Стенли ВЕЙНБАУМ
				Рассказы

БЕЗУМНАЯ ЛУНА
МАРСИАНСКАЯ ОДИССЕЯ

                             Стенли ВЕЙНБАУМ

                              БЕЗУМНАЯ ЛУНА




     - Идиоты! - взвыл Грант Кальторп. - Дураки, полоумные дебилы!
     Высказать что-либо более вразумительное он оказался не в состоянии, и
поэтому дал выход своему раздражению со злостью пнув  корзину  с  мусором,
стоящую на земле.
     Удар получился слишком злой; он опять забыл, что сила тяжести на Ио в
три раза меньше нормальной, и  Грант  пролетел  в  направлении  удара  над
поверхностью футов двенадцать.
     Он шлепнулся на  землю  и  четыре  шизика  захихикали.  Их  огромные,
идиотские головы,  больше  всего  напоминавшие  раскрашенные  под  клоунов
надувные шарики, которые  продают  детям  по  воскресеньям,  закачались  в
унисон на шеях длиною в футов пять, таких тонких, как запястья Гранта.
     - Прочь! - вспыхнул он, с трудом поднимаясь. - Пошли  вон,  катитесь,
убирайтесь! Нет шоколада. Нет конфет. Нет, пока вы не запомните,  что  мне
нужны листья фервы,  а  не  хлам,  который  вы  прихватываете  по  дороге.
Проваливайте!
     Шизики - Lunae Jovis Magnicapites, или буквально  -  "большеголовы  с
луны Юпитера" - поплелись  назад,  заунывно  хихикая.  Без  сомнения,  они
считали Гранта полным идиотом, так же  как  и  он  их,  и  были  абсолютно
неспособны понять причин его  злости.  Но  они,  конечно  же,  поняли  что
сладостей,  за  которыми  пришли,  они  не  получат,  и  в  их   хихиканьи
послышались нотки острого разочарования.
     Действительно  острого,  потому  что  глава  этой  маленькой  группы,
искривив  нелепое  голубое  лицо  в  слабоумной  усмешке,  дико   хохотнув
напоследок, бросился головой на дерево с  блестящей  каменной  корой.  Его
компаньоны небрежно подобрали  тело  и  поплелись  дальше;  голова  шизика
волочилась по земле за ними, словно тюремное ядро на цепи.
     Грант протер рукой лоб и устало повернулся к своей  лачуге  сложенной
из стволов  каменного  дерева.  Пара  крошечных  сверкающих  красных  глаз
привлекли его внимание, шести-дюймовый шмыгун - Mus Sapiens  -  перескочил
через порог дома, унося под своей крошечной,  тощей  ручкой  что-то  очень
похожее на медицинский градусник Гранта.
     Грант завопил, схватил камень и бросил не  целясь.  На  краю  полянки
шмыгун повернулся своим получеловеческим крысиным лицом,  пропищал  что-то
невнятное, потряс микроскопическим кулачком в почти человеческом гневе,  и
исчез, кожная мантия, такая же как у летучих  мышей,  развивалась  на  нем
словно накидка. Шмыгун и в самом деле, был очень  похож  на  черную  крысу
одетую в плащ.
     Это была ошибка, Грант знал, что нельзя было кидать  в  него  камень.
Теперь крошечные бесы не оставят его в покое, а  их  маленькие  размеры  и
почти человеческий разум делают их чертовски опасными врагами.  Однако  ни
эти размышления, ни самоубийство луника не обеспокоили Гранта особенно; он
довольно часто наблюдал подобные события, и, кроме того,  чувствовал,  что
вот-вот должен начаться второй приступ белой лихорадки.
     Он вошел в хижину,  закрыл  дверь  и  уставился  на  своего  любимого
паракота.
     - Оливер, - пробурчал он - ты тоже хорош. Какого черта ты не смотришь
за шмыгунами? Для чего ты здесь?
