промаршировали  по
улице, да так, что улица задрожала. Утро было солнечным,  и  на  их  броню
невозможно было долго смотреть, так ее блеск слепил глаза.
     Вначале их приветствовали только те, кого предупредил посланец Берна,
кто знал, что происходит, и  хотел,  чтобы  это  произошло.  Потом  к  ним
присоединились  дети,  которым  понравилось  это  зрелище,  ведь  подобные
процессии они видели очень редко.  Затем  их  поддержали  школьники,  тоже
любившие процессии и надеявшиеся, что среди всеобщей суматохи о занятиях в
школе в этот день будет забыто. Затем все старухи повысовывали  головы  из
дверей и окон и начали переговариваться друг  с  другом  и  кричать  "ура"
королю, ибо что значит какой-то губернатор в сравнении с Королем. По  этой
же причине, а также потому, что Каспиан, Дриниэн  и  вся  свита  были  так
красивы, к ним присоединились и все молодые  женщины.  А  мужчины  подошли
посмотреть, на что глазеют женщины. Итак, к тому  моменту,  когда  Каспиан
добрался до ворот замка, почти  весь  город  бурлил  и  шумел;  и  Гумпас,
сидевший в замке и копавшийся, путаясь, во всевозможных  счетах,  анкетах,
правилах и регламентах, услышал этот шум.
     У ворот замка трубач Каспиана затрубил и  крикнул:  "Отворите  королю
Нарнии, прибывшему навестить своего верного и любимого слугу,  губернатора
Одиноких Островов". Надо отметить, что в эти дни на островах все  делалось
очень небрежно и неряшливо. Открылась только небольшая калитка, и из  нее,
держа в руках заржавевшую пику, вышел взъерошенный тип  в  грязной  старой
шляпе вместо шлема. Он заморгал, увидев перед собой сверкающие  на  солнце
латы.
     - Немте-вть-хосттво, - пробормотал он, что должно было означать:  "Вы
не   можете   видеть   Его   Превосходительство".   Никаких   встреч   без
предварительной записи кроме, как между  девятью  и  десятью  утра  вторую
субботу каждого месяца.
     - Обнажи голову перед Нарнией, ты, собака, - прогремел  Лорд  Берн  и
слегка ударил его рукой в латной перчатке. От удара шляпа слетела у стража
с головы.
     - Эй! Это еще за что? - начал стражник, но никто на него  не  обратил
внимания. Двое из людей Каспиана прошли через калитку и,  после  некоторой
борьбы с засовами и болтами, так как все было ржавым,  нараспашку  открыли
ворота. Король и его свита вступили во двор замка. Там слонялось несколько
человек из стражи губернатора, еще несколько, большинство из них  вытирали
рты, спотыкаясь, поспешно вышли из разных дверей. Хотя их доспехи  были  в
удивительном состоянии, эти люди смогли бы драться,  если  бы  у  них  был
предводитель или если бы они знали, что происходит. Посему это был опасный
момент. Каспиан не дал им времени на раздумья.
     - Где капитан? - спросил он.
     - Я капитан, более или менее, если вы понимаете, что имею в  виду,  -
вяло отозвался молодой  человек  довольно  щегольского  вида,  вообще  без
доспехов.
     - Мы хотим,  сказал  Каспиан,  -  чтобы  Наше  королевское  посещение
территории Одиноких Островов  явилось,  если  это  возможно,  поводом  для
радости, а не для ужаса для Наших верноподданных. Только поэтому я  ничего
не скажу Вам о состоянии оружия и  доспехов  Ваших  людей.  Сейчас  я  Вас
прощаю. Прикажите открыть бочку с вином, чтобы Ваши люди могли  выпить  за
Наше здоровье. Однако завтра в полдень я хочу видеть их  здесь,  во  дворе
этого замка, похожими на рыцарей при оружии, а не на бродяг. Проследите за
этим, иначе Вы заслужите Наше крайнее неудовольствие.
     Капитан разинул рот,  но  Бери  тут  же  закричал:  "Да,  здравствует
Король!" И солдаты, которые не поняли  больше  ничего,  подхватили.  Тогда
Каспиан приказал большей части своих людей оставаться во дворе замка.  Сам
он, вместе с Берном, Дриниэном и еще четырьмя сопровождающими вошли в  зал
замка.
     За столом в противоположном конце зала, окруженный секретарями, сидел
Его Превосходительство,  губернатор  Одиноких  Островов.  Гумпас  выглядел
постоянно раздраженным человеком.  Волосы  его  когда-то  были  рыжими,  а
теперь по большей части стали седыми.
