но, он поселился у нас.
     До окончания летних каникул Дэни оставалось еще около трех недель.  К
моей досаде, почти все время он проводил  в  обществе  своего  идола.  Мне
трудно было это понять. Почему, в самом деле, этот человек к нам  приехал?
Может  быть,   между   ним   и   его   почитателем   существовала   тайная
договоренность? Был ли его паспорт в порядке? Как  отнесутся  к  нему  мои
соседи и слуги?
     Правда, некоторое время все казалось более спокойным, чем  я  ожидал.
Малый,  надо  отдать  ему  должное,   был   исключительно   скромным,   до
самоуничижения, и старался всем  уступать.  Он  всегда  стремился  сделать
что-то для меня. Порой он чистил обувь,  сбрую  для  лошадей,  приводил  в
порядок кустарник и пруд. Еду он получал на кухне и ел на чердаке. Сначала
я не знал, как он ладил с поварихой Дженни и служанкой  Кларой.  Возможно,
они решили, что поскольку этот любопытный чужестранец - очередная  причуда
молодого хозяина, то пусть так и будет. Ну а  мой  постоянный  помощник  и
садовод Доббс в это время находился в больнице и ничего не знал.
     Все  же  положение  было  не  из  легких.  Вскоре  Дэни  нужно   было
возвращаться в школу и исчезал последний  повод  оставлять  у  нас  Рауля.
Иногда  у  меня  появлялось  желание  написать   Вэньону.   Но,   как   вы
догадываетесь, мне мешало самолюбие. И,  кроме  того,  не  было  оснований
считать, что Вэньон замешан в деле с Раулем.
     Я чувствовал себя в каком-то тупике, жил словно в  тумане.  Меня  все
больше беспокоило присутствие этого Рауля. Трудно передать, как  оно  меня
раздражало. И еще бесила одна мысль. Этот тип находился  здесь  уже  около
двух недель, но до сих пор почему-то я не смог четко разглядеть его  лицо.
Может быть, я в разное время по-разному воспринимал его черты, или же  они
были такими  расплывчатыми,  но  в  любом  случае  общее  представление  о
внешности этого человека у меня так и не сложилось. Лишь недавно я  узнал,
что отсутствие у него лица смущало и других.


     Примерно за неделю до окончания каникул Дэни немного простыл.  Ничего
особенного в этом не было, и он по-прежнему все утро проводил на холме  со
своим неприятным товарищем. Однако этого было достаточно, чтобы вызвать  у
меня тревогу из-за скорого возвращения сына в школу. Помнится,  однажды  я
посоветовал ему вторую половину дня побыть дома, а сам  пошел  в  кабинет,
чтобы окончательно продумать план действий  в  этой  истории.  Однако  мои
мысли прервал визит господина Уолсторна, местного  фермера,  с  которым  я
договаривался об аренде луга. Условия аренды были взаимно  согласованы,  и
старик переключился совсем на другую тему.
     - Вашему мальчику явно не хватает матери. Сегодня  утром  я  встретил
его здесь, на Винакре. Выглядел он плохо и все болтал сам с собой...
     - Сам с собой? Почему же, он... -  сконфуженный  и  встревоженный,  я
замолчал.
     - Да, в самом деле... он говорил, а, может быть, пел. Вы понимаете...
И еще одно. Это, право же, смешно... Мои две  собаки.  Да  вы  их,  должно
быть, видели. Они подняли такой  лай...  С  вашим  парнишкой  они  никогда
раньше так себя не вели...
     Уходя, Уолсторн пожелал  мне  всего  доброго  и  оставил  в  глубоком
раздумье.
     Очень странно. Я знал, что Дэни ушел не один, а с Раулем.  Потом  эти
собаки... Почему  они  так  злобно  отреагировали  на  Дэни?  Хотя  собаки
особенно невзлюбили Рауля.  Мой  сеттер  Трикси  просто  не  выносил  его.
Страшно волновался и рычал, как только Рауль к  нему  приближался.  Собака
словно не знала, что делать - убежать или наброситься на него.
     Я все еще думал  о  том,  что  рассказал  Уолсторн,  когда  за  окном
замаячила фигура Рауля. У него была такая дурная привычка -  появляться  у
окон и тихонько стучать, чтобы привлечь внимание.  Правда,  делал  он  это
аккуратно. На сей раз он понял, что я уже заметил его, и  не  постучал,  а
лишь поднял руку. О ужас! Запястье и предплечье были в крови...
