время
и обратить его в свою пользу. Это во-первых. Во-вторых, все, что заказы-
вал Солоник, в том числе и учебники,  я  передавал  через  администрацию
следственного изолятора. Можете проверить.
   - Мы это знаем, - сказал генерал.
   Я отвечал еще на  какие-то  вопросы.  Иногда  раздавались  телефонные
звонки. Из разговоров я понял, что уже  задержаны  несколько  работников
следственного изолятора и доставлены в Большой  Кисельный  переулок  для
допросов. Когда генералу сообщали об их прибытии, он  устанавливал  оче-
редь:
   - Этого мне сейчас, этого потом, - и так далее.
   После допроса генерал протянул мне листок бумаги с номером телефона и
сказал:
   - Вы можете быть свободны, но я надеюсь, вы понимаете, что  случилось
чрезвычайное происшествие в масштабе страны. Мы этого дела так не  оста-
вим, мы найдем беглеца. Поэтому очень прошу вас, если  будут  какие-либо
звонки от него, срочно сообщите.
   Я нехотя взял листок бумаги и сказал:
   - По-моему, таких звонков не будет.
   - Почему вы так думаете?
   - Для чего я буду ему нужен? Чтобы бронировать ему камеру? Думаю, что
такой необходимости для него нет.
   - Все, вы свободны. Если что, мы вас вызовем. Как вас найти?
   - Через консультацию. Да и адрес вы знаете.
   - Конечно, - сказал генерал.
   В приемной я увидел двух посетителей в форме внутренних войск. Следом
за мной должны были допросить сотрудников "Матросской тишины". Их расте-
рянно-встревоженный вид можно было понять: беседа предстояла нелегкая  и
могла закончиться арестом.
   Я поймал такси и вернулся к зданию тюрьмы за своей машиной. По дороге
домой я включил радио: через каждые пятнадцать минут все московские  ра-
диостанции передавали сенсационное сообщение о побеге из "Матросской ти-
шины".
   Солоник не давал мне покоя: почему он убежал? А что, если его убили и
пытаются инсценировать побег? Нет, все же, наверное, убежал.  А  что  же
будет со мной? Какие будут предприниматься действия? Само собой  разуме-
ется, что за мной будут следить. А могут ли провести обыск в  доме?  Но,
собственно, чего я волнуюсь? Ничего такого у меня нет... Так-то оно так,
но ведь подбросить могут... Им же стрелочник нужен.
   Я резко развернул машину, не поеду домой, лучше на дачу.
   Родные встретили меня с расстроенными и  обеспокоенными  лицами.  Они
обо всем уже знали.
   - Тебя уже допрашивали? - спросила жена.
   Известие о побеге Солоника они услышали где-то около полудня  по  ра-
дио, а потом включили телевизор. На экране постоянно показывали фотогра-
фию Солоника и Сергея Меньшикова, прапорщика следственного изолятора.
   Целый день на даче я перебирал в уме варианты, как работать дальше. В
отпуск идти не имело смысла: меня бы достали и из отпуска, если б  захо-
тели. И я решил продолжить работу.
   В юридической консультации все мои коллеги сочувственно и с понимани-
ем отнеслись к проблеме побега моего клиента, давали советы. Многие  го-
ворили, что надо исчезнуть, уехать куда-нибудь, другие - наоборот, сове-
товали продолжать работу как ни в чем не бывало.  Я  последовал  советам
последних.
   Интерес к моей персоне появился, естественно, и  у  журналистов.  Они
меня разыскивали, хотели взять интервью. Но никаких заявлений, коммента-
риев и интервью я не собирался давать и стал всех их избегать.
   Надежным убежищем для отдохновения я выбрал дачу. Но  через  три  дня
беспокойных и тщетных раздумий и мучительной неопределенности я  прервал
такой "отдых" и снова вышел на работу.
   В Москве меня ожидало очередное громкое дело. Взяли известного  авто-
ритета, и необходимо было с ним заниматься. Но, приступив к работе с но-
вым клиентом, я почувствовал, что силы мои исчерпаны, - усталость одоле-
вала.
   Появились еще и новые неприятности. Мне надо было увидеться с  клиен-
том, которого я консультировал по вопросам бизнеса. Встреча была  назна-
чена в Партии экономической свободы, недалеко от метро "Новослободская".
Возглавлял эту партию в тот период известный предприниматель, в  будущем
депутат Государственной Думы Константин Боровой: Мы  с  ним  лично  были
знакомы. Я приехал к офису точно в назначенное время.
