разило Улисса. Оно было темно-багровым, почти черным,  без
ресниц и бровей, словно его только что опалило пламенем.  Остановившись  в
пяти шагах от Улисса, человек махнул своим оружием  и  произнес  несколько
слов на непонятном  языке.  Улисс  ничего  не  ответил.  Он  был  захвачен
врасплох и все еще не мог прийти в себя. Так  глупо  попасться!  Наверняка
этот человек давно следил за ним, может быть, с тех самых пор, как услышал
грохот  на  краю  террасы,  а  потом  заманил  его  в  эту  комнату,   как
бестолкового жука, летящего на свет. Вряд ли  удастся  вырваться  силой  -
железяка в  руках  у  черного  человека  убивает,  пожалуй,  быстрее,  чем
Шибенева дубина, оставшаяся где-то на берегу реки. И все  же...  Улисс  не
испытывал страха.  Когда  прошел  первый  испуг,  он  всмотрелся  в  глаза
незнакомца и не увидел в них того,  что  должно  быть  в  глазах  врага  -
ненависти. Острый, цепкий его взгляд был в то же время чуть насмешливым  и
снисходительным.
     - Ты что, не понимаешь? - спросил человек.
     - Нет, - ответил Улисс.
     - Из какого же ты леса появился, такой... первобытный?
     Последнего слова Улисс опять не понял, но в общем вопрос был ясен.
     - Я не из леса, - сказал он, - я из Города.
     - Из города? - удивился человек, недоверчиво разглядывая его наряд. -
А из какого именно города?
     Улисс пожал плечами.
     - Город один, - сказал он, - в старых городах никто не живет. У них и
названий нет, потому что туда редко кто ходит.
     Глаза незнакомца стали вдруг серьезными.
     - Один город, - медленно произнес он, - и это все?
     - В наших краях - все. На севере и на  западе  океан.  На  юге  и  на
востоке - Мертвые Поля. Ты этого не знаешь?
     Человек задумчиво покачал головой.
     - Не знаю. Я ничего не  знаю,  хотя  именно  мне-то  и  следовало  бы
знать...
     - Но разве никто из вас, живущих здесь людей,  -  удивился  Улисс,  -
никогда не ходил на запад?
     Незнакомец усмехнулся и, опустив оружие, оперся на него рукой.
     - Нет, малыш. "Никто из нас" никогда  никуда  не  ходил,  потому  что
"всех нас" ты видишь перед собой.
     Я живу в этом ущелье один, как перст, уже добрую сотню лет...
     - Сотню  лет,  -  пробормотал  Улисс.  Он  подумал,  что  перед   ним
сумасшедший, - но ведь это значит - со времен войны!
     - Как ты сказал? Со времен? - человек хмыкнул. - Черт возьми! Вы  там
у себя в Городе, видно, решили, что были времена войны. Вам  кажется,  что
для уничтожения мира требуются времена! Ничего подобного, малыш! Эта война
была самой короткой за всю историю Земли. Она длилась  один  день.  Потому
что все было готово заранее. Десятки лет все было  готово  для  проведения
войны за один день. Она всегда  висела  над  миром  на  тонком  ненадежном
волоске. И когда волосок оборвался, никто уже не мог ничего изменить.
     В тоне незнакомца чувствовалась уверенность.
     - Откуда ты все это знаешь? - спросил Улисс.
     - Еще бы мне не знать! - сказал тот, - я ведь и сам участвовал в этой
игре. И до сих пор участвую, хотя никого из моих врагов, наверное, уже нет
в живых.
     Все эти мертвые поля появились из-за  меня,  из-за  того,  что  здесь
придумывалось, делалось и хранилось самое смертоносное на Земле оружие.
     Они хотели все это уничтожить первым ударом, но не смогли, а потом им
стало уже не до того, они увидели, что им  самим  и  всему  миру  приходит
конец. После первого удара мир сошел с ума.  В  безумной  надежде  уцелеть
каждый спешил уничтожить всех  возможных  и  невозможных  врагов,  посылая
ракеты наобум. Было несколько взрывов севернее и южнее, а один - прямо  на
востоке.  Долина  избежала  прямого  попадания,  но  все  же  ей   здорово
досталось. Кроме меня, все погибли, да и я уцелел только  чудом,  выгорели
деревья, перемерла живность, а вот  монитор,  трижды  проклятая  болванка,
нашпигованная ракетами со смертью, остался невредим.
