е кресло. Теперь главное - терпение, подумал он. Надо  ждать.  Ждать,
как в карауле на стене. Как в засаде на охоте. Только там с ним были  Дед,
Шнбень, Ксана, а сейчас придется ему ждать одному...
     Нет, не так. Ксана тоже ждет. И весь Город, и все люди, где бы они ни
жили. Все, кто еще жив, ждут  возвращения  Полифема.  Только  мертвым  все
равно, их уже не спасти, а живым можно помочь...
     Улисс  вспомнил  далекий  голос,  звучавший  в  ящике,  который   ему
показывал Полнфем. Сквозь хрипы и свист доносились незнакомые,  неизвестно
что означающие слова, но главное - это была человеческая речь.
     Где-то там, за Мертвыми Полями, или  еще  дальше  живут  люди.  Нужно
что-то починить, и тогда они смогут нас услышать, говорил  Полифем.  Можно
добраться до людей  или  позвать  их  сюда  и  тогда  вместе  хоть  что-то
исправить, восстановить хоть часть уничтоженного сто лет назад мира...
     Стрелка медленно ползла  по  циферблату.  Когда  она  приблизилась  к
красной черте, Улисс нажал кнопку а вернул ее в начало  шкалы.  Все  очень
просто, когда нужно проделать это  один  раз.  Труднее  будет  каждый  час
нажимать кнопку несколько дней подряд... А ведь Полифем делал это  столько
лет!
     Откуда-то вдруг послышался отдаленный стук.
     Улисс  насторожился.  Где-то  хлопнула  дверь,  и  металлический  пол
загудел от частого, отчаянного топота.
     Звук все  нарастал,  и  наконец  в  комнату,  хрипло  дыша,  ворвался
Полифем. Он был без рюкзака и без автомата, на плече болтался выдранный из
куртки клок. Первым делом Полифем подскочил  к  столу  и,  выкатив  глаза,
уставился на циферблат. Он долго, не отрываясь, смотрел на него,  а  потом
вдруг закрыл лицо руками и разрыдался.
     - Что случилось? - спросил Улисс, усадив Полифема  в  кресло.  -  Где
твое оружие? Где мешок? На тебя кто-нибудь напал?
     Но тот лишь всхлипывал, отрицательно мотая  головой.  Улисс  дал  ему
воды. Полнфем хлебнул и закашлялся.
     - Погоди, - выдавил он, - дай мне отдышаться, сейчас все расскажу.
     Он долго сидел, обхватив голову руками и чуть покачиваясь из  стороны
в сторону.
     - Оказывается, это не  так  просто,  как  я  думал,  -  заговорил  он
наконец. - Все дело во мне. Миллионы раз  я  в  деталях  представлял  свой
поход к шахте и совершенно упустил из виду одну  мелочь.  Нажимать  кнопку
для меня - это не просто привычка. Это  стало  уже  инстинктом,  жизненной
потребностью. Я слишком долго этим занимался и привык  считать  это  самым
главным, И вот теперь не могу уйти от нее. Я чуть с ума  не  сошел,  когда
подошло время нажимать кнопку.  Я  заставлял  себя  идти  дальше,  обзывал
трусом, бился головой о камни, но все бесполезно. В конце концов я  бросил
и рюкзак, и автомат и  прибежал  сюда...  Будь  ты  проклято,  дьявольское
изобретение! Из-за тебя я ни на что  уже  не  гожусь!  Я  способен  только
следить изо дня в день за этой трижды осточертевшей стрелкой!
     Полифем ударил кулаком по столу  и  отвернулся.  Некоторое  время  он
молчал, уставившись в стену к тяжело дыша, а затем повернулся к  Улиссу  с
грустной улыбкой.
     - Ничего, малыш, это пройдет... Я попробую еще раз, только мне  нужно
немного прийти в себя...

     - У-у-ли-исс! - голос был слабый и далекий, но такой зовущий,  полный
отчаяния, что, услышав его, нельзя было ни минуты оставаться на месте.
     - Я здесь! - закричал Улисс. Он попытался вскочить,  но  острый  край
плиты уперся ему в грудь и не дал даже шевельнуться.
     В чем дело? Улисс некоторое время не мог сообразить,  что  произошло.
Наконец он вспомнил. Ф-фу! Все понятно. Кажется, просто уснул. Он протянул
руку и нащупал в темноте толстый проволочный жгут. Да-да.