     Гумпас  поднял  глаза,  когда  вошли  незнакомцы,  но  тут  же  снова
уставился  в  свои  бумаги,  механически  повторяя:  "Никаких  встреч  без
предварительной  записи:  только  от  девяти  до  десяти  утра  по  вторым
субботам".
     Каспиан кивнул Берну и отошел в сторону. Берн и Дриниэн  сделали  шаг
вперед и взялись каждый за край стола. Они подняли  его  и  бросили  через
весь  зал.  Стол  перевернулся.  В  воздух  поднялись  тучи  писем,  досье
чернильниц, ручек, воска для печатей и документов.  Затем,  не  грубо,  но
твердо, как будто руки их были стальными клещами, они  вынули  Гумпаса  из
кресла и поставили лицом к нему  на  расстоянии  примерно  четырех  футов.
Каспиан тут же сел в кресло и положил на колени обнаженную шпагу.
     - Милорд, - сказал он, глядя на Гумпаса в упор, - Вы приняли  Нас  не
совсем так, как Мы ожидали. Мы - король Нарнии.
     - В корреспонденции не было ни слова об этом, - ответил губернатор. -
В докладах тоже. Нас не извещали ни о чем подобном. Все  не  по  правилам.
Буду рад рассмотреть любые заявления...
     -   Итак,   мы   прибыли   проверить,   как   ведутся   дела    Вашим
Превосходительством, - продолжал Каспиан.  -  По  двум  пунктам  я  требую
особого  объяснения.  Во-первых,  я  не   нашел   никаких   документальных
подтверждений тому, что на протяжении вот уже ста  пятидесяти  лет  король
Нарнии получал дань, причитающуюся ему с этих Островов.
     - Этот вопрос надо будет поднять на  Совете  в  следующем  месяце,  -
сказал  Гумпас.  -  Если  сочтут   нужным   создать   комиссию   для   его
расследования, которая подготовила бы  доклад  об  истории  финансов  этих
островов к первому заседанию в будущем году, ну, тогда, конечно....
     - Я также обнаружил, что в наших законах черным по белому записано, -
продолжал Каспиан, - что, если дань не уплачивалась, то вся  задолженность
должна быть возмещена губернатором Одиноких Островов из  его  собственного
кошелька.
     Тут Гумпас заинтересовался.
     - Ну, об этом не может быть и речи, - сказал он. -  Это  экономически
невозможно - э, Ваше Величество, должно быть, шутит.
     Про себя он размышлял, нет ли  какого-нибудь  способа  избавиться  от
этих непрошенных гостей. Если бы он  знал,  что  у  Каспиана  только  один
корабль и один отряд, он бы, конечно, постарался усыпить  их  бдительность
ласковыми речами, надеясь ночью окружить и перебить их всех.  Но  накануне
он видел в проливе военный корабль, и прочел сигналы, передаваемые, как он
предположил, эскорту. Он тогда не знал еще, что это  королевский  корабль,
так как знамя не развевалось из-за отсутствия ветра и не был виден золотой
лев на нем, поэтому он  решил  ожидать  дальнейшего  развития  событий.  И
теперь он подумал, что Каспиан собрал весь свой флот в Бернстеде.  Гумпасу
никогда бы не пришло в голову, что кто-нибудь  может  осмелиться  покорять
острова с отрядом всего лишь из пятидесяти человек, сам он на  такое  был,
конечно же, неспособен.
     - Во-вторых, - сказал Каспиан,  -  я  хочу  знать,  почему  с  Вашего
разрешения   здесь   процветает   эта   ужасная   и    противоестественная
работорговля, наперекор древним законам и обычаям Наших доменов?
     - Необходимо, неизбежно, - забормотал Его Превосходительство.  -  Это
существенная часть  экономического  развития  островов,  уверяю  Вас.  Наш
теперешний рост благосостояния зависит от этого.
     - Зачем Вам нужны рабы?
     - На экспорт, Ваше Величество. В основном, мы продаем их калормэнцам;
но  у  нас  есть  и  другие  рынки  сбыта.  Мы  сейчас  являемся   центром
работоторговли.
     - Иначе говоря, - сказал Каспиан, - вам они не  нужны.  Скажите  мне,
для чего используются рабы, кроме накопления денег в кошельках таких,  как
Паг?
     - Нежный возраст Вашего Величества, - сказал Гумпас,  искривившись  в
гримасе,  которая  должна  была  означать  отеческую  улыбку,  -  едва  ли
позволяет Вам понять затрагиваемые экономические  проблемы.  У  меня  есть
статистические данные, у меня есть графики, у меня...
