т  взлететь  на
воздух. Нет, не  сегодня,  напряжения  еще  терпимые.  Мне  нужно  сверить
кое-какие цифры с сейсмологами.
     Нильс включил передатчик. Он вызвал  Димова,  потом  сейсмологов.  Он
сыпал цифрами и формулами, словно  они  лежали  у  него  в  мозгу  слоями,
аккуратно связанные бечевкой, и Павлыш подумал, как быстро исчезает страх.
Вот он уже  сам  для  себя  сказал:  "Нильс  включил  передатчик".  А  еще
пятнадцать минут назад он мчался со всех ног от этого Нильса, чтобы  Нильс
его не съел.
     - Драч был на него похож.  И  Грунин  тоже.  Вы  помните,  Димов  вам
рассказывал? - сказал тихо Иерихонский.
     - На рассвете придет флайер с сейсмологами, - сказал Нильс,  отключая
рацию. - Димов просил предупредить подводников.
     - Ты можешь их запеленговать? - спросил Ван Иерихонского.
     - Нет. Сандра никогда с собой рацию не  берет.  Ей  она,  видите  ли,
мешает. - Иерихонский был встревожен.
     - А вы где живете, Нильс? - спросил Павлыш у биоформа.
     - Мне нигде не нужно жить, - ответил тот. - Я не сплю. И почти не ем.
Я хожу. Работаю. Иногда прихожу сюда, если  соскучусь.  Завтра,  наверное,
съезжу с вами на Станцию.
     Они быстро поужинали, затем  устроились  на  матах  в  заднем  отсеке
убежища. Нильс тоже остался в убежище снаружи у  рации.  Он  читал.  Уходя
спать,  Павлыш  взглянул  на  него.  Метровое   полушарие,   исцарапанное,
изъеденное жарой  и  кислотами,  избитое  камнями,  подкатилось  к  стене,
прижало к ней щупальцами раскрытую книгу и время от времени переворачивало
страницы третьим щупальцем, выскакивающим молнией из панциря и  исчезавшим
в нем.
     В спальном отсеке было полутемно. Посапывал Пфлюг.  Иерихонский  спал
спокойно, сложив руки на животе. Ван подвинулся, освобождая место Павлышу.
     - Спать пора, - сказал из-за перегородки Нильс.
     - Ты стал заботиться о нашем режиме? - спросил Ван.
     - Нет, - сказал Нильс, - мне  просто  приятно,  что  я  могу  кому-то
что-то  сказать.  И  не  формулы  или  наблюдения,  что-нибудь  будничное.
Например: Маша, передай компот. Или: Ван, спи, завтра рано вставать.
     Павлыш промаялся еще несколько минут, потом спросил у Вана:
     - А Марина Ким далеко отсюда?
     Ван не ответил. Наверное, заснул.


     Павлыш проснулся от подземного толчка. Остальные  уже  встали.  Пфлюг
гремел банками, собирался на охоту.
     - Павлыш, ты проснулся? - спросил Иерихонский.
     - Иду.
     Из-за перегородки тянуло пахучим кофе.
     - Умойся в тазу, - сказал Иерихонский.
     Таз стоял у окна, выходившего к морю.  Вода  в  тазу  была  холодная.
Берег странно преобразился за ночь. Он был покрыт снегом, залив замерз  до
самых рифов, о которые бились волны, а по пологу снега, укрывшему  ледяной
панцирь залива, тянулись черные нитки трещин. Вдоль берега по  снегу  брел
Нильс, оставляя за собой странный след, словно по целине проехала телега.
     Позавтракав, Павлыш оделся и вышел  наружу.  Солнце  выбралось  из-за
туч, и снег начал таять. Над черным, покрытом грязью  склоном,  поднимался
легкий пар. Снег похрустывал под подошвами.
     Пфлюг сидел на корточках, что-то выковыривая ножом из снега.