     Улисс слушал черного человека  и  не  знал,  чему  верить.  Взрыв  на
востоке. Значит, нет никакого прохода в новые земли? И земель  нет,  кроме
этой щели в скалах? И он говорит, что все это из-за него,  из-за  каких-то
его "ракет"? Улисс слышал о "ракетах" в детстве, но  привык  относиться  к
ним как к чудовищам из страшной сказки, которых давно уже не бывает.
     - Кто ты? - спросил он незнакомца, задумчиво глядящего  куда-то  мимо
него.
     - Кто я? - переспросил тот.  -  Я  сам  думал  над  этим  много  лет.
Когда-то меня называли громкими  именами:  "выдающийся  ученый",  "крупный
физик", но потом... Потом я понял, что это ложь. Я всегда  был  выдающимся
убийцей, крупным людоедом, изобретателем смерти.  Ты  видел  черепа  вдоль
дороги? Это сотрудники моей  лаборатории,  солдаты,  офицеры  Управляющего
Центра. Они все погибли в  тот  день.  Я  потом  часто  задумывался:  кого
считать их убийцами? Таких же солдат, сидящих в таком же Центре на  другом
континенте? Ерунда! Ведь неизвестно даже,  откуда  именно  прилетали  сюда
ракеты. Да, мир сошел с ума, и все палили во  всех,  но  использовали  при
этом  оружие  одной,  самой  совершенной  тогда  системы.  Моей.  Я  долго
обдумывал это и понял, что настоящий убийца - это  я.  Такие,  как  я.  Мы
наводнили своими дьявольскими изобретениями Землю и  космос,  мы  набивали
свои карманы деньгами, свои дома роскошью и не думали о том, что на  самом
деле набиваем свои желудки человеческими трупами. Иногда мне бывает  очень
плохо, я начинаю сходить с ума, боюсь и ненавижу сам себя. Однажды,  когда
это случилось, я разрыл могилы людей, в которых сам их когда-то похоронил,
и развесил их черепа вдоль дороги. К чему притворяться? Людоед должен жить
полюдоедски. Мертвым не нужен надгробный плач убийцы, они хотят мщения.  И
мстят. За свои злодеяния я обречен на жизнь. Сто лет я сижу в этом ущелье,
не смея отлучиться из своего подземелья больше, чем на час, чтобы снова не
стать  убийцей.  Не  понимаешь?  Я  объясню  тебе.  Это  просто,  как  все
преступное. И тоже мое изобретение. Изобретение, которое я  проклинаю  сто
лет. Оно приковало меня к этому бетонному мешку...  Вот  и  сейчас,  -  он
вдруг насторожился, словно прислушиваясь к чему-то, - да,  пора.  Идем,  я
покажу тебе!
     Черный человек положил оружие на плечо и приблизился к Улиссу.
     - Видишь ли, парень, - сказал он, и глаза его блеснули. - В сущности,
это ведь здорово, что ты пришел. Это может все изменить. Но  я  еще  боюсь
поверить... Если бы нам удалось... Ладно, потом. Как  тебя  зовут?  Улисс?
Это что, в честь того, знаменитого?
     - Не знаю, - ответил Улисс. - Наверное,  нет.  Я  никогда  не  слышал
ничего такого...
     - Ну, Улисс так Улисс. Это даже символично. Если  ты  Улисс,  так  я,
пожалуй, Полифем. Так меня и называй, понял?
     Он отпер ключом массивную дверь и повел Улисса сначала  по  коридорам
куда-то в  глубь  здания,  потом  вниз  по  винтовой  лестнице,  снова  по
коридорам,  открывая  и  закрывая  за  собой  тяжелые  железные  двери   с
многочисленными рукоятками и задвижками, совсем такими же, как  в  Большой
Яме. Улисс с удивлением смотрел на рубиновые огни, освещавшие  лестницы  и
коридоры. Несколько  раз  они  проходили  через  гулкие  полутемные  залы,
наполненные различными  механизмами,  или  пустые,  с  холодно  мерцающими
экранами вдоль стен, и наконец, спустившись уже глубоко под землю, вошли в
небольшую комнату, вся обстановка которой состояла  из  стола  с  торчащей
посередине кнопкой и полукруглого циферблата на стене перед ним.  На  полу
валялись вороха линялого тряпья, служащие, как  видно,  постелью,  посуда,
разобранное оружие и несколько книг.
     В углу под потолком висела старая потемневшая картина.  На  ней  едва
угадывалось чье-то лицо с большими печальными глазами и  острой  бородкой.
Под картиной на тонкой цепочке был подвешен светильник.
