Запищал вызов голо. Проклятье! Никак не могу привыкнуть к этим
трюкам. Прямо в воздухе висит голова, грозно сверкает очами и
вдобавок разговаривает. Волховство такое пока не позволяет.
Чувствуешь себя приготовишкой, что вызывает постоянный стресс,
усложненный очередными переменами во внешности Главного Маршала.
На этот раз он имел большую лысину, прилизанные черные волосы и
пенсне. Усы и прочие особые приметы пропали.

-- Я получил отчеты от своих офицеров о ваших действиях.
Конечно, вами были допущены некоторые просчеты, но в целом
впечатление складывается самое благоприятное. Придет опыт --
промашки исчезнут.

-- Мы старались, -- скромно сказал я.

-- Признаться откровенно, поначалу я не слишком верил вам. Более
того, мне касалось, что затевается грандиозное мошенничество, но
факты вещь упрямая. Система "Трезубец" заступила на
боевое дежурство, и это целиком ваша заслуга. Я решил внести в
правительство представление о вашем награждении. Я полагаю, это
будет справедливо.

-- Но в успехе операций не только моя заслуга.

Одутловатые щеки маршала колыхнулись.

-- Мне все превосходно известно. Никто не забыт и ничто не
забыто. Но поймут ли меня, если я представлю к награде домового?
Сейчас и без того всякие журналисты и писаки так и норовят
искупать нас в грязи, а подвернется столь благоприятный случай...

-- Но... -- попытался я вставить хоть словечко.

-- Не надо, -- веско сказал Главный Маршал. -- Я заранее знаю
все, что вы хотите сказать. Вам представляется, что я, имея на
плечах гербы, волен принимать любые решения. Если бы! Я тоже
связан. И гораздо сильнее вас, ибо под полученными вами
приказами всегда стоит чья-то подпись. Под теми полунамеками,
которые управляют мною, подписей нет. Но за их нарушения спросят
в тысячу раз строже.

Он устало вздохнул.

-- Я вас понимаю, -- посочувствовал я.

-- Надеюсь, что вы сумеете объяснить это своим товарищам.

-- Один из них погиб.

-- Примите мои соболезнования.

-- Но мы всегда готовы...

-- Это то, что я и надеялся услышать, -- просиял он. -- Вашу
заслуги не будут забыты. Вы не только получите орден, но и
будете произведены в следующее звание. Уже готов приказ о
присвоении вас звания генерал-лейтенанта.

Я вскочил и вытянулся.

-- Служу Советскому Союзу!

-- Не надо, -- остановил меня маршал, отечески улыбнувшись. --
Оставьте это лейтенантам, сколько раз повторять. Ваше звание
избавляет вас от таких условностей.

Я позволил себе скромно улыбнуться.

-- Это знак уважения.

Главный Маршал тоже улыбнулся, потом посерьезнел.

-- У меня имеется новое задание для вас.

-- Но, товарищ маршал, я хотел вернуться обратно в избушку и
продолжить теоретические исследования.

Пенсне негодующе сверкнуло.

-- Какая теория в такой угрожающий момент?! К тому же вы на
действительной военной службе!

-- Но я полагаю, что это временно, -- удивился я.

-- Напрасно, -- сказал маршал. Всякая доброжелательность напрочь
исчезла с его лица. Он стал похож на суровых римских
полководцев, которые, не колеблясь, прибегают к децимации
проштрафившихся легионов, расстреливают дезертиров и вводят танки
на улицы. В Древнем Риме не было танков? Все равно вводят! -- Мы
с вами не в казаки-разбойники играем. Мы стоим на страже
государственной безопасности!

-- Коготок увяз -- всей птичке пропасть! -- невесело откликнулся
я.

-- Если хотите -- так, -- жестко ответил маршал.

Повисло тяжелое молчание. Наконец я собрался с духом и безо
всякого энтузиазма заметил:

-- Если бы вы только видели, какая капуста у меня на огороде.

Главный маршал прищурился, словно целясь.

-- Вы напрасно стараетесь меня оскорбить. Если я решу, что это
вам удалось, вы крепко пожалеете...

-- У меня в мыслях не было.

-- Вы пока что не император, чтобы хвастать капустой.

Я почувствовал, как краснеют уши.

-- Какое новое задание вы хотите мне поручить?

Маршал вновь сделал официальное лицо.

-- Период стратегической обороны завершен. Теперь настала наша
очередь перейти к активным действиям. Мы должны нанести
сокрушительный удар.

-- Простите, не понимаю.

-- Неприятель хитер и коварен. Будучи не в силах нанести нам
поражение в термоядерной войне смертельно боясь нас, он перевел
борьбу в сферу иррационального. Мы сделаем то же! Враги
использовали наемный сброд -- всяких там гоблинов, гремлинов,
привидений. Вшивая толпа, лишенная моральных устоев. Но мы дадим
отпор гнусным проискам, Вашей задачей становится подготовка
надлежащего контингента из числа патриотически настроенных
леших, домовых, русалок.

Я икнул и руками водворил на место отпавшую челюсть. Поразить
меня более чем сейчас было просто невозможно. В сознании нашего
военного командования произошел полный переворот! От тотального
отрицания потусторонних сил, оно мгновенно, с чисто военной
решительностью, превратилось в рьяного сторонника черной и белой
магии.

