ри взрыве, всегда при нем  находили  известные  ксивы.
Они больше не оказывают магического воздействия на блюстителей  порядка.
Мне часто приходится видеть такую картину: как только машина какого-либо
криминального авторитета останавливается  работником  ГАИ  или  дежурным
ОМОНа и авторитет предъявляет ему "корочку", то тут же у них срабатывает
обратная реакция: а, помощник депутата, а, внешность партийная,  да  еще
короткая стрижка, значит, ты точно бандит, и значит, есть оружие. И  на-
чинается шмон.
   Ажиотаж на "корочки" помощника депутата постепенно спадает, но однов-
ременно появляется новая мода на удостоверение, правда  уже  поддельное,
работников правоохранительных органов, офицеров Российской Армии. Но лю-
бопытно, что, по материалам многих уголовных  дел,  такие  удостоверения
приобретены вполне законным способом. Вот и получается,  что,  например,
Сергей Зимин, известный в криминальном мире как лидер коптевской группи-
ровки по кличке Зема, имел удостоверение работника Софринского отдельно-
го батальона милиции.
   Как показывает практика, эти "корочки" еще не гарантия, что такой че-
ловек не может быть задержан. Свидетельством  принадлежности  к  органам
должно быть, скажем, и знание милицейского сленга, а также  наверняка  и
других отличий, которые важнее документа.

                             Глава третья
                           СЕКРЕТНЫЙ КЛИЕНТ

   ТАИНСТВЕННАЯ АУРА

   Середина октября 1994 года ознаменовалась, пожалуй, самым громким де-
лом в истории российского криминала. Тогда я еще не знал, что мой  буду-
щий клиент станет загадочной легендой криминального мира и  распорядится
не только жизнью определенной части уголовной элиты, но и поставит точку
над "i" в карьере многих высокопоставленных милицейских  чинов,  да  еще
внесет изменения и в мою судьбу - судьбу адвоката.
   В юридической консультации, где я работал адвокатом, раздался  звонок
моего коллеги, адвоката Павла П. из другой  консультации.  Он  предложил
срочно встретиться у него и  обговорить  защиту  одного  громкого  дела.
Прошло уже столько времени, но я  и  сейчас  задумываюсь,  почему  столь
опытный и маститый адвокат, который не так хорошо меня  знал,  предложил
дело именно мне? Может, потому, что мы с ним сидели когда-то в одном  из
мафиозных процессов и сумели, используя ошибки следствия и прорехи  про-
цессуального характера, направить дело на доследование? Может, почему-то
еще, во всяком случае, об основной причине я до сих пор так и не узнал.
   Когда я приехал в консультацию на Таганке, где работал Павел  П.,  то
народу здесь практически уже не было. Только в холле сидела  симпатичная
женщина и, вероятно, ожидала своей очереди к юристу.
   Я вошел в просторный кабинет адвоката. Мы поздоровались, и между нами
завязался непринужденный разговор. Павел П. поинтересовался,  сколько  у
меня сейчас дел в производстве, есть ли у меня  клиенты  в  следственном
изоляторе "Матросская тишина", какие вообще планы на жизнь.  Я  ответил,
что в ближайшее время в отпуск не собираюсь, что клиентов у меня не  бо-
лее десяти человек, раскинутых по разным изоляторам, и четверопятеро  из
них в "Матросской тишине".
   Павел еще поинтересовался,  как  я  отношусь  к  делам,  связанным  с
убийством. Надо сказать, что когда я впервые поступил в адвокатскую кон-
тору, то вначале старался не брать дела, связанные с изнасилованием  или
убийством, руководствуясь моральными принципами. Но, обретая адвокатский
опыт, я понял, что не все, кто обвиняются по этим зловещим статьям,  со-
вершили именно изнасилование или убийство. Дела с изнасилованием я брать
так и не стал, а вот делами по убийствам стал заниматься.
   Я немало уяснил для себя. Иногда  человеку  предъявляется  совершенно
ложное обвинение, скажем, в случае, когда он просто попадается под горя-
чую руку на месте преступления. Иногда обвиняемый сам берет вину на  се-
бя, чтобы выгородить  кого-то  другого.  Так  что  защита  обвиняемых  в
убийстве не так уж просто дается, как кажется вначале.