   Когда я выходил из машины, то почувствовал спиной и затылком, что  за
мной следят. Я обернулся, но ничего подозрительного не заметил:  выстро-
ившиеся в ряд машины, рядом с некоторыми из них стоят владельцы, пешехо-
ды на тротуаре. Но мои подозрения оправдались.
   После недолгой беседы с одним из руководителей партии в кабинет вошел
высокий мужчина. Он наклонился и что-то прошептал ему. Тот вопросительно
посмотрел на меня и кивнул.
   - Вы знаете, что вас "ведут"? - спросил лидер партии.
   - Откуда у вас такая информация? - удивился я.
   - Наши сотрудники службы безопасности в прошлом  работали  в  седьмом
управлении КГБ.
   Седьмое управление КГБ-это бывшая "наружка".  Охрана  офиса  заметила
машину со знакомыми номерами своих бывших коллег, нынешних фээсбэшников.
Естественно, охранники сразу заинтересовались, позвонили  на  Лубянку  и
спросили, в чем проблема. Оттуда ответили, что они "ведут" адвоката.
   - Так что имейте это в виду, - повторил лидер на прощанье. -  Бежевая
"шестерка".
   Незаметно выйдя из офиса, я обнаружил недалеко от подъезда  припарко-
ванную бежевую "шестерку" с двумя мужчинами в салоне.
   Я отъехал, и вскоре "шестерка" пристроилась мне на "хвост". Слежка за
мной должна была быть установлена на все сто процентов, и я  в  какой-то
мере был к этому готов. Но я растерялся и недоумевал, потому что не сов-
сем представлял себе, как это за мной постоянно и неотступно  будет  ез-
дить машина с наружным наблюдением.

   БРЕМЯ ПОПУЛЯРНОСТИ НЕ БЕЗОПАСНО

   На следующий день я обнаружил нелады с  моей  машиной:  что-то  такое
стало нагреваться на нейтральных оборотах. В небольшом автосервисе рабо-
тал один мой хороший знакомый, и я заехал к нему попросить осмотреть ма-
шину.
   Прогулявшись с полчасика по парку, я вернулся в гараж.  Мой  знакомый
подвел меня к машине и сказал:
   - Смотри!
   Почти под капотом я увидел странную маленькую металлическую фишку.
   - Знаешь, что это такое? - спросил знакомый.
   - Нет.
   - Это радиомаячок.
   - Как это?
   - Специальный маячок, я еще в армии слышал, что ставится он для того,
чтобы можно было определять, по какому маршруту движется объект. Ты  как
бы запеленгован, кто-то поставил тебе маяк. Может быть, клиенты?
   - Наверно, - ответил я.
   - Но это еще не все. Мы смотрели салон и нашли вот это. - И он  пока-
зал маленький предмет, напоминающий небольшой патрон.
   - А это что такое?
   - Это радиомикрофон. Кто-то за тобой активно наблюдает.
   Ну что ж, маячок и микрофон дело рук спецслужбы,  которой  приспичило
прослушивать мои разговоры.
   - Слушай, а как мне дальше со всем этим быть?
   - Ну, это уже не по моей части. Я специалист по машинам, а не по  ра-
дио.
   К вечеру я отыскал специалиста и по радио. Мой старый школьный  това-
рищ был дока в радиоделе, и сейчас он работал на радиофирме, занимающей-
ся шпионскими штучками.
   Я без труда нашел его телефон и договорился о встрече через несколько
дней. Объяснив ему ситуацию, я спросил:
   - Как мне со всем этим обращаться?
   - Тебе надо приобрести рацию, нацеленную на милицейскую волну, скани-
рующее устройство, а нечто типа глушняка я сделаю тебе сам.
   Через несколько дней после заказа такая аппаратура была  готова.  Те-
перь я мог с помощью рации, которую купил на Тушинском  радиорынке,  без
труда слышать все разговоры, которые велись  в  машине,  следовавшей  за
мной по пятам. Специальный приборчик, вмонтированный под пепельницей ма-
шины, включался и создавал сильные помехи на линии, когда я  говорил  по
телефону. Кроме того, знакомый показал мне прибор, устанавливающий,  нет
ли в моей квартире радиомикрофонов. С такой шпионской техникой я  вскоре
понял, что меня, пожалуй, "ведут" все спецслужбы Москвы.
