Роджер Желязны.
   Возвращение палача


     Большие пушистые хлопья падали в  ночи,  безмолвной  и  безветренной.
Похоже, на свете не существовало ни бурь, ни ветров  -  ни  дуновения,  ни
вздоха.  Только  холодная  равномерная  белизна,  плывущая  за  окном,   и
безмолвие, подчеркнутое выстрелами, удалявшимися перед тем, как затихнуть.
В центральной комнате сторожки единственными звуками были случайные шорохи
и шипение обуглившихся дров на каминной решетке.
     Я сидел в кресле, повернутом в  сторону  от  стола,  лицом  к  двери.
Снаряжение  лежало  на  полу,  слева  от  меня.  На  столе  был   шлем   -
неравномерное сплетение металла, кварца, фарфора и стекла. Если  я  услышу
щелчок микропереключателя, последующий  после  бормочущего  звука  изнутри
шлема, а затем слабое свечение появится под сеткой у его переднего края  и
начнет быстро мерцать... Если все  это  произойдет,  это  будет  означать,
скорее всего, вероятность того, что приближается моя гибель.
     Я вынул из кармана черный шар,  когда  Ларри  и  Берт  вышли  наружу,
вооруженные огнеметом и чем-то, что выглядело ружьем для охоты на  слонов.
Берт прихватил еще парочку гранат.
     Я развернул черный шар, вынул  из  него  бесшовную  перчатку,  нечто,
похожее на большой кусок мокрой замазки, приклеенной к ее ладони. Затем  я
натянул перчатку на левую руку и уселся, подняв ее, а локоть  поставив  на
подлокотник кресла. Маленький лазерный пистолет, на который я  практически
не надеялся, лежал у моей правой руки на крышке стола, прямо за шлемом.
     Если я шлепну по  металлической  поверхности  левой  рукой,  вещество
приклеится, освободив перчатку. Через пару секунд оно  взорвется,  и  сила
взрыва  будет  направлена  вглубь  поверхности.  Ньютон  об®яснил  бы  это
своеобразным распределением реакции, в результате которой  на  поверхности
контакта распахивается ад. Эта штука называлась ударным зарядом и  служила
тайным оружием  и  инструментом  для  ночных  взломщиков  -  инструментом,
узаконенным во многих  местах.  И  все  же  это  оружие  оставляло  желать
лучшего.
     Рядом со шлемом, сразу за оружием стояла рация. Она нужна была, чтобы
предупредить Берта и Ларри, если я услышу щелчок переключателя  следом  за
бормотанием, увижу свечение, замечу мерцание его. Затем они узнали бы, что
Том и Клей, с которыми мы потеряли контакт, когда  началась  стрельба,  не
смогли уничтожить противника и,  несомненно,  лежали  мертвыми  теперь  на
своих постах немногим более километра южнее. Затем  они  узнали  бы,  что,
весьма возможно, они тоже вскоре погибнут.
     Я вызвал их, когда услышал щелчок. Я поднял шлем и вскочил  на  ноги,
когда свечение в нем замерцало.
     Но было слишком поздно.


     Четвертым местом, указанным  в  рождественской  открытке,  которую  я
послал Дону  в  прошлом  году,  были  книжная  лавка  Пибоди  и  пивная  в
Балтиморе, штат Мериленд. Соответственно, в последнюю октябрьскую  ночь  я
сидел в ее задней комнате у последнего стола,  перед  альковом  с  дверью,
ведущей в аллею. В сумрачном помещении женщина, одетая в черное, играла на
древнем пианино, и музыка все вздымалась и вздымалась. Справа  от  меня  в
узком камине задыхался и дымил огонь, а над каминной полкой  дрожала  тень
древних оленьих рогов. Я потягивал пиво и прислушивался к звукам.
     Я хотел надеяться на то, что как раз в этот вечер Дон не появится.  У
меня оставалось достаточно денег, чтобы дотянуть до весны, и потому  я  не
слишком нуждался в работе. К тому же я сейчас находился слишком далеко  на
севере, стоя на якоре в  Чезапике,  и  мне  хотелось  поскорее  отплыть  к
Карибам. Похолодание и  появление  опасных  ветров  говорили  мне,  что  я
слишком долго задерживаюсь в этих широтах. Словом, дольше, чем до середины
ночи я в этом баре не просижу. Еще часа два.
