- Я не пойму,  ты что, не хочешь мне больше помогать? - вот
уж не ожидал, что задам такой вопрос.
     - Знаешь,  - говорит Ган как-то задумчиво,  -  есть  старое
правило:  нельзя  становиться на пути между любящими существами.
Даже...  Вернее - особенно таким,  как я. Ни к чему хорошему это
не  приведет.  Что  здесь  настоящее чувство - у меня и сомнений
нет. Согласись, для развлечений вампирша могла найти кого-нибудь
и  посимпатичнее,  да  и поздоровее.  Раз возится с таким - одна
нога в могиле - стало быть, любит. Он ее, видно, тоже. А поймать
ее сейчас можно,  только играя на ее чувствах.  Мне этого делать
нельзя. Я умываю руки...
     - Ты что,  серьезно?  - не понимаю его сразу я.  - Это ведь
вампир,  чудовище,  нападающее по ночам  на  людей,  сосущее  их
кровь...
     - Вот сами и разбирайтесь,  - стоит на своем Ган,  - а  мне
промеж влюбленных становиться никак нельзя! Скажи спасибо, что я
им помогать не начинаю...
     - Да ты что! - чуть ли не кричу я. В комнату, услышав крик,
заходит Антон. Он все-таки друг этого бессмертного придурка.
     - Что случилось? - спрашивает тренер со вполне определенной
интонацией.  Еще один придурок, он ведь готов броситься защищать
того, кто менее всех нуждается в защите.
     - Ты, кажется, хотел знать, почему с тебя взяли подписку, -
меня  понесло:  как  говорится,  с  кем  поведешься,  от  того и
наберешься,  - так вот,  этот мальчик и не человек вообще, и лет
ему   больше,   чем  нам  всем,  вместе  взятым.  Ты  дружишь  с
чудовищем...
     И я покинул помещение. А вслед услышал ехидное:
     - Нервные какие-то кагебешники пошли...
     Больше никогда  в  жизни  я  не  позволял  себе  срываться.
Особенно в общении с Ганом.  Еще спускаясь по лестнице,  я  взял
себя в руки.
     "Что ж,  если вы,  товарищ Ган,  умываете руки, управимся и
сами",  - решил я. И никаких скотобоен. Преступник должен сидеть
за решеткой.  А мы  пока  приготовимся  к  встрече  с  настоящей
вампиршей. Вы, товарищ Ган, заметили как-то, что ее будет трудно
убить.  Серебряный  меч  -  слишком  архаично.  Другое  дело   -
серебряные пули.
     И я  отправил  совершенно  идиотский  запрос.   И   получил
совершенно  неожиданный  ответ  -  есть  такие пули,  да еще и в
немалом  количестве.  Кто,  когда  и  для   чего   заказывал   -
совсекретно.  А пули можно получить вполне официальным путем. На
складе лежат.  Кажется,  вы говорили,  что  злая  вампириха  так
быстро  передвигается,  что и взглядом не уследить.  Ничего,  на
этот случай получаем автоматы.  Мало?  Еще и ручной  пулемет!  И
готовим  ко  всему  этому  серебро.  Да  здравствует  унификация
патрона!
     Мужчина-кровосос, между  тем,  был  переведен  в больничный
изолятор,  где  и  скончался  на  третий  день   пребывания   на
больничной койке. А всего на двадцатый день после поимки. Что ж,
вот и мышеловка готова - укладываем тело на видном месте в морге
Института  Судебной  Медицины.  И  распускаем слухи - будет мол,
публичное вскрытие псевдо-вампира!
     Возле тела устанавливаем бесконтактный датчик,  реагирующий
на любое приблизившееся тело.  И ночное дежурство  в  отдаленной
комнате.   Втроем:  я  и  двое  оперативников,  с  автоматами  и
пулеметом. Не могу отказать себе в удовольствии. А поспать можно
и днем, все равно визит будет, когда все спят. Все-таки вампир -
они, как говорят, боятся солнечного света.
     Уже на вторую ночь вспыхивает красная лампочка.  Мы бежим в
морг. На ногах - бахилы, чтобы наши шаги она, наш враг, услышала
бы  как можно позднее.  Предусмотрительно мы закрыли все двери в
прозекторский зал, кроме одной. Через нее и вбегаем.
     Женщина -  высокая,  худая,  красивая.  Рыдает  на  груди у
покойника.  Увидев нас, отпрыгнула в сторону. Действительно, как
метеор.  Мечется по залу. Но наши пальцы делают свое дело - жмут
на курки.  И руки поворачиваются автоматически в нужную сторону.