   Неприятности стали нарастать как снежный ком. Как-то я пришел в "Мат-
росскую тишину" проведать своих клиентов. Вызвал одного, другого. Они  и
поведали мне, что к ним приходили чужие следователи и очень  интересова-
лись моей персоной: с какого момента я являюсь их  адвокатом,  кто  меня
нанимал, как они меня знают, нет ли у меня  знакомых  среди  сотрудников
"Матросской тишины" и прочее. Все уже были в  курсе,  что  мой  основной
клиент совершил побег, и сообщали мне о слухах, которые ползли по  "Мат-
роске". А слухов было много.
   Одни говорили, что его на самом деле  убили  и  инсценировали  побег.
Другие уверяли, что его выкрали. Третьим побег казался наиболее  вероят-
ным.
   Но более "острые ощущения", оказывается, ждали меня впереди.  Однажды
позвонила моя коллега, адвокат Ольга О., и  сообщила,  что  меня  срочно
просил прийти в больницу Алексей, второй адвокат, работавший со мной  по
делу Солоника.
   - А что случилось? Ты не знаешь?
   - Он жестоко избит.
   - Как избит?
   - Приходи - узнаешь у него.
   Я сразу же выехал в больницу. Алексей лежал на койке весь  перебинто-
ванный, несчастный и удрученный.
   - Как все это произошло? - спросил я.
   Алексей стал рассказывать:
   - Примерно 13 августа я должен был ехать в  отпуск  в  Германию,  за-
няться международным автотуризмом, посмотреть вместе с женой в Амстерда-
ме парусную регату. 29 июля я ездил на своем "опеле" за покупками и око-
ло 12 часов ночи вернулся домой в Митино. Когда я вошел  в  подъезд,  из
лифта вышли четверо парней лет двадцати - двадцати пяти, все на одно ли-
цо, и начали молча бить меня каучуковыми дубинками со свинцовым наполни-
телем. Такими пользуется спецназ.  Я  закрыл  голову  руками  и  пытался
объяснить им, что они перепутали меня с кем-то, что я не  коммерсант,  а
адвокат, предлагал им деньги - две тысячи долларов. Но они в разговор не
вступали. Закончив бить меня, они даже не взяли мою сумку, а в ней  были
деньги, кредитные карточки международного банка, газовое  оружие,  ключи
от машины, от квартиры, золотое кольцо с бриллиантом.  Кое-как  я  сумел
добраться до соседа, и мы вызвали милицию и "скорую помощь".
   - Как ты думаешь, кто это мог сделать?
   - Версий много. Может быть, это связано с Солоником? Но ведь я  вышел
из этого дела за месяц до его побега, ты же знаешь это не хуже  меня.  К
тому же на бандитов они не были похожи.
   Мы долго обсуждали его состояние, возможные версии нападения. От вра-
чей я узнал, что у Алексея были множественные  переломы  костей  черепа,
оскольчатые переломы рук. Ему провели операцию по шрифтованию  переломов
рук, и она прошла удачно.
   Алексей лечился еще целый год и все это время не работал. Те, кто его
избил, пока не найдены.
   Я покинул больницу, в голове роились вопросы. Прежде всего,  было  не
понятно, насколько избиение Алексея связано с делом Солоника? Получалась
неувязка: то нас всячески контролируют и "ведут"  спецслужбы,  то  вдруг
человека, находящегося "под колпаком"  спецслужб,  подвергают  избиению.
Это очень странно.
   Я стал более предусмотрительным и осторожным,  перестал  пользоваться
домашним телефоном, старался звонить из автомата. Сменил номер  пейджера
и сотового телефона. Стал более внимательно присматриваться к слежке.
   А слежка продолжалась. Многих людей, наблюдавших за мной, я уже  знал
в лицо. Рация моя постоянно работала, и то и дело было  слышно:  "Объект
сдал", "Объект принял", так что я знал и какие машины  были  у  меня  на
"хвосте", и когда их хозяева пересаживались с одного автомобиля на  дру-
гой.

   КАК Я ГОТОВИЛ СЕНСАЦИЮ

   Лето постепенно заканчивалось. Осень была на носу. Сенсация о  побеге
Солоника стихала, но время от времени появлялись новые известия: то  его
видели в Европе, то по телевидению выступал какой-то высокий чин из МВД.
   Где-то в начале сентября заместитель министра МВД генерал  Колесников
дал интервью, где снова упомянул о Солонике и в угрожающей форме  намек-
нул, что мы, мол, знаем тех, кто ему помогал, и в скором времени возьмем
их и привлечем к ответственности. Я не сомневался, что эти намеки  могли
относиться и к нам.