     Я немедленно осмотрел рану. Мякоть была сильно повреждена.
     - Собаки, - услышал я тихое бормотание, - собаки...
     Ну вот, новое осложнение! Собачьи укусы могут быть опасны,  но  я  не
решался сам обрабатывать рану. Правда, прежде я не хотел, чтобы пребывание
этого человека стало официальным или даже  полуофициальным.  Теперь  же  с
вызовом врача все решат, что  я  согласился,  чтобы  он  жил  здесь.  Это,
конечно же, вызовет большой шум и  массу  проблем  в  связи  с  законом  о
страховании здоровья...
     Поэтому я пригласил старого друга и советника Годериха.  В  последнее
время он лечил сесиль. Он перевязал руку Рауля, а заодно  посмотрел  моего
мальчика, так как простуда у него увеличилась, а  температура  повысилась.
Годерих обещал навестить нас на следующий день.
     Последующие заключения о  состоянии  здоровья  обоих  пациентов  были
тревожными. Рауля пришлось переселить в небольшую спальню на втором этаже.
Его рана была серьезной и, как мне показалось, волновала Годериха.
     Дэни, очевидно, недостаточно окреп, чтобы вовремя вернуться в  школу.
Мне даже казалось, что он симулирует, чтобы оттянуть  срок  расставания  с
приятелем.
     Моему сыну рассказали о случившемся с Раулем,  и  он  тщетно  просил,
чтобы ему разрешили видеться с ним. Их комнаты были на  разных  этажах,  в
различных концах дома. Думаю, такое расселение было к лучшему.
     Происшествие с Раулем, он не мог рассказать, покусала его одна собака
или больше, случилось в четверг. Но в воскресенье его руке не стало лучше.
На  следующее  утро  меня  удивило,  что  Годерих  предложил  мне   самому
посмотреть. Я наблюдал, как он снимает бинты. Когда рана  открылась,  лицо
Годериха  выражало  крайнее  удивление.  Локоть  сильно  распух   и   имел
отталкивающий сине-багровый цвет. Годерих подал мне сигнал выйти.
     - Наконец, мы одни, - пробормотал он. -  Ну  ладно.  Признаюсь,  меня
обманули.  Новейшее  чудо-лекарство  оказалось  ерундой.   Но   совершенно
непостижимо то, что все предплечье, кажется...
     - Что, кажется? - нетерпеливо перебил я.
     - Омертвело. Но этого не может быть.  До  такой  степени,  без  явных
симптомов, а их нет... Фу! Эта чертова штука смердит...
     Я уставился на него. А он продолжал:
     -  Я  говорю  непрофессионально,  Хэпгуд,  но  не  преувеличиваю.  Не
спрашиваю, как вы связались с этим странным типом, но...
     Наш разговор прервал странный шум в коридоре. Дверь  распахнулась,  и
без стука влетела Клара.
     - Простите... сэр, но господин Дэни...
     В эту минуту у нее за  спиной  появился  сам  Дэни,  весь  в  слезах,
возбужденный.
     - Что? - я оттолкнул Клару и кинулся к нему. - Что случилось?
     Он молчал, пока я не довел его до кровати. Лишь  от  Клары  мы  потом
узнали,  что  Рауль  потихоньку  покинул  свою  комнату,  перешел  смежные
коридоры и появился у мальчика. Клара услышала крик  из  спальни  Дэни  и,
войдя, увидела Рауля...
     В гневе я хотел бежать к Раулю, но меня остановил Годерих:
     - Нет, позвольте мне пойти.
     Его долго не было, а когда он появился, его слова еще больше поразили
меня.
     - Ну... Сдаюсь. Я не врач. С такими делами врачи  не  сталкиваются...
Считайте меня глупым бельгийцем, вот и все... Сдаюсь...
     - О чем вы?
     - Да, когда я вошел, парень улыбался. А между прочим, есть ли у  него
лицо, чтобы улыбаться? Сильно  сомневаюсь...  улыбался,  вытянув  руку,  и
приговаривал: "Здорово,  здорово!"  Как  чеширский  кот...  если  они  это
могут... Я... я готов...
     - Вы считаете?
     - Я считаю, что он вылечился, он здоров. Небольшая опухоль и  обычная
невысокая температура. Теперь налейте  мне  рюмочку...  Говорю  я  вам,  я
сдаюсь.