     - Сколь нежным не был бы мой возраст, сказал Каспиан,  -  я  полагаю,
что   понимаю   внутренние   механизмы   работорговли   не   хуже   Вашего
Превосходительства. И я не вижу, чтобы она  приносила  островам  мясо  или
хлеб,  пиво  или  вино,  дерево  или  капусту,   книги   или   музыкальные
инструменты, лошадей или доспехи, или же что-нибудь еще, что стоит  иметь.
Но, независимо от того, есть от нее прок или нет, это надо прекратить.
     - Но это означает повернуть время вспять, - губернатор открыл рот  от
изумления. - Разве вы не слышали о прогрессе, развития?
     - Видел я и то и другое в зародыше, - ответил Каспиан. - Мы в  Нарнии
называем их "Дело плохо". Эта торговля должна прекратиться.
     - Я не могу взять на себя ответственность  за  подобные  действия,  -
заявил Гумпас.
     - Прекрасно. В таком случае, - сказал Каспиан, - мы  освобождаем  Вас
от Вашей должности. Лорд Берн, подойдите сюда.
     И прежде, чем Гумпас осознал,  что  происходит,  Берн  уже  стоял  на
коленях, а Король держал его руки в своих руках, Лорд дал клятву управлять
Одинокими  Островами  в  соответствии  со   старыми   обычаями,   правами,
традициями и законами Нарнии. Затем Каспиан заявил:
     - Я думаю, хватит с нас губернаторов, -  и  назначил  Берна  Герцогом
Одиноких Островов.
     - Что касается Вас, Милорд, - обратился он к Гумпасу, - я прощаю  Вам
Вашу задолженность по неуплате дани. Однако до полудня завтрашнего дня  Вы
и Ваши слуги должны освободить замок,  который  отныне  будет  резиденцией
Герцога.
     - Послушайте, все это очень  интересно,  -  вдруг  вмешался  один  из
секретарей Гумпаса, - но что, если  вы  все,  господа,  прекратите  ломать
комедию, и мы немного  займемся  делом.  Перед  нами  действительно  стоит
вопрос...
     - Вопрос в том, - сказал Герцог, - уберетесь ли  вы  и  прочий  сброд
отсюда без порки или же захотите попробовать плетей?  Выбирайте,  что  вам
больше нравится.
     Когда все проблемы наконец были  решены  ко  всеобщему  удовольствию,
Каспиан приказал подать лошадей, за  которыми,  как  выяснилось,  в  замке
совершенно не ухаживали,  и  вместе  с  Берном,  Дриниэном  и  несколькими
сопровождающими поскакал на рынок рабов, расположенный  рядом  с  гаванью.
Рынок представлял собой длинное низкое здание. Сцена, которую они  застали
внутри, очень походила на любой другой  аукцион,  то  есть  там  собралась
большая толпа, и Паг, стоя на возвышении, выкрикивал хриплым голосом:
     -   А   сейчас,   господа,   номер   двадцать   третий.    Прекрасный
сельскохозяйственный рабочий из Тарабинтии, подходит для  работы  в  копях
или на галере. Ему еще нет двадцати пяти лет. Ни одного  плохого  зуба  во
рту. Крепкий, мускулистый парень. Сними с него рубаху, Тэкс, и покажи  его
джентльменам. Какие мускулы! Вы только поглядите на  его  грудную  клетку!
Джентльмен в углу, - десять крэссентов. Да вы  должно  быть  шутите,  сэр.
Пятнадцать! Восемнадцать! Восемнадцать за номер двадцать три. Кто  больше?
Двадцать один. Спасибо, сэр. Двадцать один за...
     Но тут Паг застыл с разинутым ртом, увидев закованных в броню воинов,
которые подошли, лязгая доспехами, к самому краю платформы.
     - На колени, все вы, перед Королем Нарнии, - приказал Герцог.
     Все слышали звон оружия  и  стук  копыт  снаружи,  а  до  многих  уже
донеслись  слухи  о  высадке  королевского  отряда  и  событиях  в  замке.
Большинство подчинилось. Не пожелавших это сделать соседи силой  поставили
на колени. Некоторые прокричали "ура".
     - Ты должен поплатиться жизнью, Паг, за то, что поднял вчера руку  на
Нашу королевскую персону, - объявил Каспиан.  -  Но  я  прощаю  тебе  твое
неведенье. Четверть часа назад работорговля была запрещена во  всех  наших
доменах. Объявляю всех рабов, находящихся здесь, свободными.