   А не взялся бы я за дело, связанное с убийствами работников  милиции,
спросил меня Павел. Дело будет довольно громкое,  но  придется  познако-
миться с некоторыми его тонкостями и особенностями, в которые меня  пос-
вятит жена моего будущего клиента. Я дал  предварительное  согласие,  но
при условии, чтобы с подробностями меня обязательно ознакомили.
   Павел вывел меня в коридор и познакомил с молодой симпатичной  женщи-
ной.
   - Наташа, - представилась она.
   Это была красивая брюнетка лет двадцати пяти - двадцати семи, смугло-
лицая, одетая в очень модную и дорогую норковую шубу. Взгляд у  нее  был
печальный.
   Мы поздоровались. Наступила пауза, мы смотрели друг на друга.
   - Моего мужа, - сказала Наташа, - обвиняют  в  убийстве  милиционера.
Может быть, вы слышали о перестрелке на  Петровско-Разумовском  рынке  в
начале октября, примерно три недели назад?
   Конечно же я об этом слышал. Но только в средствах массовой  информа-
ции пока не сообщалась фамилия преступника.
   Наташа рассказала, что мужа после ранения доставили в институт  Скли-
фосовского для операции, а потом перевели в специальную  больницу.  Нес-
колько дней назад его забрали оттуда в следственный изолятор "Матросская
тишина".
   - Если вы согласитесь взяться за дело моего мужа, то необходимо будет
действовать с большой осторожностью.
   - Что значит с осторожностью? - поинтересовался я.
   - Потом узнаете, - ответила Наташа. - Кроме того, по  условиям  конт-
ракта, вы должны ходить к моему мужу каждый день  в  разное  время.  Все
это, конечно, будет оплачено.
   Наташа заинтриговала меня еще больше.
   - Хорошо, - сказал я, - можно мне подумать до утра?
   Она не возражала.
   Из консультации я поехал не домой, а  в  городскую  библиотеку.  Взяв
сразу несколько подшивок газет, я внимательно прочел  все  публикации  о
перестрелке 6 октября 1994 года на Петровско-Разумовском рынке. Теперь я
знал фамилии и имена погибших милиционеров, что опасный  преступник  при
задержании был тяжело ранен, что он совершил два побега из мест заключе-
ния.
   Почему же я решил принять это дело к защите? Меня будто заставила ка-
кая-то таинственная сила. Шутка ли: убить сразу троих работников милиции
- что и говорить, дело и впрямь очень громкое и интересное. И  хотя  оно
сложное, опасное и рисковое, но мне тогда показалось, что я как-то сумею
помочь моему клиенту.
   На следующее утро мы вновь встретились с Наташей и поехали в мою кон-
сультацию, чтобы заключить соответствующий договор о правовой  помощи  и
выписать ордер, который дает адвокатам право участвовать в следствии или
на суде.
   Наташа сказала мне, что в Московской городской прокуратуре  по  этому
делу создана специальная бригада во главе с одним из начальников отдела.
   - Я должна еще кое о чем вас предупредить, - сказала Наташа.  -  Вам,
вероятно, об этом сообщат в прокуратуре. Помимо всего прочего,  мой  муж
обвиняется и в убийстве лидеров уголовного мира. Поэтому  я  бы  хотела,
чтобы в условиях нашего контракта был записан специальный пункт  о  том,
что вы никому из своих клиентов, особенно из братвы, не должны говорить,
что защищаете моего мужа и где он сидит...
   Ну что ж, дело, выходит, по всем статьям громкое, и клиента, оказыва-
ется, придется защищать не только в зале суда.

   "КАКОГО НЕГОДЯЯ И ПОДЛЕЦА ВЫ ЗАЩИЩАЕТЕ!.."

   Я ехал в городскую прокуратуру на Новокузнецкой. Специально решил  не
сообщать заранее следователю о своем визите. Мне-то хорошо знакомы  при-
емчики следователей: работая с подозреваемым  и  стараясь  выиграть  ка-
кое-то время, они затягивают допуск адвоката к делу под самыми различны-
ми предлогами: то им некогда, то у них срочное совещание, то клиент  за-
болел... Поэтому я и решил появиться в прокуратуре неожиданно.
   Хотя я знал и фамилию, и номер кабинета следователя, но при  пропуск-
ной системе в прокуратуре без его предварительного приглашения  не  смог
бы проникнуть в здание. Поэтому я набрал номер знакомого мне  следовате-
ля, с которым у нас были неплохие отношения. Не так давно  я  работал  с
ним по одному из уголовных дел, и оно в ближайшее время должно было быть
направлено в суд. Так что он ничуть не удивился, что я напросился к нему
на прием. Пробыв у него несколько минут, я вышел в коридор и поднялся на
третий этаж.
