ак  ему  трудно  будет  доказать   свою
непричастность к тому, что Хару оказался в его телеге, не издал ни звука.
     - Ну, что ты застыл? Вытаскивай живее, - нетерпеливо сказал  один  из
стражников.
     Хару услышал, как возница сглотнул слюну и стал поспешно  копаться  в
сене, немного в стороне от того места, где  лежал  он.  Потом  шорох  сена
стих, и послышались радостные голоса дэвов:
     - Ну вот видишь, все очень просто. Давай сюда да побыстрее вытаскивай
пробку.  Думаешь,  приятно  торчать  у  ворот  день-деньской  и  не  иметь
возможности даже промочить горло?
     Послышалось бульканье, которое несколько раз прерывалось, когда  один
дэв передавал другому сосуд, из которого они пили.
     Под это бульканье возничий спросил:
     - А что это вас сегодня двое?
     - Да ловим тут кое-кого, - крякнув, сказал  один  из  дэвов.  -  Есть
сведения, что он попытается пробраться во второй мир.  Кстати,  может,  ты
случайно  видел?  Из  себя  он  серый,  немного  смахивает  на  кузнечика.
Чертовски опасен, надо сказать. Так видел или нет?
     - Нет, вроде не видел.
     - То-то. Если увидишь - обязательно скажи. Впрочем,  как  же  ты  его
увидишь, если уезжаешь во второй мир? Нет, забористое у  тебя  пойло.  Где
хоть его покупаешь?
     - Да у старого кракена в "Гнилой лощине".
     - А,  знаем.  После  дежурства  обязательно  надо  зайти  и  еще  раз
испробовать... Ну ладно, вот тебе твоя бутыль и давай дуй по холодку.
     Хару расслабился, поскольку понял, что теперь  возница  будет  с  ним
заодно. Пожалуй, в данный момент это было для него  единственным  способом
выбраться из создавшейся ситуации без неприятностей. Похоже, теперь  можно
и расслабиться.
     Он услышал, как  возница  плюхнулся  на  телегу.  Бутыль  в  сено  он
закапывать не стал, а небрежно бросил рядом с собой. Стало быть, она  была
пуста. В этом Хару окончательно убедился, потому что,  отъехав  от  ворот,
возница едва слышно пробормотал:
     - Жадные морды.
     "Это его проблемы", - подумал Хару.
     До  них  ему  не  было  совершенно  никакого  дела.  Он  хотел   лишь
перебраться во второй мир, а там этот возница пусть катится на все  четыре
стороны.  Собственно  говоря,  можно  уже  считать,  что  он   перебрался,
поскольку первые  ворота  остались  позади,  а  на  вторых,  как  правило,
совершенно не проверяют.
     Между  тем  телега  ехала  по  перемычке  между  двумя  мирами.   Она
до-прежнему немилосердно скрипела, но Хару,  уже  притерпевшись,  перестал
обращать на это внимание. Неожиданно телега остановилась.
     Хару подумал, что это очень странно, поскольку перемычка должна  быть
гораздо длиннее. А  так  выходило,  что  они  остановились  где-то  на  ее
середине.
     Возница слез с телеги и, сделав  вид,  что  поправляет  разворошенное
сено, спросил:
     - Ну ты, ты кто?
     - А тот самый, - ответил Хару. - Непонятно разве?
     - Понятно, - сказал возница. - Когда же ты  успел  ко  мне  в  телегу
залезть?
     - А когда ты кабачок "Гнилая лощина" навещал, за пойлом для этих...
     Несколько секунд возница  молча  уминал  сено,  очевидно,  размышляя,
потом не очень уверенно сказал:
     - Значит, так. Либо ты сейчас уберешься из моей  телеги,  либо  я  на
вторых воротах мигну стражникам.
     Вместо ответа Хару высунул из сена лапу и  продемонстрировал  вознице
поблескивающее на ее конце длинное серпообразное лезвие.
     - Ого! - ошарашено произнес возница.
     - Прежде чем меня схватят, я тебя на кусочки порежу и даже пикнуть не
успеешь. Понял?
     - Понял, - упавшим голосом сказал возница.
     - Хорошо понял?
     - Хорошо.
     - Ну то-то...
     Хару услышал, как возница, вернувшись к передку телеги,  вскарабкался
на него. Потом телега тронулась, и снова заскрипели колеса.
     Вообще же то, что произошло, было плохо. Теперь возница знает, что  в
его телеге едет кто-то, кого  ищут,  и  будет  бояться.  Опытный  дэв  это
заметит обязательно.  Правда,  есть  надежда  на  то,  что  вторые  ворота
миновать легче. Хотя, если честно сказать, каких только неожиданностей  не
бывает на свете?
