Александр МИРЕР

                          У МЕНЯ ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ




                              ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


                                    1

     Колька Карпов проснулся, как всегда, мгновенно. Он  перемахнул  через
границу сна и яви, словно  прыгнул  через  планку.  Вспомнил  вчерашнее  и
открыл глаза. В зрачки радостно ударило зеленое сияние.
     Так оно и есть. Вчерашнее не приснилось.
     Он лежал голый, в  коричневых  плавках  мягкой  кожи.  Под  ним  была
восхитительно упругая лежанка из живых мелких листьев.
     Николай хмыкнул. Осторожно  опустил  босые  ступни  в  траву,  и  она
спружинила под пятками. Трава лежала на полу,  как  зеленый  ковер,  очень
плотный. Колька осторожно вышел на середину хижины, наклонился  -  никаких
следов от ног. Вот это ковер...
     Он стоял как бы внутри большой пещеры, метра в три высотой  и  метров
шесть в поперечнике, не совсем круглой, а чуть овальной, с  куполообразным
сводом. Все это - свод, стены, пол и длинная лежанка, огибающая  стены,  -
было живое и зеленое. Колька попробовал  запустить  руку  в  стену,  между
листьями. Не вышло. Листва оказалась спрессованной, скрученной, как  табак
в сигаре.
     Черт знает что... После вчерашнего он мог бы и  не  удивляться  этому
дому, вырубленному в зелени, как пещера в скале.  Не  такое  видели...  Но
Колька вдруг заподозрил, что дом не вырублен, а выращен. Как настурция  на
клумбе.
     Он вздохнул, оглянулся на спящего Володю и по пружинящей траве  пошел
к выходу. Раздвинул занавес из тонких  зеленых  нитей,  заменяющий  дверь.
Выглянул наружу.
     Наверное; он еще не проснулся как следует и был наполовину отрешен от
реальности. Он смутно помнил, что Рафаил  ранен  и  где-то  оставлена  без
присмотра баросфера. Что положение экспедиции в высшей  степени  странное,
непонятное и  даже  опасное.  Но  сейчас  его  интересовало  только  одно:
построен "зеленый дом" или  выращен?  И  Николай,  перебирая  пальцами  по
листьям, обследовал стену в проходе толстая стена, около метра. По внешней
ее стороне были живые листья другого сорта. Глянцевито-кожистые,  крупные,
заходящие один за другой, как черепичная кладка. Между  ними  рука  прошла
довольно легко и нащупала свободное пространство... Ага, ветви... так... -
он задвинул руку по плечо - и опять внутренние листья, спрессованные...
     По руке пробежал кто-то маленький,  с  когтистыми  лапками  -  Колька
выдернул руку и и услышал тихое грозное рычание за спиной.  Похолодев,  он
оглянулся. Рядом стоял большой, тощий леопард и смотрел на  него,  сморщив
нос. Колька попятился, рукой нащупал вход - леопард перестал рычать. Одним
прыжком Колька подлетел к лежанке; схватил пистолет, навел его  на  дверь.
Зеленые нити еще качались, и сквозь  их  зыбкую  завесу  было  видно,  как
леопард неторопливо, на прямых ногах, удаляется  от  входа  и  как  играет
солнце на его оранжевой шерсти. Выждав некоторое время, Николай подошел  к
двери и выглянул в щелку - пистолет для твердости держал обеими  руками...
Вот он, зверюга... Разлегся под пальмой, вытянул шею и смотрит.
     Колька тоже вытянул шею и шагнул за порог - зверь  тут  же  поднялся.
Коля вернулся - зверь опять лег. Он был метрах в двадцати.
     - Сторожишь, - пробормотал Колька. - А если мне по нужде, тогда как?
     Он машинально похлопал себя  по  голому  бедру,  отыскивая  карман  с
сигаретами. Усмехнулся - брюки и прочая одежда остались у "коричневых",  а
курить он бросил два месяца назад, когда  начались  тренировки.  Он  вдруг
развеселился. Эти  "коричневые"  все  делают  по-своему,  понимаете?  Дома
строят из живых кустов, вместо пробирок и колб  для  анализов  употребляют
каких-то тварей - тут его передернуло.  Щетинистые  клубки,  розовые,  как
слепые безногие поросята, - гадость... Ну, это их, дело. Только бы  лечили
как следует. И, наконец,  взамен  сторожей  или  тюремных  решеток  у  них
леопарды. Неплохо, ничего не скажешь. Придется  ждать,  пока  "коричневые"
сами не вспомнят о пришельцах, а Володька - пускай отсыпается.