     Паракот поднялся на своей единственной, мощной задней ноге,  цепляясь
передними лапами за колени Гранта.
     - Червовый валет на пиковую даму, - спокойно  заметил  он.  -  Десять
шизиков кого угодно сведут с ума.


     Грант легко рассортировал оба утверждения. Первое, конечно  же,  было
эхом от его последнего вечернего солитера, а второе - от вчерашней встречи
с шизиками. Кальторп неопределенно хмыкнул и потер  ноющую  голову.  Опять
белая лихорадка, без всяких сомнений.
     Он проглотил две таблетки ферверина и вяло присел  на  край  кровати,
раздумывая, будет ли этот приступ "бланки" сопровождаться бредом.
     Грант проклинал себя за глупость, что взялся за эту работу на третьем
обитаемом спутнике Юпитера - Ио. Крошечный мир был совершенно сумасшедшим,
ни пригодным ни для чего, кроме  выращивания  листьев  фервы,  из  которых
земные химики делали столько же эффективных алкалоидов,  как  когда-то  из
опиума.
     Конечно, они неоценимы для медицины, но ему-то что  от  этого?  Какая
разница,  если,  даже  при  самой  щедрой  оплате,  после  года  работ   в
экваториальном районе Ио, он вернется на Землю  бредящим  маньяком.  Грант
твердо поклялся, что когда  самолет  из  Юнополюса  прилетит  в  следующем
месяце за фервой, он отправится в полярный город на нем, хотя его контракт
с Нейланом Драгом заключен на полный год, и он  не  получит  ничего,  если
нарушит его. Но что толку психу от денег?
     Вся маленькая планета была сумасшедшей - шизики, паракоты, шмыгуны  и
Грант Кальторп - все  безумны.  По  крайней  мере,  всякий,  кто  рисковал
выбраться из двух полярных городов - Юнополиса на севере и  Гераполиса  на
юге - был сумасшедшим. Там человек мог  не  бояться  белой  лихорадки,  но
где-то ниже двадцатой параллели было хуже  чем  в  джунглях  Индокитая  на
Земле.
     Грант развлекал себя воспоминаниями о Земле. Всего два года назад  он
жил там счастливо, известный как  богатый,  популярный  спортсмен.  Именно
таким он и был; до двадцати одного года  Грант  охотился  на  ножевиков  и
ниточных червей на Титане, и на триопов и безногов на Венере.
     Так было до "золотого"  кризиса  2110-го  года,  который  разбил  его
удачу. Ну что ж, если он хотел работать, то казалось логичным использовать
его межпланетный опыт, чтобы добывать средства к существованию. И Грант  с
настоящим воодушевлением связал себя с Нейланом Драгом.
     Раньше он не бывал на Ио.  Этот  дикий  маленький  мир  с  идиотскими
шизиками и  злобными,  смышлеными,  крошечными  шмыгунами  не  интересовал
спортсменов.  На  лихорадочной  маленькой   луне,   купающейся   в   тепле
гигантского Юпитера на расстоянии только  в  четверть  миллионов  миль  от
него, охотиться было не на кого.
     Если бы случилось побывать здесь раньше, говорил себе Грант печально,
он никогда бы не взялся за эту работу; он представлял себе Ио  похожим  на
Титан - холодный и чистый.
     А  здесь  оказалось  жарко  как  на  Горячих  Землях  Венеры,   из-за
собственного тепла и полудюжины различных форм парящего  дня  -  солнечный
день, юпитерианский день, день Юпитера и Солнца,  день  Европы,  и  иногда
настоящая,  мрачная  ночь.  И  все  это  сменяло  друг  друга   во   время
сорокадвухчасового вращения Ио, совершенно безумная  пляска  света.  Грант
ненавидел головокружительные дни, джунгли и Идиотские Холмы, поднимавшиеся
за его лачугой.
