ну и против кого ее повел, все  были  теперь  равны  и
одинаково беззащитны перед смертью, разве  только  одних  она  возьмет  за
горло раньше, а других позже...
     Но этот шанс, который я подарил миру, дорого стоил мне самому. Отныне
я был привязан к комнате с кнопкой навсегда. Я не мог отключить механизм -
он находится там, на стартовой площадке, а до нее  не  меньше  двух  часов
ходу. Я не мог прижать кнопку чем-нибудь тяжелым, так,  чтобы  она  всегда
оставалась во включенном положении - это ничего не даст,  счетчик  времени
сбрасывается только при нажатии кнопки в  последние  десять  минут.  Кроме
того, нажимать ее может  только  человек  -  за  этим  следят  специальные
датчики, и перенастроить их мне не  удалось,  Я  оказался  бессилен  перед
собственным изобретением.
     С тех пор я живу возле  него,  никогда  не  отлучаясь  и  не  засыпая
больше, чем на час. Я  видел  бесчисленные  отравленные  дожди  и  ужасные
метели небывалой  зимы,  наступившей  после  войны.  Если  бы  не  горячие
источники, согревающие ущелье, оно было бы  доверху  засыпано  снегом.  Но
тепло источников делало свое  дело.  Несколько  десятилетий  спустя  жизнь
мало-помалу стала возвращаться, правда,  она  неузнаваемо  изменилась,  но
осталась жизнью -  чудом,  которого,  может  быть,  нет  больше  нигде  во
Вселенной.  Сначала  появились  растения  -  пышные,  причудливые,  быстро
меняющиеся от поколения к поколению. Потом с гор стали спускаться не менее
удивительные животные. Они приходили оттуда, где по  ночам  видны  зеленые
отсветы.
     Там, в горах, что-то происходит, идет какая-то медленная реакция. Как
я мечтаю сходить туда! Узнать, почему  пришедшие  оттуда  звери  могут  не
только переносить радиацию, но и сами довольно сильно излучают.
     Труднее всего было в первые годы. Я  ужасно  страдал  от  голода,  от
лютых холодов,  от  приступов  какихто  неизвестных  болезней.  Порой  мне
хотелось умереть, чтобы прекратилась эта нескончаемая мука, но я  понимал,
что вместе со мной погибнет все живое на земле, и продолжал час за  часом,
день за днем, год за годом терпеливо отодвигать смерть и  снова  ждать  ее
приближения. Обычному человеку, конечно, не  удалось  бы  выжить  в  таких
условиях, и иногда,  в  то  проклятое  время,  когда  холод  свирепствовал
особенно сильно и долго не удавалось раздобыть никакой пищи, я жалел,  что
не погиб вместе со всеми от первого  взрыва.  Пусть  бы  уж  планета  сама
заботилась о своей безопасности.
     Однако позже я понял, что не случайно остался жив, не  случайно  живу
до сих пор, не случайно успел нажать кнопку  в  первый  раз.  Это  Он  так
распорядился моей судьбой!
     Полифем указал на висевшую в углу картину.
     - Это Он наделил бессмертием мое тело и  обрек  душу  на  бесконечное
искупление вины. Это  Он,  дав  убить  большинство  людей,  поставил  меня
охранять оставшихся. Только Ему под силу так искусно заплетать случайности
и так управлять обстоятельствами!
     До сих пор Улисс еще кое-как понимал, о чем идет речь,  но  последние
слова Полифема озадачили его. Он не раз слышал в Городе предания о  войне,
о том как люди убивали друг  друга  и  разрушали  города,  прячась  где-то
далеко, в глубоких подземельях, но им это не помогло, все они  погибли  от
страшных взрывов, или от невидимого яда, или от вредной воды  и  пищи.  Но
при чем здесь изображенный на картине человек?
     - Кто он такой? - спросил Улисс.
     Полифем посмотрел на него с изумлением.
     - Неужели тебе ничего не известно о Боге?
     - Нет. Я никогда его не видел. А где он живет?
     - Везде. Бог вездесущ. Он  давно  уже  ни  к  кому  не  приходит  как
человек, по управляет всем происходящим в мире и всеми людскими делами...
     - Странно. - Улисс пожал плечами. - Никогда не слыхал о таком.
     - Ну и что же! - воскликнул Полифем. - Его  образ  всегда  сам  собой
возникает в сознании страдающего человека. Ведь все вокруг проннкнуто  Его
Духом! Когда-то я сам легкомысленно относился к этому, не верил ни во что,
кроме нерушимости своего благополучия. Но оно растаяло, как  дым,  в  один
день, и тогда я вспомнил о Боге. Я узнал Того, Кто наказал меня,  и  стал,
как мог, обращаться к Нему, прося пощады и утешения. И Он укрепил меня для
столетнего бдения, сохранил мне помутившийся было разум  и  вот,  наконец,
послал мне тебя, как знак близкого избавления.
