подкупающим. Само собой, он не собирался, как  вчера, их  прибить. Но...
не  бывает   говорящих  мышей!!!   Они   еще   что-то  пищали,  какую-то
полупонятную  мышиную  тарабарщину,  но  Антон  уже  поднялся и шагнул к
двери. Он хотел позвонить и позвать  кого-нибудь  из  друзей.  Для  него
одного этой загадки было много.  Он ведь не  биолог,  он... Осторожность
не дала ему сделать шаг -  Антон приоткрыл дверь и остановился.
     И не зря. За  дверью ничего не было  видно - чернота. Даже  свет из
окна не  освещал ничего  - будто  закухонную часть  квартиры отрезали  и
убрали,  а  к двери  приставили какую-то  черную прорву.  Антон вспомнил
вчерашнее путешествие в  зоопарк и попятился.  Повторять тот прыжок  ему
совсем не хотелось.
     Зверьки что-то пищали, но Антон их  не слушал. Он смотрел в окно  -
там  все   было как  должно было  быть: улица,  машины, люди  - он  даже
кое-кого узнавал из соседей по дому. Там-то все было нормально, а...
     - Ну, а что? - сказал он себе. - Ну,  в  майке.  Скажу, что потерял
ключ, не могу выйти. Пройду тут по навесу к Мишке, вот и все. А если это
у меня глюки - ну, пусть лечат.
     Антон  жил  на  втором  этаже,  и  под  окнами его квартиры как раз
проходил  навес,  тянулся  вдоль  всего  этажа,  а  ключи от дверей, как
известно,  имеют  свойство  время  от  времени  теряться, так что случаи
маршрутов "окно соседей-навес-мое окно" были   не  столь  редки. Сходное
Антон  собирался  предпринять  и  сейчас.  Он  отворил   раму.  Лемминги
(пеструшки?) уже  вскарабкались на  стол и,  путаясь под  ногами, что-то
пищали. Он  не слушал  их, он  высунул одну  ногу, опустил   на бетонную
плиту, приставил вторую...
     То,  что  вверху-нет,  внизу-сбоку-где-то слева-большое-сияет-летит
рядом-те,  что комочки-пушистые, далеко-лучатся-лететь падать-радость-н-
н-зза-нет...
     - Ты  так  рехнешься, -  сказал  Голос. -  Лучше уж будь человеком.
Ну-ка!..
     Что-то в нем прояснело, и Антон разглядел то, что он видел и ощущал
так не  по-человечески странно.  Своего тела  он не  видел. Но остальное
открывалось  ослепительно  ясно.  Справа  была  Земля  - планета, как ее
показывают снимки из космоса - облачная  каша и в ее просветах зеленое и
синее, суша и море. По  сторонам зияла Вселенная, чернота,  разноцветные
шары звезд  - и  он бок-о-бок  с планетой  летел-падал в  эту вселенскую
черноту. Потом снова  заговорил Голос, и  Антон услышал то,  что  он уже
внутренне знал: все это было только видением. Не было планеты и летящего
рядом с ней  человека - вглубь  космоса устремлялся луч,  информационный
заряд, что-то вроде свернутой голограммы, а еще верней - световой споры.
И Антон был малой частичкой этого, он летел, валился с ней в  бездну - и
может  быть,  где-то там  им когда-нибудь  встретится что-то  пригодное,
чтобы приземлиться и прорасти  всему, что летело  теперь бок-о-бок с ним
этим лучистым сияющим зернышком. Голос   еще  долго беседовал с ним,  но
Антон  так и не узнал, что  же погнало  этот корабль-луч через бездну  -
была ли  то  некая катастрофа и пришлось вот так спасаться или  же Земля
оставалась  на месте как  была, а в  космос улетал ее  лучистый  слепок,
копия. Да и какая разница? Впрочем, он, вероятно, расспрашивал Голос обо
всем этом  и еще  о  том,  кто  смог  создать  и  отправить в странствие
это лучистое послание о Земле.  Может быть, он  получил и ответы.  Он не
запомнил.  В  конце концов он устал от всех новостей и захотел вернуться
хотя бы туда,  на свою маленькую  кухню с облезлым потолком и говорящими
мышами.
     - Тебе надо себя там увидеть,- сказал Голос.
     Он увидел. Он уже карабкался с навеса, ставил колено на подоконник,
а со стола у самого окна к нему совались любопытные пеструшки. Они опять
что-то пищали и норовили нырнуть у него  под  рукой  туда,  в  раскрытое
окно:
     - М'па-небо-пусти-он-я-интересно!
     - Ну уж нет,- отвечал Антон,- вы там пропадете.