     Он поднес к глазам часы -  девять...  Что  -  девять?  Эти  золоченые
стрелки на белом кружочке не имели смысла.
     Колька проснулся окончательно, подумав, что вчерашнее  утро  отделено
от них необъятными  массивами  пространства-времени.  Отныне  для  них  не
существует "вчера". Есть только завтра, послезавтра и так далее...
     - Тик-так, тик-и-так,  не  стучите  громко  так,  -  прошептал  он  и
устроился в ногах у Володи, чтобы держать вход под наблюдением.
     Рано или поздно за ними придут, а в  крайнем  случае  он  бабахнет  в
воздух, чтобы напомнить о себе, а пока  он  сидел,  упираясь  лопатками  в
упругую стену, посматривал на сторожа-леопарда и думал.
     Сначала он думал, что это неправильно - сидеть и ждать. Долг обязывал
его, не теряя ни секунды, отыскать вчерашний дом  или  другое  место,  где
"коричневые" лечат Рафаила, и проследить, чтобы все было как  надо.  Потом
он подумал: "А почему я не должен доверять "коричневым"?  Потому  что  они
темнокожие и ходят без рубашек? Мало я видел сволочей в  модных  рубашках?
Название-то какое придумал: "коричневые", словно  они  фашисты...  Правда,
зверюгу они к нам приставили.  Ну,  посмотрим.  И  в  этом  может  найтись
какой-то смысл. Нарвались же мы вчера на гориллу..."
     Не подоспей вовремя  охотники,  эта  самая  горилла  оставила  бы  от
экспедиции Института Совмещенных Пространств три кровавые лепешки, м-да...
Если бы не охотники... Она весила полтонны, как минимум. А  что,  красивые
ребята - охотники. И лица у них умные и добрые...
     Так он думал, а  Володя  спал,  комфортно  раскинувшись  на  лежанке.
Володя был некрасив - толстый, слишком белый, курносый. Зато лицо  у  него
было очень доброе и во сне. Доброе и озабоченное.
     ...Таким оно было в "момент ноль", когда Колька  прикрыл  иллюминатор
заслонкой, - отсвечивающий стеклянный конус смотрел на его любимый  плакат
с улыбающимся синим чертиком и английской надписью, неразличимой на  таком
расстоянии, и от волнения невозможно было вспомнить эту надпись, и  Володя
понял, что он волнуется и  похлопал  его  по  коленке.  Они  трое  сидели,
пристегнутые к креслам, и в динамике внешней связи хрипело  дыхание  шефа,
который набирал воздух, чтобы произнести "ноль!", а  за  броней  баросферы
оставались решетки энергоприемников, и бледные  лица  инженеров  стартовой
команды, и бетонные стены, и асфальтовые дороги, и вся Земля,  застроенная
бетонными коробками, - перепаханная, дымная, бензиновая. Оставался  шеф  в
своей прокуренной вельветовой куртке, и  его  прокуренный  голос  рявкнул:
"Н-ноль!", и  прежде  чем  потерять  сознание,  из-под  каски,  беспощадно
давившей на темя, Колька увидел лицо  Володи,  и  ему  было  легко  терять
сознание...
     ...Солнце заметно поднялось, круглые пятна легли на зеленый  навес  и
обозначили стрельчатую  арку  входа.  Колька  подергал  друга  за  руку  -
вставай, вставай... Володя открыл глаза и спросил:
     - Где Рафа?



                                    2

     Рафаил Новик, Владимир Бурмистров и Николай  Карпов  стали  друзьями,
мягко говоря, неожиданно. Первую встречу Колька не любил вспоминать,  хотя
с тех пор прошло четырнадцать лет. Нехорошая была встреча. Скорее вопреки,
чем благодаря ей, они подружились и вместе пошли на физтех и вместе начали
работать у профессора Большакова,  известного  под  международной  кличкой
Рыжий Тигр.
     ...Предание говорит, что теория Совмещенных Пространств была заложена
поздней ночью, в операционном зале  большого  ускорителя  под  Серпуховом.
Шестнадцатью часами раньше профессор Большаков - тогда его  еще  не  звали
Рыжим Тигром - в очередном приступе ярости выгнал лаборантов и сам спаял и
собрал диковинную приставку к ускорителю. Затем положил на столик  остаток
припоя и умиротворенным голосом  попросил  "включить  машинку".  Позже  он
клялся и божился, что совершенно ничего  не  предвидел  и  саму  приставку
спаял, чтобы посрамить косоруких лаборантов. Так или не  так,  однако  два
грамма оловянно-свинцового сплава со следами канифоли исчезли со  столика.
