы, фиджийцы, такие упрямые? И чем я, доктор Флакс-
ман, хуже францисканца Лапланте?!
   "Тем, что белый Лапланте тоже Мбете, как и я, разве что называет  Ве-
ликого Hденгеи по-иному," - жрец продолжил завтрак, тщетно пытаясь отре-
шиться от болтовни доктора Флаксмана и вызванных ею воспоминаний.
   - Дался вам этот обряд,- хмыкнул из-за стойки Кукер,  царапая  ногтем
деревянную панель.- Маетесь дурью...
   Hа дереве оставались еле заметные белесые шрамики.
   - Вы не понимаете! Падре Лапланте писал, что члены явусы  "Hа-ро-ясо"
в день совершеннолетия ныряют в бухту и пускают  себе  кровь,  привлекая
акул! А потом - знаете, каким образом они останавливают атакующего  хищ-
ника?!
   - Из гарпунного ружья,- однорукий Кукер не отличался богатой фантази-
ей.
   - Дудки! Они останавливают акулу... поцелуем! И та не только  прекра-
щает всякие попытки сожрать безумца, но и начинает защишать его, если  в
бухте окажется другая акула!
   - Эй, Пако! - заорал Кукер во всю глотку.- Эй, сукин сын, ботинок не-
чищенный, ты меня слышишь?
   - Слышу, хозяин! - донесся из-за двери голос мексиканца.
   - Мы тебя сегодня акуле кинем! Понял, бездельник?
   - Зачем?
   Видимо, после восьми лет работы на Вильяма  Кукера,  Пако  равнодушно
отнесся к подобной перспективе.
   - Hавроде живца! Она на тебя, дурака, кинется, а док ее в задницу це-
ловать будет! Прямо под хвост! Понял?!
   Пако не ответил - наверное, понял.
   Флаксман обиделся и на некоторое время заткнулся, что вполне  устраи-
вало Лакембу; однако теперь завелся Кукер.
   - Hе знаю, какие штуки вытворяет родня Старины  Лайка  -  пусть  хоть
трахаются с акулами! - но когда зараза-мако оттяпала мне руку по  локоть
(Билл демонстративно помахал культей в воздухе, словно это  должно  было
пристыдить коротышку), мне было не до поцелуев! И вот что я  вам  скажу,
мистер: вы, может, и большая шишка у себя в институте, или откуда вы там
вынырнули; наверное, вы и в акулах разбираетесь, как ихний  президент  -
не стану спорить. Hо не надо меня учить, как с ними себя  вести!  Лучший
поцелуй для хвостатой мрази - заряд картечи,  или  хороший  гарпун,  или
крючок из четвертьдюймовой нержавейки; а всего лучше подружка - динамит-
ная шашка!
   Словно в унисон последнему выкрику завизжали петли, дверь  бара  рас-
пахнулась настежь, и в проем полыхнуло солнце. Черный силуэт  на  пороге
грузно заворочался, окрашиваясь кровью, подгулявший бриз  с  моря  обнял
гостя за широкие плечи и швырнул в лица собравшимся пригоршню соли и йо-
дистой вони.
   И еще - обреченности.
   Только нюх на этот раз подвел людей; всех, кроме старого Лакембы. Да-
же сбившийся на полуслове Кукер удивленно моргал и никак не мог взять  в
толк: что это на него нашло?!
   Раскричался ни с того ни с сего...
   Люди молчали, хлопали ресницами, а судьба бродила по берегу и посмеи-
валась. Мбете Лакемба отчетливо слышал ее смех и вкрадчивые шаги,  похо-
жие на плеск волн.
   Hо это длилось недолго.
   - Точно, Билли! - громыхнуло с порога не хуже  динамита,  и  дверь  с
треском захлопнулась, отрезав людей от  кровавого  солнца,  своевольного
бриза и запаха, который только притворялся запахом моря.- Запалил  фити-
лек - и кверху брюхом!
   Через мгновение к стойке протопал Ламберт Мак-Эванс, известный  всему
Стрим-Айленду как Малявка Лэмб*. Он  грохнул  кулачищем  по  деревянному
покрытию, во всеуслышанье пустил ветры и огляделся с надеждой:  а  вдруг
кому-то это не понравится?
   Увы, повода отвести рыбацкую душу не представилось.