-- Это будет крайне трудно, -- осторожно возразил я.

-- Мы знаем это, -- кивнул маршал. -- Никто и не требует от вас
уже завтра выставить целую дивизию. Мы понимаем, что потребуется
определенное время и средства. Но эти... создания... должны
сражаться на нашей стороне! Поэтому подготовку контингента
придется всемерно форсировать. Мы не можем зависеть от состояния
вашего здоровья. Нам нужно много закаленных бойцов. Особое
внимание следует уделить идейной подготовке. Самый последний
леший должен твердо усвоить основы марксизма-ленинизма.

Я прибег к обычному приему -- почесал в затылке.

-- Это еще сложнее. Уже совершенно точно выяснено, что труды
основоположников диалектического материализма отрицательно
влияют на здоровье созданий из магических измерений.

-- Мы проработаем этот вопрос, -- мягче сказал маршал. -- Ведь
трое домовых уже служат на станциях "Трезубца", так
почему бы и остальным не поступить так же?

Мы с Ерофеем засиделись до поздней ночи, обсуждая этот
разговор. Предложение было слишком серьезное, чтобы просто
отмахнуться от него. Угрозы маршала можно пропустить мимо ушей.
Ему нужен результат, а кто кроме нас может этот результат дать?
Следовательно -- мы нужны. А монополия всегда развращает ее
обладателя. Диктовать условия и держать за горло будем мы.
Волей-неволей маршалу придется выполнять наши условия. Какие
условия? Это мы сами пока не знали.

А тут еще пропажа Зибеллы. Искать горностая или выполнять
приказ? Мы обшарили буквально каждый миллиметр станции --
напрасно.

По всем литературным канонам мы сейчас были обязаны погрузиться
в черную меланхолию, грустить о пропаже друга, обливаясь
горючими слезами и всячески выражать свою скорбь. Однако мы
превосходно знали Зибеллу и немало настрадались от его скверного
характера. Он вполне мог пуститься в погоню за удирающей крысой.
Жажда мести, отягощенная жаждой крови. Все-таки не следовало
забывать, что Зибелла принадлежал к семейству куньих. В прошлом
за ним числились выходки и похуже. Так что нас сейчас больше
волновали собственные перспективы.

-- Что скажешь, полковник?

-- Скверно, генерал.

-- Очень скверно, полковник.

-- А в будущем еще хуже, генерал.

Мы взгрустнули. Потом Ерофей задумчиво сказал:

-- Мне совершенно не нравится происходящее. Прежде всего
смущает агрессивность военных. Они мыслят примитивными
категориями: атака, оборона, заранее подготовленные позиции,
фланг... Право слово, у людоедов лексикон и то богаче.

-- Ну и что?

-- То, что они совершенно неправильно судят о нас, бесях. Я
сильно сомневаюсь, чтобы хоть кто-то из моей родни согласился с
предложениями маршала.

-- Но ведь на станции действительно прилетели.

-- Да, охранять хоромины. Охранять. А остальное нам до такой
степени противно, что я не берусь и заикнуться об этом. Меня
свои же со свету сживут.

-- Маршал может найти дорогу к черным бесям, -- грустно сказал я.

-- Не ты же его на эту дорогу направишь.

-- Нет.

-- И не я. Значит, он ее не найдет.

-- Он достаточно умен. И может вспомнить о гремлинах. О нечистой
силе, созданной людьми. Тем более, что бегает на "Хорсе" Оберст.

-- Да, -- неприязненно скривился Ерофей. -- В этом мы преуспели.
Внутри каждой машины сидит недобрый черный дух. А у маршала
мириады подобных исчадий. Одних бомб вон сколько. И ежели он
найдет способ выманивать оттуда черных бесей...

-- Но ведь мы не станем ему помогать?

-- Конечно нет.

-- На том и порешим?

-- Согласен! -- обрадовался Ерофей. -- Конечно, прямо
отказываться нельзя. Сделаем вид, что согласились... Но ведь и у
нас какая-то операция может провалиться?

-- Может! -- возликовал я.

-- Напрасно радуетесь! -- громыхнул знакомый голос. Снова в
воздухе повисла голова Главного Маршала. -- Я получил немалое
удовольствие, слушая вас. Благодарю за тщательно проработанный
план действий. И вы будете выполнять его со всем возможным
старанием. -- Видя, что я хочу возразить, он надул щеки и
гаркнул: -- Молчать! Дело в том, что ваш горностай у меня! Если
вы не сделаете то, чего от вас требуют, ему придется плохо. На
воротник пущу. Кроме того кое-кто совершил незаконную сделку,
продав миллион долларов золотом каким-то темным личностям.
Установил контакт с английским шпионом! За это его вполне можно
расстрелять, так что подумайте еще раз, прежде чем заниматься
саботажем.

-- Подслушивал, -- прошептал Ерофей.

-- А то как же! Запомните, если вы согласились сотрудничать с
КГБ, то уже никогда, до самой смерти вы не сможете отказаться!

Голограмма медленно растаяла. Последними пропало квадратное пенсне.



Екатеринбург
сентябрь-ноябрь 1989 г.