     Все  правильно.  Нужно  ползти  вдоль  него.  Там  впереди  виднелась
какая-то дыра. Но почему сейчас ничего не видно?  Ну  да,  свеча  погасла.
Сколько же времени прошло? Он полз под  огромной  кучей  металла,  находил
проходы, попадал в тупики,  возвращался  и  снова  продвигался  вперед,  а
может, и не вперед - сохранять здесь направление было очень трудно - пока,
наконец, не обнаружил этот жгут и не решил по возможности двигаться  вдоль
него.
     Он  хорошо  запомнил  наставления  Полифема.  Он  умел  обращаться  с
автоматом и  инструментами,  знал  на  память  все  каналы  и  ответвления
монтажного лаза и освоил  больше  десятка  способов  отключения  механизма
автоматического старта. На обучение пришлось потратить немало драгоценного
времени, но другого выхода не было - Полифем так и не смог заставить  себя
надолго оторваться от комнаты с кнопкой.
     Все верно, только нужно зажечь свечу, а для этого хорошо бы выбраться
в какое-нибудь более просторное место, где можно хотя бы перевернуться  со
спины на живот и  достать  спички.  Улисс  подался  чуть  вперед  и  вдруг
почувствовал, как пол под ним дрогнул от тяжелого  беззвучного  удара.  Он
насторожился. За первым ударом последовал второй, третий,  плита  над  ним
ритмично вздрагивала, и Улисс вдруг вспомнил, что так  уже  было.  Он  уже
слышал, вернее, ощущал эти удары перед тем, как уснул. Нет,  не  уснул,  а
потерял сознание! Едва вспомнив все это, Улисс почувствовал,  что  у  него
снова кружится голова, он уже не мог опоеделить, где верх, а где низ,  ему
показалось, что пол коридора  проваливается  и  он  летит,  кувыркаясь,  в
бездонную глубину шахты...
     - У-у-ли-и-сс!
     Он поднял голову. Нет, это все еще коридор. Но  голос!  Он  прозвучал
теперь гораздо ближе, и Улисс узнал его. Ксана!
     - Ксана! - закричал он, - я здесь!
     Плита вдруг  тронулась  с  места  и  стала  медленно  поворачиваться,
сильней надавив ему на грудь. Улисс  рванулся,  пытаясь  выбраться  из-под
нее, по что-то твердое, налетевшее из темноты  ударило  его  по  голове  и
бросило в небытие...

     ...Белый холодный свет...  Нет,  просто  несколько  светящихся  точек
где-то там, в невообразимой вышине...
     Наверное, звезды. Значит, опять сплю, подумал Улисс. Ну и хорошо.
     Эти несколько звезд светили с неба специально для него,  лежащего  на
самом дне бездонного колодца... Колодца? Нет, шахты. И не на дне, конечно,
что за ерунда? Улисс попытался поднять голову,  но  сейчас  же  в  затылке
отозвалась такая боль, что зарябило в глазах.
     Он потрогал затылок рукой и нащупал огромную шишку. И  все-таки  жив,
подумал он. Опять жив. И, кажется, остался на том же месте. Да, вот трубы,
вот плита, а вот и проволочный жгут, вдоль которого нужно  ползти.  Только
звезды... Откуда они взялись? Он зашевелился, окончательно выбрался из-под
плиты и, застонав от боли  в  затылке,  сел.  Можно  считать,  что  все  в
порядке, руки и ноги  слушаются,  крови  вроде  бы  нет,  а  на  остальное
наплевать... Он поднял голову. Звезды сияли в темноте, ничего не  освещая,
ко всему равнодушные и неподвижные, наверное, совсем так же они висели над
землей и до войны, и войны никакой не заметили, и не знали, что  теперь  с
земли их можно лишь изредка увидеть в разрывах багрово-серых туч.
     Значит, уже ночь, подумал Улисс. А звезды видны через какую-то  дыру.
Интересно, можно ли  до  нее  добраться?  Это  очень  бы  пригодилось.  На
обратном пути.
     Он зажег свечу и,  осмотревшись,  обнаружил  вдруг,  что  все  вокруг
изменилось и прохода, которым он  добрался  сюда,  больше  не  было.  Зато
баррикада из переплетающихся труб впереди стала гораздо реже,  прозрачней,
в ней появились большие темные проемы.