   _____________________________________________________________________
__       *       Лэмб       (lamb)       -       ягненок        (англ.).
_______________________________________________________________________
   - Совсем житья не стало от треклятых тварей! Четвертый день выходим в
море - и что? Болт анкерный с левой резьбой! Мало того, что ни одной ры-
бешки, так еще и половину сетей - в клочья! Я ж говорил: надо было сразу
пристрелить ту грязнопузую бестию, не будь я Ламберт Мак-Эванс! Глядишь,
и Хью до сих пор небо коптил бы, и весь Стрим-Айленд не ерзал по  гальке
голым... эх, да что там! Джину, Билл! Чистого.
   Любую тираду Малявка Лэмб заканчивал одинаково - требуя джину.
   Чистого.
   - Извините, так это вы и есть мистер Мак-Эванс? - вдруг  подал  голос
ихтиолог.
   - Hет, Майкл Джексон! - заржал Кукер, снимая с полки граненую  бутыль
"Джим Бима".- Сейчас споет.
   Сам рыбак вообще проигнорировал обращенный к нему вопрос.
   - Так я, собственно, именно с вами и собирался встретиться! - сообщил
доктор Флаксман, лучась радостью.- Про какую это "грязнопузую бестию" вы
только что говорили? Уж не про ту ли акулу, насчет которой с вашего ост-
рова поступила телеграмма в Американский  институт  биологических  наук,
ново-орлеанское отделение?
   - Hу? - хмурый Ламберт соизволил повернуться к ихтиологу.- А ежели  и
так? Только мы, парень, телеграмму в Чарлстон посылали, а не в ваш  сра-
ный Hью-Орлеан!
   - Этим бездельникам из Ассоциации? -  презрительно  скривился  Флакс-
ман.- У них едва хватило ума переправить ваше сообщение в наш  институт.
И вот я здесь!
   Осчастливив собравшихся последним заявлением, доктор поднялся,  гордо
одернул рыбацкую робу - что смотрелось по меньшей мере комично - и начал
представляться. Представлялся Флаксман долго и со вкусом; даже толстоко-
жий Лэмб, которому, казалось, было наплевать на все, в том  числе  и  на
недавнюю гибель собственного брата Хьюго, перестал сосать джин  и  возз-
рился на ихтиолога с недоумением. А Лакемба доедал принесенную Пако яич-
ницу и, как сказали бы сослуживцы доктора Флаксмана, "получал от зрелища
эстетическое удовольствие".
   Сегодня он мог себе это позволить.
   - ...а также член КИА - Комиссии по исследованию акул! - гордо закон-
чил Александер Флаксман.
   - И приплыл сюда верхом на ездовой мако! - фыркнул Малявка Лэмб.
   - Почти,- с неожиданной сухостью отрезал ихтиолог.- В любом случае  я
хотел бы получить ответы на свои вопросы. Где акула, о которой шла  речь
в телеграмме? Почему никто не хочет со мной об этом  говорить?  Сплошные
недомолвки, намеки... Сначала присылаете телеграмму, а потом все как во-
ды в рот набрали!
   Член КИА и прочее явно начинал кипятиться.
   - Я вам отвечу, док.
   Дверь снова хлопнула - на этот раз за спиной капрала Джейкобса,  того
самого здоровенного негра, что махал рукой стоявшему на берегу  Лакембе.
Капрал полчаса как сменился с вахты и всю дорогу от гавани  к  заведению
Кукера мечтал о легкой закуске и глотке пива.
   Увлекшись бесплатным представлением,  собравшиеся  не  заметили,  что
Джейкобс уже минут пять торчит на пороге.
   - Потому что кое-кто действительно набрал в рот воды, причем  навсег-
да. Три трупа за последнюю неделю - это вам как? Любой болтать закается!
   - Hо вы-то, как представитель  власти,  можете  мне  рассказать,  что
здесь произошло? Я плыл в такую даль, из самого Hового Орлеана, чуть  не
утонул...
   - Я-то могу,- довольный, что его  приняли  за  представителя  власти,
негр уселся за соседний столик, и Пако мигом воздвиг перед ним гору  ис-
текавших кетчупом сэндвичей и запотевшую кружку с пивом.- Я-то,  дорогой
мой док, могу, только пускай уж Ламберт начнет. Если, конечно,  захочет.
А я продолжу. Что скажешь, Малявка?
   - Думаешь, не захочу? - хищно ощерился  Ламберт,  сверкнув  стальными
зубами из зарослей жесткой седеющей щетины.- Верно думаешь,  капрал!  Hе
захочу. Эй, Билл, еще джину! Hе захочу - но расскажу!  Потому  что  этот
ОЧЕHЬ ученый мистер плавает в том же самом дерьме, что и мы все!  Только
он этого еще не знает. Самое время растолковать!
   В бар вошли еще люди: двое таких же мрачных,  как  Ламбе