   Постучавшись в дверь следователя Уткина, я тут же  вошел  в  кабинет.
Кроме самого Уткина, за столом сидели еще двое: один из них смотрел  те-
левизор, другой что-то писал.
   Они не обратили на меня никакого внимания, занятые каждый  своим  де-
лом. Я решил представиться, а потом сказал:
   - Я адвокат Александра Солоника.
   Они моментально, будто сговорившись, обернулись и уставились на меня.
В кабинете воцарилась тишина.
   Наконец Уткин, смерив меня взглядом, спросил:
   - А документы у вас есть?
   - Конечно есть, - ответил я и положил ему на стол адвокатское удосто-
верение и ордер, выписанный только что в юридической консультации.
   Уткин долго и тщательно рассматривал мое удостоверение, а потом столь
же внимательно изучил ордер. Он попросил меня выйти, чтобы проверить мои
полномочия.
   Я усмехнулся:
   - Неужели вы думаете, что, зная, насколько серьезна и компетентна ва-
ша организация, я предъявлю вам фальшивый ордер или поддельное удостове-
рение?
   - Я уверен, что вы этого не сделаете, но я должен проверить вас.
   Как я потом понял, целью была не проверка, а, скорее всего, координа-
ция дальнейших действий в связи с неожиданным появлением адвоката.
   Через несколько минут Уткин открыл дверь и пригласил меня  войти.  Те
двое, как мне показалось, прикинулись, будто по-прежнему смотрят телеви-
зор и пишут, а на самом деле с интересом поглядывали  в  мою  сторону  и
прислушивались к нашему разговору.
   - Можно узнать, кто вас нанял? Наташа? - спросил Уткин.
   - Видите ли, моя задача - защищать клиента. В отличие  от  работников
правоохранительных органов, я никогда не проверяю документы обращающихся
ко мне родственников или знакомых моего подзащитного. Они вносят  деньги
в нашу консультацию и предлагают мне участвовать в защите близкого чело-
века...
   - Конечно, - согласился со мной Уткин. - Но что вы хотите от нас?
   - Прежде всего, я хочу взять у вас разрешение на встречу с моим  кли-
ентом, ознакомиться с первоначальными процессуальными документами, кото-
рые он подписал, и с предварительным обвинением.
   Уткин посмотрел на человека, который сидел перед монитором. Я  бросил
взгляд на экран: на меня смотрел человек, лежащий  на  больничной  койке
под капельницей, весь в бинтах. Я догадался, что это и есть Солоник.
   Еще раз взглянув на мое удостоверение, Уткин сказал:
   - Валерий Михайлович, я хочу вас предупредить: вы приняли  не  совсем
правильное решение. - Он тщательно подбирал слова и смотрел на  человека
перед монитором.
   - А в чем неверно мое решение?
   - Вы выбрали не того клиента.
   - А как я могу определить, тот это клиент или не тот?
   - Прежде всего, он обвиняется в убийстве, и как вам, вероятно, хорошо
известно, троих работников милиции.
   - Это ваша версия, что он обвиняется в убийстве, - ответил я. - Но мы
же знаем, что там был еще один человек. Ведь не исключено, что этих  лю-
дей убил и не мой клиент, а кто-то другой.
   - Да, возможно. Но учтите, что у вашего подзащитного есть еще и такие
серьезные проблемы, которые могут негативно сказаться на вашей  безопас-
ности.
   - Даже так? Вы, наверное, пытаетесь меня запугать?
   - Нет, нет! - возразил Уткин. - Это не по нашей линии.
   Он протянул мне две страницы процессуальных документов, а  сам  начал
печатать разрешение на свидание с моим клиентом в следственном  изолято-
ре.