   Так оно и вышло. В конце сентября я приехал в консультацию. Наш  сек-
ретарь Катя с бледным лицом подошла ко мне:
   - Вам повестка!
   Разворачиваю, читаю: вызвать такого-то на допрос в  Региональное  уп-
равление по борьбе с организованной преступностью на Шаболовку, 6. Номер
кабинета, дата, время приема.
   Вот и началось! Все в духе нашей правоохранительной системы: вызывают
в понедельник, но сообщают об этом за два дня до назначенного срока,  то
есть за субботу и воскресенье тебе дают время хорошенько перенервничать,
дескать, зачем и почему тебя вызывают, а кроме того, в выходные  дни  ты
ничего и ни у кого не сможешь узнать. Вот и сиди и ломай голову.
   Хорошо знакомые психологические приемы. Но теперь они применялись  не
к моим клиентам, а ко мне самому. Ясное дело, что в РУОП вызывают не для
того, чтобы объявить благодарность или выдать премию. Готовиться надо  к
худшему. Не исключены арест или задержание.
   К чему лукавить: есть у меня определенные связи в  правоохранительных
органах - не без этого! Мои знакомые делились со мной своей информацией.
Одному из них я и позвонил, разъяснил ситуацию.
   - Что-нибудь можешь узнать? - спросил я.
   - Постараюсь, - пообещал он.
   К вечеру раздался телефонный звонок. Мы  договорились  встретиться  в
одном из укромных местечек Москвы. Соблюдая все правила предосторожности
и конспирации, мы уединились в одном из кафе и постарались, чтобы  никто
не мог за нами наблюдать.
   Он сказал:
   - В отношении тебя ведется разработка: возьмут на беседу и могут  за-
держать. Планируется, что допрашивать тебя будет сам начальник РУОП  Ва-
дим Рушайло.
   Веселенькая новость, ничего не скажешь!
   Как же быть? Что делать? Как себя обезопасить?
   Я поехал в Президиум Московской городской коллегии адвокатов, написал
заявление, что никакие наркотические средства и оружие на допрос в  РУОП
я с собой брать не собираюсь, зашил карманы своего пиджака, но потом ре-
шил надеть свитер. Зашил карманы брюк. Пригласил знакомых адвокатов, за-
ранее оплатив услуги, и попросил в случае моего задержания приехать  по-
мочь мне и вступить в дело. Для обеспечения полной безопасности предсто-
яло позаботиться и о гласности, то есть созвать прессу.
   Смекалка моя должна была изощряться вовсю. Я позвонил в несколько ре-
дакций газет, на телевидение. Представился, рассказал о себе  -  интерес
вызвал громадный. Вокруг моей личности стал разгораться ажиотаж. Я  зая-
вил, что не исключаю возможности своего задержания прямо у здания РУОПа,
поэтому и назначил свидание с журналистами на Шаболовке, 6, к моему при-
бытию на допрос.
   В назначенное время я приехал со своим помощником, с  коллегами-адво-
катами. Журналисты меня уже ждали. Я дал интервью корреспондентам и  те-
левидения и прессы и только после этого отправился на допрос. Журналисты
остались меня ждать, предвкушая сенсацию: а вдруг меня еще арестуют  или
задержат?
   Я поднялся на третий этаж РУОПа и вошел в обозначенный в повестке ка-
бинет. Здесь уже сидело человек шесть-семь. В смежной комнате тоже  были
люди. Но все прикинулись, что шибко заняты и меня даже не  замечают.  На
самом деле оперативники с большим интересом  вглядывались  в  мое  лицо,
изучали мою реакцию, потом следили за ответами на вопросы.
   Худощавый русоволосый мужчина средних лет, в очках, назвался следова-
телем, взял мою повестку и спросил, есть ли у меня  с  собой  какой-либо
документ. Я выложил ему свои документы. Он присел и предложил мне распи-
саться в протоколе, что я допрашиваюсь в  качестве  свидетеля.  Я  сразу
уточнил:
   - Свидетеля в отношении кого? Своего клиента Солоника?
   - Да, об этом тоже будет речь.
   - Но по закону я не могу быть свидетелем и давать какие бы то ни было
показания, связанные с моим клиентом Солоником. - И я тут же положил  на
стол заранее написанное заявление.
