ре, на полпути к городку Комитета, я окончательно проснулся и
вспомнил про вчерашние приключения. Я поймал себя  на  мысли  о  том,  что
отношусь к разряду тех серых личностей, которые  всю  жизнь  ждут  чего-то
необыкновенного, чуда,  а  когда  все-таки  встречаются  с  ним,  то,  как
правило, позорно сбегают. Я уже ругал себя за то, что так быстро и неловко
покинул вчера Олни Лаймис. Хотя не гнали. Белокурая красавица Олни... А я,
лопух, даже не удосужился толком узнать, с кем имею дело. Чисто дедуктивно
можно  было  предположить,  что  она  работает  где-то  в  нашей  системе.
Например, исследователем в проблемной группе. Ее эрудиция в делах Комитета
все же выше среднего. Заскоки у проблемщиков тоже не редкость. Я  перебрал
по  памяти  те  исследовательские  подразделения,  с  которыми  наш  отдел
первоначальной колонизации пересекается в своей  деятельности.  В  группу,
скажем,  по  звездам  Вольфа  -  Райе  или  по  динамической  проводимости
сверхнизкого  суперлайта  Олни  как-то  не  вписывалась,  но  комколовские
светлые головы  могли  придумать  и  что-то  поновее,  вроде  исследования
психологической устойчивости в экстремальных ситуациях.  Добавим  к  этому
навык чтения мыслей, если это не фокус  с  синкридером,  являющийся  почти
профессиональным  для   исследователей   других   планет,   когда   полное
взаимопонимание в команде является  обязательным.  Добавим  ее  интерес  к
исследованиям по Альционе (я не помнил за этой звездочкой ничего плохого).
И резюмируем, что все указывает на ее принадлежность к нашей  системе.  Не
обязательно в Комколе, а возможно, в Комитете по Космическим Полетам,  или
где-то в структуре отечественных или Объединенных Космических Сил. В любом
из  этих  вариантов  моя  большая  откровенность  не   была   бы   слишком
предосудительной.
     Впрочем, Витюх, не будем кривить душой, главное  в  том,  что  она  -
привлекательная  женщина.  Я  непроизвольно  сравнивал  ее  с  Мариночкой.
Маринка была ниже ростом, рыжая и как - то проще. Временами я  уставал  от
ее бурной журналистской энергии,  суетливости,  крикливости  и  навязчивой
идеи выйти за меня замуж. На ее фоне Олни кажется  более  аристократичной,
этакой баронессой в противовес буржуазке.
     Дойдя до своего кабинета, я из любопытства отбил запрос  на  то,  что
делается в окрестностях Альционы и вообще звезд скопления Плеяды. Прочитав
длинный компьютерный  бюллетень,  который  можно  было  свести  к  словам:
"ничего нового", я пожал плечами и принялся за текучку. Впрочем, в течении
дня я полюбопытствовал у своих коллег Васи  Михальчука  и  Леши  Сорокина,
слышали ли они что-либо о программе "Альциона", на  что  коллеги  ответили
отрицательно.
     Под конец рабочего дня, когда я вполне  освоил  сетевые  графики  для
групп автоматов, а также  разобрался  с  причинами  нарушения  оных,  меня
вызвал начальник отдела И.Н.Рождественский и начал с места в карьер:
     -  Меня  интересует,  о  какой  программе  "Альциона"  вы  спрашивали
Сорокина и где вы услышали про нее сами?
     - Меня тоже интересует эта "Альциона".  Может  быть,  вы  просветите,
Игорь Николаевич?
     - Так от кого вы слышали?
     Что-то  удержало  меня  от  того,  чтобы  рассказать  про   вчерашний
файв-о-клок в гостях у Олни. К примеру то, что все знали про мой  роман  с
Маринкой,  и  я  не  хотел  испортить  свою   репутацию   высокоморального
гражданина. Впрочем, суть была в том, что инспектору как-то не  полагается
узнавать служебные новости в обход начальника отдела. Я изобразил на  лице
душевную простоту и произнес пожимая плечами:
     - Я сам затрудняюсь  сказать,  от  кого  я  это  слышал.  Разговор  в
коридоре  во  время  вчерашнего  совещания,   при   котором   я   случайно
присутствовал.
     - И в  каком  аспекте  шел  разговор,  который  вы  подслушали?  -  с
прохладными интонациями полюбопытствовал Рождественский.
     - Ну, - тут я решил сымпровизировать, - говорили,  что  эта  Альциона
съест кучу средств, из-за нее летят другие программы.