     - Меня никто не посылал, - возразил Улнсс, все еще  не  понимая,  что
означают эти странные намеки Полифема на человека, который  и  не  человек
даже, а неизвестно что, который сам задумал войну и сам не дает довести ее
до конца.
     - Просто я решил отыскать проход в новые земли, - продолжал он,  -  и
пошел. Меня даже не пускали, лыжи сломали... Но  это  из-за  другого...  А
посылать - никто не посылал. Дед разве? Да и то он больше вздыхал,  потому
что сам-то боялся идти.
     - Гордец! - усмехнулся Полнфем. - Ты считаешь, что решил идти сам,  а
между тем волю твою направляло Высшее Существо, Да и как можно  без  Бога?
Человек слаб и не вынесет всех испытаний судьбы, если не  будет  Надеяться
на чью-нибудь помощь. Разве пережил  бы  я  конец  света,  разве  смог  бы
оставаться здесь, если бы считал ответственным  за  все  одного  себя?  Не
понимаю, как вы можете обходиться без веры. Даже если вы ничего не слышали
о Боге, вам следовало бы его выдумать...
     Улисс снова пожал плечами.
     - Не знаю. Наверное, у нас не было времени.  Мы  все  заняты  -  воду
добываем, охотимся, роем дома. Из леса хищники часто набегают, особенно  в
голодные годы, - тогда все на стену идем, биться. Когда дороги хорошие - с
тележками за дровами ходим или еще дальше - в брошенный город за кирпичом.
А если чистый снег падает - снимаем его  слоем,  грузим,  таскаем,  топим,
пока полные баки воды не наберутся.  Так  и  бегаешь  день  и  ночь  -  то
догоняешь, то спасаешься... Есть  нечего,  спать  некогда,  какое  уж  тут
Высшее Существо? В последние годы, правда, стало  теплее,  но  зато  зверь
весь куда-то ушел. То есть теперь-то я знаю, куда...
     - М-м-да, - задумчиво протянул Полифем. -  Вот  как,  значит,  теперь
люди живут... Дома роют! Почему же вы  раньше  не  приходили  сюда?  Здесь
прожить  гораздо  легче  -  горы  задерживают  облака,  зараженные  пылью,
подземные воды чисты, горячие источники прогревают землю и  воздух.  Да  и
живности много. Надо было давно  перебраться  всем  вашим  городом  в  мою
долину. Места хватит на всех, Улисс покачал головой.
     - Раньше сюда было не пройти. У западного конца  ущелье  перегорожено
стеной. Я пробовал искать там другие дороги, но ничего не нашел, -  кругом
такие скалы, что на них глядеть страшно. Единственный путь - через щель  в
стене, она появилась недавно, год или два назад,  там  до  сих  пор  камни
осыпаются.
     - Ах,  вот  что!  -  сказал  Полифем.  -  Любопытно.   Действительно,
несколько лет назад случилось сильное землетрясение. На минуту у меня даже
погас  свет,  я  ужасно  испугался,  подумал,  что   испортились   атомные
генераторы,  но  все  обошлось,   просто   во   время   толчка   сработали
предохранители. Землетрясение казалось мне тогда грозным  предупреждением,
а оказывается, это было светлое знамение! Срок искупления истек,  и  двери
моей тюрьмы отворились, чтобы впустить избавителя. И после  этого  ты  еще
сомневаешься, несчастный, в могуществе Сидящего На Престоле! Стыдись!
     Улисс невольно улыбнулся. Он чувствовал радость  в  голосе  Полифема,
добродушие в его взгляде и не обращал особого внимания на упреки. Не то от
ТСПЛЕ, которое окружало его весь день, не то от сознания надежности  этого
убежища,  почти  забытого  чувства  безопасности,   Улисс   ощутил   вдруг
усталость. Приятную усталость человека, справившегося с трудной работой.
     Он присел на деревянный ящик у стола и  сонными  глазами  смотрел  на
Полифема, восторженно сыпавшего непонятными словами:
     - Эх, нам бы только с монитором разделаться! Мы бы  тут  такую  жизнь
организовали! Город ваш сюда переселили бы, антенны бы починили, связались
бы с миром. Людей-то много еще на земле, да как добраться до них через все
эти мертвые пространства, где их искать? Ну, да это второй вопрос. Главное
- связаться, а там что-нибудь придумаем. Может быть,  у  кого-нибудь  даже
самолеты остались... - не переставая говорить, он нажал кнопку на столе, и
стрелка, подошедшая уже к последним делениям шкалы, снова отпрыгнула в  ее
начало.
