бов, что  башнями
возвышались  в  дальнем  конце  участка  и  создавали  островок  прохладного
полумрака. Чалмис  сидел на скамейке в их тени, невозмутимый как ламантин, и
наблюдал  за  гостьей,  идущей  к нему по  белым  плиткам.  Это был  мужчина
крепкого сложения, среднего роста  и возраста. Поседевшие на  висках светлые
волосы  он зачесывал назад  над  широким  лбом.  Округлое лицо  казалось  бы
мягким, если б не проницательные до мурашек серые глаза.
     В  сверкающем  красками саду Анайя  смотрелась  как  нечто  чужеродное,
напоминая ночное существо, внезапно извлеченное из укрытия на яркий  дневной
свет. Эффект усиливала ничем не смягченная чернота ее одежды: поблескивающий
антрацитом  комбинезон  и  кожаные  сапожки. Все  это вполне соответствовало
кондиционированному помещению, которое она покинула сегодня утром.
     - Итак, - буркнул Чалмис, не потрудившись встать при ее приближении,  -
откуда ты взялась и как вошла?
     - Из Рио, сегодня утром, - ответила она, нимало не  смутившись подобным
приемом. - Как я  поняла, ты  не стер отпечаток  моего  голоса из аппаратуры
ворот после моего последнего визита. И это хорошо, иначе я, наверное, до сих
пор  стояла бы там, ругалась и ждала, пока твой повар ответит, если услышит.
- Она  уселась  рядом,  и  он  извинился  за холодную встречу  поцелуем. - Я
оставила на твоем автоответчике сообщение, что приезжаю, но, как видно, зря.
Прилетела  на шаттле в Торонто, а там наняла легкий  флаер,  чтобы добраться
сюда.
     - Тебе повезло с погодой, - заметил он.
     - Да, полет был приятным. Слушай,  я заметила много новых  полей на той
радиоактивной полосе к северу...
     - Кливленд,  - сухо прервал он. - Там сейчас выращивают много масличных
культур, используя устойчивые к радиации гибриды.
     Подсолнечник, который воистину светится.
     Он  по-крокодильи  моргнул  и  принялся  ждать,  когда  гостья объяснит
причину своего появления. Анайя обвела взглядом пышный сад.
     - А твоим цветам неплохо живется, - позавидовала она.
     Послышалось негромкое жужжание, и на ее ногу опустился кузнечик.
     - Ай! - взвизгнула она, стряхивая насекомое.
     - Они не кусаются, - улыбнулся Чалмис.
     - А выглядят так, точно могут укусить. Зачем  ты  развел в саду столько
живности? Тебе и так приходится  постоянно держать силовое  поле включенным,
чтобы не пробрались москиты.
     - Ты рассуждаешь в  точности как мой садовник. - Он задумчиво помолчал.
-  Ностальгия,  наверное. Когда я  рос в этих краях, кузнечики  и лето  были
неразделимы.  Но, должен признать, послевоенные насекомые явление совершенно
иное.
     Несколько  минут никто  из  них  не  нарушал тишины.  Чалмис  заговорил
первым, облегчая ей объяснение.
     - Как нынче идут "ощущалки"? Ты небось от кредиторов сбежала?
     - И да, и нет, - улыбнулась она. - Вообще-то, бизнес идет неплохо.
     "Триада" продается хорошо. Перуанская "Лига морали" ее запретила, и это
здорово оживило продажу. Мой дистрибьютор в Рио был этим весьма доволен - не
удивлюсь, если  узнаю,  что  он сунул кому-то взятку, чтобы  ее  включили  в
"черный"  список. Теперь  он хочет,  чтобы  я сделала  продолжение.  Я  даже
подписала контракт.
     - А я  думал, что все "ощущалки"  -  порнография, - сообщил  изумленный
Чалмис.
     - Нет. Некоторые сочинители работают для подростков, -серьезно пояснила
она, сразу усевшись  на  любимого конька. - Но приставки для воспроизведения
снов  есть лишь  у немногих  детей,  так что  этот  рынок ограничен.  Я сама
подумываю сочинить нечто подростковое о  колонии Бета - если сумею  выкачать
из тебя достаточно подробностей для общего фона.
     - Любопытная  идея. А сможешь ли ты сочинить четко детализированный сон
о месте, где никогда не была и вряд ли когда будешь?
     Она пожала плечами.
     - Будущие зрители тоже там не были, поэтому никто не станет придираться
к подробностям. Ты  единственный, кто сможет меня раскритиковать, но ты снов
не сочиняешь. И даже не смотришь.