И в ту же ночь, в операционном зале,  поглощая  в  невиданных  количествах
черный кофе, Большаков дал основные формулы теории СП.
     Теоретики взвыли - надо было спасать святая  святых  физики,  принцип
сохранения энергии и массы. Вещество  не  могло  исчезнуть  _н_и_к_у_д_а_.
Следовательно,  огрызок  припоя  переместился  _к_у_д_а_-_т_о_,  Большаков
объяснял, куда  -  в  пространство,  втиснутое  между  ячейками  нашего  -
пространства-времени. Ему отвечали: все может быть,  и  ваше  "совмещенное
пространство" тоже имеет право на существование. Но теория ваша базируется
на искусственных приемах, на математической эквилибристике... Рыжий Тигр -
он уже был Тигром и академиком, и почетным, доктором десяти  университетов
- Рыжий Тигр рявкал: "Эквилибристика?! Займитесь лучше квантовой  теорией!
Вот уж где полно  р-рецептурных  приемов..."  Скандал...  Новый  генератор
Совмещенных Пространств,  построенный  уже  по  всем  правилам  инженерной
физики, выбросил в никуда последовательно: брусок победита, морскую свинку
в  стальном  боксе,  батарейный  радиопередатчик,  ампулу  с  меркаптаном.
Скептики пытались поймать  сигналы  передатчика  и  унюхать  меркаптановую
вонь. Безрезультатно...  И  Большакову  разрешили  построить  баросферу  -
защитную скорлупу для сверхмощного генератора СП,  приборов  и  подопытных
животных.
     И тогда разгорелся новый скандал. Совмещенные  Пространства  фатально
не желали быть исследованными и не желали вступать в какой-либо контакт  с
нашим  пространством-временем.  Институт  тратил   чудовищные   количества
энергии, забрасывая  баросферу  в  СП  -  раз  за  разом,  день  за  днем.
Результаты были разнообразно-бессмысленными. Кинопленка возвращалась  либо
засвеченной, либо нетронутой, а приборы фиксировали то абсолютный  вакуум,
то огромное давление за бортом - настолько огромное, что баросферу  должно
было сплющить, а она возвращалась целой. И прочее в  том  же  духе.  Через
день стальной шар исчезал неизвестно куда и полтора часа  спустя  возникал
из этого "нечто" или  "ничто",  доставляя  очередную  порцию  бессмыслицы.
Утешало одно явление: мыши, кролики, собаки и, наконец,  шимпанзе  отлично
переносили путешествия в СП и дали науке первый экспериментальный факт. За
полтора часа отсутствия животные успевали прожить несколько суток. То есть
в Совмещенных Пространствах время текло быстрее, чем  на  Земле.  Но  даже
этого факта  многие  ученые  не  желали  принимать,  и  на  "тигрятниках",
семинарах Большакова, обстановка накалялась невыносимо. Рыжий Тигр молчал,
ждал. После пятого опыта с шимпанзе, на очередном семинаре поднялся Рафаил
Новик. Смущенно улыбнулся, покашлял и сказал: "Наша группа  -  Бурмистров,
Карпов и я - готова пойти в СП.  Медицина  не  возражает.  Товарищи,  надо
посмотреть своими глазами".
     Рафаил  умел  добиться  своего.  Спокойный,  холодно-настойчивый,  он
колотил в одну  точку:  автоматика  ненадежна,  поэтому  следует  посылать
троих.  "Не  разместимся?  Извините,   мы   изготовили   макет   кабины...
Пожалуйста... Один работает  с  энергоаппаратурой,  второй  -  с  научными
приборами, третий ведет визуальные наблюдения". И через полгода они заняли
свои места в кабине баросферы: Рафаил у генератора СП, Володя - у приборов
контроля и Колька - в верхнем  кресле,  у  иллюминатора.  Это  было  вчера
утром. В двенадцать ноль пять Колька очнулся после перехода и увидел через
слегка запотевшее стекло зеленые земные растения, и  коршуна,  парящего  в
темно-синем стеклянном небе...
     Они ощутили  страшное  разочарование.  Синее  небо,  пальма,  коршун!
Значит, нет никаких Совмещенных Пространств. Баросфера перемещалась в иные
точки земной поверхности - только и всего. Рыжий Тигр открыл взамен  новой
Вселенной новый вид транспорта...