     Лишь бы возница чего-нибудь не выкинул. Впрочем, насчет  этого  стерх
волновался не сильно. То, что он сказал вознице,  было  отнюдь  не  пустой
угрозой. В случае предательства...
     Телега подъехала к воротам. Тут история с бутылкой повторилась. Здесь
тоже было два дэва, и они, как и предыдущие, любили  пойло.  Когда  телега
тронулась дальше и дэвы закричали вслед,  чтобы  возница  почаще  проезжал
мимо,   Хару   расслабился   окончательно.   Правда,   как   оказалось   -
преждевременно.
     Не успела  телега  отъехать  и  пяти  метров  от  ворот,  как  у  нее
отвалилось колесо. Она накренилась, и Хару вместе  с  сеном  вывалился  на
дорогу.
     Вскочив, он увидел, что во втором мире уже наступил вечер. До темноты
оставалось полчаса, не больше. Потом он увидел  двух  дэвов,  ржавших  над
извозчиком, который ошарашено сидел возле перевернувшейся телеги.
     Быстро повернувшись,  Хару  прикинул,  что  до  ближайших  домов,  за
которыми  можно  укрыться,  не  менее  ста  шагов,  и  рванул  к  ним   на
максимальной скорости. Счет теперь шел на  секунды.  Кару  хорошо  понимал
это, поскольку успел заметить, что хотя один из  дэвов  и  вооружен  всего
лишь электрическим хлыстовником, который, повернув свою изящную головку, с
удивлением рассматривал происшествие на дороге, зато  у  другого  на  боку
висело гнездо смертоносных пчел.
     Пробежав половину расстояния до домов, Хару оглянулся и  увидел,  что
тот дэв, у которого было гнездо, уже вытаскивает из него  затычку.  Теперь
только бы угадать нужный момент...
     Ага, вот он вытащил затычку. Сейчас же из отверстия гнезда  вырвались
смертоносные пчелы. Вот они уже полетели к нему. Самое  главное  было  так
рассчитать свои действия, чтобы пчелы не успели изменить траекторию полета
и пронеслись мимо.
     Хару вовремя упал на землю, откатился в сторону и,  снова  вскакивая,
успел заметить, как стена дома,  к  которому  он  бежал,  вдруг  покрылась
десятками сквозных дыр и, дрогнув, рухнула.
     Впрочем, игра была еще не сыграна. Он находился как раз  на  середине
пути к спасительным домам, и надо было суметь угадать, когда дэв  выпустит
второй рой. Правда, был еще шанс достичь домов раньше, чем это случится.
     Хару отчаянно понесся к домам.
     Сзади ему что-то кричал возничий, но что именно, Хару  не  слышал.  И
все же дэв успел выпустить второй рой быстрее. Правда, Хару повезло и тут.
     До домов оставалось шагов десять, когда он запнулся о  валявшийся  на
его пути обломок доски и со всего маху покатился  по  земле,  подняв  тучу
пыли. В этот момент у него над головой пронесся второй рой пчел, и  другая
стена все того же дома, развалившись на куски, рухнула.
     Не обратив на это внимания, Хару мгновенно вскочил  и,  метнувшись  к
домам, до которых было уже рукой подать,  с  размаху  влетел  в  переулок.
Миновав его, он пробежал через полуразрушенный дворец и  только,  выскочив
из него через широкий пролом в стене, сообразил, что все уже  кончено.  Он
прорвался.
     Тогда, остановившись, Хару прислонился к полуразрушенной стене дворца
и, отдышавшись, стал оглядываться, вдруг осознав, что место, в которое  он
попал, было очень странное. Судя по всему, тот кусок города, в котором  он
оказался, был нежилой.
     Хотя...
     Неподалеку треснула под чьей-то  ногой  доска.  Напружинившись,  Хару
приготовился, судя по обстоятельствам, либо задать стрекача, либо вступить
в бой.
     Шаги  слышались  все  ближе...  Что-то  зашуршало,  вроде  бы   битая
черепица. Потом из-за угла вышел и неторопливо  направился  к  Хару  самый
настоящий  скелет  в  мушкетерской  шляпе.  Метрах  в  пяти  от  Хару   он
остановился и, лязгнув нижней челюстью, крикнул:
     - Добро пожаловать во второй мир, о чужеземец!


     Огни святого Эльма плясали на верхушках  мачт  "Летучего  голландца".