     Он жестом прервал радостные крики рабов и продолжал:
     - Где мои друзья?
     - Эта милая девчушка и приятный молодой  человек?  -  спросил  Паг  с
обворожительной улыбкой. - Ну, их, конечно  же,  сразу  просто  вырвали  у
меня...
     - Мы здесь, мы здесь, Каспиан! - хором закричали Люси с Эдмундом.
     - К Вашим услугам, Сир, - пропищал Рипичип из другого угла.
     Всех их уже продали, но люди, купившие их, остались поторговаться  за
других  рабов,  поэтому  их  еще  не  увели.  Толпа  расступилась,   чтобы
пропустить всех троих, и друзья долго не могли насмотреться друг на друга.
Затем к ним подошли двое купцов из Калормэна. У жителей  Калормэна  темная
кожа и длинные бороды. Они  обычно  носят  свободные  одежды  и  оранжевые
тюрбаны.  Народ  этот  древний,  богатый  и  мудрый,  но   жестокий.   Они
исключительно  вежливо  поклонились   Каспиану   и   долго   осыпали   его
комплиментами,  все  больше  о  фонтанах  благоденствия,  орошающих   сады
благоразумия и добродетели и тому подобное,  но,  разумеется,  они  хотели
получить назад уплаченные деньги.
     - Это  только  справедливо,  господа,  -  сказал  Каспиан.  -  Каждый
человек, купивший сегодня раба, должен получить назад  свои  деньги.  Паг,
вынимай-ка все свои доходы до последнего минима. (Миним - сороковая  часть
крэссента).
     - Неужели, Ваше доброе Величество, хочет разорить меня? - взвыл Паг.
     - Ты всю жизнь наживался на разбитых сердцах, - сказал Каспиан,  -  и
даже, если ты и разоришься, то лучше быть нищим, чем рабом. Но где же  еще
один мой друг?
     - Ах, этот? - обрадовался Паг. -  Ох,  ради  Бога,  заберите  его!  Я
счастлив сбыть его с рук. За всю жизнь никогда не встречал на рынке  такой
неходкий товар. В конце концов я объявил за него цену в пять крэссентов, и
даже тогда никто не захотел его купить. Давал его бесплатно  в  придачу  к
другим номерам, но все равно никто не хотел его брать. Никто не хотел даже
прикоснуться к нему, даже посмотреть не него. Тэкс, приведи Кислятину.
     Так был найден Юстас, и, действительно,  он  выглядел  весьма  кисло,
хотя никто не хотел оказаться проданным в качестве раба, еще более досадно
быть второсортным рабом, которого никто не хочет покупать.  Он  подошел  к
Каспиану и сказал:
     - Ясно. Как всегда. Ты где-то  развлекался,  пока  остальные  были  в
плену. Я полагаю, что ты даже не выяснил насчет британского  консула.  Ну,
конечно же, нет.
     В эту ночь друзья пировали в замке Нерроухэвена.
     -  Завтра  начнутся  настоящие   приключения!   -   сказал   Рипичип,
поклонившись всем и отправляясь спать.
     На самом деле ничего не могло произойти ни  завтра,  ни  в  ближайшие
дни. Надо было тщательным образом подготовиться к путешествию в  неведомые
земли и моря, куда они собирались отправиться.
     "Рассветный Путник" освободили от всего  содержимого  и  вытащили  на
сушу  с  помощью  катков  и  восьми  лошадей.  На  берегу  самые  искусные
корабельные плотники  осмотрели  каждый  дюйм  корабля.  Затем  его  снова
спустили на воду и дополна загрузили запасом провизии и пресной воды -  на
двадцать восемь дней. Но даже этот срок, с разочарованием заметил  Эдмунд,
давал им возможность продвигаться на восток только в течение двух  недель,
после чего придется прекратить поиски.
     Пока велись приготовления,  Каспиан  не  упускал  случая  расспросить
старейших капитанов, тех, кого он мог найти в Нерроухэвене, не слыхали  ли
они о какой-нибудь земле дальше на восток. Много раз наполнял он дворцовым
элем кружки обветренных моряков  с  короткими  седыми  бородами  и  ясными
глазами, и много длинных историй выслушал он  за  это.  Но  даже  наименее
правдивые из них не упоминали ни о каких землях  за  Одинокими  Островами.
Многие считали, что если  заплыть  слишком  далеко  на  восток,  то  можно
попасть в огромные волны моря без суши, которые вечно перекатываются через
край света:
     - И я думаю, что именно там пошли ко дну друзья Вашего Величества.