     - И слава Богу! Я испытываю  непреодолимое отвращение к мысли напичкать
свои мозги электродами. -  Он  указал на  два  серебряных  кружка  на висках
Анайи. - Тут, несомненно, сказывается мое древнее американское воспитание.
     - Ты неисправимо старомоден, - ответила она, ничуть не обидевшись.
     -  Но  все же...  операция  по  вживлению  импланта для воспроизведения
записей намного проще,  чем вживление импланта для сочинителя.  И совершенно
безболезненна. Зато потом ты сможешь покупать мои работы.
     - Умоляю, не  искушай  меня. Я  возражаю вовсе не против боли, тут дело
принципа.
     -  Как хочешь. В  любом случае, я прилетела в такую даль не  для  того,
чтобы рекламировать  аппараты  для  просмотра  "ощущалок". Я  задумала  одно
исследование...
     -  Для эротического  сна? Дорогая, так это здорово!  Буду счастлив тебе
помочь.
     Он церемонно поцеловал ей руку. Она улыбнулась и отняла ее.
     -  Сумасшедший. Впрочем, мы  можем заняться и этим.  На самом же деле я
хотела  спросить, не  могу  ли остаться  здесь  на  неделю  или  две,  чтобы
закончить одну работу? Дома мне буквально не дают покоя.
     - Ага. Значит - не кредиторы. Так ты сильно просрочила контракт?
     - Есть немного. Если честно... на несколько месяцев. И мой дистрибьютор
уже грозится принять меры. - Она попыталась изобразить невинную жертву.
     - И аванс ты, разумеется, потратила...
     - Разумеется. - Она  уставилась на носки своих сапожек. - Но причина не
в этом.  Мне сейчас просто  не хочется сочинять продолжение того сна или что
угодно в  том  же духе. То  была  ерунда,  пустышка.  А  я хочу  испробовать
совершенно новую область. И поработать над новыми идеями.
     Она подумала, что условия необычного контракта не позволяют ей излишнюю
откровенность. А жаль.  Ни с кем она не обсудила бы его  столь охотно, как с
Чалмисом. Его мнение она ценила наиболее высоко, поскольку на него не влияли
мода или мнение друзей. Эта  его  особенность компенсировала в глазах  Анайи
безразличие к современной культуре, порой доводящее ее до бешенства.
     - Разумеется, дорогая. Прогуливай, сколько душе угодно. -Чалмис не стал
напоминать, что она была здесь незваной гостьей.
     - Расположиться можешь в той же комнате, где  жила  в прошлый раз, если
она тебе понравилась; ею с тех пор никто не  пользовался. Поговори с Чарлзом
насчет  постельного  белья,  еды  и всего прочего.  А  потом я  покажу  тебе
новейшие музейные экспонаты.
     Кроме  садов  и  эпикурейской  жизни  у  Чалмиса  было еще  одно  хобби
восстановление старинной  техники  для музеев.  В его  распоряжении  имелась
прекрасно оборудованная  мастерская, где  он, позабыв обо  всем,  мог часами
ковыряться в микроскопической филиграни всевозможных плат и схем.
     Некоторые  образцы датировались временами его  молодости; постепенно он
стал.  таким  экспертом,  что  брался  за  любую  конструкцию.  Зато  Чалмис
совершенно  не  разбирался  в  современной  бактериальной  электронике,  где
компьютеры выращивались, а не создавались. Его усилия очень  высоко ценились
несколькими  историками  науки  и  оставались  совершенно  неизвестными  для
простых смертных.
     Анайя понимала в его работе еще меньше, чем он в ее, но у них имелось и
нечто  общее -  страстная  ненависть  ко  всяческого  рода  помехам.  Каждый
проявлял такое же уважение к рабочему времени  другого, какое желал получать
сам, и  это взаимное невмешательство  сильно их сближало. В  последующие дни
Анайя,  с головой погрузившись в  работу, могла  пропустить обед  или  ужин,
нисколько не тревожась, что кто-то придет  ее искать и  тем самым оторвет от
дел.  Чалмис, в  свою очередь, снимал  с  себя  обязательства  хлебосольного
хозяина. Когда  же  их орбиты случайно  пересекались, эти  встречи наполняла
взаимная благодарность за предыдущее отсутствие другого.