     В данный момент, был день Юпитера и Солнца, и это  было  хуже  всего,
потому что далекое Солнце добавляло свою капельку жара к юпитерианскому. И
в довершение всего, приближался приступ белой лихорадки. Грант  выругался,
когда  голову  пронзила  ноющая  боль,  и  проглотил  еще  одну   таблетку
ферверина. Он заметил, что его запасы таблеток истощились, надо не  забыть
заказать еще, когда самолет... нет, он же улетит с ним.
     Оливер потерся о его ногу.
     - Идиоты, дураки, полоумные дебилы...  -  заметил  паракот  нежно.  -
Зачем я поехала на эти дурацкие танцы?
     - А? - сказал Грант. Он не мог припомнить, говорил  ли  что-нибудь  о
танцах. Должно быть, решил он, что-то из последнего лихорадочного бреда.
     Оливер скрипнул, словно дверь, затем хихикнул, как шизик.
     - Все будет хорошо, - заверил  он  Гранта.  -  Папа  наверняка  скоро
придет.
     - Папа! - эхом отозвался Грант. Его отец умер пятнадцать лет назад. -
Откуда ты этого набрался, Оливер?
     - Наверное это лихорадка, - безразлично заметил Оливер. - Ты красивый
котик, но как бы я хотела, чтобы ты понимал, что говоришь. И что  бы  папа
пришел. - Он закончил сдержанным бульканьем, что могло означать рыдание.
     Грант потрясенно уставился на него.  Он  никогда  не  говорил  ничего
подобного; в этом он был уверен. Паракот,  должно  быть,  услышал  это  от
кого-то еще. Кого-то еще?  Где  здесь  в  радиусе  пяти  сотен  миль  есть
кто-нибудь еще?
     - Оливер! - взревел он. - Где ты услышал это? Где ты это слышал?
     Испуганный паракот попятился назад.
     - Папа  -  это  идиоты,  дураки,  полоумные  дебилы,  -  повторил  он
взволнованно. - Червовый валет на красивый котик.
     - Иди сюда! - зарычал Грант. - Чей  папа?  Где  ты  ус...  Иди  сюда,
чертенок!
     Он рванулся к зверьку. Оливер согнул свою единственную заднюю лапу  и
мигом забросил себя на трубу дровяной печки.
     - Наверное это лихорадка! - взвыл он. - Нет шоколада!
     Он  прыгнул  словно  трехлапая  молния  в  открытый  дымоход.  Оттуда
раздалось скрежетание когтей по металлу и паракот вырвался наружу.
     Грант вышел из лачуги. Голова заныла от напряжения, все еще  здоровой
частью  сознания  он  понимал,  что  весь  этот  эпизод   был   несомненно
лихорадочным бредом, но все же побрел за животным.
     Он двигался как в кошмаре.  Длинные  шеи  шизиков  раскачивались  над
высокой  травой-кровопуской,  их  идиотское  хихиканье  и  дурацкие   рожи
усиливали общую атмосферу безумия.
     Облачка вонючих, несущих лихорадку испарений  вырывались  при  каждом
шаге из топкой почвы. Где-то с правой стороны пищали и бормотали  шмыгуны;
Грант знал, что у них там крошечная деревенька, однажды он увидел  мельком
опрятные маленькие постройки, сложенные из  отлично  пригнанных  камешков,
совсем как игрушечный средневековый город, вплоть до башенок и укреплений.
Говорили, что они даже воюют между собой.
     Голова Гранта гудела и кружилась от воздействия таблеток и лихорадки.
Начался приступ "бланки", и Кальторп понимал, что  только  полоумный  псих
мог уходить сейчас от дома. Он должен лежать на койке; сама  лихорадка  не
так страшна, люди гибли на Ио в бреду, ведомые галлюцинациями.
     Теперь это началось у него. Он понял это, как только увидел  Оливера.
Оливер безмятежно взирал  на  привлекательную  молодую  леди  в  эффектном
вечернем  платье  в  стиле  второй  половины  двадцать  второго  столетия.