     Шеф посмотрел на меня уж очень внимательно, и  мне  пришла  в  голову
мысль, что я случайно натолкнулся на что-то острое.
     - Так что, Игорь Николаевич, есть такая программа?
     Рождественский еще раз внимательно на меня посмотрел и сказал:
     - Нет. И не забивайте голову себе и другим. Мало  ли  что  болтают  в
коридорах во время совещаний.
     - Нет, так нет, - пожал плечами я.
     - И моя вам дружеская рекомендация, не как начальника, а как  коллеги
- не забывайте  английскую  поговорку:  "Curiousity  killed  a  cat",  "От
любопытства кошка сдохла"! Идите, Виктор Павлович.
     За остаток рабочего дня я побеседовал с Лешей Сорокиным  по  вопросу,
кто что о ком думает, но он таращился на  меня  так  невинно,  что  я  его
простил, взяв обещание быть менее болтливым. После чего с чистой  совестью
пошел домой.
     На стоянке парковался синий "Тайфун", внутри  которого  виднелась  до
боли знакомая рыжая челка.  Это  была  излюбленная  мариночкина  манера  -
прилететь к моему приходу и дожидаться меня сидя в глайдере.  Я  аккуратно
притер свой "Эльф" рядом с "Тайфуном", затем открыл дверцу и перескочил  в
ее машину. Марина подняла на меня свои серые глазки, и я ее спросил:
     - Ну? Что у нас сегодня плохого?
     Вместо ответа она обвила мою шею руками, и я опрокинул ее  на  спинку
сидения,  находя,  что  так  целоваться  все-таки   удобнее.   Потом   она
отряхнулась и, как обычно, принялась жаловаться на судьбу.
     - Вить, а у меня  вырвали  из  рук  материал,  о  котором  я  столько
мечтала!
     - Надо быть расторопнее, крошка! - напутствовал я ее. - Особенно  при
ваших диких нравах рвать из рук друг у друга.
     - Да если бы наши нравы! Позвонили сверху, сказали, что я сунула  нос
не туда, а затем все изъяли и даже запретили интересоваться!
     - Однако! - я многозначительно хмыкнул. - И что же ты нашла, дорогая,
такого взрывоопасного?
     - Это почти  детектив,  Витя!  Ты  представляешь,  на  Луне,  поселок
Меридиан-6, находят без сознания некоего профессора. Когда он  приходит  в
чувство, то заявляет, что  у  него  пропали  кристаллеты  с  очень  важной
информацией. Срочное исследование по теме, которое его попросили провести.
И даже что-то по твоей части - дальние планеты.
     - Самая важная информация по моей части  -  это  расчет  зарплаты,  -
схохмил я. - Если это так, то бедный профессор... Так что с ним случилось?
     - Он вдруг потерял сознание войдя в свою комнату,  а  когда  очнулся,
то первым делом заявил о факте исчезновения, - снова затараторила  Марина.
- Раньше никто этих кристаллет у него не видел, ни с кем свои  расчеты  он
не обсуждал, вообще замкнутый и раздражительный  тип.  Лунная  полиция  на
ушах стоит, говорят - не могли эти записи уйти  из  поселка,  а  найти  не
удается. А в Лунной администрации у меня знакомая, которая быстренько  мне
про это сообщает. Я пишу очерк о  таинственном  происшествии  и  неудачном
расследовании. И вдруг этот профессор сам куда-то исчезает, про  его  тему
говорят, что ее нет вовсе, а в редакцию звонит большой чин.
     - Полиция борется за честь мундира?
     - Нет, не из полиции, должно быть - КГБер.
     - А как называлась эта тема разработки?
     - Ари... - Марина наморщила лоб, пытаясь вспомнить трудное  название.
Что-то подтолкнуло меня спросить:
     - "Альциона"?
     - Вот! Значит, ты что-то знаешь?
     - Не знаю. Положим, я  кое-что  случайно  слышал,  но  поскольку  мне
сегодня намылили шею за излишнее любопытство, то... Маринка! - я  взял  ее
за плечи, - если ты где-то еще случайно услышишь про эту "Альциону",  будь
так любезна, зафиксируй это для меня!
     Она утвердительно затрясла головкой, а потом мы отправились ужинать в
ресторан, а оттуда, основательно потратившись, к ней домой. Часов в восемь
вечера я собрался ее покинуть.
     - Ты хочешь уйти? - растерянно спросила она.
     - У меня дела, дорогая.
     - Дела? Какие дела в такое позднее время?