     - Сегодня мы с вами сделаем по крайней мере три великих  открытия,  -
сказал он Павлышу. Голос в шлемофоне звучал восторженно.
     - Почему только три? - спросил Павлыш.
     - Я сюда приезжаю восьмой раз и каждый раз нахожу по  три  незнакомых
науке семейства. Разве это не великолепно?
     Черной точкой обозначился в небе флайер. Солнце припекало,  и  Павлыш
уменьшил температуру обогрева. Белое облако медленно  ползло  по  небу,  и
флайер поднырнул под него, спускаясь к убежищу.
     Прилетел Димов с сейсмологом Гогией.
     - Где Нильс? - спросил он Павлыша, поздоровавшись.
     - Наверное, полез в кратер.
     - Плохие новости, - сказал Гогия. Он был молод, худ и легко  краснел.
- Нильс был прав. Напряжение  в  коре  растет  быстрее,  чем  мы  считали.
Эпицентр километрах в ста отсюда. Станцию не затронет.
     Гогия  показал  в  сторону  солнца.  Океан  был  спокоен,  в   заливе
образовалась полынья, над ней поднимался пар.
     - Я попробую связаться с Нильсом. - Гогия пошел в убежище.
     Димов с Павлышем последовали за ним.
     - Кто мог предположить, - сказал Иерихонский, увидев Димова, - что вы
устроите землетрясение именно сегодня?
     Он держал в руке чашку с кофе, от  которой  поднимался  пар,  как  от
гейзера.
     - Передайте мне чашку, пожалуйста, - сказал Димов. - Ведь  вы  варили
кофе для гостей, не так ли?
     Димов выпил кофе залпом, несколько  секунд  сидел,  потеряв  дыхание.
Наконец отдышался и сказал:
     - Вот сейчас бы я погиб, и все вздохнули бы с облегчением.
     - Мы бы не дали вам погибнуть, - возразил Павлыш. - Я  реаниматор.  В
крайнем случае заморозили бы вас до Земли.
     Гогия отправился на гору и обещал вернуться через час. Димов вышел на
связь со Станцией, отдавая повседневные  распоряжения,  которые  не  успел
отдать, потому что очень рано вылетел оттуда. Иерихонский вновь  углубился
в изучение лент диагноста. Ван разбирал какой-то прибор.  Действия  людей,
оставшихся в убежище, были будничны, но с каждой минутой под куполом росло
напряжение, невысказанное, но ощущавшееся даже Павлышем. Подводники должны
были приплыть уже час назад, но их все еще не было...


     Второй толчок землетрясения раздался примерно через час после прилета
Димова. Ван, дежуривший у рации, сказал Димову:
     - Нильс передает, что увеличилось  выделение  газов.  Эскалация  выше
расчетной.
     - Может нам эвакуировать убежище? - сказал  Иерихонский.  -  И  здесь
остались бы только мы с Нильсом.
     -  Чепуха,  -  сказал  Димов.  -  Ван,  спроси  сейсмологов,   каковы
перспективы для острова.
     Земля под ногами мелко вздрагивала,  будто  кто  просился  наружу  из
запертого подвала.
     - Если здесь будет извержение, поток должен пойти в  другую  сторону.
Хотя, конечно, гарантировать ничего нельзя.
     Вернулся Гогия с пленками, снятыми с самописцев.
     - С ума сойти! - сказал он,  не  скрывая  восторга.  -  Мы  свидетели
катаклизма настоящего масштаба. Какой  сброс!  Вы  не  представляете,  что
творится в океане!
     Димов неодобрительно нахмурился.
     - Простите, - сказал он Павлышу, - следовало бы дать вам  возможность
вернуться на  Станцию.  Здесь  может  быть  опасно.  Но  мы  ограничены  в
средствах транспорта.
     Павлыш даже не успел оскорбиться. Димов и не смотрел на него.
     - Ван, - продолжал Димов так  же  буднично,  -  немедленно  вызывайте
Вершину, пускай летят сюда.