Совершенно очевидно, что это -  галлюцинация,  поскольку  девушкам  нечего
делать в тропиках Ио, а если уж по воле  какого-то  дикого  случая  она  и
появилась бы тут, то конечно же не в вечернем платье.
     У галлюцинации, по-видимому, была лихорадка, ее лицо было бледным  до
белизны, откуда и взялось название "бланки"  [blanch  -  белеть,  бледнеть
(англ.)]. Серые глаза совершенно без удивления наблюдали как Грант подошел
через траву-кровопуску.
     - Добрый день, вечер или утро, - заметил он, бросив беглый взгляд  на
поднимающийся Юпитер, и  заходящее  солнце.  -  Или,  может  быть,  просто
здравствуйте, мисс Ли Нейлан.
     Девушка пристально посмотрела на него.
     - Знаете, - сказала она, - вы первая из галлюцинаций,  которую  я  не
узнала. Тут были все мои знакомые, а  вы  -  первый  незнакомец.  Ведь  мы
незнакомы? Вы знаете как  меня  зовут  -  значит  вы,  должны  быть,  моей
галлюцинацией.
     - Не будем спорить о том, кто из нас галлюцинация, - предложил Грант.
- Давайте попробуем так. Кто первым исчезнет, тот и  есть  иллюзия.  Держу
пари на пять долларов, что вы.
     - А как же я их получу? - удивилась она. - Со своих видений.
     - В самом деле, - нахмурился он. - Но это моя проблема,  а  не  ваша.
Я-то знаю, что я реален.
     - Откуда вы знаете мое имя? - поинтересовалась девушка.
     - О! - пояснил Грант. - Из-за регулярного чтения светской  хроники  в
газетах, которые привозит грузовой самолет. На самом деле я  даже  вырезал
одну из ваших фотографий и  приклеил  ее  над  своей  лежанкой.  Наверное,
поэтому  вы  мне  видитесь  сейчас.  Хотел  бы  я  встретиться  с  вами  в
действительности.
     - Какая галантная реплика для привидения! - воскликнула она. - А  кто
же в таком случае вы?
     - Ну, я-то  Грант  Кальторп.  Работаю  на  вашего  отца,  торгуюсь  с
шизиками за ферву.
     - Грант Кальторп, - повторила  девушка.  Она  прищурила  затуманенные
лихорадкой глаза, словно наводя на Гранта резкость. - Как, это вы!
     Ее голос дрогнул на секунду, и она потерла рукой бледный лоб.
     - Почему вы вынырнули из моей памяти? Это  странно.  Три  или  четыре
года  назад,  когда  я  была  романтичной  школьницей,  а  вы   знаменитым
спортсменом, я в вас безумно  влюбилась.  И  даже  клеила  в  альбом  ваши
портреты - Грант Кальторп в  походном  снаряжении  на  охоте  за  ниточным
червем Титана - Грант Кальторп рядом с гигантским безногом,  убитым  возле
Гор Вечности. Вы... вы действительно лучшая галлюцинация, из тех что  были
у меня так долго. Этот бред был бы... приятным, - она снова  прижала  руку
ко лбу, - если бы голова не болела так!
     "Вот здорово! - подумал Грант. - Хотел бы я, чтобы это было  правдой,
насчет  альбома.  Это  как  раз  то,  что  психологи   называют   видением
осуществленного желания".
     Капля теплого дождя шлепнулась ему на шею.
     - Надо пойти лечь, - сказал он вслух. - Дождь  вреден  при  "бланке".
Надеюсь увидеть вас во время следующего приступа.
     - Спасибо, - с достоинством ответила Ли Нейлан. - Взаимно.
     Грант склонил голову, которую немедленно пронзила боль.
     - Эй, Оливер, - позвал он задремавшего паракота. - Пошли?