Сквозь дырявые паруса виднелись кровавый глаз кометы  и  усеянное  точками
звезд ночное небо. Оркестр состоял из медведя панды, игравшего на  гитаре,
горбатого гномика,  прилежно  дувшего  в  флейту,  двух  балабошек,  вовсю
наяривавших на старом разбитом пианино, а также большой морской  черепахи,
без устали колотившей по панцирям других черепах, поменьше.
     Крысиный король и Эрик стояли неподалеку от оркестра. Крысиный король
потягивал коктейль зеленого цвета, в который для вкуса была  кинута  живая
пиявка, и меланхолично следил за тем, как нос  корабля  с  сухим  шелестом
режет дюны, взметая в небо целые тучи песка. Повернувшись к нему  боком  и
покуривая палочку флю, Эрик следил  за  двумя  легкими  изящными  Эльфами,
танцевавшими какой-то старинный, до невозможности красивый танец.
     - Слушай, а ведь если наш кораблик резко остановится, то его  накроет
огромное облако пыли, которое сейчас  тянется  за  ним,  словно  шлейф  за
модницей, - пробормотал крысиный король. Он был уже "хорош".
     - Угу, - отозвался Эрик. Под действием  палочки  дерева  фию  на  его
щеках  появился  румянец,  словно  он  был  живой,  даже   глаза   немного
заблестели,  а  движения,  утратив  угловатость  и  замедленность,   стали
быстрыми и точными.
     - Может, попробуешь? - крысиный король протянул ему свой бокал.
     - А что? - усмехнулся Эрик. - Могу и попробовать. Вот  только  выкурю
еще палочку, и почему бы мне не попробовать то, что пьешь ты...
     Какая-то девица с перерезанным  горлом  на  секунду  прижалась  своим
крутым боком к руке Эрика и,  задорно  поводя  плечами,  бросила  на  него
чарующий взгляд. Глаза  ее  неестественно  ярко  блестели.  Очевидно,  она
накурилась палочками флю по самые уши.
     - Ну что, красавчик, посеем рожь?
     - А сожнешь?
     - Сожну.
     - Экая ты, право... - ласково проведя ладонью по страшной ране у  нее
на шее, усмехнулся Эрик. - Ну хорошо... я сейчас, вот  только  еще  десять
минут, и буду готов, как мартовский  кот.  Вот  только  десять  минут,  не
больше. Ты не уходи далеко...
     Чувствуя,  что  у  него  слегка  закружилась  голова,  Эрик   выкинул
недокуренную палочку и, быстро достав из кармана новую, зажег спичку.  Его
несло.  Ему  сейчас  все  было  нипочем.  Лишь  бы  выкурить   достаточное
количество палочек, чтобы пусть на час, на пару часов снова поверить,  что
он живой, что стоит ему захотеть, и в груди у него забьется сердце,  и  он
сможет любить... Да, любить, это самое главное... Именно для этого...
     - Я жду тебя, мужчинка, - ласково улыбнулась девица и,  похлопав  его
по щеке, пошла  прочь.  А  Эрик  выкинул  спичку,  от  которой  прикуривал
палочку, и, затянувшись как  можно  глубже,  проводил  ее  красное  платье
долгим взглядом. Толкнув крысиного короля в бок, он глазами показал  вслед
девушке. Тот невозмутимо отхлебнул из своего бокала и мечтательно сказал:
     - Да, у меня тоже была одна крыска, такая,  понимаешь,  серенькая,  а
хвостик у нее был длинный-длинный, начинался аж от самых  ушей,  наверное.
Ах, какой же у нее был ровный, длинный хвостик...
     Эрик его не слышал. Он вдыхал  и  выдыхал  дым  палочки  флю  и  весь
отдался этому занятию, поскольку при этом у него создавалась иллюзия,  что
он дышит, по-настоящему дышит...  Что  вот  сейчас  все  свершится,  и  он
проснется завтра,  чувствуя,  как  под  кожей  струится  самая  настоящая,
взаправдашняя кровь.
     - А вообще, это проходит, - продолжал крысиный король. -  Женщины  не
стоят того, чтобы на них тратить много времени. Махни на  нее  хвостом.  В
конце концов все, что у нас с ними происходит - неоправданно  и  глупо.  А
потом приходит протрезвление и становится гадко.
