ыколото...
     - Гляди-ка! - подивился  Василий.  -  А  куда  ж  она  потом  делась?
Слиняла, что ли?
     С колпачком в руке он сидел на... Честно  говоря,  непонятно  на  чем
сидел. Вроде бы прямо на воздухе, загадочным  образом  отвердевшем  вокруг
толстого кабеля, разлегшегося над полом  смоляной  змеей.  Чресла  Василий
обернул  белоснежной  простынкой,  которую  ему  насовсем  отдал  Пузырек.
Запросто можно было вообразить, что пьешь водку в предбаннике какой-нибудь
правительственной сауны. Со светомузыкой.
     - Да не то чтобы слиняла... - Пузырек достал из висящей на  растяжках
плетенки что-то вроде прозрачного целлофанового рукава полуметровой длины.
- Ты Машу Однорукую еще не встречал?
     - Это... в пятиэтажке?
     - Да нет. Та - кукла Маша. А это Маша Однорукая...
     - Погоди, - сказал Василий. - Ты мне про куклу сначала...
     Пузырек туго натянул целлофан за уголки  и  одним  движением  заварил
донышко, проведя кромкой по тонкому, как нить, световоду. Получился пакет.
     - Про куклу ты вон лучше Лешу Баптиста спроси... Или нет, не надо, не
спрашивай. Опять смурной станет, в запой уйдет - ну его...
     - Так баптисты ж не пьют!
     - Ну это смотря какие  баптисты...  -  уклончиво  ответил  Пузырек  и
заменил полный пакет пустым, не потеряв  при  этом  ни  капли  драгоценной
влаги. - Короче, увидишь Машу - сам все поймешь...
     Он наклонился  над  свернувшейся  на  полу  карликовой  молочно-белой
глыбой, смахивающей слегка на человеческое  ухо.  Извлек  из  выемки  туго
налитую целлофановую дынку, по которой катался крупный пузырь воздуха,  и,
разматывая горловину, направился к Василию.
     - Давай-ка еще плесну...
     Василий протянул маленькую прозрачную пиалу, и  Пузырек  без  промаха
наполнил посудинку всклень. Себе тоже плеснул - на донышко.
     - Где стопарики берешь? - полюбопытствовал Василий.
     - Да с той  стороны  кабель  такой,  стеклянный  вроде...  -  Рука  с
пиалушкой качнулась в сторону  устремленной  ввысь  рощицы  световодов.  -
Потом покажу... Перережешь - он срастаться  начинает,  ну  как  бы  смолой
оплывать... Чуть оплывет - а ты этот наплыв возьми да  и  подковырни.  Как
раз такой вот колпачок и отшелушится...
     - А простынка откуда? - Василий ухватил в щепоть краешек  белоснежной
материи.
     - А это уже, видишь, от другого  кабеля  обмотка.  Надрезал,  отмотал
сколько надо - и носи на здоровье...
     Василий ошарашенно взглянул вверх, где  ныряли  в  мерцающую  паутину
светоносные стволы.
     - Так а вдруг они ведут куда-нибудь, кабели эти!..
     Пузырек ухмыльнулся.
     - Понятно, что ведут. Но раз начальство  не  против...  Будь  здоров,
Вася!
     Оба выпили. Пузырек подал гостю капсулу салатного цвета - закусить.
     - Вот ты говоришь - начальство... - сказал Василий. - Ну а  где  оно,
начальство-то? Я слышал, с хозяевами никто и не встречался даже...
     - Да как... - Пузырек в затруднении почесал за ухом. - Кое-кто  врет,
что встречался...
     - Ну а сам-то ты как считаешь? Кто они вообще?
     - Хозяева? - Пузырек усмехнулся загадочно, и поднял на  гостя  мудрые
нетрезвые глаза. - А так считаю, что надзорки - это наши хозяева и есть.
     - Надзорки? - Василий был поражен. - Так они же мусор убирают!
     - Ну и убирают, - согласился Пузырек. - И кормят. И щелчка дают, если
что не так. Чем не начальство?
     Василий попытался собраться с мыслями - и не смог.
     - Слушай, плесни-ка еще, - попросил он  севшим  голосом.  -  Если  не
жалко, конечно...
     - А чего жалеть? - сказал Пузырек, охотно выполняя просьбу.  -  Я  по
первому разу завсегда бесплатно угощаю...
     Глаза его вдруг затуманились, наполнились грустью.
     - А вот кто бы спросил, мне-то каково пришлось... - со вздохом молвил
он. - Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь еще  не  было,  только
мартышки эти... Ну вот представь: один!  Ни  души  кругом!  И  сам,  можно
сказать, голый - трусы да майка, я ж в окно от участкового прыгал...
     - А этаж? - поинтересовался Василий.
     - Какой в частном секторе этаж! Первый...