     Я с®ел сэндвич и заказал еще пива.  Его  еще  не  принесли,  когда  я
заметил Дона, приближавшегося к входу:  пальто  у  него  было  переброшено
через руку, и он повернулся лицом  ко  мне.  Я  изобразил  соответствующее
удивление, когда он очутился рядом с моим столом со словами: "Рон! Неужели
это ты?".
     Я встал и пожал руку.
     - Алан! Тесен мир - или что-то вроде этого. - Садись! Садись!
     Он сел в кресло напротив меня, бросив пальто на другое, слева.
     - А что ты делаешь в этом городе? - спросил он.
     - Заглянул просто так, - ответил я. - Сказать привет паре  приятелей,
- я поглаживал грубые шрамы, запятнавшие поверхность стола передо мной.  -
И это моя последняя стоянка. Я отправляюсь через несколько часов.
     Он кивнул.
     - А чего это ты стучишь по дереву?
     Я усмехнулся.
     - Это я просто прикидываюсь тайной пивной Генри Меккена.
     - Это давно-давно?
     Я кивнул.
     - Представляю, - кивнул он. - Это все  из-за  прошлого  -  или  из-за
сегодняшнего? Я никак не могу сообразить.
     - Может, немного того и немного другого, - сказал я.  -  Хотел  бы  я
снова заглянуть к Меккену. Я послушал  бы,  что  он  думает  о  теперешнем
появлении. А вас каким ветром?
     - То есть?
     - Каким ветром занесло? Сюда. Сейчас.
     - Ох, - он перехватил официанта заказал пива. -  Деловая  поездка,  -
сказал он затем. - Нанимаю консультанта.
     - О. Так есть дело? И какое?
     - Сложное. Запутанное.
     Он закурил, и чуть погодя принесли пиво. Он курил, пил пиво и  слушал
музыку.
     Я пел эту песню и снова спою ее: мир подобен  взметнувшемуся  отрывку
музыки. Многие  перемены  происходили  в  ходе  моей  жизни,  и,  кажется,
большинство из  них  имело  место  в  течение  последних  нескольких  лет.
Перемены стали образом моей жизни несколько лет назад и я подозревал,  что
это будет моей постоянной участью все эти годы - если дела Дона не  втянут
меня в гибельную западню.
     Дон заправлял вторым по величине в мире детективным агентством  и  он
иногда  пользовался  моими  услугами  из-за  того,  что   я   реально   не
существовал. Меня не существовало теперь потому, что  когда-то,  в  другое
время и в другом месте, мы породили самую дикую  мелодию  нашего  времени.
Именно я пустил в мир первые аккорды проекта Центрального банка данных,  и
я  принимал  существенное  участие  в  попытках  создать  рабочую   модель
реального мира, включающую в себя данные о всех и вся. Насколько полно  мы
преуспели и стало ли обладание подобием  мира  действительно  обеспечивать
опеку  над   ним   и   наиболее   эффективные   меры   контроля   за   его
функционированием - этот вопрос был спорен для прежних  моих  сотоварищей,
пока вся эта музыка росла и развивалась.  Впоследствии  я  переменил  свои
взгляды и в результате принятого решения не получил гражданства во  втором
мире, в Центральном  банке  данных,  который  стал  теперь  гораздо  более
важным, чем реальная жизнь. Уход из реальности, мой собственный  временный
выход за грань мира вызвал необходимость других преступлений - нелегальных
входов обратно. Я периодически возникал в  этой  компьютерной  реальности,
потому что приходилось иногда как-то обеспечивать свою дальнейшую реальную
жизнь работой, например, на Дона. Я очень часто становился весьма полезным
ему - когда он получал необычные головоломки.
     К счастью, в данный момент, похоже, именно такую он и имел -  еще  до
того, как я почувствовал, что помираю от безделья.
     Мы прикончили наше пойло, потребовали счет и расплатились.
     - Сюда, - сказал я, показывая на заднюю  дверь,  и  он  завернулся  в
пальто и последовал за мной.
     - Поговорим здесь? - спросил он, когда мы двинулись вдоль аллеи.
     - Пожалуй, нет, - сказал я. - Прокатимся, потом побеседуем.
     Он кивнул и двинулся дальше.