     - Ты старый циник, - блаженно улыбнулся Эрик и  неожиданно  даже  для
самого себя взъярился. - Глупо, говоришь? А что  не  глупо?  Нет,  ты  мне
скажи, что, по-твоему,  не  глупо?  Шататься  по  этому  выжженному  дотла
городу? Пытаться понять, кто ты есть такой, что с тобой случилось и как ты
здесь оказался? Спрашивать у себя, та ли это загробная  жизнь,  о  которой
все так мечтали, все, кто верил в бога? Ну хорошо, я не знаю, верил ли я в
бога, но ведь есть же масса других, которые верили, но все же,  независимо
от этого, попали сюда! И даже если это именно та загробная, будь ты трижды
проклятая, жизнь, то что нам с ней делать? И к чему мне такое  счастье?  И
кто я теперь? Зомби? Человек? Не знаю.  Я  живу,  если  это  только  можно
назвать жизнью, я мыслю, но вот человек ли я?
     - Брось, - сказал крысиный король.  -  Человек  ты,  конечно.  Только
человек  может  задавать  такие  глупые  вопросы.  И  злишься   ты   чисто
по-человечески. Стоило красивой бабенке состроить тебе глазки, как  сейчас
же ты,  как  истинный  человек,  захотел  показать,  насколько  умен,  или
несчастлив, или глуп. Брось, не стоит все выеденного яйца.
     - Может, ты и прав, - сказал Эрик и, попыхивая палочкой  флю,  побрел
на норму. По дороге он то и дело перешагивал через ползущие из трюма,  для
того чтобы погреться в  свете  звезд,  обрубки  рук,  похожие  на  больших
пятиногих пауков. За ним полетел какой-то балабошка, то сжимаясь в лицо  с
бородавкой на носу и  щеточкой  рыжих  усов  под  ним,  то  расплываясь  в
бесформенное облако. Он летел за Эриком и канючил, что ничуть не хуже его,
что всю жизнь работал и много сделал, а оставил после себя  такую  память,
что в этом мире может быть только балабошкой и не  больше.  И  не  мог  бы
Эрик,  поскольку  он  материален,  отправиться  к  самому  Ангро-майнью  и
попросить сделать так, чтобы его имя занесли там, в жизни, в  какой-нибудь
документ. Тогда он, балабошка, станет таким же зомби, не  хуже  других,  и
отблагодарит так... будет ему пятки лизать... станет его рабом и прочее...
прочее.
     Эрик от него отмахнулся, и обиженный балабошка взлетел вверх, к самым
мачтам, да так неудачно,  что  коснулся  огонька  святого  Эльма,  который
прожег в его боку дыру. С протяжным стоном балабошка взлетел  еще  выше  и
исчез в ночном небе. А Эрик продолжал брести к корме, то и дело  натыкаясь
то на парочку брауни, уныло попивавших шотландское виски  и  судачивших  о
вересковых  пустошах  и  искусстве  игры  на  волынке,  то  на  безмятежно
попыхивавшего палочкой флю такого же, как и он, зомби,  то  на  нескольких
ведьмочек,   сосредоточенно   рассуждавших   о   пи-цепях   сцепления    и
недостаточной тяге подъема.
     Потом Эрик чуть не провалился в трюм через огромную дыру, но  все  же
умудрился зацепиться за ее край и  выползти  обратно  на  палубу.  Кстати,
сделал он это вовремя. Через секунду из дыры появилось  тяжелое  щупальце,
пошарило по сторонам и уползло обратно в  трюм,  из  которого  послышалось
разочарованное уханье.
     Все же он достиг кормы. Звуки  оркестра  едва  долетали  сюда,  да  и
народу  было  значительно  меньше,  поскольку  здесь   уже   чувствовалось
следовавшее за "Летучим голландцем" пылевое облако. Впрочем, Эрику на  это
было наплевать. Правда, ко вкусу палочки  флю  теперь  стал  примешиваться
вкус песка, который заскрипел у него на зубах, но Эрик решил  не  обращать
на него внимания.
     Теперь  ему  было  уже  легко,  хорошо   и   весело.   Ему   хотелось
поразвлечься. Он спрятался за стоявшую на корме телефонную  будку  и  стал
поджидать того,  кто  мимо  нее  пройдет.  И,  конечно  же,  это  оказался
карликовый грифон. Эрик выпрыгнул из-за будки  и,  преградив  ему  дорогу,
грозно спросил:
     - Ты кто?
     - Дед Пихто, - сказал грифон.
     - Очень приятно познакомиться. А я старый идиот.
     - Рад, - грифон протянул лапу и с уважением пожал Эрику  руку.  Потом
он слегка поклонился и, протопав  мимо  него  к  самому  борту,  расправил
большие кожистые крылья. Немного помахав ими  в  воздухе,  словно  пытаясь
взлететь, он сложил их  и,  сконфужено  пробормотав:  "Я  тут  одну  штуку
забыл..." - поспешно побежал на нос корабля. Эрик посмотрел  ему  вслед  и
уныло подумал, что шутка не удалась. И вообще, она была не  самая  лучшая.