     Полифем прежде  всего  подошел  к  столу  и  нажал  кнопку.  Стрелка,
находившаяся в правой части циферблата, резко рванулась влево и замерла  в
крайнем положении.
     - Вот здесь я и живу, - сказал он, поворачиваясь к Улиссу, -  живу  с
того самого  дня,  когда  наступил  конец  света.  Садись-ка  вот  сюда  и
послушай, это не лишено интереса - рассказ о конце света. Может быть, ты в
нем ничего не поймешь, но это неважно -  я  должен  наконец  выговориться,
слишком долго мне пришлось ждать такой возможности... Да и мясо успеет как
следует свариться, у чстверорогих козлов оно, знаешь ли, жестковато. Итак,
слушай.
     Место, где мы  с  тобой  находимся,  называлось  когдато  Управляющим
Центром. Отсюда можно подавать команды огромному монитору-истребителю. Сам
он находится в шахте на другом конце долины,  но  стоит  приказать,  и  он
взлетит, поднимется в космос и будет кружить над землей, нанося  удары  по
заранее указанным ему местам, а также по всем подозрительным  объектам  на
территории "противника". Это страшная штука, самая страшная из  всех,  что
были придуманы для уничтожения людей.
     Но нас, его  создателей,  тогда  это  мало  тревожило.  Мы  построили
монитор, и гордились им, и  продолжали  совершенствовать,  делая  его  все
неуязвимее и смертоноснее. Во всем мире тогда изобреталось  новое  оружие,
лаборатории работали  уже  прямо  на  стартовых  площадках,  и  эта  гонка
казалась нам захватывающей, потому что мы всегда оказывались впереди.
     В тот день я работал в самой глубине шахты  -  нужно  было  проверить
работу  нового,  только  что   установленного   оборудования.   Неожиданно
раздались сигналы  тревоги.  Пол  под  ногами  задрожал  -  это  двигались
стальные плиты, изолирующие отсеки друг от друга. Я поспешил к  лифту,  но
он уже не действовал, пришлось карабкаться  по  лестнице  через  монтажный
лаз. Гул моторов скоро прекратился, и наступила непривычная тишина.
     Мне стало страшно, на учебную тревогу это не походило -  она  никогда
не объявляется так внезапно, по крайней мере я  бы  знал  о  ней  заранее.
Скорее всего, думал я, какая-нибудь авария или пожар, ничего  другого  мне
даже в голову не приходило.
     В отсеке верхнего этажа никого не оказалось - даже часового  не  было
на месте. Тут уж  я  испугался  понастоящему.  Сомнений  не  оставалось  -
случилось чтото очень серьезное. Не разбирая дороги, я бросился в тамбур и
с ужасом обнаружил, что входная дверь заперта. Я понял -  обо  мне  просто
забыли в начавшейся суматохе. Но из-за чего она возникла? Неужели  всетаки
настоящая тревога? Что же теперь будет со мной?
     Оставалось одно - колотить в  дверь  что  есть  силы,  там,  снаружи,
кто-нибудь еще, может быть, есть.
     Я стал искать подходящий твердый предмет,  как  вдруг  далеко-далеко,
где-то в глубине шахты, послышался нарастающий  вой.  У  меня  подкосились
ноги - я узнал шум установок, защищающих монитор от всего того, что  несет
ядерный взрыв. Этот новый вид защиты был изобретен здесь же, но я не стану
объяснять тебе, что там к чему, все эти излучения  и  поля  только  собьют
тебя с толку. Так вот. Никто никогда не испытывал эту защиту на людях,  да
и вряд ли  такое  могло  прийти  кому-нибудь  в  голову  -  она  считалась
безусловно смертельной для человека.  Зато  технике  обеспечивалась  почти
полная безопасность!
     Я понял, что мне конец. Дышать стало  тяжело,  голову  словно  сдавил
стальной  обруч,  перед  глазами  все  поплыло.  Волна  нестерпимого  жара
захлестнула меня, и я, корчась и вопя от боли, упал на пол. Жар становился
все сильнее, кажется, я почувствовал, как вспыхнули волосы на голове, но в
этот момент страшный удар потряс шахту и отбросил меня далеко от двери.  Я
потерял сознание.
     Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я пришел в  себя.  Думаю,
не очень много, Я очнулся от легкого покалывания во всем теле и обнаружил,
что в тамбуре происходит что-то странное. Яркие светящиеся  шары  медленно
плавали в воздухе. Иногда они сталкивались друг  с  другом,  и  раздавался
громкий сухой треск. Тогда покалывание становилось чуть сильнее.