     Они кинулись к приборам. Давление, состав атмосферы, магнитное  поле,
температура, сила тяжести, радиоактивность, микроорганизмы и бог знает что
еще. Приборы подтвердили: Земля, Земля, Земля, тропическое солнце бушевало
в зените. Через иллюминатор было видно, что, баросфера покоится на круглой
поляне, с которой уходит в  пальмовый  лес  прямая,  как  стрела,  дорога,
вполне   ухоженная,   с   дренажной    канавой.    Следовательно,    места
цивилизованные. И экипаж баросферы, подавленно ругаясь, собрался на  волю,
чтобы снять координаты  и  документально  подтвердить  гибель  теории  СП.
Правда, была одна странность - квантовые бортовые часы стояли  практически
на нуле, и запас энергии в аккумуляторе не уменьшился ни на йоту, но этому
имелось готовое объяснение - приборы барахлят при переходе.
     Они сбросили тяжелые каски, открыли люк и выбрались наружу, в мокрую,
банную жару. Колька машинально подхватил с собой пистолет,  навязанный  им
комиссией по технике безопасности.
     Он стоял, злобно оскалясь, и вертел пистолет на скобе, вокруг пальца.
Рафаил работал с угломером, Володя  быстро  строчил  в  бортовом  журнале,
свободной рукой прижимая к  глазам  очки.  Солнце  жарило  сквозь  куртки,
словно утюгом. И, как  бывает  всегда,  события  повернулись  мгновенно  и
необратимо: затрещали деревья, мокро шлепнул упавший ствол - долю  секунды
пустовало его место в  зеленой  стене  -  опять  затрещало,  и  на  солнце
выдвинулась  чудовищная   обезьянья   морда.   Володя   тонко   вскрикнул.
Черно-бурое тело вздернулось на дыбы, как паровоз, подброшенный взрывом, и
тогда загрохотал пистолет, и Колька видел удары пуль о живое тело, и вдруг
все кончилось. Что-то подняло его в небо и ударило о землю.
     Вот как это случилось...
     Он очнулся, когда Рафаила уже уносили охотники - бегом, оскальзываясь
по мокрой дороге. Володя был цел и даже  не  потерял  очки.  "Догоняй!"  -
крикнул Колька, захлопнул люк  баросферы,  подобрал  с  земли  пистолет  и
ринулся следом за охотниками. Потерял их из вида - мчался вслепую,  волоча
Володю за руку... Откуда-то выскочил еще охотник, привел их к  поляне,  на
которой  валялась  окровавленная  Рафаилова  одежда.  Их  тоже   заставили
раздеться, вымыться в ледяной, пахнущей  анисом  воде.  Втолкнули  в  зал,
освещенный странным зеленым светом...
     Там прохладно. Посреди зала - два  низких  стола  желтого  блестящего
дерева. На дальний положили Рафаила. Охотники ушли с носилками, и  четверо
голых  людей  с  двух  сторон  придвинулись   к   столу.   Раненый   лежал
обнаженным... Но  почему  эти  -  голые,  в  одних  лишь  плавках?  Колька
схватился за  пистолет  и  вдруг  опустил  руку.  Четверо  так  подошли  и
наклонились, таким движением,  что  привиделись  халаты,  марлевые  маски.
Будто вспыхнула бестеневая зеркальная люстра над столом, и  матовые  блики
пробежали по резиновым перчаткам. И Колька, уже дрожащий от возбуждения  и
страшной усталости, узнал эту уверенную повадку. Над  Рафаилом,  в  желтом
свете лиственных стен, стояли врачи.
     На пришельцев никто не оглянулся -  вынимали  из  зеленых  корзиночек
щетинистых, розовых, пищащих тварей, кормили их кровью из  локтевой  вены.
Безглазые твари чавкали. Трубочку в  вене  придерживала  молодая  кудрявая
женщина - Кольке показалось, что он видел ее среди охотников на поляне...
     Колька стоял, держал Володю за руку и смотрел, как безглазых  поросят
раскладывают по корзинкам. И как они растут в корзинках - словно  тесто  в
опаре. У некоторых прорезывались глаза. У  одного  выросли  четыре  лапки.
Штук двадцать их было, и все изменялись по-разному.