     - Здесь тоже есть кое-какая техника,  -  продолжал  он,  -  испорчена
только сильно. Если ее наладить да починить  старую  дорогу,  можно  будет
разъезжать... Ты слышишь? Эй, парень! Что с тобой?
     Комната вдруг  поплыла  перед  глазами  Улисса,  неудержимая  тошнота
подступила к горлу. Он попытался  ухватиться  за  край  стола,  но  только
беспомощно шарил руками в пустоте. Пол закачался,  быстро  приближаясь,  и
больно ударил прямо в лицо.

     ...Улисс очнулся от нестерпимой горечи во  рту  и  открыл  глаза.  Он
лежал на полу, Полифем, стоя на коленях рядом, по капле вливал ему  в  рот
какую-то жидкость из темного пузырька.
     - Ты что это, парень? - взволнованно говорил  он,  приподнимая  одной
рукой голову Улисса. - Где это тебя угораздило дозу  схватить?  Осторожней
надо с такими вещами!
     Ужасно болели глаза,  клочья  черной  пелены  медленно  кружились  по
комнате, застилая свет. Кожа на лице и руках горела огнем.  Совсем  как  у
Ксапы, подумал вдруг Улисс. Она точно так же чувствовала себя в первые дни
после падения в реку. Только ожоги были  у  нее  по  всему  телу...  Снова
подкатила тошнота. Улисс скорчился на полу и закашлялся, давясь рвотой.  А
вот этого у нее не было, отрешенно  думал  он.  У  кого-то  другого  было.
Совсем недавно. У кого же? И куда он потом делся? Ах, да, Псан-добытчик  и
его сыновья! Все то же самое... Только ведь они не прожили и суток...
     И вдруг он понял, свирепень! Ну, конечно, он напугал  зверя  огнем  и
грохотом страшной машины, а тот в ответ поразил его своим невидимым  ядом.
"Когда надоест жить, - поучал молодью Дед, - кинь копье в свирепня". Улисс
застонал. Эта смерть. Он с трудом поднялся, и снова сел на ящик  у  стола,
и, закрыв лицо руками, чтобы свет не резал  так  нестерпимо  глаза  сказал
Полифему:
     - Иди к своему монитору. Я все  понял,  буду  нажимать  кнопку  когда
нужно. Только торопись, мне недолго... Осталось.
     Полифем не ответил. Улисс поднял голову. В комнате  никого  не  было.
Где же он? Неужели этому столетнему дураку  не  ясно,  как  дорого  сейчас
время? Ведь тот, кого ему  послал  нарисованный  на  картинке  Бог,  скоро
умрет!
     В коридоре раздались  шаги,  и  в  комнату  вошел  Полифем  с  черной
коробкой в руках.
     - Сейчас, сейчас, потерпи! - сказал он Улиссу и, поставив коробку  на
стол, принялся перебирать в ней разные склянки и  блестящие  металлические
детали.
     - Скорее иди к монитору, - снова  заговорил  Улисс,  тяжело  дыша,  -
скорее, пока я еще могу нажимать кнопку.  У  нас  осталось  мало  времени,
понимаешь? Мне скоро конец, свирепень  отравил  меня.  Свирепень...  Такой
зверь...
     - Да, да, - отвечал Полифем, не слушая, - сейчас  все  будет  хорошо,
сейчас...
     Улисс вздрогнул, что-то острое вдруг впилось ему в руку.
     - Ничего, ничего, -  повторял  Полифем,  -  это  просто  укол.  Будет
немного кружиться голова,  но  ты  не  пугайся.  Ложись-ка  вот  сюда,  на
постель.
     Улисс поднялся, но вдруг почувствовал, что у него отнимаются  руки  и
ноги. "Поздно, - подумал он, - я умираю". И как подкошенный рухнул на кучу
тряпья у стены.

     Уже который  день  он  идет  вдоль  отвесной  стены  Предельных  Гор,
смотрит, не отрываясь, на зарево, разгорающееся над ним, и никак не  может
понять, почему оно не зеленое, как всегда,  а  красное.  Там,  за  стеной,
новые земли, это он знает точно, но попасть туда невозможно, потому что  в
стене нет ни единой щелочки, в которую можно было бы пролезть или хотя  бы
зацепиться и подняться наверх. Стена нависает над ним и мерно колышется  в
такт отдаленному рокоту, идущему из глубины гор.