     - У меня дела.
     Я сам еще не знал точно, какие у меня дела.  Но  мне  все  это  очень
сильно не  нравилось.  Или  наоборот  -  я  не  стремился  развеять  вдруг
окруживший меня ореол настоящей романтики?
     Мой старый друг Слава Волков был сейчас на Земле,  в  перерыве  между
очередными экспедициями куда-нибудь на край Галактики. Ходя взад-вперед по
комнате подобно тигру в клетке, я пришел к решению ему позвонить.
     - Славик, - сказал я в ответ  на  его  сонное  "алло"  из-за  темного
экрана, - я влип в историю. История может  тебя  заинтересовать.  Поэтому,
если ты не очень занят, то я жду тебя через полчасика.
     - Через час, - сообщил он. - Я еще не кончил вечернюю трапезу.
     Через полтора часа он действительно до меня добрался, и я начал речь.
     - Итак, Славик, я  влип  в  историю.  В  ней  замешаны  две  красивые
женщины, таинственное  похищение,  тайны  высокого  начальства  и  далекая
звезда Альциона.
     Славик слушал, восседая в моем кресле, а я воодушевленно рассказывал,
дефилируя перед ним, а потом подвел итог:
     - Короче, Славик, меня гложет  любопытство  узнать,  что  это  такое,
программа "Альциона", и почему ею интересуется златокудрая Олни?
     Несколько секунд Славик глядел на  меня  с  бессмысленным  выражением
лица, затем поинтересовался:
     - У тебя есть сигареты? Я забыл свои.
     Затянувшись моим "Dunhill-ом"  он  мыслил  еще  несколько  секунд,  и
наконец произнес:
     - И все-таки, Виктор, у тебя воспаленное воображение. Ну вот,  скажи,
если твоя Марина могла случайно наткнуться на  вышеупомянутую  "Альциону",
то почему не могла эта Ольга, или как ее там? А раз так, то почему она  не
могла проявить естественное человеческое любопытство и поинтересоваться на
сей предмет у случайно встреченного инспектора Комитета по Колонизации?
     - Так то оно так, но...
     - Никаких "но". Ну, хочешь ты узнать, откуда она знает, так возьми  и
съезди к ней.
     - Я так и сделаю, - ухмыльнулся я. Мою собственную запрятанную  мысль
высказал другой, и теперь я  имел  моральное  оправдание  этой  поездке  и
собственной нетвердости.
     - Только не сейчас, разумеется, -  наставническим  тоном  смирил  мой
порыв Славик. - Уже почти двенадцать, она выставит тебя за дверь  и  будет
права. Потерпи до завтра, тем более, что завтра - суббота.


     Я  долго  не  мог  заснуть  в  этот  день.  В  голове  прокручивались
распаленные любопытством немыслимые фантазии относительно того, как завтра
меня встретит Олни, составлялись невероятные и полуфантастические гипотезы
на счет моей очаровательной незнакомки, и я не мог  дождаться  завтрашнего
дня. В конце концов я незаметно провалился в сон, а  когда  проснулся,  то
долгожданное завтра уже наступило.
     Собираясь, я вспомнил один из пришедших ночью в  голову  прожектов  и
приготовил Олни маленький сюрприз, лишающий  ее  удовольствия  читать  мои
мысли. Сеточка из тончайшей медной  проволоки  с  микрогенератором  шумов,
одетая на голову и замаскированная в волосах. Эта безделушка  хранилась  у
меня с тех пор, когда я работал исследователем и летал  в  компании  таких
вот нахальных субъектов, которых просто распирало от глубины  собственного
интеллекта  и  возможностей,  а  также  желания  демонстрировать  их  всем
окружающим.  Чтобы  справиться  с  моей  простейшей   защитой   требовался
синкридер мощный и профессиональный, из арсенала врачей -  психологов  или
военных. Встретить подобную аппаратуру в простой московской квартире я  не
рассчитывал.
     Около полудня я припарковал свой "Эльф"  на  крыше  мрачного  дома  в
Лианозове.  Лифт  доставил  меня  на  этаж,   и   после   нажатия   звонка
автоматически открылась дверь. Должно быть, меня  ждали.  Я  вошел  внутрь
знакомой квартиры, оглянулся вокруг,  не  видя  Олни,  и  приоткрыл  дверь
комнаты.
     Олни стояла, облокотившись на один из трех дисплеев.
     - Я знала, что ты придешь, инспектор Лобин! - ласково произнесла она.
- Ты продержался двое суток - неплохой результат.