     - Зачем? - не сразу понял Ван.
     - Искать. Будем их искать. Здесь глубины небольшие.
     - Не выношу безделья, - сказал Иерихонский. - Я пойду  на  катере  им
навстречу.
     - Катер поведет Ван, - сказал Димов. - Иерихонский пойдет с ним.  Вы,
Павлыш, останьтесь у рации и, если нужно, вылетите на флайере.
     Павлыш подошел к рации и встал за спиной у Вана.
     Ван сказал поднимаясь:
     - Все позывные тут. Рация стандартна. Знакомы?
     - Проходили.
     Ван понизил голос и сказал на ухо Павлышу:
     - Не спорьте с Димовым. Он сейчас  -  сплошные  нервы.  Катаклизм  на
носу. Иерихонский в истерике, а подводники ищут жемчуг в Синем  гроте,  не
зная, что их ждет, когда они сюда явятся.
     - Вы уверены, что тревога ложная?
     - Иные варианты слишком опасны, - ответил лаконично Ван. Он взял свой
комбинезон и маску.
     За окном мелькнуло что-то белое, будто там махнули простыней.
     - Эй, - сказал Ван, выглянув наружу, - на ловца и зверь бежит. Это же
Алан!
     - Где? - спросил Димов.
     - Сам прилетел. Теперь вот доказывайте, что телепатии не существует.
     Окно было прямо перед Павлышем. По черному,  мокрому  от  растаявшего
снега берегу медленно брела громадная белая птица. Такая же, как  та,  что
Павлыш видел в день прилета.
     Иерихонский уже был одет, он открывал люк. Димов тоже натянул маску.
     - Павлыш, оставайтесь здесь. Не отходите от рации. Если что  срочное,
позовите меня. Я пошел поговорить с Аланом.
     Со Станции  сообщили,  что  флайер  вылетел  на  поиски  подводников.
Спрашивали, что нового в убежище. Павлыш ответил, что пока ничего.
     За окном Димов разговаривал с птицей.  Птица  еле  доставала  ему  до
пояса, но ее крылья, даже сложенные, тянулись метра на  три,  и  концы  их
опирались на широкий хвост. У  птицы  была  небольшая  голова  с  коротким
клювом и неподвижные голубые глаза.
     Еще один толчок заставил зазвенеть неубранную посуду.
     Подключился Нильс.
     - Слушай, Ван, - сказал он своим тихим механическим  голосом,  -  где
расположен этот Синий грот?
     - Ван ушел на катере. Наверное, туда. А я точно  не  знаю,  где  этот
грот.
     - А, это Павлыш? Тогда запиши точные параметры эпицентра.
     За окном Димов кутался в  куртку.  Ему  было  очень  холодно.  Птица,
покачиваясь, неловко взбежала на длинную, выдающуюся над заливом плиту,  и
расправила крылья. Тут же она превратилась  в  шестиметровый  парус  и  не
успела добежать до края плиты, как встречный ветер поднял ее на воздух, и,
чтобы не  потерять  равновесия,  Алан  мощно  взмахнул  крыльями  и  начал
набирать высоту.
     Димов возился в переходнике, потом открыл люк, впустив клуб пара.  Он
старался унять дрожь.
     - Думал, помру, - сказал он. - Молодец Алан.
     - Почему? - спросил Павлыш.
     - Ему не понравились волны в  том  секторе.  У  него  своя  теория  -
графическая.   Характер   и   место   приближающегося   землетрясения   он
рассчитывает  по  рисунку  волн.  Ему  хорошо  -  сверху  все   видно.   С
сейсмологами он из-за этого  жутко  спорит.  Считает,  что  его  теория  -
панацея от всех бед, а они полагают, что она сродни  гаданию  на  кофейной
гуще. Наверное, они правы, они специалисты... Меня кто-нибудь вызывал?
     - Нильс просил передать вам данные по прогнозу.