Наконец,  она  замерла,  получив,  вероятно,  порцию пуль.  А мы
продолжаем поливать ее...  чуть  не  сказал  -  свинцом,  нет  -
серебром!
     Неожиданно вампирша вспыхивает.  Настоящий, яркий огонь. Мы
прекращаем  стрельбу.  Женщина молчит,  на лице - страдание.  Из
пулевых ран - снопы искр.  Потом она загорается вся.  Через пару
минут  перед  нами  нечто,  отдаленно  напоминающее человеческое
тело,  зато гораздо больше - огромный кусок кокса.  Что ж,  дело
закончено. А с телом пусть разбираются ученые.
     Вот после  этого  дела  я  и  стал,   конечно,   совершенно
незаслуженно,  признанным специалистом в области преступлений со
сверхъестественным  душком.  Ко   мне   начали   обращаться   за
консультациями,  а  я  любил  при  этом  давать заключения типа:
"данных за наличие преступления по моему профилю нет!"
     Что же касается Гана...  Я специально зашел в секцию самбо.
Понаблюдал за тренировкой.  Как  я  понял,  дружеские  отношения
между   моим   подопечным   и  тренером,  несмотря  ни  на  что,
сохранились.  Конечно,  дружба есть дружба,  и  если  неожиданно
оказывается,  что твой друг не человек, что ж, ничего страшного.
Ведь законам дружбы-то он не изменял.  И,  вообще, о таком друге
можно  только  мечтать - вроде умный,  много знает,  но при этом
прямой и простодушный,  слову  не  изменит,  всегда  на  выручку
придет...
     А вот со мной Ган даже и не поздоровался.  Попытался пройти
мимо, когда я встал на его пути. Но я поймал его за локоть.
     - Конечно,  вампир  должен  был  быть  убит,  -  сказал  он
равнодушно,  глядя  мимо  меня,  и  добавил  столь же бесцветным
тоном: - но не во время прощания с телом любимого человека...


                             АБАДОН

     История, которую я собираюсь рассказать, выглядит на первый
взгляд совершенно дичайшей.  Смерти, смерти, и еще раз смерти. И
лишь в самом конце кто-то понял,  что или,  вернее, кто связывал
между собой все эти смертные случаи.  Я опущу  все  подробности,
которыми  сопровождалось  расследование  этой истории.  Попробую
написать нечто вроде документального рассказа.
     Около года  назад  милиция  задержала  в  метро  ребенка  -
мальчика лет одиннадцати. Он пытался заночевать в метро. Для тех
(брежневских) времен это был случай небывалый.
     Мальчик не смог назвать ни имен своих родителей,  ни  место
своего  жительства.  Его  проверили  по  картотеке  -  в розыске
пропавших детей не числится.  Обследование у детского  психиатра
не дало оснований для отнесения ребенка в разряд слабоумных.  Он
хорошо  ориентировался,  знал  свое  имя  -  Алеша,  знал,   что
находится  в  Москве,  что забрали его в метро.  Называл текущую
дату и год.  Читал и писал,  правда,  не ахти как,  но и не хуже
большинства  своих  сверстников.  То  есть  был вполне нормально
развитым. Только не хотел назвать своих родителей. Или не мог их
назвать.
     Я сопоставил время нахождения мальчика  в  спецприемнике  и
журнал  происшествий.  И обнаружил первую в данном повествовании
смерть.   Умер   от   сердечного   приступа   сотрудник   охраны
спецприемника. В журнале было отмечено, что охранник находился в
этот момент наедине с одним из мальчиков,  содержавшихся в  этом
учреждении.
     Далее был детский  дом.  Первая  смерть  произошла  уже  на
первый  день жизни в нем Алеши.  Умер,  опять-таки от сердечного
приступа,  один из воспитателей детского дома.  Понятно, что эта
смерть тоже прошла как бы мимо внимания.
     Следующей была  молодая  сотрудница,  учительница  русского
языка  и  литературы.  Она выбросилась из окна четвертого этажа.
Диагноз - смерть от повреждений головного мозга,  несовместимыми
с  жизнью.  Рассказывали,  что  перед  самой  трагедией в другой
комнате слышали громкий смех. "Сошла с ума" - вот было негласное
заключение сотрудников. У погибшей были нелады в семье, кажется,
какая-то история с изменой мужа.  Мальчик Алеша в этой  истории,
казалось,  не  был задействован вовсе.  Но я обратил внимание на
смех.  Этот смех отмечался и  позднее.  И  как  раз  в  связи  с
мальчиком Алешей.