     Тремя четвертями часа позднее мы  сидели  в  салоне  "Протеуса"  и  я
готовил кофе. Холодные воды залива  мягко  покачивали  нас  под  безлунным
небом.  Я  зажег  лишь  пару  маленьких  светильников.  Уютно.  За  бортом
"Протеуса" - толпа, сумятица, бешеный темп жизни в городах,  на  земле,  и
функционально-метафизическую отдаленность от всего этого могли  обеспечить
всего несколько метров воды. Мы  с  огромной  легкостью  повсюду  изменяли
ландшафт, но  океан  всегда  казался  неизменным,  и  я  полагал,  что  мы
пропитывались каким-то чувством безвременья, когда оставались с  ним  один
на один. Может быть, это одна из причин, по которым я  так  много  времени
проводил в океане.
     - Вы впервые принимаете меня здесь, на борту, - сказал он. -  Удобно.
Весьма.
     - Спасибо. Сливки? Сахар?
     - Да. И то, и другое.
     Мы уселись с дымящимися кружками, и я спросил:
     - Ну, так что у вас?
     - Одно обстоятельство, родившее две проблемы, - ответил он. - Одна из
них такого рода, что выходит за пределы моей компетенции. Другая - нет.  Я
скажу, что это абсолютно уникальная ситуация  и,  соответственно,  требует
специалиста высокой квалификации.
     - Я вообще не  являюсь  специалистом  по  чему-нибудь.  Разве  что  -
специалистом по выживанию.
     Он неожиданно поднял глаза и уставился на меня.
     - Я всегда предполагал, что вы ужасно много знаете о  компьютерах,  -
заметил он.
     Я смотрел вдаль. Это был удар ниже пояса. Я  никогда  не  обнаруживал
себя перед Доном как  авторитет  в  этой  области,  и  между  нами  всегда
существовал  неписанный  договор   о   том,   что   мои   методы   работы,
обстоятельства и личность находятся вне обсуждения. С другой стороны,  ему
должно было быть ясно, что мои познания этих систем обширны и  глубоки.  И
все-таки мне не нравилось обсуждать это. Итак, я ринулся обороняться.
     - Компьютерных мальчиков сейчас - на гривенник дюжина, - сказал я.  -
Возможно,  в  ваши  времена  было  иначе,  но  сейчас   начинают   обучать
компьютерным премудростям с  подросткового  возраста,  с  первого  года  в
школе. Так же, как и любой представитель моего поколения.
     - Вы знаете, что я имел в виду не это, - пояснил  он,  -  или  вы  не
знакомы со мной достаточно давно для того, чтобы  доверять  мне  несколько
больше, чем сейчас? Это весьма близко касается характера  предстоящей  вам
работы. Вот и все.
     Я кивнул. Реакция по самой своей природе не  самая  подходящая,  и  я
вложил немало эмоций в ее проявление. Итак...
     - Ладно, я знаю об этом побольше подростка-школьника, - согласился я.
     - Спасибо. Возможно, в этой точке мы и расходимся, - он отпил кофе. -
Моя собственная подготовка - закон и  учет,  затем  -  армейская,  военная
разведывательная, затем - штатская служба в разведке. Затем я занялся моим
сегодняшним бизнесом. Тот технический персонал, в котором  я  нуждался,  я
подбирал на время - одного здесь, другого там. Я многое знаю  о  том,  как
оно это делает. Я не понимаю всего, как они устроены во всех деталях,  так
что я хочу, чтобы вы начали сначала, с азов и об®яснили мне все настолько,
насколько сможете. Мне необходимо основательно подготовленное обозрение, и
если вы  сумеете  обеспечить  его,  я  одновременно  пойму,  насколько  вы
подходите для этой работы. Вы можете начать рассказ с того,  как  работали
первые космические роботы - например, рассказать о тех, что использовались
на Венере.
     - Это не компьютеры, - сказал я, - и что до венерианских, то это даже
и не роботы. Они - машины с телеуправлением, манипуляторы.
     - А в чем отличие?
     - Робот - это машина,  которая  производит  определенные  действия  в
соответствии с инструкциями, заложенными в программу.  Телеуправляемый  же
механизм - раб оператора,  осуществляющего  дистанционное  управление.  Он
действует только в тесном контакте с оператором. В  зависимости  от  того,
насколько  вы  умелы  и  опытны,   связь   может   быть   аудиовизуальной,
осязательной, даже обонятельной. Чем более совершенно вы хотите  выполнить
работы, тем более антропоморфным должно быть ваше устройство.