     Я посмотрел на нее - и не смог произнести ни звука.
     Олни была исключительно хороша сегодня, так, что у меня даже  дыхание
перехватило. Она стояла, гордо откинув голову, и золото волос покрывало ее
плечи. Светлое платье подчеркивало ее  фигуру  и  приоткрывало  прекрасные
колени. Девушка с интересом наблюдала за моей реакцией и выражением  лица,
в то время, пока я медленно выходил из потрясенного состояния.
     - Подойди ко мне! - сказала Олни. Я осторожно  подошел,  глядя  ей  в
глаза, положил руки на плечи и сомкнул их на ее талии. Ее  лицо  оказалось
рядом. Я намеревался стиснуть ее и припасть к ее  губам,  но  в  последний
момент она вдруг со смехом вырвалась.
     - Я внимательно слушаю тебя, Витя! С чем ты пришел? Что ты хочешь мне
сказать?
     - Может, ты угостишь меня кофе?
     - Конечно, - она хлопнула в  ладоши,  и  в  комнату  въехал  робот  -
тумбочка. - Two cuрs of coffee, рlease! - почему-то  по-английски  сказала
Олни. Тумбочка уехала.
     - Итак?
     - Олни, у  меня  к  тебе  куча  вопросов.  Я  искренне  сожалею,  что
позавчера ушел  так  рано.  Но  ты  настолько  заинтриговала  меня  своими
неясными намеками, что я не успокоюсь, пока прерванный разговор  не  будет
закончен.
     Она села на диван, забросила ногу на ногу и с  любопытством  смотрела
на мое неуклюжее переминание на месте.
     - Присядь для начала. Кстати, почему ты не при галстуке?
     - Я как-то не подумал о нем, - смущенно пробормотал я, усаживаясь  на
стул. Въехала тумбочка с уже приготовленным ароматным  кофе.  Я  продолжил
разговор с чашкой в руке:
     - Олни, зачем тебе сразу три дисплея?
     -  Для  работы.  Я  занимаюсь,  скажем   так,   свободными   научными
изысканиями  и  значительную  часть  времени  провожу  здесь.  Мне  просто
невозможно обойтись без всей этой техники.
     - Скажи, откуда  ты  слышала  про  ту  самую  "Альциону",  о  которой
спрашивала меня?
     - "Альциону"? - она мило улыбнулась.  -  Разве  важно  то,  откуда  я
слышала? Положим, я не помню.
     - Нет уж, Олни, ты давай  вспоминай  про  эту  звезду,  а  то  как-то
странно получается!
     - Звезда тут ни при чем - с программой "Альциона" ее объединяет  лишь
название. А вот подробности я просила узнать тебя.
     - Но зачем, Олни? Что это за сбор информации, которым ты занимаешься?
Скажи, ты случайно встретилась мне на трассе, или...
     -  Что  с  тобой  сегодня,   Витечка?   Ты   нервничаешь,   ты   стал
подозрительным, ты подозреваешь меня в чем-то плохом! Может быть,  у  тебя
неприятности на работе, в которых я повинна? Ты  задал  там  вопрос,  а  в
ответ получил объяснение, что спрашивать не стоило?
     - Допустим! Ты знаешь, у меня какой-то нюх на подобные вещи, и теперь
я чувствую, что попал в странную историю, в которой замешана и ты.
     - Боюсь, что в этой странной истории замешана не только я, - медленно
проговорила Олни. - И не стал бы ты доискиваться правды  если  бы  сам  не
чувствовал - неладно что-то в Комколовском королевстве. Может быть,  скоро
ты узнаешь больше - неприятности имеют свойство расходиться как  круги  на
воде. Но лучше быть готовым к тому, что очередная волна не оставит тебя  в
стороне. И  если  ты  думаешь  также  -  предлагаю  объединить  усилия,  -
доверительно произнесла Олни. Интонации ее бархатного голоса убеждали даже
больше, чем слова, а сказанное вполне отвечало моим  мыслям.  Но  все-таки
она была почти неизвестным  мне  человеком,  а  я  -  обязавшимся  хранить
секреты ведомства сотрудником Комкола. А кроме того, чувство  противоречия
гнездилось в  самой  основе  моего  непростого  характера.  Я  подчеркнуто
недоверчиво произнес:
     - Почему я не должен сомневаться в чистоте твоих намерений? Кто ты? В
родном Комитете есть программа, про которую неизвестно мне, но ты, человек
со стороны, смогла про нее узнать.