Но попробовать еще раз стоит.
     Он снова спрятался за будку  и  через  минуту,  выскочив  из-за  нее,
спросил у разыскивающего его крысиного короля:
     - Ты кто?
     - Хана твоя, вот кто я, - угрюмо сказал крысиный король. - Кончай  ты
это... вечер такой грустный, пить больше не  хочется,  а  ты  с  дурацкими
шутками.
     Он отхлебнул из своего бокала, уселся на палубу и привалился спиной к
телефонной будке. Эрик последовал его примеру, и минут  десять  они  молча
смотрели  на  исчезающие  за  кормой   барханы,   полузасыпанные   песком,
заброшенные города и почти уничтоженные  временем  могильники  пеликанских
королей и героев.
     А потом зазвонил телефон в будке. Эрик, не глядя,  протянул  руку  и,
сняв трубку, приложил ее к ужу.  Из  трубки  высунулась  крабья  клешня  и
ущипнула его за мочку.
     Боли он не почувствовал, поэтому, продолжая прижимать трубку  к  уху,
сказал в нее:
     - Алле, я слушаю.
     - Слушаешь? - спросил из трубки старческий голос.
     - Еще как.
     - Ну тогда скажи мне... Тебе  никогда  не  приходило  в  голову,  что
каждый человек - это два разумных  существа  в  одном  теле?  Причем  если
представить жизнь как длинную железнодорожную колею, сознание  каждого  из
них словно поезд. И эти поезда  идут  навстречу  друг  другу.  Только  для
одного сознания все идет в нормальном времени, а для другого - в обратном.
То есть для того, который движется от конца жизни к началу, все происходит
наоборот, и это вполне логично.
     - А если они встретятся? - заинтересовался Эрик.
     - Вот в том-то и суть. Это будет момент встречи, когда  на  несколько
секунд человек получает сверхспособности, потому что в нем соединяются два
интеллекта. И такой момент бывает у каждого... Вот  у  тебя  такой  момент
был?
     - Не помню, - сказал Эрик. - Я вообще ничего из своей  прежней  жизни
не помню, за исключением... ну вообще, это неважно.
     - А жаль! Если такой момент подловить, то  можно  высчитать,  сколько
человеку осталось жить, поскольку эти два сознания  встречаются  точно  на
середине между рождением и смертью. А отсюда...
     - Надоел ты мне, - сказал Эрик и, положив трубку на рычаг, спросил  у
крысиного короля:
     - Может, подадимся отсюда?
     - Еще рано, - ответил тот. - Если нас засекли  и  теперь  прочесывают
город, то тут самое безопасное место. Сюда до утра ни один дэв не сунется.
     - Твоя правда, - согласился с ним Эрик и, сняв трубку, снова приложил
ее к уху. Из трубки плюнули. Это не понравилось Эрику,  но  он  вытер  ухо
рукавом плаща и снова приложил к нему трубку.
     - Мало? - спросил из нее все тот же старческий голос.
     - Нет, вполне достаточно, - ответил Эрик и попросил: - Бросьте вы эти
штуки, а?
     - Какие?
     - Ну, с плевками.
     - Молодой человек, да за кого вы меня принимаете? Я  не  способен  на
такие пошлые вещи... Ну, там вылить в ухо порцию  кипящей  смолы  или,  на
худой конец, серной кислоты, но плевать... Б-р-р-р-р... Не за того вы меня
принимаете.
     - Ах, извините, - устало сказал Эрик и повесил трубку.
     К этому времени крысиный король уже допил  свой  коктейль  и  швырнул
бокал за борт. Через мгновение над  бортом  показалась  голова  одного  из
духов пустыни. Обругав крысиного короля,  он  покрутил  пальцем  у  виска,
давая понять, что считает его чокнутым, и исчез.
     - А не подходи близко! - крикнул ежу вслед крысиный  король.  -  Нет,
удивительно,  какие  недотепы   встречаются   среди   духов.   Ну   просто
удивительно!
     Эрик рассеянно ему поддакнул и, прикинув, что надо бы сходить на  нос
и там подкупить еще палочек флю, вытащил очередную. Сделав первую затяжку,
он ощутил, как в его голове становится все яснее и  яснее.  Это,  конечно,
была определенная стадия, которую следовало преодолеть стойко.
     Кстати,  что  там  крысиный  король  говорил  насчет  их   маленького
приключения? Приключения...