     - Это не Оливер, - сказала Ли. - Это - Полли. Она два дня  составляла
мне компанию, и я назвала ее Полли.
     - Род не тот, - пробормотал Грант. - В любом случае, это мой паракот,
Оливер. Правда Оливер?
     - Надеюсь увидеть вас, - сказал Оливер сонно.
     - Это Полли. Так ведь, Полли?
     - Держу пари  на  пять  долларов,  -  сказал  паракот.  Он  поднялся,
потянулся и прыгнул под куст. - Наверное  это  лихорадка,  -  сообщил  он,
исчезая.
     - Наверное, - согласился Грант и повернулся. - До  свидания,  мисс...
или я могу называть вас Ли, все равно ты ненастоящая. До свидания, Ли.
     - До свидания, Грант. Только  не  ходи  туда.  Там  в  траве  деревня
шмыгунов.
     - Нет. Она вон там.
     - Она _з_д_е_с_ь_, - настойчиво повторила Ли. - Я наблюдала  как  они
строили ее. Но они ведь не смогут ничем повредить тебе, так?  Даже  шмыгун
не повредит привидению. До свидания, Грант. - Она устало прикрыла глаза.
     Дождь усилился. Грант пробирался через кровопуску, и ее  красный  сок
собирался кровавыми каплями на сапогах. Надо  было  поскорее  вернуться  в
хижину, пока лихорадка и вызванный ею бред не  сбили  с  пути.  Надо  было
принять ферверин.
     Неожиданно  он  резко  остановился.  Прямо  перед  ним   трава   была
расчищена, и на маленькой полянке, стояли башни, высотой по плечо  Гранта,
и укрепления деревни шмыгунов - новой деревни, потому что половина домиков
были недостроенные, и шестидюймовые фигурки в капюшонах  трудились  таская
камни.
     Шмыгуны запищали и затараторили. Грант  попятился,  дюжина  крошечных
копий просвистели возле него. Несколько вонзилось в сапоги, но, к счастью,
не одно не царапнуло кожу, наверняка они были  отравлены.  Грант  отступил
быстрее, но все вокруг в густой, мясистой  траве  уже  шуршало,  пищало  и
оглашалось проклятиями.
     Грант развернулся.  Шары-головы  шизиков  торчали  над  кустами.  Они
хихикали от боли, когда шмыгуны кусали или  кололи  их.  Грант  свернул  к
группе шизиков, надеясь  запутать  крошечных  злодеев  в  траве,  и  самый
высокий шизик с пурпурным лицом, изогнул длинную шею, хихикая и  показывая
костлявыми пальцами в какой-то узел под рукой.
     Грант  проигнорировал  его  и  свернул  к  хижине.  Похоже,  что   он
ускользнул от шмыгунов, поэтому он упрямо побрел  дальше,  ему  надо  было
срочно принять таблетку ферверина. Но вдруг он остановился,  нахмурившись,
повернулся и пошел обратно.
     - Не может быть, - бормотал он. - Но она сказала мне правду о деревне
шмыгунов. Я не знал, что она там. Как же галлюцинация могла рассказать мне
о том, чего я сам не знаю?


     Ли Нейлан сидела на стволе упавшего каменного дерева, там же  где  ее
оставил Грант, и Оливер был возле нее. Она сидела с закрытыми  глазами,  а
два шмыгуна резали длинный подол ее платья крошечными, сверкающими ножами.
     Грант знал, что их всегда привлекал земной текстиль; видимо,  они  не
смогли воспроизвести очаровывающий блеском атлас, хотя эти бесы со  своими
крошечными ручками, были чертовски  умелыми.  Когда  он  приблизился,  они
оторвали лоскут от бедра до лодыжки, но  девушка  не  пошевелилась.  Грант
крикнул,  и  злобные  маленькие  создания,  посылая   Гранту   невыразимые
проклятия, бросились прочь, прихватив шелковистую добычу.
     Ли Нейлан открыла глаза.