x x x

     Такая  встреча  произошла как-то  вечером  примерно через неделю  после
приезда Анайи. Гостья и хозяин блаженно  расположились возле дома в  уличных
креслах - мягких, как кушетки. Они полулежали рядом, глядя в небо.  Горизонт
на  западе  полыхал  багрянцем  и  лимоном, чистая  зелень  по краям  плавно
переходила  в ультрамарин. Над закатившимся солнцем сверкала искорка Венеры,
кое-где уже  замерцали самые  яркие  звезды.  Деревья и трава вокруг  дышали
теплым  и   незабываемым  сенным  ароматом   лета  Среднего  Запада.   Анайя
подсчитывала похожие  на  падающие звезды  вспышки -  в  сотне  футов над их
головами сгорали москиты, натыкаясь на автоматический силовой барьер.
     - ...семь,  восемь... Слышишь,  Чалмис,  а  это правда, что  они  могут
высосать из человека всю кровь за пятнадцать минут?
     -  Сомневаюсь, - лениво  отозвался он.  - Полагаю, если на тебя нападет
целая  стая,  то можно  потерять  много  крови.  Но хотя они и пяти дюймов в
длину, в основном это крылья  и ноги. Вряд ли москит сможет  высосать больше
пяти миллилитров зараз. А вот  их яд - это настоящая проблема. - Он отпил из
высокого бокала глоток лимонада со льдом. Особенно если эти твари из районов
с высокой радиацией - такие могут наградить и лучевым ожогом.
     - Берегись  тех, кто светится в темноте,  да? Двенадцать, тринадцать...
ух, смотри, какой красавец полетел!
     Некоторое время они молчали, потягивая лимонад.
     - Как  -  получается  новый сон? - спросил  наконец Чалмис.  -  Сделала
столько, сколько надеялась?
     Анайя помедлила с ответом.
     - Да, актуализация идет очень гладко.
     - И  тем не  менее у  тебя  нет желания похвастаться успехами. Что тебя
тревожит? Но если я лезу не в свое дело...
     - Нет,  нет...  А что, я выгляжу встревоженной? - обеспокоенно спросила
она.
     - Ты,  конечно, не совсем прозрачна, - успокоил Чалмис. - Но для  того,
кто наблюдает за тобой достаточно пристально... гм... похоже, то, над чем ты
работаешь, влияет на твое поведение. Либидо, например.
     Анайя поморщилась.
     -  Да...  Ты прав, конечно.  - Она протянула  руку  и слегка  коснулась
Чалмиса. - Этот сон скорее... антиафродизиак.
     - Для начала сойдет. На какую тему?
     Анайя  заколебалась,  борясь  с  искушением,  но  через некоторое время
поддалась ему.
     - В основном, о смерти. Это частный заказ. И довольно зловещий.
     Слушай, вообще-то мне не разрешено об этом говорить, но...
     - Но? - иронично повторил Чалмис. - Кажется, я знаю, что означает "но".
Сейчас ты заставишь меня поклясться хранить молчание, а потом все выложишь.
     - Если  ты  добавишь: "Это так по-женски",  я тебе  врежу,  - пообещала
Анайя. - Но...  Чалмис, это действительно леденящая кровь история, и дело не
только в  образном ряде  сценария. И чем дольше я над ним работаю, тем более
зловещим все становится.
     Она описала  ему  визит  Рудольфа Кинси, а  завершила рассказ  тем, что
принесла Чалмису сценарий и переносную лампу.
     Анайя с тревогой наблюдала, как ее друг читает страницу за страницей.
     Закончив, Чалмис перевернул пачку листков и углубился в сценарий снова.
     Она   уже  внутренне  сжалась,   ожидая  услышать  упреки  в  том,  что
согласилась  на  такой заказ,  но первые слова  Чалмиса, когда  он  закончил
чтение в третий раз, застали ее врасплох:
     - Ты заметила, что эта штука задумана в виде бесконечной петли?
     - Что? Не могу представить, кому такое может понадобиться...
     Разумеется,  сюжет идет  по кругу - тут я с тобой согласна. Прежде  мне
казалось, что это нечто  вроде художественной  аффектации. Может,  этот  тип
начитался романов двадцатого века?
     - Это лишь впечатление. Но все же... что ты знаешь о заказчике?
     - Только то, что уже сказала. Напоминает жуликоватого адвоката.  Но кто
я такая, чтобы судить других?
     - О, ты бываешь весьма восприимчивой и наблюдательной, когда перестаешь
витать в облаках. Впрочем, для тебя это процесс не вполне осознанный.
     Анайя задумалась: считать ли его слова комплиментом?