     Нет, это не горы, это свирепень развалился на дороге в новые земли  и
спит. И пока он не проснется, туда но попасть,  а  когда  проснется,  всем
землям придет конец - и новым, и старым, и не будет никаких...
     Но что это? На вершине  стены  появляется  яркая  оранжевая  искра  и
быстро растет! Это люди  забрались  на  тушу  спящего  свирепня  и  подают
сигнал! Они развели там костер и все  подкладывают,  подкладывают  в  него
дрова, огонь разрастается, ширится, набухает...
     И вдруг раздается страшный грохот - проснулся свирепень. Разгневанный
зверь поднимается на ноги, и огонь, сорвавшись  с  его  спины,  падает  на
землю тяжелой каплей смертельного яда...
     Улисс проснулся. Он лежал на постели Полифема все в той  же  комнате.
Стена, возвышавшаяся во сне слева, оказалась боковой  стенкой  деревянного
ящика, на котором стояли большой стеклянный сосуд с  водой  и  светильник,
прикрытый красным колпаком. Через край сосуда свешивался кончик тряпки,  и
на нем, медленно набухая, разгоралась оранжевым  светом  капля  воды.  Вот
сейчас она сорвется и упадет. Улисс зажмурился.
     Что-то не так, подумал он. Ничего этого не должно быть - ни  комнаты,
ни красного света, ни водяных капель - все  это  стало  невозможным  после
того, что случилось. А что, в самом деле, случилось? Надо бы  вспомнить...
Скверное  что-то.  Такое,   что   хуже   некуда,   Удивительно!   Осталось
воспоминание о безнадежном каком-то отчаянии, а вот отчего оно происходит,
Улисс забыл. Ксана? Нет, не то. Вернее, Ксана тоже, но она далеко,  о  ней
ничего не известно... Свирепень! Да, он перегородил своей тушей  проход  в
новые земли... Нег это был сон. И все-таки свирепень. Его невидимый яд.
     Кого-то он этим ядом убил. Кого?
     Стоп! Улисс приподнялся на постели,  удивленно  оглядываясь.  Он  все
вспомнил, но от этого стал понимать еще меньше. Он жив? Как же так? Почему
исчезла боль в  глазах?  Куда  девалась  тошнота?  Прислушиваясь  к  своим
ощущениям, Улисс осторожно встал.
     Он чувствовал только слабость  в  ногах  и  сильный  голод  -  больше
ничего. Болезнь исчезла.
     Полифем дремал над книгой у стола. Улисс подошел к  нему  и  коснулся
плеча - не  для  того,  чтобы  разбудить,  просто  ему  хотелось  еще  раз
убедиться, что он видит этого человека наяву. Полифем вздрогнул  и  открыл
глаза. Он бросил  быстрый  взгляд  на  циферблатстрелка  еще  не  достигла
середины шкалы, - а затем уже повернулся к Улиссу.
     - Поднялся? - произнес он, улыбаясь.  -  Ты  себе  не  представляешь,
парень, как это здорово - знать, что есть  живой  человек,  который  может
хлопнуть тебя по плечу! Давненько не испытывал ничего более приятного!
     Однажды, правда, я почувствовал на своем  плече  руку,  но  тогда  за
спиной у меня стоял мертвец и ждал только, чтобы я  оглянулся.  Не  помню,
чем это кончилось, кажется, у меня тогда был бред...  Ну-с?  Ты,  я  вижу,
совсем поправился, сынок? Наклонись-ка поближе, я хочу посмотреть на  твои
глаза. Не робей, все уже позади. Можешь мне поверить, за сто лет я неплохо
поднаторел в медицине, по крайней  мере  теоретически.  -  Полифем  сладко
зевнул и захлопнул книгу. - Интереснейшая, черт возьми, наука!
     - Я ничего не понимаю. - просипел Улисс. В горле у него было сухо.  -
Что со мной случилось? Я думал, это свирепень...
     - Свирепень, - задумчиво повторил Полифем, - может, и свирепень...  А
ну-ка скинь куртку.
     Он поднялся и обошел вокруг Улисса, внимательно его разглядывая.
     - Не знаю уж, что там за свирепень, но получил ты вполне  достаточно,
чтобы твердо обосноваться на кладбище.
     Полифем вернулся к столу и взял стоявшую на нем черную коробку.