     - Давайте... нет, что  за  молодец  Алан!  Прилетел  именно  сюда.  А
знаете, Павлыш, я больше верю птицам, чем нашему катеру. Если бы  Алан  не
прилетел, пришлось бы вас на флайере посылать.
     - Говорит Вершина. Вершина вызывает убежище, - включился приемник.  -
Кто на связи?
     - Убежище слушает, - ответил Павлыш.
     Димов подошел поближе.
     - Говорит Сен-Венан. Мы вылетаем.
     - Добро, - сказал Димов. - Не забудьте передатчик. Понимаете, - Димов
обернулся к Павлышу, - наши  передатчики  хороши  для  геологов  и  других
наземных жителей. Приторочил к груди и топай. А  биоформам  они  неудобны.
При любом подходящем случае они стараются от них  избавиться.  А  в  самом
деле, на что летающему биоформу  лишних  триста  граммов  веса?  Для  него
каждый грамм лишний.
     В убежище вернулся Пфлюг. Он долго возился  в  переходнике,  вздыхал,
гремел банками, потом с трудом протиснулся в люк.
     - Удивительный день, - сказал он, расставляя на столе свое хозяйство.
- Три нормы, три нормы по крайней мере. Редчайшие экземпляры сами лезут на
берег.
     Он заметил, что Павлыш сидит за рацией, и сказал:
     -  Я  видел,  как  уходил  катер.  Только  не  успел  спросить.  Что,
подводники еще не приплыли?
     - На всякий случай подготовьте медпункт, - сказал Димов.
     - Наверное, лучше это  сделаю  я,  -  сказал  Павлыш,  -  а  вы  пока
подежурьте у рации.
     - Во-первых, Пфлюг никуда не  годный  радист,  -  возразил  Димов.  -
Во-вторых,  вы,  Павлыш,  подозреваю,  никуда  не  годный  ветеринар.   Вы
забываете,  что  биологически  наши  друзья  и  коллеги  не  относятся   к
антропоидам.
     - Да, - сказал Пфлюг, - правильно, как это ни печально. Но я  уверен,
что ничего плохого не случится.
     Он открыл ящик  в  углу  у  перегородки,  стал  перебирать  блестящие
инструменты и лекарства, поглядывая при этом на банки со своими трофеями.
     Поступили сообщения с флайера, который  вылетел  со  Станции.  Флайер
прошел уже пятьдесят километров. Ничего в океане пока не замечено.
     В окно Павлышу было видно, как со склона горы бежит  Гогия.  За  ним,
нагруженный контрольными приборами, следовал Нильс.
     - Что там на катере? - спросил Димов.
     Павлыш вызвал катер.
     - Все время подаем сигналы, - сказал Ван. - Пока ответа нет. А что  у
вас нового?
     - Ничего.
     - Убежище! - наложился на эти слова ровный  высокий  голос  одной  из
птиц. Павлыш еще не научился различать голоса биоформов. Видно, насадки  у
всех были однотипными. - Убежище! Вижу Сандру!
     - Где? - спросил Павлыш.
     - Юго-юго-запад от Косой горы. Тридцать миль. Вы меня слышите?
     - А что она? - крикнул Иерихонский. - Что с ней?
     - Она держится на воде, но меня не замечает.
     - Катер, сообщите ваш квадрат, - сказал Димов.
     - 13-778, - сказал Ван, - северо-запад от острова.
     Димов включил экран-карту.
     - Семьдесят пять миль, - сказал он.  -  Даже  если  точно  выйдете  в
квадрат, вам понадобится полчаса.
     - До связи, - Ван отключился.
     - Полчаса, - тихо повторил Димов. И тут же вызвал птиц: - Вы  сможете
оказать ей помощь?
     - Нет, - ответил голос. - Я здесь  одна.  Мне  ее  не  поднять.  Она,
по-моему, без сознания.
     Павлыш быстро натягивал комбинезон.
     - Где маска?
     - Возьми мою, - сказал Пфлюг, - вон моя лежит.