     Остальные могли рассказать только невероятные  истории  об  островах,
населенных безголовыми людьми, о плавающих островах, о водяных  смерчах  и
об огне, не боящемся воды. Лишь один, к удовольствию Рипичипа, сказал:
     - А дальше лежит страна Аслана. Но это за краем света, и вы не можете
добраться туда.
     Но, когда они стали расспрашивать его, он мог  только  ответить,  что
слышал это от своего отца.
     Берн мог им рассказать лишь то, что шестеро его товарищей  уплыли  на
восток, и больше о них никто не слыхал. Поведал он это Каспиану, когда они
стояли на вершине Авры, глядя вниз на восточный океан. - Я часто  приходил
сюда по утрам, - промолвил Герцог, - и смотрел, как солнце встает из моря,
и иногда казалось, что это  за  пару  миль  отсюда.  И  я  думал  о  своих
товарищах и гадал, что же на самом деле находится  за  горизонтом.  Скорее
всего, ничего, но все-таки мне всегда как-то стыдно, что я остался  здесь.
Но я бы хотел, чтобы Ваше Величество не  отправлялось  туда.  Ваша  помощь
может  понадобиться  нам  здесь.  Это  запрещение  торговли  рабами  может
перевернуть весь мир; я предвижу войну с Калормэном. Сеньор мой, подумайте
еще раз.
     - Я принес клятву, Герцог, - ответил Каспиан. - И потом, что я  скажу
Рипичипу?



                     5. ШТОРМ, И ЧТО ИЗ ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ

     Спустя три недели "Рассветный Путник" вышел из  гавани  Нерроухэвена.
На  прощанье  были  сказаны  очень  торжественные  слова,  большая   толпа
собралась посмотреть на их отплытие. Были и крики "ура",  и  слезы,  когда
Каспиан обратился в последний раз с речью к жителям  Одиноких  Островов  и
обнял на прощанье Герцога и его семью. Когда корабль  со  все  еще  лениво
висящим пурпурным парусом отошел от берега,  и  звук  труб  Каспиана  стал
слышен слабее^ все замолчали. Затем поднялся ветер. Парус надулся,  буксир
был отвязан и отправлен назад, первая  настоящая  волна  разбилась  о  нос
"Рассветного Путника", и корабль снова ожил. Матросы, свободные от  вахты,
спустились вниз, Дриниэн взял на себя первую вахту  на  корме  и  повернул
корабль на восток, огибая с юга Авру.
     Следующие  несколько  дней  были   просто   чудесны.   Каждое   утро,
просыпаясь, Люси видела, как отблески  залитой  солнцем  воды  танцуют  на
потолке каюты, и ей казалось, что она самая  счастливая  девочка  в  мире.
Одеваясь, Люси разглядывала симпатичные новые вещи, которые ей подарили на
Одиноких Островах: высокие сапоги, ботинки со шнуровкой, плащи,  куртки  и
шарфы. Затем она обычно выходила на палубу и  смотрела  на  море,  которое
каждое утро становилось все ярче и синее, и вдыхала  воздух,  теплеющий  с
каждым днем. А завтрак поглощался с таким аппетитом, какой  бывает  только
на море.
     Она проводила довольно много времени, сидя на маленькой  скамеечке  и
играя в шахматы с Рипичипом. Забавно было наблюдать, как он обеими лапками
поднимает фигуры, слишком большие для него, и встает на цыпочки, если надо
сделать ход ближе к центру доски. Он был хорошим игроком, и когда  помнил,
что делает, то обычно выигрывал.  Но  почти  все  время  выигрывала  Люси,
потому что Мышь делала различные глупости: например, посылала  офицера  на
защиту королевы и туры. Это случалось часто, так как  он  иногда  забывал,
что это игра в шахматы, и  думал  о  настоящей  битве,  заставляя  офицера
делать то, что он сам, несомненно, сделал бы на его месте. Голова его была
полна несбыточных надежд, безнадежных и доблестных атак и сопротивлений до
последней капли крови.
     Но это приятное времяпровождение продлилось  недолго.  Настал  вечер,
когда Люси, лениво наблюдая за длинной бороздой, которую они  оставляли  в
кильватере за кормой, заметила, как на западе  с  поразительной  скоростью
возникает громадная стена облаков.  Затем  в  ней  образовался  разрыв,  в
который проник желтый закат. Казалось, что все волны позади них  принимают
необычную форму,  море  стало  похожим  на  грязное  полотно.  Похолодало.