     - Опять ты, - произнесла она невнятно. - Только что был папа.  Теперь
ты. - Она побледнела еще больше; белая лихорадка брала свое.
     - Твой папа! Так вот где Оливер  услышал...  Послушай,  Ли.  Я  нашел
деревню шмыгунов. Я не знал, что она там, но я нашел ее точно там, где  ты
сказала. Понимаешь, что это значит? Мы оба реальны!
     - Реальны? - тупо спросила она. - Багряный шизик  скалится  за  твоей
спиной. Прогони его. Меня от него тошнит.
     Грант оглянулся; точно, шизик с пурпурной рожей стоял позади него.
     - Послушай, - повернулся Грант, хватая девушку за руку.  Ощущение  ее
гладкой кожи стало еще одним доказательством. - Идем в дом за  ферверином.
- Он поставил ее на ноги. - Ты понимаешь? Я - настоящий!
     - Нет, не настоящий, - сказала она изумленно.
     - Послушай, Ли. Я не знаю, как черт  возьми,  ты  оказались  здесь  и
зачем, но я знаю, что Ио пока еще не свела меня с ума. Ты  настоящая  и  я
настоящий. - Он крепко встряхнул ее. - Я  _н_а_с_т_о_я_щ_и_й_!  -  крикнул
он.
     Слабая тень мысли отразилась в ее изумленных глазах.
     - Настоящий?.. - прошептала она. - Настоящий! О, Боже!  Тогда  забери
меня из этого кошмара!
     Она покачнулась, упорно пытаясь взять себя в руки, затем упала  прямо
на Гранта.
     Конечно на Ио ее вес был намного легче - в три раза легче  -  чем  на
Земле. Грант подхватил девушку на руки и понес к хижине, держась  подальше
от  обоих  поселений  шмыгунов.  Вокруг  него  раскачивались  возбужденные
шизики, и то и дело показывался пурпурнолицый, а может  другой,  такой  же
как он, хихикающий и жестикулирующий.
     Дождь усиливался, и теплые ручейки  сбегали  по  шее,  и  вдобавок  к
общему безумию, он по ошибке прошел возле  жалящих  пальм,  и  их  колючие
плети больно ужалили через рубашку. Эти уколы  были  опасны,  если  он  не
успеет вовремя продезинфицировать их; ведь именно из-за этих жалящих пальм
люди вместо сбора фервы зависели от шизиков.
     Солнце спряталось за низкие дождевые тучи,  и  воцарился  рыжий  день
Юпитера, который придал искусственный  румянец  щекам  бессознательной  Ли
Нейлан, отчего ее черты стали еще более прекрасными.
     Возможно, Грант слишком пристально смотрел  ей  в  лицо,  потому  что
внезапно  снова  очутился  среди  шмыгунов;  они  пищали  и  плевались,  а
пурпурный шизик подпрыгивал от боли, когда шипы и дротики вонзались в  его
ноги. Но, конечно же, у шизиков иммунитет к яду.
     Крошечные дьяволы теперь носились под  ногами.  Тихо  ругаясь,  Грант
пинал крысоподобные тельца, посылая их футов на пятьдесят в воздух. У него
был и огнемет и автоматический пистолет, но не мог ими воспользоваться  по
нескольким причинам.
     Во-первых, палить из пистолета в эти полчища, все равно что  стрелять
в тучу  москитов;  если  пуля  убьет  одного,  двух  или  дюжину,  это  не
произведет впечатления на оставшиеся тысячи. А применить огнемет -  то  же
самое что прихлопнуть муху из "Большой Берты". Пламя изрыгаемое им конечно
же испепелит всех шмыгунов на своем  пути,  вместе  с  травой,  деревья  и
шизиками, но и это не произведет большого впечатления на выжившие орды,  а
потом трудоемкая перезарядка оружия с установкой другого черного алмаза  и
другого ствола.
     Еще были газовые гранаты, но