     Он  не  знал, понимают ли  его зверьки и рукой сбросил их  на  пол,
вылез  и закрыл окно. Есть  ему уже   не хотелось, но он все-таки  попил
чаю и сжевал пару бутербродов. У колбасы был  вкус колбасы, у чая - чая,
у хлеба - хлеба. Почему бы и нет, вообще-то? Если учесть, что вещество -
та же  энергия,  то...  Мысли   блуждали. По  крайней  мере, сейчас хоть
что-то понятно. Антон поглядывал за  окно и старался не  думать, что все
там  - мираж:  эти люди и дома  и автобусы,- их, наверное,  давным-давно
нет, а вот  тут они  как   настоящие...  Нет,  лучше о другом  - как ему
теперь попасть в ванную?
     - Ну,  умереть  с  голоду,  положим,  не  дадут, -  произнес Антон,
наклонившись  над  своими  мышками.  - А  с остальным как? Я вот умыться
хочу. И, допустим, еще кое-чего. А?
     Но  лемминги  подбирали  крошки  хлеба  и  колбасы  с  полу  и   не
откликались.   Может,  они  умели   только  говорить,  а   не   понимать
человеческую речь. А может, это Антон стал понимать по-мышиному.
     - А если представить себя в ванной?
     Антон закрыл глаза и попытался увидеть, как это  бывает  по  утрам:
струя воды из крана, раковина, ванная, плеск, брызги...
     Ему в лицо плеснуло  мокрым. Антон открыл глаза.  Да, ему было  где
ополоснуться - целая река и пустой  песчаный пляж. Купальня что надо!  И
вода была теплой - Антон уже сидел в ней по грудь. Другой берег виднелся
где-то далеко, он едва  проступал в дымке. Антон  поплыл в его  сторону,
конечно, не из желания достичь его, а просто так, по привычке. Вода была
на  удивление  покойна  и  прозрачна,  но  метров  через  пятьдесят  все
изменилось - Антон ощутил течение, вода  помутнела, и вдруг - в каких-то
пяти метрах из реки  вымахнула большая зубастая голова  на длинной  и не
столь   уж  тонкой  шее.  Ящер!  Антон  отчаянно  греб к берегу, а сзади
плескало  -  ближе,  ближе...  Он  обернулся  -  и чуть не у лица увидел
зубастую пасть.
     Он не успел  ничего подумать и тем более сделать. Перед глазами его
вдруг  возникло  видение  -  голубые  глаза  обезьянки,  той, в  вольере
зоосада. И опять он ощутил какое-то  струение между ними, а в  следующий
миг Антон уже шлепал по мелководью, выбегая на берег. Сердце колотилось,
мысли отсутствовали. Он оглянулся - погони не было, никаких  ихтиозавров
или крокодилов,  лишь тихая-тихая  водная гладь  и легкая  волна от  его
движения.
     Антон присел на  песок. Вот так  принял ванну! Сзади  зашуршало. Он
подпрыгнул на месте, но это были всего-навсего близнецы. Теперь они были
покрупней - сурки или там байбаки, в зоологии Антон не разбирался. Но он
узнал их сразу  - белое пятнышко  и разноцветные глаза.  К тому же,  оба
опять принялись трещать:
     - М'па-вода-далеко-нет-цап-кусать-страшно-плохо!
     - Это я уже знаю,- отвечал Антон. - Где вы раньше-то были?
     Зверьки  потерлись  около  него,  а  потом  побежали   по   берегу,
останавливаясь и оглядываясь на Антона. Он понял так,  что они зовут его
с  собой.  Антон  пошел вдоль пляжа,  и  тот  вывел его к  набережной, в
город, что   он  видел   вчера.  По   его  улицам   Антон  ходил  долго,
знакомился,  любопытствовал.  Все выглядело не  совсем так, как  если бы
люди  здесь  миг    назад были   и  вдруг   все враз   исчезли.  Скорее,
походило на хороший макет в  натуральную величину -  или, не  исключено,
копию. Было слишком чисто,  без мусора,  и не  было никаких  оставленных
на мостовой машин  или трамваев. А  в остальном все  было настоящее  или
почти - и так же все выглядело в квартирах, они оказались  не заперты, и
в некоторые Антон заглянул. Он решил подобрать здесь жилье поприличней и
поселиться. Пока, по крайней  мере. В одной из  комнат он нашел  книжный
шкаф и, конечно, заглянул - не просто из любопытства, он подумал, что не
худо  подобрать  библиотеку  на  будущее  -  может  быть,  есть книги на
английском, если уж не на русском.  С этим, однако, вышел полный  облом.
Книги-то были, но Антон не мог разобрать в них ни одной буквы. Только он
начинал вглядываться,  как значки  расплывались, превращались  во что-то
несусветное,  как  это  иногда  бывает  во  сне.  Антон  чувствовал, что
требуется  какое-то  усилие,  еще  чуть-чуть  -  и  получится,  но  - не
получалось. Среди этих  занятий его совершенно  врасплох застиг  громкий
трубный звук. Он несся с улицы - трубил слон, и вчера его клич  звучал в
точности так  же. Антон  поспешил к  окну -  он подумал,  что звери-таки
выбрались из того зоопарка и бродят по городу.
     Увидел же он  совсем другое: из  окна открывался вид  на  зоопарк -
возможно, тот самый, вчерашний. Только  теперь в нем было полно  народу,
шло  гулянье,  а  в  самом  центре  был  сооружен  аттракцион:  огромная
карусель, на  верху которой  находился круглый  бассейн метров  шесть  в
поперечнике, в  центре бассейна  на каменной  тумбе стоял  слон, и  слон
набирал   из бассейна  воду  и  брызгал  ее  вниз,  на головы людей, что
кружились на карусели.
     Он все-таки не один! Антон отшвырнул книгу и со всех ног кинулся к
зоопарку.  Он  обежал  дом  и  очутился  как  раз  у входа, у широченной
лестницы, ведущей  вверх к  парадному помпезному  входу. Одним  духом он
одолел ступеньки и шагнул за ворота, мимо ушей пропустив чей-то возглас.
Что ж, он попал в зоосад. Но не тот, что видел из окна. И даже не в тот,
где  побывал вчера (если тут вообще существовало вчера). Теперь были два
ряда клеток, вольер  с обеих сторон  от широкого и  длинного-предлинного
прохода  между  ними.  Звери  там  были  самые  разные, мелкие, крупные,
копытные, грызуны, хищники, птицы, рептилии - воистину, всякой твари  по
паре. И Антон не просто гулял и глазел на братьев своих меньших  -  нет,
он катил перед собой какую-то тележку, останавливался у каждой  клетки и
накладывал корм в кормушки.
     Он действовал почти  как робот, механически  - просто не  мог всего
этого  не делать, это было почти как моргать или потеть - само собой. Но
краешком сознания  Антон отмечал  все и  видел, что  тележка всякий  раз
наполнялась тем,  что годилось в пищу именно той паре животных, у клетки
которых он останавливался.  "Могли бы  уж и кормежку сами организовать,-
как-то сонно подумал Антон.- Обязательно что ли я?" В этом полутрансе он
прошагал  почти  до  конца  этого  ряда,  который начал уже казаться ему
бесконечным. Тут он  обнаружил такое, от  чего к нему  вернулась ясность
сознания. Нет, это было не из-за  четы драконов в клетке позади -  Антон
уже покормил  и не  таких чудищ  на своем  пути. В  конце зверинца  была
детская - большой вольер, где один близ другого толклась разная звериная
детвора - медвежата, оленята,  пингвинчики, жирафята, мелкая живность  -
все  в  полном согласии и  дружбе,- "и возляжет лев с  агнцем" - как это
там? Но  не это  лишило его  дара речи.  Над этим  детским садом  витали
маленькие,  с  младенцев,  о  белых  крыльях  и   пухлых  щечках   самые
настоящие...  ангелята  -  херувимчики  или  амурчики,  как  их рисуют в
карикатурах, только что без   луков в руках! Он  пытался  заговорить: "А
разве вы тоже звери?"  - вот что ему  хотелось  спросить,  но   язык  не
слушался. Ангелята  требовательно   тянули руки, ожидая, вероятно, своей
доли - и Антон вдруг заметил, что  у одного из крылатых деток один  глаз
несколько сзелена,  а не  голубенький,   как    второй,   а   у  другого
херувимчика на левой щеке родимое пятно. Близнецы, так твою так!..
     - М'па-хотим-дай-много!.. - лепетали они ангельскими голосами.
     Антон  вдруг  почувствовал  сильную усталость.  Его необоримо стало
клонить ко сну, веки  сами смежились, его качнуло, и он поплыл по волнам
спасительного сна.
     И очнулся вновь - все в той же пещере.
     Все,  что  происходило  с  Антоном  после,  было,  пожалуй,  только
дополнением к уже произошедшему. Еда, сон, кормление - это были три кита
его  теперешней  жизни,  его,  как  он  называл, константы. Нет, конечно
же, он много чего наоткрывал и испробовал после первых дней. Антон нашел
Главную рубку,  Динамик,  Золотую  полоску,  он  опытным путем установил
кое-какие связи и точки перехода в этом своем диковинном  Ковчеге - ведь
чем, как  не космическим  ковчегом был  его  корабль-луч?  "Может быть,-
думалось  Антону,-  и  мы  вот  так  поселились  на Земле - спланировали
лучиком на подходящую планету где-нибудь в археозое.  Может быть, отсюда
и все эти мифы о  потопе и праведном Ное со  твари по паре".  Вот только
Антон не тянул на Ноя, он был не патриархом во главе почтительной семьи,
а... Да, пожалуй что, служителем в зверинце. Он кормил животных - хорошо
еще, хоть клетки чистить не заставляли!
     Не то чтобы это очень уж  обижало Антона - больше ставило в  тупик.
Его    Ковчег    был    сооружением,    что    говорить,    грандиозным,
фантасмагорическим,  он  отдавал  должное  размаху  замысла и исполнения
неведомых конструкторов  и инженеров - почему-то  Антон был  уверен в их
существовании. Это были создания с воображением и, спору нет, с юмором -
именно из-за свойств этого юмора Антон был почти уверен, что "Они"  были
все же людьми. В самом деле, один  из путей в Главную рубку был таким  -
это Антону подсказал Голос: надо было правой рукой чесать левую пятку, а
левой  рукой  -  держать  мочку  правого  уха.  Такая  вот  клавиатурная
комбинация,- не очень-то, кстати, удобная в исполнении, если ты убегаешь
от зубастой зверюги в одном из закоулков Ковчега. Зачем так? А для смеху
- Антон в этом не сомневался.
     Или кормление зверей - ну, можно было догадываться, зачем это нужно
- наверное,  сам-то процесс смысл имел. Если уж Ковчег нес в себе зверей
в   виде   каких-нибудь  тонко-энергийных  образов  (тела?  души?),  то,
вероятно,   надо было  их как-то  поддерживать в  целости и сохранности.
Наверное,  его   кормежка этим-то  и была  на самом   деле. Но,  какого,
скажите на  милость,  беса нужно было это  оформлять вот так по-дурацки?
Такой юмор. А  Музей  Мусек  в городе   чего стоил. Там   вообще-то были
выставлены   раковины,  но  форма их   всех один   к одному   напоминала
женскую штучку. И  штучки эти красовались повсюду - и на фотографиях,  и
на картинах  на стенах,  и  под стеклом  в  витринах, и   в скульптурах
метровых величин  да еще  в яркой раскраске.  Антон,  впрочем,  не  знал
-  возможно,  такой музей и впрямь существовал  на  Земле  где-нибудь  в
Амстердаме  или  Новой Зеландии, в  каком-нибудь приморском  городе   на
потеху туристам.  Но если   и так,  то поместить  в Город  именно  такую
коллекцию о чем-нибудь да говорило. Явная насмешка:  "Подругой  мы  вас,
юноша,  обеспечить  не можем-с,  но ежели наскучит насчет чего, то  есть
тут музейчик, сходите-ка, полюбуйтесь..."  Да уж, шутники.
     Опять же, спальня и кухня. Стоило ему попробовать  приготовить обед
в  одной  милой  квартирке  Города,  как  Антона  мгновенно перекинуло к
родному  очагу, под облезлый свод с крошащейся побелкой. Постель - то же
самое:  Антон  мог  заснуть  где  угодно,  а просыпался всегда в пещере.
Видимо, такой очаг и такой ночлег наиболее соответствовали его природной
склонности,  да  уж.  Все  это  вместе  походило  на какой-то хитроумный
интерфейс  с  фенечками  юморных  программистов  -  а  возможно,  этим и
являлось. Обезьянка в зоопарке, к примеру, была чем-то вроде экстренного
прерывания  -  вызвать в памяти нетленный образ ее выцветших глазок было
сродни  перезагрузке, как в том не раз убеждался Антон,- он, разумеется,
еще не раз вляпывался в ситуации не самые упоительные.
     Как  бы  то  ни  было,  опорными  точками  в  его жизни сохранялись
"константы"  -  еда,  сон,  кормление.  Антон  мог лишь гадать, зачем Им
требовался такой реализм,  например, с его  обедом - Антону  приходилось
лезть в холодильник,  доставать, что  там было, варить, жарить, кипятить
чай  и  прочее  в  этом  роде.   Почему  нельзя  было  без  этого?  Ведь
естественная потребность, обратная питанию, его не отягощала. По крайней
мере, Антон не помнил такого за все время в Ковчеге. А уж заставлять его
отправлять нужду исключительно в беспамятстве - ну, это было бы чересчур
даже для Них, этих юмористов-проектировщиков, кем бы Они ни были.
     Помимо "констант"  были в  Ковчеге и  "переменные" -  да вот  те же
Близнецы.  Антон  убедился,  что  их  внешность  меняется по обстановке.
Как-то, проснувшись ночью (ночью?) в  своей пещере, он обнаружил, что  с
обоих  боков его  облегают два не  столь уж маленьких  тела. Он потрогал
рукой,- мех  был недлинный,  но   густой. На  его движение  зверь поднял
голову  -  Антон   увидел   два  зеленых   зрачка.   Глаза  выжидательно
посветились, и близнец снова уткнул  морду  в живот Антону.  На сей  раз
близнецы  были кем-то   из  зверей  покрупнее   -  волчатами,  а  может,
тигрятами - Антон предпочел не выяснять.
     Занятно   было   также  забираться  в  купальню  -  она  тоже  была
"переменной".  Не  всегда  это  был  берег  реки,  иной раз ему подавали
бассейн, какие бывают близ дома в фильмах про богатых, а иногда - озерцо
или пруд. Как-то раз он побывал в собственной ванной - конечно же, он ее
сразу узнал. Но чем  бы ни была купальня,  корытом или морским  заливом,
стоило Антону сделать шаг в воду, как он оказывался все в той же  реке с
безмятежной прозрачной водой. Как-то раз  он там едва не сварился,  вода
была кипяток,  близнецы пищали:  "вода-кипеть-забыл" и  прочее такое  на
своем пиджин-антро - и Антон наконец вспомнил, что он оставил на горелке
чайник, ну и, пришлось срочно вернуться  и выключить. Так он открыл  еще
одну связь, водную, и теперь иногда нарочно подогревал воду в чайнике до
нужного градуса, а потом шел в купальню и услаждал себя горячей  ванной.
Трудно  сказать,   нравилось  ли  это  его  плезиозавру, насколько Антон
понимал  логику Ковчега, того это вряд ли задевало - их  воды были,  так
сказать,  разнесены,  а  проверять Антон   не пытался. Хотя  его  что-то
звало на тот   берег,  у  него было  чувство, что  там какая-то  тайна -
или,  возможно, ключ к ней, разгадка чего-то  важного. Он  иногда добрый
час вглядывался в дымку, казалось - вот-вот  он окажется там, на  другой
стороне, или  о  чем-то  догадается.  Но нет, все оставалось по-старому,
и Антон не торопил события.  Зачем?  -  у  него  и  так  хватало риска и
приключений, и открытий -  не было дня, чтобы  Антон не  узнал о Ковчеге
чего-нибудь нового.
     Главным открытием, разумеется,  была Рубка. Назвать  ее иначе,  чем
Главной, Антон  бы не  смог, даже  если бы  ее дверь  не украшала  такая
горделивая надпись. Там был прозрачный  потолок со звездной бездной  над
головой, там была куча  пультов и кресел, там  мигали окошки датчиков  и
огромные экраны  дисплеев. Может,  это и  было бутафорией,  но -  отсюда
начиналась   Главная  линия  -  это  раз,   а  еще  убедительней, отсюда
открывался вид  сразу  на  весь   Ковчег.   Рубка  была  круглой, метров
пятнадцать  в диаметре, почти  впритык друг к друг  по стене шли большие
окна -  и вот в них-то раскрывалась панорама, возможно, всего Ковчега. В
одном  окне Антон мог наблюдать зоосад - тот самый, с каруселью и слоном
на  верху.  В  другом  был  вид  его  кухоньки, в третьем пышно зеленели
джунгли,  в  прочих  были  зимний  лес,  саванна,  дно моря, мезозойское
редколесье - с динозаврами, а как же, чай, не лаптем шти хлебаем,- а еще
и вовсе не понять что: какая-нибудь сероватая мгла - туча, что ли? - или
мерцающая чернота - может быть,  недра, пещера какая-нибудь? Виды  можно
было  менять,  понажимав  кнопочки  рядом  с  окном,  однако это не были
экраны мониторов,  как поначалу  подумал Антон.  Любое окно  можно  было
открыть  и  выбраться через  него, просто спрыгнуть туда  - или нырнуть,
если за стеклом было море. Антона подмывало попробовать шагнуть прямо  в
водную толщу, на придонный песок за одним из окон.  Или, еще интересней,
в  тучу - не  дадут, поди,   помереть, если  что, но  на такие  опыты он
пока не отваживался.
     Загадок и так было  невпроворот. Антон недоумевал