     Димов увидел, что Павлыш почти одет.
     - Ты знаешь этот флайер?
     - Еще бы.
     - Я с ним, - сказал  сейсмолог  Гогия.  -  Хорошо,  что  я  не  успел
раздеться.
     Димов повторил:
     - Тридцать миль к юго-юго-западу. - Потом повернулся к  микрофону.  -
Через две минуты к вам вылетает фраер. Будет минут через десять.  А  катер
не успеет раньше, чем через полчаса.
     Когда Павлыш закрыл за собой внешний люк, он успел  поразиться  тому,
как изменилось освещение. Солнце затянуто  красноватой  дымкой,  и  черная
гора подсвечена сзади, словно там таился театральный прожектор.
     Сейсмолог первым легко вскочил во флайер. Павлыш поднял  ногу,  чтобы
последовать за ним, но тут дверь в убежище открылась,  вылетел  Пфлюг,  не
успевший ни одеться, ни натянуть маску. Он открыл рот,  пытаясь  вздохнуть
воздух, и кинул в их сторону маленький медицинский контейнер.
     - Теперь держитесь, - сказал Павлыш, садясь за пульт  и  глядя  через
боковое стекло, как Димов помогает Пфлюгу забраться обратно в  убежище.  -
Когда будете рассказывать внукам о сегодняшнем дне, не забудьте упомянуть,
что вел машину экс-чемпион Москвы по высшему флайерному пилотажу.
     - Не забуду, - ответил сейсмолог, вцепляясь в кресло.
     Павлыш вышел из виража и пошел на максимальной  скорости  так,  чтобы
оставить по левую руку столб розового и бурого дыма, вставший над  дальней
от убежища стороной острова.
     Через семь минут они увидели одинокую белую птицу,  ходившую  кругами
метрах в двухстах над волнами.
     Птица, заметив флайер,  взмыла  выше  и  замерла  в  воздухе,  словно
показывая точку, в которой находилась Сандра. Павлыш бросил флайер вниз  и
завис метрах в десяти над верхушками волн. Но даже с  этой  высоты  он  не
сразу разглядел Сандру - ее  тело  терялось  среди  брызг,  которые  ветер
срывал с верхушек волн.
     - Видите? - спросил сейсмолог, выглядывая наружу.
     Ветер сносил флайер, пришлось  включить  двигатель  и  маневрировать,
чтобы не потерять Сандру из виду.  Павлыш  выпустил  лестницу.  Она  мягко
развернулась и ушла в воду в метре от Сандры.
     - Что у тебя, Павлыш. Почему молчишь? - заговорила рация.
     - Некогда. Мы ее нашли и будем поднимать.
     Птица пролетела совсем рядом с кабиной. На груди  у  нее  была  видна
черная овальная коробка передатчика. Птица поднялась чуть выше, и ее  тень
время от времени закрывала от Павлыша солнце.
     Сейсмолог, захватив моток троса,  спускался  к  воде,  и  Павлыш  все
внимание сосредоточил на том, чтобы не дать ветру снести флайер в сторону.
Сандра,  раскинув  руки,  покачивалась  на  волнах,  словно  в  люльке,  и
казалось, что ее движения осмысленны.
     Гогия вцепился одной рукой в лестницу, другой старался  подвести  под
Сандру петлю. Это ему не удавалось. Павлыш пожалел, что не может  оставить
управление. Он сделал бы все проще и  быстрей.  Видно,  Гогия  никогда  не
занимался альпинизмом. Трос снова сорвался, сейсмологу  не  хватало  руки,
чтобы завести его за плечи Сандры. Павлышу показалось, что волны отчаяния,
охватившего сейсмолога, достигают кабины флайера.
     И в этот момент птица-биоформ решилась на рискованный шаг. Она  мягко
и  быстро  спланировала  против  ветра  и,  улучив  момент,  когда  Сандра
скользила по внешней стороне волны и ее тело  выступило  наружу,  схватила
клювом петлю троса и мгновенно завела ее за плечи Сандры.