     Зато следующий  случай  был  весьма   громким.   Утром   не
проснулись  пятеро  детей,  жившие  в  одной  комнате  с Алешей.
Разумеется,   было   расследование.   Патологоанатомы   были   в
замешательстве.  В  конце  концов  удалось  придраться к супу из
консервов. Ботулизм? Даже я, проходивший медицину в университете
в весьма урезанном виде, знаю, что смерть от ботулизма наступает
через  несколько  дней   после   отравления,   ей   предшествуют
выраженные   симптомы  поражения  центральной  нервной  системы.
Например,  косоглазие и потеря речи - сразу у целой группы детей
- такое не пропустишь!  А наш мальчик,  якобы, не ел супа... Все
было явно  натянуто,  диагноз  представлял  собой  отписку.  Тем
более,  что консервы были импортными,  из Венгрии. Так и свалить
на кого-то вину значительно проще.  Об этом случае  даже  писала
какая-то газета.
     Все это   имело   неожиданные   последствия.    "Несчастный
ребенок",  "чудом"  оставшийся  в  живых,  был  усыновлен  парой
бездетных супругов, потрясенных трагедией, происшедшей в детском
доме.
     Здесь сначала,  первый  месяц,  было  все  спокойно.  Потом
смерть  дворника рано утром,  вроде бы совершенно не связанная с
насилием.  Но одна бабка видела,  что перед смертью  к  дворнику
подходил  новый  мальчик.  Потом  с  крыши упало двое мальчишек.
Третьим,  опять-таки,  был на крыше Алеша,  но  он-то  не  упал.
Следующий случай - в заехавшем во двор грузовике неожиданно умер
водитель.  Прямо за рулем.  А  грузовик  продолжал  двигаться  и
наехал  на  скамейку,  на которой сидели сплетницы-старушки.  Но
целых две старушки,  сидевшие у другого подъезда, запомнили, что
перед  происшествием  этот  новый  мальчик  смотрел на грузовик.
Очень внимательно смотрел.
     Потрясенные случившимся, а также припомнив смерти до этого,
обе боевые старушки  пошли  к  участковому  милиционеру.  Он  их
внимательно  выслушал,  но,  естественно,  никак  на "старушечий
бред"  не  среагировал.  А  старушки  пошли  прямиком  к   новым
родителям  Алеши.  Неизвестно,  что там был за разговор,  только
прямо после него туда вызвали  милицию.  Вызвали  соседи,  после
того,  как  услышали  странный  шум в соседней квартире.  Решили
позвонить,  им не открыли,  а шум продолжался,  потом были  даже
крики.  Ни  один из супругов ранее в пьянстве замечен не был.  И
соседи решили на всякий случай вызвать милиционера.
     Так как   дверь  не  открывали,  пришлось  ее  взломать.  В
квартире было найдено четыре трупа - супруги  и  двое  старушек.
Мебель  была  вся  перевернута.  А  под кроватью прятался Алеша.
Старшина  задумался.  Приехала  скорая,  потом  забрали   трупы.
Мальчик на вопросы не отвечал.  Казалось бы, история могла вновь
покатиться по накатанным путям - мальчика опять отправили  бы  в
детский дом, а смерти объяснили бы как-нибудь или просто замяли.
Но не тут-то было.
     Первым, кто  осмелился  заговорить  вслух  о связи мальчика
Алеши и всех этих смертей,  был участковый старшина Демидов. Да,
пожилой,  умудренный  опытом  человек  -  и  вдруг прислушался к
бабьим разговорам. Думал, думал, и решил позвонить куда надо. То
есть к нам.  Все-таки человек старой закалки.  Его, естественно,
всерьез особо не восприняли,  но сигнал был зарегистрирован.  И,
естественно,  попал  ко  мне  на проверку - я ведь стал "спецом"
после дела о вампирах. Естественно, я не принял все это всерьез,
но  дело  есть  дело,  я  поговорил  с  Демидовым.  Потом  начал
просматривать документы.  Молодец старшина, докопался до смертей
в  детском  доме сам.  Может,  кто и подсказал,  но это не имеет
значения. Передо мною выстроилась прямо-таки вереница смертей. Я
съездил  в  детский дом сам.  То,  что мне удалось там выяснить,
изложено выше.
     Но я  все-таки  продолжал  в  глубине  души не верить.  Все
говорило за то,  что именно с мальчиком Алешей связаны  вереницы
смертей.  Но может,  это все - совпадения?  Или он не нарочно? Я
слыхал  о  ведьмах,  проклятия  которых  приводили   к   смерти.