     Этот эпизод, странный сам по себе, положил начало еще более  мрачному
периоду в моих отношениях с Раулем. Он вызвал множество сомнений  и  ничем
необъяснимый страх. Подобно тому, как зоркий взгляд может сразу разглядеть
скрытые контуры ужаса в далеких спокойно плывущих облаках и летних листьях
или, как кусочек стенных обоев может возродить в воображении картину  ада,
так цепь этих событий предвещала нечто  ужасное.  Непостижимая  история  с
рукой Рауля поставила меня в тупик: верить или  не  верить,  и  что  может
случиться в дальнейшем.
     Обстоятельства заставили меня довериться Годериху. Но все же пока  мы
еще стеснялись  откровенно  обсуждать  волновавший  нас  вопрос.  То,  что
произошло, настолько выходило за рамки привычной действительности, что  мы
сами вынуждены были либо отрицать, либо несколько  смягчать  все  то,  что
случилось.
     Рауль полностью выздоровел, и ко мне вернулась  решимость  избавиться
от него. Но Дэни все еще был слаб, поэтому мне не хотелось  его  огорчать.
Как бы чувствуя, что я стою между ними, он еще  громче,  чем  обычно  стал
расхваливать своего приятеля.
     - Почему ты так его  не  любишь?  -  смущенно  улыбаясь,  укоризненно
спрашивал Дэни.
     - Ну, ничего хорошего я  в  нем  не  вижу...  Не  может  он  навсегда
оставаться здесь.
     - Почему? Что плохого он делает? Я хочу, чтобы ты его любил...
     Я не ответил, и мы заговорили о другом. Но в душе у меня  по-прежнему
царило смятение и еще больший страх. В самом деле, Рауль, как сказал Дэни,
не причинял явного вреда. Но как раз это так необъяснимо притягивало моего
мальчика. Рауль  в  своей  грубой  одежде  был  совершенно  несовместим  с
английской сельской средой, а самой яркой его особенностью было отсутствие
каких-бы то ни было особенностей.
     Назначенный срок возвращения Дэни в школу прошел.  Ему  стало  лучше,
потом  произошло  ухудшение,  которое  привело  к   появлению   лихорадки.
Рентгеноскопия грудной  клетки  успокоила  меня  в  отношении  легких,  но
признаки болезни не ослабевали.
     Я был особенно огорчен этим сейчас, когда труднее стало  предоставить
Раулю отпуск. Не  связывать  мысленно  эти  две  вещи  я  не  мог.  Рауль,
бесспорно, был причиной плохого  аппетита  Дэни,  его  потухшего  взгляда,
быстрой перемены настроения - от нервного возбуждения до депрессии.
     Спальня Дэни находилась рядом с моей. Раз или  два  оттуда  донеслись
звуки, напоминавшие глухое позвякивание металла. У меня  возникло  смутное
подозрение: не там ли находится  Рауль.  Но  открыв  потихоньку  дверь,  я
застал одного Дэни. По-видимому, он спал. Звуки же если они  действительно
раздавались, полностью прекратились.
     И все же, вспоминая сверхъестественно быстрое исцеление руки,  я  был
по-прежнему убежден, что эти звуки связаны с Раулем.


     Предположение или убеждение, что Рауль оказывает на мальчика  вредное
влияние, возрастало с каждым днем. Отношение Дэни ко  мне  изменилось.  Он
панически боялся, что я разлучу его со странным приятелем. В то  же  время
звуки, которые я слышал, оставались звуками. В этом я мог бы поклясться. К
полуночи они усиливались, но пропадали, как только я приближался.
     Конечно, в это время Годерих делал все возможное, но я  понимал,  что
тонизирующие средства и микстуры от кашля не могли устранить корни болезни
Дэни. Наконец, я рассказал Годериху о странных звуках.  На  это  он  мягко
заметил: - Хэпгуд, на вашем месте я бы избавился от этого Рауля... Я бы  в
самом деле от него избавился. - А что вы знаете о нем? Не был ли он как-то
связан с семьей вашей супруги? Может, служил у них и воспользовался  этим,
чтобы попасть к вам. Но это лишь мое предположение...
     - Нет, - с уверенностью ответил я. Дэни был просто очарован  красотой
поселка Вэньона в Оверне, вот и все.
     - А эти звуки. Не находили ли вы  сразу  же  после  шумов  что-нибудь
разбитое или беспорядочно перемешанное?
     Нет. Хотя подождите... Я вспомнил, что однажды нашел разбитую вазу  и
несколько раз замечал выдвинутые ящики общий беспорядок. Об этом я  сказал
Годериху.
     - Дайте мне знать, если что-нибудь подобное произойдет опять.