     Похоже, все,  что  могло  обрушиться  здесь  на  пол,  обрушилось  от
последнего страшного  удара,  и  подпирало  кучу  теперь  только  то,  что
держалось по-настоящему крепко.
     Повезло, подумал Улисс. Легко отделался. Сколько железа упало вокруг!
Этого хватило бы, чтобы раздавить сотню человек. В крупу, в пыль... Отчего
же случился обвал? Он попытался вспомнить, но  в  памяти  всплывал  только
далекий голос. Нет, это был сон, или просто показалось, или... Нет,  никак
не вспомнить...
     Он нырнул в один из проемов и  сейчас  же  обнаружил  длинный  низкий
проход под опустившимся почти до пола, но все же целым потолком монтажного
лаза. Скоро он уже шел по коридору, отсчитывая попадавшиеся изредка  двери
и люки. Три, четыре, пять... Следующая! Да, вот она, широкая двустворчатая
железная дверь, ведущая  в  помещение  с  распределительным  пультом.  Так
говорил Полифем. Улисс не знал, что это за пульт такой, да ему и  не  было
до него дела, он должен только поддеть одну крышку и добраться до  толстых
черных проводов. Но для этого нужно сначала попасть в комнату... Он взялся
за ручку двери и потянул. Закрыто. Все правильно, чтобы ее открыть,  нужно
перепилить вот эту скобу или отвинтить  вон  те  три'  болта  наверху.  Но
инструменты остались в рюкзаке, до них теперь не  добраться.  Есть  только
топор. Маленький, удобный топорик из прочной стали.  Ничего,  какнибудь...
Он просунул лезвие топора под  скобу,  слегка  ее  отогнул,  потом  ударил
сверху, снова отогнул, снова ударил... Скоба  изгибалась  все  легче,  вот
появилась на ее поверхности трещина, и наконец, жалобно звякнув,  железная
полоска переломилась. Створки двери распахнулись, и в глаза Улиссу  ударил
яркий солнечный свет...
     В первый момент он увидел только  зеленую  траву  под  ногами,  затем
разглядел поднимающуюся сбоку стену дома с двумя большими  чистыми  окнами
и, наконец, на лужайке перед домом  заметил  девушку,  сидевшую  в  легком
деревянном кресле у столика. На коленях у нее лежала раскрытая книга.
     - Ксана! - прошептал Улисс.
     Девушка подняла голову и улыбнулась ему.
     - Наконец-то! - сказала она. - Сколько  можно  тебя  звать?  Ты  что,
спал?
     Улисс молча смотрел на нее, на траву, на деревья у ограды, на голубое
небо с плывущими по нему белыми облаками и никак не мог понять, почему все
это кажется ему непривычным, удивительным. Словно он ожидал увидеть что-то
совсем другое, а что именно, забыл.  Вот  только  сейчас  помнил  и  вдруг
забыл. Нехорошее что-то, мрачное, как кошмарный сон.  А  может,  это  и  в
самом деле был сон? Наверное... Ну, конечно - там  нагромождение  каких-то
ужасов, даже вспоминать не хочется, а здесь все, как должно быть - вот его
дом, вот лужайка перед домом, а вот его сестра Ксана.
     И все же Улисс чувствовал, что сон не отступил окончательно,  что  он
где-то рядом, и стоит только уловить какой-то особенный звук или поглядеть
в нужную сторону, и он сразу вспомнится.
     - Да, - проговорил Улисс, - кажется, я спал.
     - Я так и подумала, - усмехнулась Ксана. - А  тут  Дед  приходил,  на
речку звал. А я ему: спит, говорю. Всю ночь где-то бродил, а теперь спит.
     - А он что?
     - Да что он? Дожидаться  тебя  будет,  что  ли?  Повернулся  и  ушел.
Говорит, как  проснется,  пусть  приходит  на  наше  место.  Он,  говорит,
знает...
     Улисс кивнул. Это уж точно, Дед любит у реки посидеть. Да  и  кто  не
любит? Воздух свежий, вода журчит, солнышко пригревает.,.
     - А ты что же с ним не пошла? - спросил Улисс у Ксаны.
     - Да неохота мне с ним без дела сидеть, - сказала  она,  -  опять  он
начнет свою жизнь рассказывать. А в воду лезть страшно...