     Я оглядел себя и едва снова не потерял сознание. Вся  бывшая  на  мне
одежда превратилась в пепел, стены тамбура стали  гладкими  и  блестящими,
как стекло, и при всем этом я оставался жив!  Пепел  въелся  в  мою  кожу,
навеки сделав ее багрово-черной, но никакой боли я не испытывал. Все  тело
казалось наэлектризованным, опутанным тонкими невидимыми  нитями,  которые
рвались при каждом движении.
     Я был напуган до такой степени, что не  мог  ни  о  чем  думать,  мне
хотелось лишь как можно скорее бежать отсюда, выбраться наружу, к людям. Я
вдруг вспомнил, что через монтажный лаз можно попасть  в  бункер  рядом  с
шахтой, куда загоняют на время разгрузки  тягачи  и  где  стоят  вездеходы
охраны. Осторожно,  чтобы  не  коснуться  светящихся  шаров,  я  пополз  к
лестнице и спустился на два этажа. Затем  по  узкому  коридору  монтажного
лаза добрался до люка и дрожащими руками взялся за рукоятку. Она  подалась
неожиданно легко, люк распахнулся, и я оказался в бункере.
     Здесь никого не было. В  грузовом  зале  стоял  неуклюжий  гусеничный
вездеход, я влез в него и  запустил  двигатель,  потом  пошел  к  воротам.
Однако сколько я ни дергал  рубильник  и  ни  жал  на  кнопки,  ворота  не
открывались. Пришлось взяться за ручной ворот.
     Тяжелая плита дрогнула и медленно поползла, открывая  узкую  щель.  И
сейчас же раскаленный пыльный вихрь ворвался в бункер снаружи,  посыпалась
земля, и я увидел  вздыбившиеся  обожженные  плиты,  которыми  раньше  был
выложен спуск к воротам.
     Даже не вспомнив об опасности, грозящей мне  под  открытым  небом,  я
вскочил в вездеход  и  вывел  его  из  бункера,  желая  как  можно  скорее
добраться до людей.
     Но то, что я увидел, заставило меня забыть о собственных мытарствах.
     Зловещая черная  туча  вставала  на  востоке.  Ее  пронизывали  языки
оранжевого пламени. Почти вся растительность в долине превратилась в пепел
и была унесена ураганом вместе с почвой.  Я  увидел  догорающие  развалины
лаборатории, вдали чернела опаленная стена Управляющего Центра. Мне  сразу
стало ясно, что произошло, если не в шахте,  то  по  крайней  мере  здесь,
снаружи. Это был, без сомнения, ядерный  взрыв,  уж  я-то  в  таких  вещах
разбирался. Удар пришелся восточнее ущелья, но  целились,  конечно,  сюда,
других объектов, достойных ядерного оружия, в округе не было.
     Вездеход мчался по голой равнине, усыпанной обломками  скал,  -  там,
где всего несколько МИНУТ назад был лес. Я обернулся и увидел обнажившуюся
круглую крышку шахты. Ее лепестки были закрыты, значит, ответный  удар  не
готовился. А может быть...
     Я подумал о людях, сидящих в Управляющем Центре. С ними-то что?
     Камни были еще раскалены, воздух дрожал над ними, как над печкой,  но
я не чувствовал ни температуры, ни действия  наверняка  высокой  радиации.
Что-то произошло со мной в шахте, тело мое стало совсем  другим,  будто  я
состоял теперь не из мяса и костей, а из какого-то  упругого  огнеупорного
материала, не поддающегося к тому же и жесткому излучению. Но тогда  я  не
думал об этом, нужно было следить за  дорогой,  лавировать  среди  скал  и
стараться не потерять нужного направления. "Скорей, скорей!" - подгонял  я
себя мысленно, но увеличить скорость не  мог.  К  счастью,  невдалеке  уже
показалась  узкая  щель  на  склоне  горы,  по  пей  проходила  дорога   к
Управляющему Центру.
     Вдруг яркая вспышка  ослепила  меня,  и  сейчас  же  мотор  вездехода
заглох. Наступила долгая, неестественная тишина. Приоткрыв глаза, я увидел
нестерпимый блеск камней и протянувшиеся от них глубокие, черные,  как  на
Луне, тени. Это был второй взрыв.
     Большой обломок скалы, скатившийся, как видно по склону после первого
взрыва, закрывал меня вместе с  вездеходом  от  вспышки,  я  видел  только
отраженный свет, но и он был режуще ярким. Шипение и треск  послышались  с
разных сторон, пар белыми столбами поднимался от земли.