Например,  тот  случай  с  известной  актрисой,  которую  совсем
закритиковали на собрании,  довели до слез.  Она и  прокляла  их
всех.  В  результате - автоавария,  все мертвы.  Но это действие
проклятия,  в которое я верить,  как материалист, не должен. Но,
предположим,  верю. А вот с мальчиком совсем не то. Никого он не
проклинал.  Просто  люди,  соприкасающиеся  с   ним,   частенько
умирают.  Может,  в  нем  есть  что-то такое,  что непроизвольно
вызывает смерть у других. Нечто вроде ангела-хранителя, но очень
злого.  Так сказать,  дьявола-хранителя. Чушь! Ни в одной сказке
или мифе ничего подобного я не читал.
     Участковый привел меня в комнату,  где находился Алеша.  Он
пока один в этой большой квартире. Но скоро его вновь отправят в
детский  дом.  Если  сейчас мне не удастся чего-нибудь выяснить.
Старшина оставил нас одних.
     Я представился   мальчику.   Сказал,   что   следователь  и
расследую смерть его приемных родителей и соседских детей. И что
мне   надо  задать  ему  несколько  вопросов.  Мальчик  держался
спокойно,  только кивнул в ответ.  Мы начали разговор.  Из  него
выходило,  что  он  ничего  не  видел,  не  слышал  и  вообще не
представляет, отчего они все умерли.
     - А  как  насчет  тех  детей,  с которыми ты спал в детском
доме? Что там было? Ведь это ты что-то там устроил! А как насчет
преподавательницы, выпавшей из окна? Она-то чем тебе не угодила?
Двойку поставила?
     - Я  ничего  не  знаю,  поверьте мне!  - попытка заплакать.
Неудачная.
    - И охранник, и воспитатель... А приемные родители? Они ведь 
к тебе всем сердцем! Тоже ничего не видел? Тоже не причем?
    - Ну ладно! Посмотрим, как ты будешь орать, умирая... 
     До меня не сразу дошел смысл его слов.  Я взглянул на него,
еще не понимая,  какая угроза нависла над моею жизнью. А мальчик
смотрел мне прямо в глаза...
     Вместо глаз  у  него  были  две дыры.  Дыры,  которые вели,
казалось,  в бесконечную пропасть.  Я почувствовал,  что все мои
силы уходят туда,  в эту пропасть,  уходит все. Страшная боль во
всем теле и какая-то другая,  внутренняя боль. Боль в моей душе.
А страшный мальчик захохотал, было видно, что он получает сейчас
запредельное удовольствие.  А потом  что-то  как  бы  оборвалось
внутри. Казалось, я сорвался с какой-то неведомой цепи. И увидел
себя сверху.  Лежащим на полу.  А надо мной наклонялся  мальчик.
Теперь я видел совершенно ясно, что он совершенно черный внутри.
     Дальнейшие ощущения незабываемы.  Легкость, чувство полета.
Потом я пролетал через какую-то трубу, слышал нечто вроде свиста
в  ушах.  Сколько  времени  продолжался   полет?   Может   быть,
мгновение,   а  может,  и  бесконечно  долго.  Время,  казалось,
потеряло свой смысл...
                    *   *   *
     Это было помещение или не помещение?  Стен не было, но было
ощущение ограниченности пространства. И рядом были другие, такие
же, как я. Очень ясно я ощущал их присутствие.
     Было темно,  но, одновременно, все было залито светом. Свет
исходил от какого-то существа, находившегося на возвышении слева
от  меня.  "Божество"  -  мелькнуло  у меня в голове.  "Судья" -
подумал я чуть позже,  услышав,  как светящееся божество  задает
вопросы  другим  представившимся.  Поминутно чувствовалось,  что
божество в хорошем настроении. Шутки! И надо же! Такое создается
впечатление,  что ничего особенного не произошло...  Подумаешь -
умер.  С  кем  не  бывает.  И  вообще,  все  хорошо,  прекрасная
маркиза...
     Наконец, дошла очередь и до меня.  Я только  успел  назвать
себя,  как  обычное  течение  этого малого и совсем не страшного
суда прервалось. Вмешался еще один голос.
     - Опять   этот  Абадон!  -  сказал  новый  голос.  Кому  он
принадлежал? Я так и не узнал. Может, какой-нибудь секретарь.
     - Что,  и этот человек попал сюда из-за  него?  -  это  был
голос судьи.
    - Да, уже целая толпа. Ломается естественное течение истории. 
Все неправильно. Этот Виктор Толстых должен был еще долго жить.