   Следователь быстро ушел в соседнюю комнату, с кем-то, видимо, прокон-
сультировался и, вернувшись через несколько минут, сказал:
   - Беседа будет касаться не самого Солоника, а его побега.
   - Но о побеге я знаю только из средств массовой информации.
   - Хорошо. Я проведу с вами допрос, а потом с вами побеседует один  из
руководителей РУОПа.
   Так, значит, встречи с Рушайло не миновать, и информация моего знако-
мого оперативника была верной.
   Теперь оставалось только гадать: будет ли мне предъявлено  какое-либо
обвинение и задержат ли меня в качестве подозреваемого?
   Как бы там ни было, я старался держать себя в руках.
   Посыпались вопросы; когда я видел Солоника, знал  ли  кого-нибудь  из
его окружения, знакомых, друзей; когда видел в последний  раз  Наташу  и
прочее и прочее. Отвечал я односложно: ничего не видел, ничего не  знаю,
ничего конкретного сказать не могу.
   Время от времени кто-то звонил  следователю,  вероятно,  наша  беседа
прослушивалась и по телефону он получал какие-то новые инструкции о том,
как вести себя со мной.
   Мои ответы явно раздражали следователя. Он то бросал ручку, то  начи-
нал со мной спорить, то прямо намекал, что советует мне беречь свое здо-
ровье, чтобы не потерять его так, как  это  случилось  с  моим  коллегой
Алексеем Загородним. Так вот оно что?! - какая наглость!
   Наконец он признался, что я уже давно "под колпаком". Я сделал  удив-
ленные глаза:
   - Не может быть! А зачем?
   - Ну как же! Нам интересна ваша судьба.
   Беседа продолжалась более двух часов. Я весь выдохся, устал, - и  мне
все было уже безразлично. Наконец-то протокол беседы был подписан,  и  я
встал.
   - Куда мне идти теперь? - спросил я у следователя.
   - Я провожу вас домой.
   - Но вы же сказали, что со мной  будет  беседовать  кто-то  из  руко-
водства?
   - Вы знаете, он уехал на совещание.
   Значит, что-то произошло. Руководство не  посчитало  нужным  со  мной
разговаривать, потому что меня внизу ждали журналисты и я мог  сразу  же
дать им информацию, или же, возможно, были и другие причины.
   - Меня провожать не нужно, я сам могу дойти, - сказал я.
   - Нет, режимное учреждение не Ботанический сад, чтобы по нему спокой-
но прогуливаться, я вас провожу до дверей.
   Следователь шел немного прихрамывая. Я молчал. У двери он неожиданно,
как бы оправдываясь, сказал:
   - Вот видите - ранение... помоложе был, под пули лез...
   Хотелось спросить: "А сейчас что, поумнее стали?" - но сдержался.
   Я не знал, как мне с ним прощаться, но все же осторожно протянул  ему
руку:
   - До свидания.
   - До свидания, может быть, еще встретимся, - сказал он.
   Подобный финал беседы нисколько меня не обрадовал.
   Журналисты ждали меня. Я не скупился на интервью. А на следующий день
я стал знаменитым адвокатом.

   Я БЕРУСЬ ЗА РАССЛЕДОВАНИЕ

   Допрос в РУОПе был последней каплей. Загадочный побег Солоника не су-
лил ничего хорошего и в дальнейшем. Угроза опасности  по-прежнему  тенью
следовала за мной. Надо было быть готовым ко всему. А что,  если  прежде
всего самому разобраться в побеге Александра Солоника? Идея собственного
расследования показалась мне очень даже заманчивой.
   Я приехал в "Матросскую тишину" и после  ритуала  всех  формальностей
стал вызывать к себе одного за другим клиентов. Надо  было  получить  от
них хоть какую-либо информацию.  Но  сведения  у  них  были  отрывочные:
кто-то что-то знает, слышал - и никаких конкретных фактов.
   Полдня в следственном кабинете страшно меня утомили. Я вышел в  кори-
дор и заметил очень знакомое лицо. Это был сотрудник следственного  изо-
лятора. Я машинально двинулся за ним. Свернув в другое крыло, он вошел в
свой кабинет и закрыл за собой дверь. Я пытался припомнить, кто  же  он.
Ну конечно же я его видел в Большом Кисельном переулке. Он сидел в  при-
емной в ожидании допроса. Значит, мы с ним вместе были в роли подозрева-
емых! Прекрасно! Можно попробовать что-нибудь узнать от него.
   Я постучалс