     ...Кажется, его тошнило. Какие-то процедуры он  совсем  не  запомнил,
все это тянулось очень долго. Он помнил, как один  из  врачей  -  могучего
сложения, бритый - отвернулся от корзинок,  подошел  к  Рафаилу  и,  играя
бицепсами, поставил на место сломанную ногу - Володя  заскрипел  зубами  и
застонал. Бритый усмехнулся. Другой врач повозился под столом, и,  как  во
сне, тот выпустил зеленые  побеги,  и  они  поползли,  извиваясь  зелеными
гусеницами, оплетая вправленную ногу. Потом врачи стояли, опустив руки,  а
бритый кормил Рафаила - тот жевал, не открывая глаз. Потом и бритый  встал
рядом с остальными. Они все смотрели в одну  точку  -  на  огромный  синий
отпечаток обезьяньей лапы у Рафаила на животе. Полчаса или больше прошло в
молчании, в ожидании чуда. Где-то за зелеными  стенами  взлаивали  собаки,
глухо трубил неизвестный зверь.  Вдруг  женщина  торжествующе  вскрикнула,
протянула руку, и Колька увидел, что синяк бледнеет  и  уходит,  как  тень
облака на земле. Сейчас же бритый врач вывел их с Володей  наружу,  что-то
сказал веселому бородатому охотнику  -  тот  смеялся  и  кивал,  поправляя
зеленую униформу. Лук и колчан висели у него за спиной, и из тени  на  все
это смотрели еще несколько охотников, и Колька увидел  очень  близко  лицо
врача. Он стоял перед Колькой, трогая себя за подбородок.  Бицепс  надулся
на его руке - страшно было смотреть - и глаза как бы  надулись,  огромные,
бычьи, с зеленоватыми  белками,  -  глядели  и  не  видели.  Потом  пальцы
отпустили подбородок, взгляд вышел изнутри на свет,  и  глаза  дрогнули  и
ожили. Пробежали сверху вниз и  снизу  вверх  по  бледному  потному  лицу,
исцарапанным рукам, по пистолету,  задвинутому  за  пояс.  Остановились  -
глаза в глаза. И Колька  понял,  что  сию  секунду  заснет.  И  заснул.  И
проснулся уже  в  этом  доме,  по-прежнему  без  одежды,  но  почему-то  с
пистолетом. А теперь проснулся и Володя Бурмистров и спросил: "Где Рафа?"



                                    3

     - То-то и вопрос, где Рафа, - сказал  Николай.  -  Видишь,  зверь  на
поляне? Не выпускает наружу. И людей - никого, будто вымерли.
     Володя всмотрелся и рассеянно отметил:
     - Это гепард. Они легко приручаются.
     - А ты выйди, попробуй...
     - Давай заорем, - сказал Володя. - Свистни, вот что!
     Свистеть  Колька  был  мастер.   Детдомовское   его   прозвище   было
Колька-Свисток. Он грянул в  два  пальца,  так  что  гепард  подпрыгнул  и
приложил уши, а сверху кто-то заухал и захохотал.
     - Концерт... - сказал Володя. - А знаешь, Свисток, это не Земля.
     - Глупости, брось, - быстро сказал Колька.
     У него похолодели руки. Насколько вчера  утром  ему  хотелось,  чтобы
здесь было Совмещенное Пространство,  настолько  сегодня  была  необходима
Земля. Ведь Рафаил не выдержит  обратного  перехода  в  баросфере,  его  и
здоровые еле выдерживают: А энергия из "Криоля" утекает... Если здесь  СП,
то экспедиция останется в нем навсегда. "Криоль" сохраняет стартовый запас
энергии не больше суток.
     "Криолем" они называли гелиевый аккумулятор.
     - Ты понимаешь, что говоришь, Володька?
     - Понимаю, естественно...
     - Да почему? Откуда в СП возьмутся люди, пальмы, гепарды?
     - Ума не приложу, - признался Володя. - Я вот о чем:  если  на  Земле
есть такая... - он пошевелил пальцами, - страна, что ли, то мы знали бы  о
ней.
     -  Экий  прыткий!  -  с  облегчением  сказал  Колька.  -  Да  мы   по
специальности всего прочесть не успеваем, а география  там,  этнография...
Брось!
     Володя посмотрел на него внимательно.
     - Я-то брошу. Но ты проверь сейчас же... на всякий случай.
     - Каким образом?
     - Ты у нас полиглот. Проверь, знают ли здесь  хоть  один  из  четырех
языков.
     - А если не знают, тогда - не  Земля?  Чепуха,  -  сказал  Колька.  -
Смотрите-ка...
     Гепард вскочил и пробежал мимо входа. Зашуршали шаги, зеленый занавес
раздвинулся, и в дом вошел вчерашний веселый охотник.  Парни  смотрели  на
него, не мигая.
     - Су-убх'а нараоа? - проговорил охотник.
     Колька спросил:
     - Ду-ю спик инглиш? Парле ву  франсе?  Парлата  иль  испаньола?  -  и
больше для порядка: - Шпрехен зи дойч?
     Охотник засмеялся, прикоснулся к Колькиному плечу и выговорил: