л   свои   возможности   к
сопротивлению и только вздохнул.
     Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет -  двух,  но
долго поединка не выдержать - навалятся остальные и забьют прямо на глазах
у всех. И никто ему не поможет. Куда  лезть,  если  даже  милиция  от  них
держится подальше?
     А бежать... Может, сразу и не догонят, но  в  воротах  стоят  четверо
кожаных, а от них уже не уйдешь.
     Николай вздохнул. Он понимал, что это  трусость,  что  лучше  умереть
стоя, но умирать ему вовсе не хотелось.
     Кожаные приближались. Один из них, высокий, со шрамом на левой щеке и
слегка  кривым  носом,  заглянул  в  сумку  покорного  фарцовщика,  достал
несколько пачек сигарет, потом так же деловито  обыскал  самого  владельца
сумки и взял пачку денег.
     Зато следующему повезло. Высокий прошествовал  мимо,  не  обратив  на
него внимания.
     Он пропустил еще одного, остановился у стоящего  рядом  и  неожиданно
ударил его в живот.
     Парень согнулся, и высокий тут же ударил его кулаком снизу, разбив  в
кровь лицо, потом добавил ногой, посмотрел на упавшего и шагнул к Николаю.
     Николай ощутил неприятный, лишающий сил холодок  и  напрягся,  ожидая
удара.
     - Хм, цветочки. - Высокий скривил лицо в подобие улыбки. - Это что-то
новенькое. Давненько не видел.
     Сердце оборвалось. Сейчас ударит. Или прежде все отнимет...
     - Любовь... - протянул высокий и хмыкнул. - А без цветочков,  значит,
не можешь?
     -  Могу,  -  ответил  Николай,  пытаясь  не   выдать   свои   чувства
интонациями. - Но иногда просто хочется порадовать.  Ведь  приятно,  когда
дарят цветы.
     - Эстет, - обронил кожаный и на секунду задумался. Потом огляделся  и
кивнул какой-то девушке в розовом платье на тесемочках. - Иди сюда.
     Та испуганно посмотрела по сторонам, словно надеясь,  что  это  не  к
ней, но встретилась с высоким взглядом и нерешительно шагнула вперед.
     - Ты,  конечно,  парень  верный,  -  продолжил  высокий  и  задумчиво
предложил: - А другую попробовать не хочешь?  Посмотри,  какую  предлагаю.
Глазки, носик, губки - мечта, а не женщина. А волосы какие. - Он  запустил
руку в густые каштановые волосы девушки  словно  продавец,  расхваливающий
товар. - Забирай. Или завернуть?
     Николай промолчал, слегка отрицательно покачал  головой  и  посмотрел
высокому прямо в глаза.
     - Не хочешь? -  удивился  тот.  Подошли  еще  несколько  ухмыляющихся
кожаных. - Наверное, ты еще не все видел. Ну, так посмотри.
     Он деловито оборвал тесемки и дернул платье  вниз.  Девушка  даже  не
попыталась прикрыться.
     - Глянь, титьки-то какие!  -  высокий  провел  ладонью  по  груди.  -
Потрогай, не бойся. Сделаешь ее тут же, не сходя с места - дам сто  тысяч.
Откажешься - убью.
     Он тут же вынул из кармана нож и нажал на кнопку. С щелчком выскочило
лезвие.
     Николай посмотрел на побелевшую девушку,  перевел  взгляд  на  летнее
голубое небо, и, приготовившись отбивать удар, выдавил:
     - Нет.
     - Все равно не хочешь? - с удивленной ухмылкой развел руками высокий.
- Или не можешь? Черт с тобой, живи пока, - и под хохот  дружков  двинулся
дальше.
     Еще  не  веря  в  удачу,  Николай  посмотрел  ему  вслед,  потом,  не
удержавшись, на девушку. Она уже успела присесть, быстро влезла в  платье,
и, робко улыбнувшись  невольным  зрителям,  мол,  подумаешь,  и  не  такое
бывает, исчезла в толпе.



                             4. ВЕЧЕР. КВАРТИРА

     Марина опоздала на какие-то пять минут. За эти два  часа  она  успела
подкраситься, переодеться - теперь на ней были белая блузка и черная  юбка
с широким поясом, перетягивающим узкую талию - и собрать сумку на ремне  и
чемодан. Неплохая точность для женщины. А как она  обрадовалась,  принимая
цветы, и глядя на нее, Николай позабыл обо  всем  -  и  о  громилах,  и  о
собственном страхе и унижении.
     Дошли без приключений. Марина поминутно нюхала розы и  о  радостно  о
чем-то щебетала, Николай нес на плече ее сумку, в руках  -  свою  сумку  и
довольно легкий чемодан с  ее  одеждой.  Дать  ей  что-нибудь  понести  он
поначалу наотрез отказался, заявив, что вовсе не тяжело,  и  теперь  успел
пожалеть  о  своей  опрометчивости.  Путь  был  неблизкий,  несколько  раз
пришлось останавливаться и отдыхать.
     Когда он выгружал дома из сумки продукты, Марина чуть не запрыгала от
радости и посмотрела на Николая, как на  волшебника.  Николай  смутился  и
велел ей разбирать вещи. Он освободил ей две полки в шкафу, благо, уезжая,
родители забрали большинство вещей с собой, а у него самого  гардероб  был
невелик - пока что-то в магазинах было, покупал мало, не хотелось  тратить
деньги на всякое барахло, а когда пообносился, то новые коммерческие  цены
оказались ему просто не по карману.
     Потом с прилавков за несколько дней исчезло все и по любым  ценам,  и
пришлось оставаться с тем, что есть.
     Марина возилась в  комнате,  разбирая  и  укладывая,  а  Николай  тем
временем сноровисто  чистил  картошку,  вновь  твердо  отказавшись  от  ее
помощи. Она  управилась  с  делами  раньше  него,  но  Николай  все  равно
продолжил один, предоставив ей лишь присутствовать на кухне.
     По нынешним временам ужин получился замечательный. Жареная с мясом  и
луком картошка, чай  с  несколькими  уцелевшими  конфетами.  Николай  даже
вспомнил о содержимом бара, и ужин увенчался бокалом вина.
     Летние ночи наступают поздно.  Николай  и  Марина  успели  поужинать,
нагреть воды (горячей не было  в  городе  уже  несколько  недель),  помыть
посуду, поставить на газ самую большую кастрюлю для  себя,  и  с  чувством
исполненного долга подошли к окну покурить. На  улице  было  еще  довольно
светло. Из окна тянуло прохладой.
     С приближением ночи  Марина  явно  взволновалась,  но  погруженный  с
собственные переживания Николай молча курил и ничего не замечал. Он  вновь
вспоминал происшествие на рынке, подыскивал правильные слова, которой  мог
бы сказать, прикидывал ненанесенные удары и их возможные последствия...
     - Что это? - показала Марина на медленно ползущую по темнеющему  небу
полоску черного дыма.
     Словно ей в ответ  неподалеку  взревели  сирены.  По  соседней  улице
промчались две пожарные машины.
     -  Горит  что-то,  -  негромко  сказал  Николай,  пытаясь,  насколько
возможно, определить район пожара. - И хорошо горит.
     С небольшим опозданием вслед за пожарными промчались два  милицейских
"джипа", за ними - "скорая", а через пару минут со  стороны  пожара  густо
захлопали пистолетные выстрелы вперемежку со злыми  короткими  автоматными
очередями. В воздухе сразу повеяло тревогой. Хуже всего была неизвестность
- мало ли кто может стрелять и что гореть - но узнать было не  у  кого.  И
без того малолюдная вечерняя улица враз опустела. Город замер,  напряженно
прислушиваясь.
     Вскоре выстрелы прекратились.  Повисла  тишина,  странная,  пугающая.
Внезапно подряд хлопнуло  три  одиночных  выстрела,  их  тут  же  заглушил
захлебывающийся перестук автоматов - и стихло.
     -  Давай  лучше  мыться  и  спать,  -  Николай  первым  оторвался  от
созерцания столба дыма, подсвеченного снизу отблесками огня,  и  покосился
за закипающую воду. Марина  боязливо  улыбнулась  в  ответ.  Николай  взял
полотенце и отнес кастрюлю в ванную.
     - Можешь идти. Я тебе там полотенце повесил.  Большое,  синее.  -  Он
вдруг почувствовал внезапно навалившуюся  усталость,  сказались  последние
почти бессонные ночи, когда приходилось с рассветом  вставать  и  занимать
место в очередях. И несмотря на проникающую с  улицы  тревогу  ему  сейчас
хотелось только одного - завалиться поспать часиков на двенадцать, позабыв
обо всем.
     - Иди первый, - сказала Марина, отводя глаза в сторону. - Я потом.
     - Я еще успею, - возразил Николай. - Иди ты.
     - Иди, - повторила Марина.  -  Дай  мне,  пожалуйста,  еще  сигарету.
Курить почему-то очень хочется.
     - Да бери, конечно, - он пододвинул к ней пачку и улыбнулся. - Ладно,
ты покури пока, я быстро.
     Он действительно управился быстро, и  с  удовлетворением  убедившись,
что кастрюля еще больше чем наполовину полна, вернулся на кухню.
     - Ну, вот и все, - сказал он, проводя рукой  по  влажным  волосам.  -
Тихо на улице?
     - Один раз постреляли, но немного. Так я пойду.
     Николай проводил ее взглядом и пошел в комнаты. Он проворно  и  ловко
расстелил две постели, в спальне - для девушки, а на разложенном диване  -
для себя, проверил, заперта ли дверь и напоследок  выглянул  в  окно.  Дым
рассеивался, то ли погасили, то ли уже сгорело, но на улице людей  уже  не
было. Не было и света в окнах, хотя уже совсем стемнело.
     Ладно, спать, так спать. Николай принес с кухни пепельницу,  поставил
ее на пол рядом с  диваном,  проворно  разделся,  забрался  под  одеяло  и
закурил, неторопливо выпуская дым и думая о завтрашнем дне. Надо бы  опять
встать завтра в очередь за хлебом,  может  привезут.  А  вообще  лучше  бы
смотаться из города и отправиться до лучших  времен  в  деревню  вслед  за
родителями. Слишком уж от многих случайностей ты  здесь  зависишь,  а  кто
знает, сколько продлится этот "временный экономический кризис", как писали
месяца два назад в газетах, когда они еще выходили. Телевидение тоже давно
не работает, а батареек для транзистора он уже полгода достать  не  может.
Газа нет, хорошо хоть электричество дают, пусть и  с  перебоями,  да  воду
холодную. А если и это накроется? Ходили бы поезда...
     Скрипнула дверь в ванной, щелкнул выключатель, и  Николай  машинально
посмотрел в сторону коридора.  Марина  показалась  в  дверях,  одежду  она
держала в руках, вокруг тела обмотано полотенце. Она  подошла,  вздохнула,
потом решительно положила одежду на стул.
     - Подвинься.
     Николай, не успев осмыслить ее просьбу, перебрался  к  стене.  Марина
быстро сбросила полотенце и юркнула под одеяло.
     - Ты чего? - опомнился Николай. - Я же тебе в спальне постелил.
     Она смущенно уткнулась лицом в подушку, и тут он понял.  Своего  рода
плата за пищу и приют. Женская благодарность. Но благодарность  -  это  не
любовь. Нет, такой благодарности он принимать не хотел.  Ему  было  просто
хорошо что-то  для  нее  делать,  наконец,  просто  быть  рядом,  чувствуя
нарождающееся доверие. И платы за него он требовать не собирался.
     - Эх, Маринка, - он осторожно дотронулся до ее волос и  почувствовал,
как напряглось ее тело. - Какая же ты глупенькая!  Ты  же  сама  этого  не
хочешь, так зачем?..
     - Но ведь  ты...  -  тихо  проговорила  она,  повернулась  на  бок  и
уткнулась ему в плечо.
     - Перестань, - с нежностью произнес Николай. - Неужели ты решила, что
я ради этого?..
     Марина не ответила, лишь прижалась сильнее,  словно  подтверждая  его
слова.
     - Марина... - он поперхнулся. - Малышка, ну как  ты  могла  подумать?
Даже обидно, честное слово.
     Внезапно он подумал, что было бы, окажись  на  его  месте  другой,  и
ощутил острый укол ревности.
     - Я тебе постелил в спальне, - повторил он, но голос прозвучал  сухо,
и он виновато сменил тон. - Не сердись. Не хочу, чтобы мы потом вместе  об
этом жалели. Лучше иди.
     Девушка покорно встала, собрала вещи и пошла к двери, а  Николай,  не
отрываясь, смотрел ей  вслед  с  немым  восхищением.  У  самой  двери  она
обернулась и смущенно улыбнулась.
     - Спокойной ночи, Коля.
     - Спокойной ночи.
     Дверь  закрылась.  Николай  лег  на  спину,  не  зная,  правильно  он
поступил, или глупо. Но он ничуть не жалел о том, что сделал.
     Он уже стал засыпать,  когда  где-то  в  отдалении  послышался  крик,
жуткий, не похожий на человеческий.
     У него внутри все сжалось, но он все-таки вскочил и выглянул в  окно.
Вопль оборвался столь же внезапно, как и начался, и в  непроглядном  мраке
за окном опять наступила тишина. Он постоял  еще  немного  и  вернулся  на
диван. Едва он укрылся, за окном треснули  подряд  два  выстрела.  Николай
вздрогнул.
     Скрипнула дверь, в проеме показался белеющий силуэт.
     - Коля, ты спишь?
     - Нет. - Он вздохнул и с невольной улыбкой добавил. - А  это  что  за
привидение тут бродит?
     - Мне страшно, Коля. - Девушка осторожно присела на краешек дивана. -
Очень страшно. Кто-то так кричал...
     - Это далеко было. - Николай ободряюще  провел  рукой  по  ее  спине,
прикрытой тканью рубашки. - Не бойся. Иди, спи.
     - Не могу. Только начинаю засыпать - и сразу кажется, будто кто-то  в
темноте крадется.
     Откровенно говоря, Николаю тоже было не по себе, но признаться в этом
ей он не мог. - Ладно, - сказал он.  -  Ложись  рядом.  Да  не  бойся,  не
полезу.
     Марина не стала колебаться. Так они и заснули - уставшие, ищущие друг
у друга защиты, случайно сведенные судьбой люди, и по губам Николая  долго
блуждала счастливая улыбка.
 
 
 
            5. ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ ЧЕРЕЗ ДЕНЬ. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ 
 
     Фонари не горели. Все тонуло в зловещей темноте, и казалось,  что  из
нее  вот-вот  выскочат,  набросятся,  схватят,  и  поэтому  они   невольно
старались держаться поближе к угрюмым улицам. Родной когда-то город  вдруг
изменился, стал зловещим и враждебным, словно они никогда не ходили по его
улицам и не играли в детстве в его дворах.
     Все кончалось.  К  этому  шло  уже  давно,  но  человеку  свойственно
надеяться, и казалось, что  все  трудности  временные,  мало  ли  чего  не
бывает. Появились талоны на продукты - временно, остановились  предприятия
- временно, прекратились программы телевидения -  временно...  Но  надежды
так и остались надеждами. И все же последними стали покидать город  именно
они.
     Сейчас  ему  даже  не  верилось,  что  лишь  позавчера  он   впервые,
проснувшись,  обнаружил  на  плече  голову  Марины,  и  ее  почти  детская
беззащитность невольно заставила Николая ощутить себя тем, кем его создала
природа - мужчиной, надеждой и опорой.
     После завтрака Николай отправился в город на поиски  продуктов,  хотя
бы хлеба. Но даже его в магазины так и не привезли -  хлебокомбинат  встал
без муки. Промаявшись до  полудня,  он  отправился  на  рынок,  но  и  тот
встретил его пугающей пустотой, и лишь обрывки одежды  и  бурые  пятна  на
асфальте подсказали ему, что опустел он не по своей воле.
     Впрочем, опустел не только он. Перед безлюдным  зданием  горисполкома
уже не стояли  бронетранспортеры,  и  лишь  на  крыше  безвольно  висел  в
неподвижном воздухе всеми забытый флаг.
     Ближе к вечеру по  городу  прокатилась  первая  волна  агонии.  Толпы
голодных, злых людей сталкивались на  улице,  кое-кто  уже  начал  грабить
квартиры в поисках хоть чего-нибудь съестного, готовый  пусть  даже  ценой
чужой жизни хоть ненадолго продлить собственную. Квартиру Николая пока  не
тронули, но с улицы доносилось такое, что они опять  провели  ночь  вместе
пытаясь отыскать в тесных объятиях хотя бы иллюзию безопасности.
     Утром отключилось  электричество,  а  вместе  с  ним  и  холодильник.
Николай недолго подумав, сварил  оставшееся  мясо  и  закатал  его  в  две
поллитровые банки.
     К вечеру он вновь вышел  на  улицу  в  тщетной  надежде  добыть  хоть
что-нибудь, но это было уже невозможно. Повезло ему  лишь  в  одном  -  он
снова встретил того школьного приятеля, которому недавно продал кольцо,  и
тот  уговорил  его,  когда  стемнеет,  попробовать  пошарить  на  товарной
станции. К этому времени Николай твердо решил покинуть город,  пусть  даже
пешком, но подобное путешествие было немыслимо без  хотя  бы  минимального
запаса  продуктов,  и  он  согласился.  Договорились  встретиться  позднее
неподалеку от станции.  Приятель  одолжил  ему  баллончик  с  парализующим
газом, но Николай, поразмыслив, оставил его Марине.
     И вот, наконец, станция.
     Она была погружена во мрак, но их привыкшие  к  темноте  глаза  легко
различали забившие все пути вагоны. Людей не было видно или слышно, и  они
двинулись вдоль бесконечных составов, положившись на чутье и интуицию.
     Наконец  они  отыскали  подходящий,  как  им  показалось,   вагон   и
осторожно, стараясь поменьше шуметь, взломали запор и сдвинули  в  сторону
дверь.  Вагон  был  забит  картонными  коробками,  но  их  ждало   горькое
разочарование - в них  оказались  никому  уже  не  нужные  детские  куклы.
Выматерившись, они спрыгнули на землю.
     Неожиданно неподалеку захрустел  гравий  под  чьими-то  ногами,  и  в
темном коридоре между составами на  фоне  еще  не  совсем  погасшего  неба
показалось пять или шесть силуэтов. Они шли к ним, молча, но не таясь.
     - Бежим! - прошипел ему в ухо приятель, но Николай лишь дернул его за
рукав и остановил, показав в противоположную  сторону.  Такие  же  силуэты
приближались и оттуда, отрезая им путь к отступлению.
     Приятель стремительно  нырнул  под  вагон.  Николай,  не  раздумывая,
бросился за ним. Он прополз под каким-то выступами и  трубами,  зацепился,
высвободился,  вынырнул  на  другой  стороне,  и  уже  выпрямляясь,  успел
заметить рядом с собой темный силуэт. В то  же  мгновение  на  его  голову
обрушился удар.
     Что-то холодное и мокрое привело его  в  чувство.  Николай  с  трудом
разлепил глаза. Невыносимо болела голова.
     - Очухался.
     Николай собрался с силами и сел. Он находился  в  большом  -  потолок
терялся в темноте - кое-как  освещенном  свечами  помещении,  заставленном
всевозможными ящиками. Вокруг  него  полукругом  стоял  десяток  плечистых
парней в черных кожаных куртках.
     - Вставай.
     Он с трудом поднялся,  чувствуя  свою  унизительную  беспомощность  и
приготовился к  самому  худшему,  желая  лишь  одного  -  не  умолять,  не
закричать...
     - Ну, так что с этим козлом делать будем? - спросил один из парней. -
Может, культурненько подвесим у входа, чтобы другим неповадно было?
     - Так он же есть хотел, - возразил  другой.  -  Вот  пусть  и  поест.
Отрежем ему руку, съест - отпустим, не съест - сам виноват.
     Николай незаметно потрогал локтем карман, где лежал нож, но  его  там
уже не было.
     Один из парней с ухмылкой подошел вплотную. Николай понял, что терять
ему уже нечего. Он собрался с силами и ударил. Кожаный  тяжело  рухнул  на
бетонный пол, но остальные навалились, повисли на руках...
     - А, старый знакомый! - откуда-то из темноты  показался  высокой,  со
шрамом на лице. - За цветочками явился? Так они здесь не  растут.  Где  вы
его заловили?
     - Да здесь же, рядом. Вагон решили бомбануть,  только  другой,  сука,
смылся.
     -   Нехорошо,   -   покачал   головой   высокий.    -    Вагончики-то
государственные. Ах, да, ты же у нас  романтик  -  даме  подарочек  искал.
Отпустите его, все равно не убежит.
     Лишившись опоры, Николай едва не упал, но все же удержался на  ногах.
Сплюнув зуб, он осторожно осмотрелся. Хоть бы дубину какую,  а  еще  лучше
прут, вроде того, у магазина...
     Эх, Марина, что же ты без меня делать будешь в этом аду?..
     - Знаешь, а я тебя, пожалуй  отпущу,  -  неожиданно  заявил  высокий.
Парни возмущенно зашумели. - Цыц!
     Высокий подошел к Николаю вплотную, дохнув водочным перегаром.
     - Понимаешь, что-то я сегодня добрый, сам не знаю, почему.  Наверное,
съел чего-нибудь. - Парни  за  его  спиной  хохотнули.  -  А  может,  тебя
понимаю. Эти-то не поймут, - мотнул он головой в сторону парней. - Ну, что
молчишь?
     - Так ты же ничего не спрашиваешь,  -  отозвался  Николай  и  сплюнул
наполнившую рот кровь.
     - Не хами, - предупредил высокий. - А то передумаю и  отдам  ребятам.
Впрочем, ты с ними уже познакомился. Ну, и как они тебе?
     - Десять на одного, - не удержавшись, буркнул Николай.
     - А ты не дергайся. Надо будет - тебя  любой  из  них  и  в  одиночку
обработает. Хочешь попробовать?
     Николай покачал головой. Ныла разбитая голова, заплывал левый глаз, в
груди при каждом вздохе вспыхивала боль.
     - Ну, дело твое, - усмехнулся выс