     - Тогда надо что-то предпринять,  - сказал голос  судьи,  -
может, выслать оперативную группу?
     - Она уже готовится...
     - Сколько же времени она готовится? Месяц?
     - Я не в курсе.
     - Так можно ждать до бесконечности,  а за  это  время  этот
артефакт завалит нас ненормально поступающими душами.  Ты бы сам
занялся лучше, чем ждать оперативников.
     - Да  я  там  уже  сотню  лет  не  бывал!  Знаю  только  из
документов что да как,  а в натуре наверняка  такого  напортачу,
что потом еще и за мной придется все убирать и концы прятать.
     - Извините,  -  вмешался  я:   на   меня   вдруг   снизошло
вдохновение,  - но если все так сложно для вас, может, проще мне
заняться этим Абадоном? Я же все-таки специалист, да к тому же и
местный!
     - Тебя уже провели как умершего, - сказал судья.
     - Тем лучше,  - парировал я,  - стало быть,  я уже не смогу
еще раз умереть от взгляда этого, как вы говорите, артефакта.
     - В этом что-то есть,  - сказал другой голос,  - но как это
оформить? Как командировку? Но он не в штате!
     - Давай так,  - сказал судья, - даем ему отсрочку на сутки,
оставляя его юридически за нами.
     - Тогда  еще  проще,  -  сказал  другой голос,  - дадим ему
временное, на сутки, бессмертие...
     - Белиберда  какая-то,  - голос судьи звучал недовольно,  -
бессмертие на сутки.  Нонсенс. Хотя, в принципе, возможно. Я уже
встречал что-то подобное.  Кому-то давали.  Правда,  давно.  Но,
главное, есть прецедент.
     - Вы сами-то, Виктор, согласны? Вам дают возможность пожить
в этой личности еще сутки.  И только  для  того,  чтобы  поймать
Абадона. Подумайте, всего сутки...
     - Я согласен,  - сразу ответил я, - тем более, что я привык
доводить любое дело до конца!
     - Тогда отправляйся обратно сейчас же!  А ты,  дорогуша,  -
обратился  он  уже  не  ко  мне,  -  изволь-ка хотя бы для этого
оторвать свою задницу от кресла. Покажи дорогу. Да, и еще оформи
потом все!
                    *   *   *
     Я открыл глаза.  Как светло!  Я находился в той же комнате.
Мальчика не было.  Шум в соседней комнате.  Быстро туда. А вот и
мальчик  - тот,  который артефакт.  Стоит возле зеркала и что-то
такое проделывает руками.  Услышал,  как  видно,  что  я  вошел,
обернулся. Посмотрел на меня.
     - Ты еще  бегаешь?  Живучий  попался!  Ну,  сейчас  я  тебя
успокою,  - говорил он мне,  жутко улыбаясь. Странно, подумал я,
ведь это речь взрослого человека.
     - Два раза одного и того же человека убить нельзя, - сказал
я, - и пора тебе угомониться!
     Он не  сразу  понял в чем дело,  попытался вновь убить меня
своим взглядом.  И дал, таким образом, мне время. Я подпрыгнул и
схватил  его за руку.  Тут-то он все и понял.  Далее последовало
то,  что  вызывает  у  меня  стыд  до  сих  пор.  Самый  обычный
самбистский  перехват  кисти  с его стороны.  Я просто не ожидал
этого от мальчика.  Перехватив мою руку выше по  предплечью,  он
резко  нажал другой возле сустава.  Я выпустил его и чуть не сел
на пол.  Тут же вскочил,  но было  поздно,  Абадон  вырвался.  Я
попытался  вновь  поймать  его,  но он теперь ловко ускользал от
меня.  Потом мальчишка схватил стул и  начал  отбиваться  им.  Я
вырвал  стул из его рук.  И вновь потерял на этом время.  Абадон
бросился к зеркалу и... нырнул в него.
     Я тоже  бросился к зеркалу.  Потрогал его рукой.  Обнаружил
только,  что это самое обычное зеркало, стекло, да и только! Как
быть?  Ведь должен быть простой выход. И тут я вспомнил, что моя
старенькая прабабушка рассказывала  мне  в  детстве,  как  самый
обычный   человек  может  обнаружить  даже  весьма  замысловатые
магические штучки.
     - Если   тебе   отвели   глаза...   Или   спрятано   что-то
заколдованное, так, чтобы простой человек не увидел. Тогда делай
так.   Смотри  мимо,  почти  в  другую  сторону.  Потом  немного
прищурься - так,  чтобы стало не