     - Что ж они под окном никого не поставили?
     - Ну вот не догадались, значит. А тогда еще  как  назло  пьяный  указ
вышел, загребут - не отмажешься... Сбежал, короче. Вылез из тарелки:  мама
родная! Куда занесло...  -  Пузырек  выпил,  не  чокаясь,  и  долго  качал
головой.  -  Ладно.  Сообразил  что  к   чему,   камушки   ломать   начал.
Ломал-ломал... Ну не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна  только
жратва! Не-а, ни черта! Потом прикинул: а  красные-то  тюбики  -  сладкие,
стервы! Чистый сахар! Ага,  думаю,  теперь  бы  еще  дрожжец...  А  жил  в
"конуре". Один. Пустая она тогда была, гулкая...
     - Пустая? - встрепенулся Василий. - А Маша? Ну, кукла эта...
     - Маша - потом... - отмахнулся Пузырек. - Ты слушай... И вот сижу это
я однажды, как сейчас помню,  в  "конуре"  один-одинешенек  и  думаю:  эх,
змеевичок бы... Представляю его себе так, знаешь, подробненько... И  вдруг
гляжу: мать честная, образуется!  Представляешь  -  образуется!  Прямо  из
воздуха!..
     - Кто?
     - Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил - крыша поехала.  Ну  и
он, как бы это тебе сказать...  Рассеялся,  в  общем.  Опомнился  я.  Дай,
думаю,  еще  раз  попробую...  И  получилось,  Вась!  С  третьего  раза  -
получилось! Схватил я его, расцеловал... Эх, да что говорить!.. -  Пузырек
расчувствовался и махнул рукой.
     - У тебя там не перельется? - спросил Василий.
     - Да нет, рано... Ты слушай... И с дрожжами выкрутился.  Вон  видишь,
проводки такие пушистые,  слева?  Серым  светятся...  По  ним  обычно  эти
ползают... ну вроде улиток, только побольше. Налет счищают. Так вот улиток
этих погнать, а налет - соскрести... Я тебе говорю: лучше всяких  дрожжей!
Бродит - как зверь!.. А с трубами я еще раньше приметил. Одни  -  горячие,
другие - холодные. Что еще надо? И вот выгнал я, Вась,  первый  литр...  -
Голос Пузырька предательски вильнул. - Гордый хожу - как черт!  Ведь  куда
законопатили, ты подумай! А я  и  здесь  гоню!..  В  школе  учил,  небось?
Человек - это что? Это звучит гордо!.. Погоди, вроде пакет перекосило...
     Он отложил колпачок в воздух  над  кабелем  и  зашлепал  к  аппарату.
Василий с невольным  уважением  оглядел  многочисленные  хитрые  трубки  и
змеевики, оплетавшие светоносную рощицу на манер повилики.
     - Но одному пить, - вернувшись, сокрушенно продолжал  Пузырек,  -  не
дело... Нет, не дело. Ну примешь, ну... Для себя, что  ли,  старался?  Для
людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки эти не  пьют...
Трудно было, чего там...
     - И не гоняют? - с любопытством спросил Василий.
     - Еще как! - оживившись, вскричал Пузырек. - Ты, Вась,  не  обижайся,
но надзорки эти вреднее вас, ментов,  будут.  Трех  месяцев  не  проходит,
чтобы они мне аппарат не раскурочили! Выйду  из  дому,  прихожу  -  все  в
порошок... Даже порошка не остается! Ну я что  тогда?..  Иду  в  "конуру",
опять бак соображаю, змеевичок... И по новой! Меня-то самого, понятно,  не
трогают. Тут так: руки не распускай - и не тронут...
     - И конкурентов нету?
     - Где? Здесь? - Пузырек  презрительно  скривился.  -  Знаешь,  честно
тебе, Вась, скажу: народ  здесь  подобрался...  Настырности  в  них  -  ну
никакой! Велено ломать - ломают, и то через пень колоду...
     - А сам не ломаешь?
     - Вот еще! Когда мне ломать? Да и на кой пес? Я ж с них,  с  лодырей,
плату чем беру? Либо тюбиками, либо хреновину  какую  полезную  где-нибудь
оторвут. Камушек вон удобный притащили...
     - Ну и работенка у вас! - не выдержал Василий.  -  Не  ломать  -  так
курочить...
     - Ну это ты зря, - миролюбиво заметил Пузырек.  -  Дома  таких  работ
тоже полно. Лесорубы, шахтеры... Или, скажем, взрывников возьми...
     - Так там-то - со смыслом!
     - А вдруг и здесь тоже?
     - Ну не знаю, - помрачнев, сказал Василий. - Не  по  мне  все  это...
"Хрущобы" на потолке, люди вверх ногами...  Вот  найду  Ромку  -  и  будем
как-нибудь отсюда выбираться.