     - Если бы не регенератор, - сказал  он,  снимая  крышку  и  показывая
Улиссу уложенные рядами ампулы, - дело могло бы обернуться для тебя  очень
скверно. Но это волшебное средство творит прямо-таки  чудеса.  И  вдобавок
замечательно сохраняется. Оно появилось у нас всего за  несколько  месяцев
до войны, слишком поздно, конечно. Нигде в мире его еще не  было,  а  ведь
оно могло бы многих спасти.
     Улисс с удивлением смотрел на ампулы. Почти такие же  он  выбросил  в
шахту Большой Ямы, они лишь немного отличались формой и цветом. И  в  этих
склянках  помещается  сила,  способная   излечить   человека,   смертельно
отравленного невидимым ядом! Они могли бы поставить на ноги всех тех,  кто
умирал, попав под розовый дождь, или был застигнут наводнением  в  лесу  и
умер через несколько месяцев, или  отбивался  копьем  от  свирепня...  Они
могли бы вылечить Ксану! Если только...
     Да, есть одно условие. Ведь Полифем не вылечил никого из тех, кто был
здесь в  день  войны.  Лекарство  помогает  только  живым,  оно  не  может
воскресить мертвого. Если Ксана еще жива, ее можно спасти, а если...
     Нужно бежать немедленно к ней! Нельзя терять ни минуты!
     Да, но как же он уйдет? Ведь Полифем скова останется один на один  со
смертью, грозящей  людям.  Дождется  ли  он  возвращения  Улисса?  Сколько
времени ему придется ждать? Нет, в Город идти рано.
     - Когда мы сможем покончить с этим монитором? - спросил Улисс.
     - Скоро, малыш, - ответил Полифем, - теперь уже скоро. Но сначала  ты
должен восстановить силы, больше всего тебе сейчас нужен хороший бифштекс.
Пойдем-ка, я угощу тебя кое-чем, дичи здесь, слава  Богу,  хватает,  да  и
боеприпасами я обеспечен еще на сотню лет...

     ...Среди разбросанных по комнате вещей стоял натянутый на проволочный
каркас мешок с двумя широкими лямками.  Полифем  называл  его  рюкзаком  и
постепенно набивал всякой всячиной - инструментами,  различными  деталями,
мотками проволоки, патронами и свертками с едой.
     - Одному Богу известно,  что  там  теперь  делается,  -  говорил  он,
укладывая в рюкзак фляжку с водой, -  наверное,  будет  не  так-то  просто
попасть внутрь, да и в самой шахте ползать  не  легче.  Тамошние  коридоры
никогда, в общем-то, не предназначались для прогулок,  а  сейчас  и  вовсе
могут оказаться непригодными.
     - Так что все это, - он приподнял рюкзак и хорошенько его  встряхнул,
- может очень пригодиться.
     Уж  теперь-то  я  доберусь  до  этого  проклятого   механизма!   Если
понадобится - зубами прогрызу к нему дорогу. Мы посчитаемся еще  за  сотню
лет, которую я здесь проторчал. Сколько сделать можно было! Сколько  людей
спасти, научить, уберечь, эх!..
     - Ну, кажется, все. - Полифем  завязал  рюкзак  и  с  помощью  Улисса
водрузил его на спину. - Подайка мне автомат. Да  не  бойся,  это  еще  не
самое страшное, что тут есть! Вот так. - Он  повесил  автомат  на  шею  и,
подойдя к Улиссу, положил ему руку на плечо.
     - Пожалуй, пора. Счастливо, малыш. Главное - не  забудь  про  кнопку.
Что бы ни  случилось,  главное  -  это  кнопка,  Я  постараюсь  управиться
побыстрей, но,  может  быть,  мне  понадобится  несколько  дней.  Придется
потерпеть, сыпок. Только никуда не уходи из комнаты. Еды у  тебя  навалом,
можешь дремать вполглаза - мой будильник разбудит мертвого... Все понял?
     Улисс кивнул. Ему было не особенно приятно оставаться одному  в  этом
каменном мешке под землей, но в общем он считал свои обязанности простыми.
И потом, это ведь ненадолго. День-два, и Полифем вернется.
     С монитором будет покончено, и они вместе пойдут и Город.  И  никакой
свирепень им будет не страшен...
     Полифем еще раз  окинул  взглядом  комнату  и  с  затаенной  тревогой
посмотрел на циферблат, по которому, медленно приближаясь к красной черте,
ползла стрелка.
     - Ну, все, пошел. Прощаться не будем.  Увидимся...  -  Он  решительно
повернулся и вышел из комнаты.

     Улисс остался один. Пока в коридоре были слышны шаги Полифема, он все
стоял посреди комнаты и глядел на дверь, потом подошел к  столу  и  сел  в
мягко