     - Итак, ты не сможешь с ним связаться, если захочешь, - размышлял вслух
Чалмис.  -  Ни адреса,  ни  номера фона, а контракт у вас устный  кстати, ты
уверена, что тебе вообще заплатят?
     До сих пор такая жуткая мысль даже не приходила ей в голову.
     - Короче, ты даже не знаешь, действительно ли это его настоящее имя.
     Твоя  проблема в  том,  дорогая моя,  что ты  слишком честна.  Даже  не
представляю, откуда  у тебя подобное прямодушие. Воспитание  тут явно ни при
чем.
     Анайя выпрямилась.
     -  Что  еще  за оскорбления?!  А  ты  сам кто такой? Преступный  гений,
затаившийся в центре паутины интриг?
     Чалмис ухмыльнулся.
     - А  что ты  предпочтешь  услышать?..  Ладно,  вернемся  к сути.  Да, я
согласен, заказ  очень необычный и зловещий, но то, что тревожит меня больше
всего, тебе, похоже, даже в голову не приходило. Но ты была там, а я нет. Не
надо отдаваться во власть предположений.
     - Чалмис, как по-твоему, стоит мне этим заниматься? - серьезно спросила
Анайя.
     - О, небо, ну и вопросики ты мне задаешь! Это же твоя работа. Мне-то не
нужно зарабатывать на жизнь, так какое я имею  право давать советы тем, кому
это требуется? Но...
     - Но? - передразнила его Анайя.
     -  Можно  причинить  человеку  вред, используя  фили-сон?  Тут  у  тебя
преимущество, ведь я не представляю, что это такое.
     -  Конечно, есть такие, кто смотрит  сны слишком  часто, потому что  не
может оторваться от полюбившихся кассет. Но я не вижу, чем "ощущалки" в этом
отношении  отличаются  от  прочих  развлечений. На  мой  взгляд,  даже самые
отвратительные  фили-сны приносят  больше  пользы, чем вреда:  во  сне можно
вести себя как угодно, и никто от этого не пострадает.
     - За  исключением воздействия на душу, которое  могут оказать  подобные
видения.
     - А как  такое можно измерить? Нет, я все же думаю, что "ощущалки" есть
лишь новый способ заниматься все тем же старым и привычным.
     - Тогда ты ответила на собственный вопрос.
     -  Могла бы и догадаться, что ты не станешь на него отвечать. Он вернул
ей сценарий и с любопытством спросил:
     -  А этот  твой мистер  Кинси не произвел на тебя впечатления человека,
для которого все это, - он показал на листки, - любимейшее развлечение?
     -  Нет, -  задумчиво ответила Анайя. - По-моему, для  него  подобное  -
слишком большая роскошь. У меня создалось впечатление, что он чей-то агент.
     -  Я  тоже  так  подумал. Любопытная головоломка.  Мне  будет интересно
узнать, чем эта история закончится. Позвони мне, когда вернешься в Рио.
     - Неужели ты подойдешь к фону? - рассмеялась Анайя.
     - Только если позвонишь ты, дорогая.

x x x

     Анайе наконец удалось уговорить себя отбросить сомнения, и за следующую
неделю  она  завершила  сочинение  сна. Обычно окончание работы приносило ей
облегчение,   но  сейчас   она   ощущала   себя   скорее   вымотанной,   чем
удовлетворенной,  подобно  ныряльщику,  глотнувшему  воздуха  после  слишком
долгого  пребывания  под  водой.   Прекращение  боли  вовсе  не  равнозначно
удовольствию. И все же она гордилась своим мастерством.
     Анайя обладала ясным и образным воображением, полным поэтической  силы,
и щедро приправила этой силой получившийся сон. Кроме того, ее ждали деньги.
     Положив мастер-картридж в нагрудный карман, она попрощалась с Чалмисом,
нагло одолжила у него  денег  на флаер и начала  возвращение  к цивилизации.
Путешествие было омрачено мелкими неприятностями: скверной погодой в Торонто
и потерей багажа после приземления шаттла в Рио.
     Потребовался  целый  час  упорства и ругани,  чтобы служащие наконец-то
отыскали ее чемодан  в каком-то  дальнем  углу багажной зоны. Анайя вошла  в
свою квартиру  злая и голодная. Похоже,  жизнь затворницы  привлекает ее все
больше и больше.