     И вот что. Я бы вытурил этого типа. Конечно, юноша огорчится, но  все
равно, я бы рискнул.
     После ухода Годериха я с тяжелым сердцем размышлял над его  бесспорно
разумным советом. Мне не трудно было понять, почему Годерих спрашивал меня
о чем-то разбитом или передвигающемся, хотя  до  сих  пор  я  не  думал  о
полтергейсте. Могло быть и  так,  но  даже  это  не  было  бы  достаточным
объяснением.
     Наверное сотни раз я убеждал себя, что Рауль должен покинуть нас.  Но
несмотря на мои решения, все оставалось без  изменений.  Звуки  в  комнате
Дэни усиливались, их слышали даже слуги. Да и сам Дэни наконец  признался,
что слышал странный шум. Но эти звуки не беспокоили и не пугали его.
     - Не будят ли они тебя, не мешают отдыху?
     - Ну... Иногда. Но я не обращаю внимания и снова засыпаю.
     Во время моих расспросов он выглядел обеспокоенным. Дэни  одевался  в
эти дни и вел себя так, словно готов был выпорхнуть за дверь,  как  только
появится солнышко. А так почти все время он проводил в  шезлонге,  либо  в
своей комнате, либо вместе с Раулем  на  веранде  с  застекленной  крышей.
Обычно они сидели и тихо беседовали. Этот человек строгал деревяшки, делая
из них грубые куклы. А мой сын очень  внимательно  следил  за  ним,  будто
сейчас здесь решалась судьба мира.
     Дэни просительно взглянул на меня:
     - Обещай мне одну вещь.
     - Какую? - спросил я, заранее зная ответ.
     - Обещай, что не отошлешь Рауля.
     - Но я уже говорил: он не может оставаться здесь  всегда.  Почему  ты
думаешь, что я не должен его отсылать?
     Его глаза были широко открыты и выражали грядущее несчастье.
     - Это убьет меня, - сказал он.
     Я начал успокаивать его, хотя и не совсем искренне. А что еще  я  мог
сделать? Конечно, Дэни преувеличивал и был не в себе. Но такие  слова,  от
ребенка!...
     За последнее время он заметно похудел. Достаточно было  сравнить  эти
восковые щеки и бескровные губы с его пышущим здоровьем  лицом  еще  месяц
назад, чтобы понять, как быстро он сдал. Тщетно старался я  доказать,  что
причина этому - Рауль. Я был  убежден,  что  именно  из-за  него  все  это
началось.  А  это  ничтожество  -  марионетка,  пустая  кукла,   служившая
еретическим инструментом для распространения страшной инфекции, поразившей
Дэни физически и морально...
     Наблюдая за этой парой, а я  мог  следить  за  верандой  из  окна,  я
напряженно думал, что же связывает их. Обычно  я  не  видел  лица  сына  с
задумчивой или зачарованной улыбкой, которую я все  больше  не  любил.  Но
иногда  замечал  в  выражении  его   лица   глубокую   поглощенность   или
отрешенность, что мне становилось жутко. В  присутствии  своего  обожателя
существо по имени Рауль казалось  вернувшимся  к  жизни.  Оно  становилось
менее  недоразвитым  и  отталкивающим.  И  если  оно  само  увеличивалось,
становилось сильнее, то это происходило за счет Дэни,  за  счет  истощения
его жизненных сил.  Казалось,  один  чахнет,  тает,  а  другой  -  растет,
набирается сил...
     С трудом скрывая тревогу в связи с этими мыслями, раз-другой  пытался
я нарушить подозрительное уединение, но вскоре понял, что это  бесполезно.
Они сразу замолкали. Дэни смотрел на меня полувиновато, полусердито. В  то
же время я знал, что их  загадочные  беседы  с  глазу  на  глаз  сразу  же
возобновлялись, как только я уходил.
     Несмотря на постоянную  нервозность  и  растущую  тревогу  жизнь  моя
внешне была обычной и спокойной. Меня,  как  и  прежде,  навещали  друзья.
Думаю, они не замечали ничего особенного.  Разумеется,  они  вспоминали  о
болезни Дэни и сочувствовали мне.
     Однако они редко сталкивались с Раулем и,  как  я  полагаю,  слухи  о
странном недуге моего сына распространяли главным образом слуги.  Клара  и
старая Дженни не могли не знать, что происходит у них под носом.  То,  что
они старались держать язык  за  зубами,  свидетельствовало  только  об  их
преданности и долгому терпению.