     Что касается Венеры, если  я  правильно  помню,  человек-оператор  на
орбитальной  станции   надевал   экзоскелет,   контролировавший   движение
туловища, ног, рук, кистей, устройства на  поверхности  планеты,  управляя
движением и воспринимая обстановку с помощью  системы  обратной  связи.  У
него был шлем, управляющий телевизионной камерой механизма, вмонтированной
в  башенке  и  передающей  ему  картину  того,   что   открывалось   перед
манипулятором  на  Венере.  Он  также  одевал  наушники,  соединенные   со
звукоуловителями. Я читал книгу, написанную таким  оператором.  Он  писал,
что на протяжении долгого времени забывал о том, что находится в кабине  и
является главным звеном в цепи  управления:  он  действительно  чувствовал
себя так, словно пробирался по адскому ландшафту. Я помню,  что  меня  это
очень взволновало - ведь я был еще подростком,  и  я  мысленно  бродил  по
окрестным лужам, сражаясь с микроорганизмами.
     - Почему?
     - Потому что на Венере  не  было  драконов.  Во  всяком  случае,  эти
телеуправляемые механизмы - вещи совершенно иные, нежели роботы.
     - Теперь расскажите мне об отличиях первых телеуправляемых  машин  от
манипуляторов последнего поколения.
     Я отхлебнул немного кофе.
     - Стало куда сложнее,  когда  дело  дошло  до  внешних  планет  и  их
спутников,  -  сказал  я.  -  Там  поначалу   не   применяли   орбитальных
телеоператоров. Из-за экономических  и  некоторых  нерешенных  технических
проблем. В первую очередь - из-за  экономических.  Во  всяком  случае,  на
избранные миры были высажены механизмы, но операторы остались дома. Потому
что при применении управления с помощью обратной  связи  из-за  расстояния
возникала проблема с запаздыванием сигнала. Получить информацию с  планеты
занимало  некоторое  время,  а  затем  требовалось  время,  чтобы  команда
совершить то  или  иное  действие  достигала  телеуправляемого  механизма.
Компенсировался этот  недостаток  двумя  способами:  первый  заключался  в
использовании стандартного набора  "раздражение-ответ",  второй  был  куда
более сложным и именно здесь пошли в дело компьютеры в  цепях  управления.
Это  достигалось  включением  в  программу  факторов   оценки   окружающей
обстановки, обогащенную затем первоначальной последовательностью "ожидание
- необходимое движение". На основе этого компьютер использовали затем  для
выбора улучшенной программы реакции на внешние условия. Наконец, компьютер
был включен  в  другую  цепь,  позволяющую  выбрать  наилучшую  комбинацию
анализа обстановки и ответной  реакции.  Конечно,  и  здесь  наш  железный
посланец мог призвать на помощь человека, когда происходило  нечто  совсем
уж непредвиденное. Итак, во время  исследования  внешних  планет  подобные
устройства  не   были   ни   целиком   автоматизированными,   ни   целиком
контролируемыми, - ни целиком соответствующими требованиям - поначалу.
     - Ладно, - сказал он. - А следующий шаг?
     - Следующий шаг не был шагом в полном  смысле  этого  слова  с  точки
зрения техники телеуправления. Этому  была  причиной  экономика.  Кошельки
развязались, и мы  получили  возможность  послать  туда  своих  людей.  Мы
высадили их  там,  где  смогли,  послали  телеуправляемые  манипуляторы  и
операторов для них на орбитальные станции. Все,  как  в  прежние  времена.
Проблема запаздывания сигнала отпала, потому  что  оператор  был  рядом  и
снова успешно справлялся со  всем.  Пожалуй,  если  хотите,  вы  могли  бы
расценить это как возвращение к прежним методам. Именно так мы по-прежнему
зачастую и поступаем - в тех случаях, когда это необходимо.
     Он покачал головой.
     - Вы что-то пропустили между компьютерами и увеличившимся бюджетом.
     Я кивнул.
     - Несколько штучек было испытано на протяжении этого периода,  но  ни
одна из них не оказалась столь же эффективной, как то, что мы уже имели от
партнерства человека и компьютера с телеуправлением.