     - Тяни! - закричал Павлыш сейсмологу.
     Тот с трудом удерживал равновесие  на  лестнице,  но  сразу  потянул,
петля  скользнула  ниже  и  охватила  Сандру  за  локти.  Птица  с  трудом
умудрилась  ускользнуть  от  следующей  волны.  Когда  она  пролетала  над
флайером, Павлыш заметил, что  передатчик  она  все  же  сбросила.  Павлыш
поднял вверх большой палец, и птица резко пошла в небо.
     Вдвоем с Гогией они втянули Сандру в кабину. Прошло двадцать минут  с
отлета.
     Динамик надрывался, требовал сведений, спрашивал, что происходит.
     - Говорит Павлыш, - включил он передатчик. -  Сандру  мы  подняли  на
флайер. Она без сознания.
     -  Слушай,  -  сказал  Димов,  -  Сандру  не  трогайте.  Наденьте  ей
кислородную маску и накройте ее чем-нибудь теплым.
     Сейсмолог достал запасную маску и баллон. Глаза Сандры были  закрыты,
лицо казалось голубым. Сейсмолог убрал с лица Сандры мокрые волосы и  стал
прилаживать кислородную маску. Его руки чуть дрожали. Павлыш шел к убежищу
на бреющем полете. Впереди как маяк поднимался столб  дыма.  Птица  летела
сверху, почти не отставая  от  флайера.  Рация  была  включена,  и  Павлыш
слышал, как Димов приказывает катеру оставаться в том районе и  к  острову
не возвращаться.
     Пфлюг ждал их на самом берегу  залива.  Закутанную  Сандру  осторожно
вынесли из флайера и бегом перенесли к куполу. Люк  был  открыт,  и  через
минуту Сандра уже лежала на столе. Димов ждал их в хирургическом халате  и
перчатках. Диагност был включен, и его щупы чуть дрожали, покачиваясь  над
столом.
     - Будете мне ассистировать, - сказал Димов Павлышу.
     У рации стоял Нильс.
     - Все в порядке, - говорил он, - не волнуйся,  Эрик.  Ты  же  знаешь,
если Димов сказал...
     Сандра спала. Дыхание ее стало ровнее. Лицо покраснело, капельки пота
блестели на висках.
     - Что с ней случилось? - спросил Павлыш.
     - Сработала предохранительная  система.  Если  организм  работает  на
пределе и создается опасность для жизни, она впадает в состояние,  похожее
на летаргический сон. Пока мы можем только  предполагать,  что  подводники
попали в землетрясение на глубине. Сандра смогла вырваться наружу, хоть  и
была ранена. У нее сломаны три ребра, обширное  внутреннее  кровоизлияние.
Она плыла к базе, но ее силы иссякли. Значит, ей оставалось лишь подняться
на поверхность. Утонуть Сандра не могла: когда она  на  жаберном  дыхании,
легкие служат как воздушный пузырь. Метаболизм замедлился в несколько раз.
Как только она потеряла сознание, ее вынесло на поверхность океана.
     Сандра очнулась сразу, боли она не чувствовала.
     - Димов, - сказала она с трудом, - ребят завалило...
     - Спокойно, не волнуйся, девочка, - сказал Димов.
     - Мы были в Синем гроте... начало трясти... Я была  в  стороне.  Стас
сказал, что ранен... Прости, Димов, Эрик знает?
     Павлыш протянул Димову шарик-ампулу. Димов приложил ее к руке Сандры,
и жидкость вошла в кожу.
     - Ты можешь дать координаты?
     - Да, конечно, я спешила...  меня,  наверное,  отнесло  в  сторону...
двадцать миль у юго-западу от острова, группа рифов, два  поднимаются  над
поверхностью...
     - Знаю, - сказал Пфлюг, - месяц назад мы с Ваном туда летал