     Что-то вдруг словно кольнуло Улисса в сердце.
     - Почему страшно? - осторожно спросил он.
     - Так она холодная с утра, вода-то!
     Улисс  опять  покивал.  Нет,  не  то...  А  казалось,  вотгот  что-то
вспомнится...
     Он подошел к сестре и заглянул в ее книгу. На яркой цветной  картинке
голубое небо, зеленая лужайка  перед  домом  и  девушка  в  белом  платье,
склонившаяся над книгой. Ну совсем как здесь! Однако  эту  картинку  Улисс
уже где-то видел, только вот где? Он попытался вспомнить, но  не  смог,  в
памяти всплыл только запах пыли и хруст битого стекла под ногами.  Где  же
это было? Нет, никак не ухватить...
     Он оторвал взгляд от книги  и  вдруг  заметил  прислоненное  к  столу
толстое суковатое полено.
     - А это еще что такое?
     Ксана повернула голову.
     - Как что? - сказала она, удивленно поглядев  на  Улисса.  -  Это  же
Шибнева дубина!
     - Что?! - Улисс почувствовал, что покрывается ледяным потом.  Знакомо
закружилась голова. Откуда-то донесся гулкий тяжелый удар. Шибнева дубина.
Город. Свирепень. Полифем. Шахта. Это не сон! Это здесь, рядом. Это сзади!
Вот куда нужно посмотреть - назад!
     И сейчас же за спиной послышался негромкий скрип. Улисс  стремительно
обернулся. В рубиновом свете аварийных огней он увидел  наклонившееся  над
ним невообразимо толстое,  покрытое  буграми  и  выростами  змеиное  тело,
переходящее в огромную  круглую  голову  с  ячеистыми  глазами  и  широкой
пастью. По сторонам головы,  словно  небольшие  кожистые  крылья,  дрожали
полупрозрачные  перепонки.  Усеянная   острыми   зубами   пасть   медленно
приближалась, и не было сил ни бежать от нее, ни защищаться.
     Но Улисс не испытывал страха  перед  неведомой  тварью,  его  гораздо
больше угнетало другое. Он вдруг понял, что ни  лужайки  перед  домом,  ни
Ксаны в белом платье не было на самом деле  -  все  это  привиделось  ему.
Толстая  безмозглая  змея  обманула  его,  усыпила,   заставила   поверить
несбыточной мечте, и все это только для того, чтобы без помехи подкрасться
к нему и насытить свое брюхо!
     Улисс поглядел на зажатый в руке топор  и  вдруг  бросился  навстречу
раскрытой пасти, поднырнул под тяжелую нижнюю челюсть и ударил в то место,
откуда росла перенонка. Вот тебе!  За  Ксапу  и  за  меня!  Резкий  толчок
отбросил его в сторону, но  и  змея  испуганно  отпрянула  и  отступила  в
коридор. Перепончатые крылья у нее за головой сложились, и сейчас же Улисс
почувствовал, как ушла из мозга боль, не дававшая нормально  думать,  или,
может быть, шум, заглушавший мысли.
     Он вскочил на ноги и, размахивая топором, бросился к двери.  Чудовище
готовилось отразить  нападение,  своими  страшными  зубами  оно  могло  бы
перекусить его пополам, но  Улисс  вдруг  остановился  и,  ухватившись  за
створки двери, рванул их на себя. Дверь  захлопнулась  перед  самым  носом
змеи.
     - Вот так, - бормотал он, закрывая задвижку, - если ты не догадаешься
тянуть за ручку, то еще  повозишься,  а  мне  много  времени  и  не  надо,
остались пустяки.
     Он достал из кармана спички и свечу, зажег ее и огляделся.  Ага,  вот
он, тот самый ящик с черным треугольником на крышке! Улисс подошел к нему,
пристроил свечу рядом и взялся за топор. В это время раздался тяжелый удар
в дверь.
     - Не сразу, не сразу! - прошептал Улисс, засовывая лезвие топора  под
крышку. - Не запирай, дура!
     Крышка слетела на пол. В ящике оказалась  коробка  поменьше,  к  ней,
собираясь в пучок, со всех сторон шли черные блестящие кабели.
     - Они! - закричал Улисс во весь голос. - Нашел!
     Дверь вдруг задрожала и под страшным напором прогнулась внутрь.