     Что касается официального статуса Рауля, то все образовалось  раньше,
чем я ожидал. Как я с удивлением узнал, по  настоянию  Дэни  через  неделю
после прибытия  он  отправился  в  Винчестер  и  с  помощью  Дэни  в  роли
переводчика зарегистрировался в полицейском участке, как иностранец.
     - В качестве кого он представился? - забеспокоился я. - надеюсь, не в
качестве моего служащего.
     - Да нет, - успокоил меня Дэни. - Просто, как гость.
     Все это выглядело неплохо, и я вынужден был отдать  Дэни  должное  за
инициативу. Правда, чтобы убедиться, на  следующий  день  я  отправился  в
Винчестер.  Мне  сказали,  что  все  в  порядке.  Конечно,  мне   хотелось
познакомиться с паспортом Рауля, но я не стал этого добиваться.  Я  просто
рассказал обо всем Годериху.
     - М... - пробормотал он, выражая  сомнение.  -  Независимо  от  того,
является ли этот зануда законченным холдеем или нет, - все равно ему  надо
указать на дверь. Как я уже  говорил,  я  ничего  не  могу  понять...  Это
случай, подлежит психологическому  расследованию,  здесь  нужен  психиатр.
Понимаю,  что  вы  предубеждены  против  таких  врачей  и  с  этим   можно
согласиться, но меня беспокоите вы и Дэни. Так что вместо  одного  у  меня
теперь два пациента...


     И правда, эта история добивала меня.  С  каждым  днем  я  все  больше
чувствовал, что не выдержу и решусь применить силу.
     Когда, наконец, я пришел к этому  выводу,  то  на  какое-то  короткое
время почувствовал облегчение.
     А обстановка продолжала ухудшаться. В  результате  общения  со  своим
милым другом Дэни выглядел вконец измученным. Мысль, которая  раньше  лишь
возникала, теперь полностью овладела мной и самым чудовищным было то,  что
столь оберегаемый мною Дэни достался этой аморфной кукле, стал пищей этого
жуткого шута.
     Он что-то теряет, думал я, что-то отдает.  Но  не  хочет  делать  это
добровольно,  просто  так.  Он  должен  получать   что-то   взамен,   быть
заинтересованным. Но что, что?
     Я жил в страшном  кошмаре.  Детали  и  подробности  этой  дьявольской
сделки были выше моего понимания. Но то, что тайный обмен  производится  и
его жертвой является Дэни, я чувствовал.
     Кем был этот Рауль?  Как  только  он  у  нас  появился,  я  попытался
выяснить  это,  но  его  неразборчивый  овернский  диалект  оказался   мне
недоступен. Когда  я  видел  его  через  оконное  стекло  строгающим  свои
деревяшки и похожим на раскормленное  чучело,  меня  охватывала  безмерная
злость. Мошенник он или просто деревенщина? Многими часами самодовольно, с
тупой настойчивостью восседал он здесь, подобно  гигантской  жирной  мухе,
почти неподвижно. От злости у меня сжимались кулаки. "Если бы я его сейчас
схватил, - приходила шальная мысль, -  если  бы  я  только  поймал  его  с
поличным, я бы задавил его..."
     Если  бы  я  смог  его  схватить...  Да...  У   меня   было   смутное
представление о том, что произошло бы дальше. Но и только. А что  касается
доказательств... этот омертвевший урод действительно кровопийца, способный
выкачивать  из  моего  мальчика  жизненные  силы,  здоровье   и   духовную
стойкость, то как он это делает? Вопрос скорее всего пустой, и  все  же  я
считал, что должно быть какое-то разумное объяснение.
     В течение дня они были под моим наблюдением. И я с трудом  верю,  что
Дэни принимал своего приятеля в спальне или наоборот. В конце концов Рауль
вернулся к себе на второй этаж, а я, на  всякий  случай,  предпринял  меры
против возможных ночных встреч. Однако как только начинало  темнеть  и  до
полуночи дом наполнялся  шумом  и  странные  явления  не  прекращались.  В
некоторой степени это вписывалось в мою теорию. Я слышал, что  полтергейст
- это следствие избытка жизненных сил и энергии. Именно когда Дэни был  на
подъеме, а Рауль оказывался  не  готов  "обескровить"  его,  вокруг  моего
мальчика чаще всего и происходили всякие чудеса. Так что  полтергейст  сам
по себе был понятен и потому казался незначительным пустяком.
     Неужели прошло всего пять недель с момента появления