     - Не-а! - Пузырек решительно помотал головой. - Не захочет.
     - Кто? Ромка?
     - А вот попомни мои слова! Я людей насквозь вижу. Сколько их тут  при
мне поприбывало - ни в одном не ошибся. Ромка  -  эт-то,  знаешь,  орешек.
Погоди, он еще тут всем даст прикурить... Э! А пакет-то! - спохватился он.
- Заварить - заварил, да так в кошелке и оставил...
     Пузырек снова вернулся к аппарату, достал  из  висящей  на  растяжках
плетенки тугой прозрачный бурдючок и  небрежным  движением  метнул  его  в
черный, зияющий посреди стены пролом.  Судя  по  раздавшемуся  из  темноты
смачному шлепку, таких бурдючков там уже скопилась целая груда.
     - А убежать, значит, так никто и не пытался? - спросил Василий.
     - Ну а как тут бежать? Дальше потолка не  убежишь.  Ну  сам  подумай,
Вась!..
     Василий подумал.
     - А если "скоком" попробовать? Может, какой-нибудь наружу выводит?
     - Так тебе домой или наружу? - спросил Пузырек, присаживаясь рядом. -
Наружу у нас все Клавка рвалась... Так что насчет "скоков" - это ты к ней.
Только не сейчас. Сейчас она на тебя в обиде...
     - На меня?
     - А то на кого же! - Пузырек тихонько засмеялся, покручивая  головой.
- Она тебе: "Вва! Вва!.." - а ты за пистолет!.. С  ней  чуть  истерика  не
сделалась. Ну, в "конуре", когда пугали вас...
     - Вон оно что... - пробормотал Василий. - А зачем ей наружу надо?
     - Ну как... Чтобы, значит, хозяевам про все наши безобразия доложить.
А  заодно  и  самим  им   чертей   выписать...   Все   "скоки",   почитай,
перепробовала. Ну и сунулась однажды... - Пузырек снова засмеялся. - То ли
грузовой он был какой, этот "скок", то ли  просто  испорченный,  а  только
выскочила из него Клавка - под ноль стриженная!  Брови  -  и  те  выбрило!
Теперь вот обрастает...
     Василий задумчиво подвигал челюстью.
     - А в тарелке выбраться не пробовали?
     Пузырек посмотрел на него с любопытством.
     - Так ты что, серьезно бежать собрался?
     Василий хотел ответить, но не успел, потому что к Пузырьку пришли.



                                     11

                                              Вошел: и пробка в потолок...
                                                          Александр Пушкин

     Слава Богу, что Пузырек не успел наполнить колпачки по новой, а то бы
Василий зелье расплескал  наверняка.  Сам  он  уже  три  раза  пользовался
"скоком", но пользоваться - одно, а  вот  наблюдать  такое  со  стороны...
Вполне естественно, что Василий вздрогнул и отшатнулся,  когда  неподалеку
от световодов возник лопоухий стриженый Ромка. На ловца и зверь бежит!
     Аналогичная простынка, перекинутая через  плечо  и  перехваченная  по
талии обрывком световода. В руке - бугристый,  словно  набитый  картошкой,
пластиковый мешок. Физия у Ромки была очумелая и ликующая. Увидев Василия,
он замер - но лишь на секунду.
     - А, Вася... - расслабленно, чуть ли не покровительственно молвил он.
- Ну ты как? Обживаешься?
     Откуда-то  вдруг  взялись  осанка   и   царственная,   прах   побери,
небрежность в движениях.
     - Ну чего притащил, чего притащил? - добродушно заворчал Пузырек. - Я
ж тебе сказал: по первому разу всех пою бесплатно. Вот завтра -  хренушки,
а сегодня - гуляй... Правило у меня такое.
     - Правило у него! -  надменно  отозвался  Ромка.  -  А  у  меня  тоже
правило. На халяву не пью. Все. Точка.
     - Во дает! - с удовольствием сказал Пузырек и оглянулся  на  Василия.
Тот сидел набычась и закременев.  Под  железной  щетиной  гуляли  страшные
желваки.
     - Я что? Каждый день сюда прилетаю, что ли?  -  куражился,  по  всему
видать, изрядно поддавший Ромка. - Давай на все, сдачи не надо!
     Пузырек взял мешок двумя руками, раскрыл и долго в него смотрел.
     - Ну и куда тебе столько? Ты вон уже и так хорош.
     - Почему мне? - обиделся Ромка. - Всем!
     - А вот это ты зря, - сказал Пузырек. -  Нечего  приваживать.  Ты-то,
может, на халяву и не пьешь. А вот лодыри наши... Вот попомни  мои  слова:
привадишь - ломом потом не отобьешь.
     Он с запасом перешагнул парящий в воздухе кабель и скрылся в проломе.
Вернулся с какой-то вороненой гнутой железкой в руках.