   Итак, из обвинения и протокола задержания следовало, что Солоник, под
фамилией Валерий Максимов, был задержан тремя работниками милиции (потом
выяснилось, что это сотрудники специальной службы при ГУВД Москвы) капи-
таном Игорем Нечаевым, лейтенантом Сергеем Ермаковым и  Юрием  Киселевым
для выяснения личности. Когда они прошли в офис рынка для проверки доку-
ментов, то Солоник и его подельник  Алексей  Монин  неожиданно  вытащили
пистолеты и начали стрелять, тяжело ранив троих вышеуказанных милиционе-
ров и сотрудника охранного бюро "Бумеранг" Александра  Заярского.  Кроме
того, они сумели ранить еще двоих сотрудников той же  фирмы.  Одному  из
преступников удалось скрыться в Ботаническом саду.  Другого,  Александра
Солоника, настигла пуля, попав в спину, и его задержали. У него был  об-
наружен девятимиллиметровый пистолет иностранного  производства  "глок".
Вскоре пострадавшие вместе с Солоником были доставлены в институт  Скли-
фосовского. Здесь скончались Нечаев, раненный в голову,  Ермаков,  полу-
чивший пулю в живот, и сотрудник "Бумеранга".
   Я молча отложил документы в сторону. Присутствующие внимательно  сле-
дили за моей реакцией.
   - Вот видите, товарищ адвокат, - прервал паузу Уткин, - какого  него-
дяя и подлеца вы беретесь защищать! Как вы вообще можете его защищать?
   Чуть помолчав, я сказал:
   - Я понимаю тяжесть обвинения, предъявленного моему клиенту. Но  дело
в том, что моя функция оговорена в праве каждого на защиту, и меня  нап-
равило государство. Да, я могу выйти из этого дела, но на мое место при-
дет ктонибудь другой. Ведь любому, кто подозревается в убийстве, по  за-
кону полагается защитник, и вы это знаете не хуже меня.
   Уткин смутился, но тут же нашелся:
   - А как же ваши моральные принципы? Вы же видите, что  он  убийца,  и
все равно собираетесь его защищать.
   - Давайте разберемся, - ответил я, - может быть, он не столь  опасен.
Ведь он мог убить не всех троих. Это мог сделать и его напарник  Алексей
Монин или кто-то еще во время перестрелки.
   Уткин протянул мне разрешение на мой визит в  следственный  изолятор,
где находился Солоник. Я взял свое удостоверение, попрощался и вышел  из
кабинета. В коридоре меня догнал сидевший перед монитором человек и поп-
росил задержаться.
   - Я хочу вас предостеречь, - сказал он. - Для вас существует еще одна
опасность.
   - Какая опасность? - удивился я. - Вы хотите сказать,  что  работники
милиции не простят убийства своих коллег?
   - Я этого не отрицаю, - сказал мой собеседник,  явно  оперативник  из
МУРа. - И это может случиться. Но главная опасность в том, что ваш  кли-
ент сознался, под видеокамерой, на больничной койке, в том, что совершил
заказные убийства очень серьезных людей из уголовного мира.  Может,  это
убедит вас не вести дело? - И оперативник продолжил: - Вам о  чем-нибудь
говорят имена Валерия Длугача, Анатолия  Семенова,  Владислава  Ваннера,
Николая Причинина, Виктора Никифорова?
   Имена конечно же о многом говорили. Валерий Длугач был вор  в  законе
по кличке Глобус, главарь бауманской  группировки,  пользующийся  колос-
сальным авторитетом в элите преступного мира. Анатолий Семенов, по клич-
ке Рембо, соратник Длугача из той же группировки. Владислав  Ваннер,  по
кличке Бобон, продолжатель дела Глобуса. Виктор Никифоров, вор в законе,
по кличке Калина. Ходило очень много слухов о том, что Калина чуть ли не
приемный сын самого Япончика - Вячеслава Иванькова. Николай  Причинин  -
лидер ишимской группировки из Тюмени. Это были одни из крупнейших  людей
уголовной элиты. Так что моему клиенту грозила  серьезная  опасность  со
стороны "кровников", да и для меня она была реальной.
   - Кроме того, - добавил оперативник, - ваш клиент совершил два  побе-
га: один из зала суда, при провозглашении первого приговора, а другой  -
из колонии. Так что вы и сами понимаете, что ему грозит смертная  казнь.
Никто ему убийства трех милиционеров не простит. Поэтому вашему  клиенту
терять нечего, и он может решиться даже на то, что захватит кого-либо  в
заложники, и мне бы очень не хотелось, чтобы этим  заложником  оказались
вы. Впрочем, все решать вам. Мы не собираемся на вас влиять. Но имейте в
виду, что развалить это дело или направить его на доследование вам никто
не позволит. Поэтому, пожалуйста, решайте сами: хотите работать с ним  -
работайте...

   ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С СОЛОНИКОМ

   Из Московской прокуратуры я поехал в "Матросскую  тишину"  -  СИЗО-1.
Здесь во внутреннем специальном девятом корпусе и сидел Александр  Соло-
ник. Спецкорпус принадлежал некогда КГБ и по-прежнему  отличался  особой
охраной и режимом и практически был тюрьмой  в  тюрьме.  Всю  дорогу  до
"Матросской тишины" я думал только о перспективе оказаться в заложниках.
Перед моими глазами маячили телекадры, недавно показанные в криминальной
хронике: уголовники в колонии берут в  заложники  медсестер,  работников
охраны, посетителей комнат свиданий. Мое воображение сгущало краски, и я
видел,  как  ОМОН  или  СОБР,  вызванные  для  освобождения  заложников,
расстреливали не только похитителей, но и жертв. На душе было муторно  и
от мучивших меня сомнений: а что, если у моего клиента действительно нет
никаких шансов. Нетрудно догадаться, что его  ждут  три  приговора:  суд
скорее всего гарантирует ему смертную казнь;  работники  милиции  уберут
его прямо в следственном изоляторе (я знал, были такие случаи); наконец,
его может не миновать и месть воров в законе и уголовных авторитетов.
   Ничего обнадеживающего не приходило в  голову,  пока  я  подъезжал  к
следственному изолятору "Матросская тишина". Что за человек мой  клиент,
я пока не знал, но почему-то представлял  его  рослым  детиной,  коротко
стриженным, со зловещим лицом, разрисованным  татуировками,  -  такой  и
глазом не моргнет, схватит меня, приставит заточку или нож к горлу и бу-
дет держать в заложниках. Этакое крутое видение назойливо маячило передо
мной, и я даже притормозил у какого-то киоска и купил газовый баллончик.
Мне не впервой было сталкиваться с обвиняемыми в убийстве, и в  какой-то
мере я привык к ним. А тут вот меня обуревали противоречивые и тревожные
чувства. Подспудный страх не покидал меня, когда я уже  входил  в  "Мат-
росскую тишину".
   На втором этаже я предъявил свое удостоверение  и  заполнил  карточку
вызова на двух моих новых клиентов: Рафика  А.  и  Александра  Солоника.
Сотрудница изолятора молча взяла карточки и сверила их с  записанными  в
картотеке данными. Красным карандашом она перечеркнула листок вызова Со-
лоника, а это означало, что подследственный особо опасный  и  склонен  к
побегу, и тут же приписала ручкой: "Обязательно наручники! "
   Час от часу не легче, я был ни жив  ни  мертв.  Сотрудница  изолятора
спросила:
   - Кого первого вызывать?
   Как бы раздумывая, я ответил:
   - Ну, давайте Рафика, а потом уже второго.
   Я поднялся на четвертый этаж в указанный мне кабинет и стал ждать Ра-
фика А. Я вызвал его первым, может  быть,  потому,  что  хотел  оттянуть
встречу с Александром Солоником,  как-то  успокоиться,  подготовиться  и
настроиться к встрече с ним, освоиться с обстановкой.
   Наконец Рафик А. вошел. Он принадлежал к какой-то бандитской  группи-
ровке и обвинялся в убийстве другого бандита. Парень был не робкого  де-
сятка, лет тридцати - тридцати пяти. Злое лицо его вызывало ужас, оттал-
кивало, а одного глаза у него вообще не было. Я заметил на его лице  си-
няки.
   Рафик А. вошел с палочкой, одетый в дорогой спортивный костюм и, мол-
ча кивнув мне, сразу же сел за стол. Он достал платок и что-то  из  него
вытащил. Это был искусственный глаз.
   - Что случилось? - спросил я у него.
   - Да вот, вчера заехал в камеру и с ребятами чуть-чуть помахался (по-
махаться - подраться, жарг.). Они выбили мне глаз, сучары!  -  продолжил
Рафик. - Ну ничего, я с ними еще разберусь!
   От встречи с Рафиком мне вовсе не полегчало, и тревожные предчувствия
перед беседой с Солоником не рассеялись.
   Позже, когда удалось выпустить Рафика под залог, я случайно  встретил
его в Центре международной торговли. Передо мной был спокойный,  респек-
табельный, с шиком одетый мужчина,  мне  д