     Через несколько минут плотные клубящиеся  тучи  заслонили  всю  южную
половину неба, и стало совсем темно. Тогда я выбрался из вездехода и бегом
бросился вверх по склону. Дорога, проходящая по узкой расщелине, почти  не
пострадала, и я довольно быстро достиг бетонной коробки -  верхнего  этажа
Центра.
     Я проник через аварийный люк  внутрь.  На  всех  этажах,  начиная  от
надземного и до самого нижнего  где  размещался  командный  пункт,  лежали
люди, застигнутые мгновенной смертью. Не помогли ни  бетонные  перекрытия,
ни свинцовые перегородки,  ни  герметически  закрывающиеся  двери.  Первым
делом я спустился в командный пункт и убедился,  что  монитор  остался  на
месте и совершенно невредим. Приборы говорили о его готовности  стартовать
в любую минуту.
     Тогда я включил аппараты связи и попытался поймать хоть  какие-нибудь
сигналы из внешнего мира. Радио не работало совсем, да и не могло работать
в таком аду, а по специальным каналам кое-как шел  только  прием.  Столица
молчала, но мне удалось услышать несколько чужих станций.  Они  кричали  о
всеобщем сумасшествии, молили о помощи, угрожали  друг  другу  немедленной
местью.
     Тогда только до меня дошли масштабы происшедшей  катастрофы.  Планета
гибла, и ничто уже не могло ее спасти. Даже те участки земли,  которые  не
подвергались  бомбардировке  непосредственно,  будут  неминуемо   заражены
спустя какое-то время через воду и воздух.
     Единственная возможность уберечь хоть что-то - немедленно  прекратить
любые дальнейшие взрывы. Чем  меньше  их  произойдет,  тем  больше  шансов
останется у тех, кто еще жив. Поймут ли это люди? Я не знал.
     И ничего не мог им сказать. Да и кто бы стал меня слушать? Я  молился
и выл от отчаяния, от бессилия что-либо исправить, сделать так, чтобы  все
это оказалось только сном. Мир погибал на моих глазах,  станции  замолкали
одна за другой.
     И вдруг я вспомнил - меня будто кипятком обдало - я вспомнил об  этой
вот кнопке, об этом проклятом механизме, который я сам за два года до того
предложил включить в стартовую систему. Тогда  война  представлялась  всем
нам забавной игрой, в которой нужно заранее рассчитать ходы противника, но
о том, что когда-нибудь придется делать ходы по-настоящему, никто  всерьез
не думал.
     То, что один человек нажатием кнопки может уничтожить  целую  страну,
никого в то время уже не удивляло. Но как быть, если его опередят? ЕСЛИ он
сам будет убит, похищен, выведен из строя?
     И я придумал вот это. Взгляни. Если нажать  эту  кнопку,  монитор  НЕ
взлетает.  Но  если  никто  не  нажмет  ее  в  течение  часа,   произойдет
автоматический старт.
     Космический корабль, нашпигованный новейшим оружием,  поднимется  над
землей  и  начнет  войну.  К  чему  это  приведет?  Не  знаю.  Если  конец
цивилизации  уже  наступил,  то  тогда,  наверное,  наступит  конец  жизни
вообще...
     Да, так вот. За два года до войны эта комната была оборудована, здесь
установили дежурство, и скоро я почти перестал о ней вспоминать. А  в  тот
день вдруг вспомнил. Вспомнил в последнюю минуту. Это было  и  счастьем  и
проклятием для меня. Когда я вбежал в комнату, стрелка уже  коснулась  вот
этой красной черты. Вся дежурная смена была, конечно, мертва.  Оставались,
может быть,  какие-то  секунды  до  срабатывания  системы  автоматического
старта. От ужаса я закричал, бросился, перепрыгивая через тела, к столу  и
нажал на кнопку. Я давил на  нее  всей  своей  тяжестью  и  никак  не  мог
отпустить, хотя видел, как стрелка прыгнула  влево  и  снова  начала  свой
часовой путь к красной черте. Я успел! Успел! Поначалу лишь одна эта мысль
гудела в голове, и, забыв о гибели мира, о том, что ждет меня  впереди,  я
плясал от радости под неподвижными взглядами мертвых офицеров. Я  не  стал
убийцей, хотя бы сейчас, в этой общей мясорубке, я оставил шанс тем,  кто,
может быть, уцелеет в войне.
     Я уже не делил людей на "противников" и "союзников", неизвестно было,
кто первым начал вой