     Торопливо  распаковав  вещи  и  проглотив  состряпанный  роботом  ужин,
показавшийся ей особенно гадким  после двух недель гостеприимства у Чалмиса,
она обнаружила  самую серьезную  из приключившихся сегодня неприятностей. Ее
синтезатор снов,  точнее,  та его половина, что  находилась за  пределами ее
головы,  исчез.  Она  трижды  перевернула  квартиру  вверх дном  и пришла  к
неутешительному выводу,  что забыла его у  Чалмиса. Она позвонила ему  и, не
дождавшись ответа, оставила сообщение с просьбой поискать синтезатор.
     На  следующий  день  у  нее  была  назначена встреча с Кинси. День этот
тянулся  медленно.  Хельмут Гонзалес  каким-то  образом  пронюхал,  что  она
вернулась в город, и вновь предпринял попытку заставить ее закончить работу.
Как   ни   странно,  теперь  она  с  большей  благосклонностью  смотрела  на
костюмированные романтические бредни и не стала лишать его надежд.
     Отделавшись от Гонзалеса, она принялась бесцельно бродить по квартирке,
перебирать наброски  полузабытых проектов  и  вспоминать  заброшенные хобби,
пока ровно в четыре не прожужжал дверной звонок.
     То  был  Кинси  - скользкий, как и прежде,  но  старательно подавляющий
возбуждение.  Это  навело Анайю  на мысль, что  сон он  все-таки заказал для
себя. Гость уселся на кушетку и поставил на колени большую сумку.
     -  Я  принес  свой  плейер,  -  пояснил  он, доставая  аппарат.  -  Вы;
разумеется,  понимаете,  что  мне хочется... э-э... проверить продукт  перед
тем, как оплатить заказ.
     - Естественно.
     Анайя  протянула ему  картридж. Кинси  вставил его в плейер и прикрепил
единственный провод к металлическому кружочку за  левым  ухом. Потом включил
плейер и закрыл глаза.
     Через несколько минут он выключил аппарат - как ей показалось, довольно
торопливо. Выпрямившись,  Кинси долго  смотрел  на  нее  с  неким  уважением
крокодила.
     - Это просто... замечательно, - проговорил он наконец.
     Анайя мысленно расцвела, но сохранила невозмутимость.
     - Не стесняйтесь, досмотрите сон до конца, - щедро предложила она.
     - О,  не  стоит. Я  вполне удовлетворен, - заверил  ее Кинси. -  И  мне
действительно пора. Мое время ограничено. Мне осталось лишь забрать сценарий
и расплатиться.
     Анайя насторожилась.
     - Можете перевести деньги, воспользовавшись моим фоном, предложила она.
     - Я принес оплаченный чек. Так вас  устроит? - с тревогой спросил он. -
Пусть это немного старомодно, но совершенно надежно, уверяю вас.
     Вам надо  лишь прийти в банк и  удостоверить свою  личность  отпечатком
голоса. Знаете, в последнее  время было  столько  махинаций  с  электронными
платежами... вот я и решил, что так будет безопаснее.
     Кинси достал прямоугольник бумаги, снабженный магнитной полоской.
     - А вы любитель  бумаги, - заметила Анайя, принимая чек  и рассматривая
его гораздо внимательнее, чем  обычно.  Похоже, чек в полном порядке. Он был
выписан к погашению  в городском банке,  оплачен  и,  вероятно, не мог  быть
отозван клиентом.  А подобная  мысль  у нее  в  голове мелькнула, потому что
завтра  в  банке  был  выходной. Она  вернула Кинси несколько измятые листки
сценария, и тот изучил их с тем  же вниманием, с каким она разглядывала  его
чек.
     - Да, все  в порядке. -  Он встал, собравшись уходить,  но возле  двери
остановился и посмотрел на  нее с некоторой хитрецой. - Могу я попросить вас
о небольшой услуге? Не бесплатной, разумеется.
     - Спросить всегда можно, - пожала плечами Анайя. - Валяйте.
     - Завтра день рождения моей тетушки. А она ваша большая поклонница.
     Вот я  и подумал, не  согласитесь  ли вы сделать для нее очень короткую
вещицу - нечто вроде поздравительной открытки?
     Ей очень нравится поэма "Подарок Дорин". И если  вы сможете  переложить
ее на сон, тетушка будет в восторге.
     Анайю поразила  сама мысль о  том, что у Кинси есть тетушка. Он казался
ей существом, вылупившимся из яйца, причем кожистого. А "Подарок Дорин"
     - очень популярная нынче слащавая поэма. Переведенная в версии для всех
видов масс-медиа, она насытила коммерческую культуру  задолго до приближения
Рождеств