     - Сейчас, сейчас! - Улисс  размахнулся  и  изо  всех  сил  ударил  по
кабелям.
     Из-под топора брызнули искры. В комнате вдруг  вспыхнул  яркий  свет,
пронзительный вой разнесся по всей шахте.
     И сейчас же со всех сторон послышался дробный стук, писк,  скрежет  и
топот. Где-то на разные голоса дребезжали звонки.
     - Забегали! - кричал Улисс, продолжая рубить.
     Вой сирены еще усилился и заглушал теперь даже тяжелые удары в дверь.
Рваное треугольное отверстие появилось уже в одной из створок, но Улисс не
смотрел в ту сторону. Широко взмахивая  топором,  он  перерубал  последний
кабель.

     Черный человек привычным движением нажал кнопку, даже не взглянув  на
циферблат. Еще один час. Ночь подходит к  концу.  Где  же  парень?  Почему
застрял? Перепиливает засовы? Или заблудился в лабиринте монтажного  лаза?
А может быть... Нет. Только не это. Если Улисс погиб, он  даже  не  сможет
ничего толком об этом узнать. Снова потекут годы беспросветного сидения  в
подземной тюрьме. Тюрьме без решеток и запоров, и оттого еще более мрачной
и холодной.
     - Господи, помоги ему!
     Человек встал и заходил по комнате.
     - Растяпа, слизняк! - шептал он, обращаясь к себе.  -  Почему  ты  не
пошел сам? Куда ты отправил его, зеленого мальчишку, почти дикаря! Убийца!
Старый, трусливый убийца!
     И вдруг под потолком вспыхнула и замигала белая лампочка, заверещали,
запели  сигналы  тревоги,  и  бесцветный  синтетический  голос   произнес:
"Внимание, авария в системе контроля напряжения. Авария в системе тепловых
датчиков. Авария в системе автоматического  старта.  Автоматический  старт
невозможен. Внимание..." Человек медленно опустился в кресло.
     - Ну, вот и все, - произнес он, обращаясь к циферблату на стене, - ну
вот и все.
     Слезы текли по его щекам, черным от въевшегося в них пепла войны.
     "Я говорил Улиссу, - думал он, -  что  война  длилась  один  день.  Я
обманул его. Она кончилась только что. Она шла,  не  переставая,  все  это
время,  потому  что  пока  опасность  висит  над  головами  людей,   война
продолжается".
     Он еще долго сидел, глядя в пространство, а потом вдруг вскочил,  как
ужаленный.
     - Да что же это я? Ему ведь, наверное, нужна помощь! Скорее  туда,  к
нему!
     Он подхватил стоявший у стены автомат и бросился было к выходу, но  у
двери остановился и, обернувшись, поглядел  на  циферблат.  Конечно,  этот
механизм не играл теперь никакой роли, но стрелка продолжала двигаться,  и
уйти сейчас, когда она снова приближалась к красной черте...
     - Хорошо, - сказал  себе  человек,  -  я  останусь  и  дождусь  этого
момента. Главное - вытерпеть всего несколько минут. Это излечит меня сразу
от всех страхов.
     Он сел в кресло и впился взглядом в циферблат.
     Стояла  глубокая  тишина,  белая  лампочка  продолжала  вспыхивать  и
гаснуть. Стрелка медленно приближалась к красной черте. Вот уже  не  толще
волоса  зазор  между  ними.  Пальцы  человека  стальной  хваткой  стиснули
подлокотники кресла. Глаза его готовы были выскочить из орбит.
     И вот стрелка коснулась красной черты, наползла на  нее,  миновала...
и, упершись в правый конец шкалы, замерла.  Тишина  ничем  не  нарушалась.
Последний снаряд войны уже  не  мог  взлететь.  Но  человек  в  кресле  не
шевелился. Он был мертв.

     Солнце уже поднялось, когда Улисс  выбрался  наконец  из  тумана.  Он
оглянулся и увидел долину совсем такой  же,  как  в  первый  раз.  Высокие
отвесные стены, освещенные восходящим солнцем,  казались  розовыми,  туман
клубился кипящим морем. Улисс  перебросил  автомат  за  спину  и,  бережно
прижав к груди коробку с ампулами, зашагал в гору.
     "Ксана, - думал он. - Жива еще, может быть, Ксана!.."