     - Там был один проект, - уточнил он, - попытка  обойти  неприятности,
связанные   с   задержкой   сигнала   благодаря   посылке   компьютера   с
телеуправлением как части механизма. Только  компьютер  не  был  в  полном
смысле  слова  компьютером,  а  механизм  телеуправления  не  был   просто
механизмом телеуправления. Вы знаете  о  той  попытке,  о  которой  я  вас
спрашиваю?
     Я закурил, обдумывая это, а затем ответил:
     - Думаю, вы имеете в виду Палача.
     - Верно, и это как раз то, о чем я меньше всего знаю.  Можете  ли  вы
об®яснить мне, как он работает?
     - В конце концов он попал в катастрофу, - заметил я.
     - Но поначалу он работал.
     - Очевидно. Но только в легких условиях, на Ио. Он испортился позднее
и был списан как потерпевший аварию. Рискованное предприятие - это была  с
самого начала чересчур честолюбивая затея. Что, казалось,  и  должно  было
случиться тогда, когда  человек  получает  благоприятную  возможность  для
соединения авангардных проектов, тех,  что  все  еще  находятся  в  стадии
исследовательских   разработок,   с   совершенно   новым    оборудованием.
Теоретически все это казалось совмещающимся настолько прекрасно,  что  они
уступили искушению и об®единили слишком много нового. Начало было хорошим,
но конец - плачевным.
     - Но что включала в себя эта штука?
     - Господи! Чего только не было!  Компьютер,  который  был  не  совсем
компьютером... Ладно, начнем вот с чего. В последнем столетии три инженера
из  Висконсинского  университета  -   Нордман,   Перментир   и   Скотт   -
совершенствовали    изобретение,     известное     как     сверхпроводимый
туннельно-соединенный нейристор. Две крохотных полоски  металла  с  тонким
изолятором  между  ними.  В  сверхохлажденном  состоянии   он   пропускает
электрические  импульсы   без   сопротивления.   Окружите   их   магнитным
материалом, сведите воедино множество их - биллионы, и что вы получите?
     Он покачал головой.
     - Ну, что касается этой штуки, то была получена такая ситуация, когда
совершенно невозможно было составить  схему  и  учесть  все  соединения  и
связи, которые могли быть образованы. Чем не точное подобие  мозга?  Итак,
теоретизировали они, вы  даже  не  пытаетесь  механически  отладить  такой
прибор. Вы просто накачиваете туда сведения  и  позволяете  искусственному
мозгу устанавливать свои собственные связи, которые он сможет  посредством
намагничивающегося материала, становящегося все более намагниченным каждый
раз, когда ток проходит через него, разрывая таким образом  сопротивление.
Искусственный мозг создает свои собственные цепочки способом,  аналогичным
функционирующему живому мозгу, когда тот что-то изучает.
     В случае с Палачом они использовали  устройство,  очень  напоминающее
нечто подобное, и им  пришлось  упаковать  более  десяти  биллионов  ячеек
нейристорного типа в очень  маленьком  пространстве  -  около  кубического
фута.  Они  стремились  к  этой   магической   цифре,   потому   что   это
приблизительно соответствует  количеству  нервных  клеток  в  человеческом
мозге. Вот именно это я и имел в виду,  говоря,  что  это  был  не  совсем
компьютер.   Они   действительно   работали   над    проблемой    создания
искусственного интеллекта - неважно, как они называли его.
     - Если эта штука располагала своим собственным мозгом -  компьютерным
ли, квазичеловеческим ли - тогда  это  скорее  робот,  а  не  манипулятор,
верно?
     - И да, и нет,  и  может  быть,  -  ответил  я.  -  Она  начала  свое
существование как манипулятор, работавший здесь, на Земле -  на  океанском
дне, в пустыне, в  горах,  и  это  было  частью  его  программирования.  Я
полагаю, вы могли бы назвать это также его обучением  -  или  воспитанием.
Возможно, что это даже более подходящее  слово.  Все  это  было  обучением
тому, как вести разведку в сложных условиях  и  отдавать  отчет.  И  когда
Палач овладеет этим, его создатели теоретически могут направить его  туда,
в небеса, без каких-либо управляющих цепей и позволить ему сообщать о  его
собственных открытиях.
     - И с этого момента такую машину считали бы роботом?