     - И некая Марина Силанова, если быть последовательным, так?
     Я вздрогнул. Я  только  что  ее  вспоминал.  Моя  рука  непроизвольно
поднялась на несколько сантиметров - возникло желание проверить, на  месте
ли моя защитная сетка. Олни отследила мое движение с ироничной усмешкой на
тонких губах.
     - Извините меня, Олни, я  зашел  на  минуту  и  теперь  мне  пора,  -
пролепетал я, чувствуя, что лучше ретироваться. Девушка встала  с  дивана,
медленно подошла ко мне. Я тоже поднялся,  собираясь  уйти.  Она  положила
руки мне на плечи, правой ладонью провела  через  мою  шевелюру,  зацепила
сетку и швырнула ее в сторону.
     - Я не кусаюсь, Витя! Ведь до  сих  пор  я  не  сделала  тебе  ничего
плохого, верно? Так что же ты боишься меня, слабую женщину?
     Она смотрела мне в глаза, и я понял, что не в силах отвести взгляд. И
в бездонных, как черный космос, очах ее я скорее почувствовал, чем  увидел
космический холод.
     - Сядь! - ласково приказала она, проводя  рукой  по  моей  голове.  Я
внутренне напрягся, пытаясь совладать  со  странным  оцепенением,  которое
вдруг охватило меня и не давало противиться ее  словам,  но  тщетно.  Олни
усадила меня на диван, откинулась на спинку и сказала:
     - Зачем тратить столько усилий, Витя, играя образ  человека,  которым
ты не являешься, и который, полагаю, хуже, чем  ты  есть  на  самом  деле?
Сними свою мнимую психологическую защиту и  расскажи,  наконец,  что  тебя
тревожит.
     Несколько мгновений я собирал расплывшиеся вдруг мысли. Я чувствовал,
что находился под ментальным воздействием, приемами которого  эта  женщина
владела слишком хорошо. Я не мог ему противостоять. И кроме того,  мне  на
самом деле жутко хотелось выговориться, рассказать Олни то, что давно  уже
было  у  меня  на  языке,  блеснуть  эрудицией  перед  этой   таинственной
красавицей. Когда в сознании наступило подобие ясности, я начал:
     - Меня тревожит то, чего я не могу понять.  Сначала  бюджет  Комитета
урезают вдвое, и я делаю вывод,  что  средства  пойдут  на  финансирование
какой-то секретной программы. В этом году колонизация резко сокращается, и
похоже на то, что это захватит еще несколько лет. А потом появляешься ты и
упоминаешь про эту "Альциону". Между прочим, мои попытки полюбопытствовать
на сей счет жестко пресекли, ты правильно догадалась. Мой шеф был бледен и
зол, и я сделал вывод, что программа действительно существует. Потом,  как
тебе конечно же известно, только непонятно  откуда,  отбирают  материал  у
моей  Марины.  Материал,  из  которого  можно  понять,  что  "Альциона"  -
действительность, а не фантазия, причем имеет все основания  быть  укрытой
флером секретности. С моей стороны это все известные факты, так что теперь
я слушаю тебя.
     Вместо ответа она положила свои  теплые  руки  мне  на  виски,  вновь
посмотрела мне в глаза, и мир вокруг закружился, убыстряясь, меняя цвета и
краски. Я понял, что теряю контроль над сознанием...
     ...Когда я проснулся, то несколько секунд не мог понять, что со  мной
было, и где я сейчас нахожусь.  Я  находился  в  своей  кровати.  Дома.  Я
посмотрел на часы - был вечер. В голове немного гудело, как после  попойки
с друзьями. "Разве может сновидение быть таким  ярким?"  -  задал  я  себе
вопрос, вдруг вспомнив квартиру Олни. Странно. Галлюцинаций у меня никогда
не было. Но если предположить, что мой  визит  к  Олни  -  реальность,  то
придется объяснять то, как я попал  назад,  и  почему  не  помню  обратной
дороги. А это - похлеще галлюцинаций. Я машинально провел рукой по голове.
Сетки не было. Оставалась последняя  надежда  узнать,  что  же  произошло,
осмотрев  глайдер.  Я  спустился  на  улицу,  влез  в  "Эльфа",   пощелкал
приборами. Можно было снять показания счетчика и сравнить их с  утренними,
но разве я помнил утренние? Минут десять покопавшись с машиной, я вернулся
домой ни с чем. А потом, с горя, взял и  снова  позвонил  Славику  Волкову
(снова - в предположении, что вчерашний звонок действительно был).
     - Слав