стоном он обнял ее, возвращая  поцелуй,  и  увлек  на  диванные
подушки.
   В  ту  ночь  они  впервые  занялись  любовью,  и  Вин  была  потрясена  и
расстроена, поняв, что первый любовный  опыт  не  всегда  приносит  неземное
блаженство. Джеймс обвинил в этом себя и уверил ее, что в следующий раз  все
будет по-другому, намного лучше. Она сомневалась в этом, расстроенная  своим
неумением  угодить  ему,  но  он  оказался  прав.  В   следующий   раз   все
действительно было лучше, намного лучше, удивительно,  восхитительно!..  Фу!
Винтер быстро отмела в сторону пустые воспоминания.
   Гостиница Тома Лонгтона отстояла от городка  на  несколько  миль.  Стояла
ранняя осень, и зеленая кайма травы у дороги пестрела  красными  маками.  По
полям весело прыгали солнечные зайчики, по дальним холмам скользила тень  от
летящих по небу облаков.
   Неожиданно Вин поняла, что ей совсем не  хочется  ехать  сейчас  домой  и
видеть перед собой надутое, осуждающее лицо Чарли. Она свернула  с  главного
шоссе на тихую проселочную дорогу, остановила  машину  и  открыла  окно.  От
суматохи сегодняшнего дня и от тревоги, не покидавшей ее уже несколько дней,
у нее слегка болела голова.
   Она откинулась на сиденье,  закрыла  глаза  и  полностью  отдалась  своим
мыслям. На такую роскошь у нее редко хватало времени. К тому же она  считала
это баловством и поблажкой себе, а потакать себе Винтер не любила.  Мечты  -
это занятие для подростков, а не для зрелой женщины. Вин  вспомнила,  что  в
юности ее часто обвиняли в излишней мечтательности.
   Она горько усмехнулась. Как она утром сказала Эстер, в юности,  до  того,
как она встретила Джеймса, братья делали все возможное, чтобы оградить ее от
реальной жизни.
   Первая их встреча произошла у магазина, когда  она  в  буквальном  смысле
столкнулась с ним, подвернув ногу и вскрикнув от  острой  боли.  Но  боль  в
момент улетучилась, стоило ему  склониться  над  ней.  Он  протянул  руку  к
щиколотке, внимательно и ловко ощупал ее и с беспокойством спросил, как  она
себя чувствует. При его прикосновении на нее  внезапно  накатилась  странная
горячая волна, и слова застряли в горле. Джеймс  был  самым  привлекательным
мужчиной из тех, которых она когда-либо  встречала.  Высокий,  загорелый,  с
густыми темно-каштановыми волосами, он, казалось, излучал какую-то  энергию.
Его пальцы, держащие  ее  ступню,  были  длинными,  с  чистыми  и  аккуратно
подстриженными ногтями.  Свет  отражался  от  круглого  стекла  его  больших
электронных часов, а короткая кожаная куртка  казалась  такой  мягкой,  что,
несмотря на ее потертый вид, ей хотелось дотронуться до нее, пробежаться  по
ней кончиками пальцев и ощутить нежную, мягкую фактуру.
   Не услышав ответа на свой вопрос, он внимательно посмотрел  на  нее.  Она
заметила, что его глаза были густого золотистого цвета, как у тигра. Дыхание
замерло у нее в груди. Все ее существо охватил  вихрь  эмоций,  которых  она
никогда еще не испытывала.  Она  поняла,  что  окончательно  и  бесповоротно
влюбилась.
   Как во сне, она позволила ему поднять пакеты и сумку, оброненные  ею.  Он
сказал, что довезет ее до дома на машине, и Винтер, чувствуя, что если бы он
предложил ей полететь вместе с ним на Луну, то и тогда  она  согласилась  бы
без лишних слов. Она покорно кивнула и позволила ему взять  себя  под  руку.
Вместе они прошли мимо толпящихся покупателей и вышли на стоянку.
   Из разговора по дороге она узнала, что он только что  вернулся  домой  из
Гарвардского университета, получив там звание  магистра,  и  что  в  будущем
собирается  заняться   производством   компьютерных   программ   и   открыть
собственное дело,  а  пока  работает  неподалеку,  так  как  до  организации
собственного предприятия хочет немного пожить с родителями.
   Он спросил,  как  ее  зовут,  и  она,  задыхаясь,  ответила  ему,  слегка
покраснев, когда он задумчиво повторил:
   - Винтер? . Как необычно...
   - Я родилась в день зимнего солнцестояния, - пояснила она, чувствуя  себя
неловко. Ее необычное имя всегда приносило ей огорчения, и она предпочитала,
чтобы ее называли просто Вин.
   - Зима в имени, но не в облике, - ответил он ей  тогда.  -  Какой  теплый
цвет у ваших волос!
   Говоря это, он наклонился вперед и дотронулся до ее волос. В те  дни  она
носила волосы распущенными, только убирала их со лба  бархатным  ободком,  и
они свободной густой волной падали ниже плеч.  Вин  считала  такую  прическу
слишком  детской  и  наивной  и  хотела  сделать  стрижку,  чтобы  выглядеть
взрослее, но братья подняли ее на смех, говоря,  что  она  молода  и  должна
выглядеть наивной и юной, и, против обыкновения, она уступила им.
   По странному капризу судьбы в то  лето  все  они  были  далеко  от  дома.
Старший брат, Гаррет, гостил в Новой Зеландии,  куда  поехал  знакомиться  с
семьей своей невесты. Близнецы Саймон  и  Филипп  пешком  путешествовали  по
стране, а Джонатан, студент последнего курса университета, проводил каникулы
на археологических раскопках вместе с несколькими приятелями-студентами. Вин
осталась в городке совсем одна, без защиты своих верных стражей.
   Сначала родители были рады ее  знакомству  с  Джеймсом.  Он  был  старше,
разумнее ее и понимал, как невинна и молода Вин. Во всяком случае, позже  ее
мать с горечью утверждала, что они так считали.
   Безусловно, Вин была и наивна, и  невинна,  но  она  также  была  безумно
влюблена и не пыталась скрывать свое чувство от Джеймса. При первом  же  его
поцелуе она пылко прижалась к нему, крепко обняв его, и доверчиво приоткрыла
губы. Ее серд-1де бешено забилось от восторга, когда она почувствовала,  как
его горячий, зовущий язык нетерпеливо ищет ее язык.
   После первого поцелуя она  посмотрела  на  него  сияющими,  ошеломленными
глазами. Ради него она была готова на все! Ее грудь  болела  и  пульсировала
под тонкой хлопчатобумажной футболкой, и напрягшиеся  соски  выдавались  под
полупрозрачной тканью. Джеймс легко дотронулся до  одного  из  них  и  мягко
обвел его кончиком пальца. Краска бросилась ему в лицо, и он  хрипло  сказал
ей:
   - В следующий раз я поцелую тебя вот сюда, и тогда ты поймешь, почему это
так возбуждает...
   Она была отчаянно влюблена в него и абсолютно беззащитна перед охватившим
ее чувством. Да, это было действительно так.  Куда  она  могла  деться?  Вот
это-то пробудившееся в ней влечение, а также чувство, которое она  по  своей
наивности считала любовью, и повлекли ее так безудержно к Джеймсу.
   Она так сильно хотела его, что очень  скоро  все  остальное  в  ее  жизни
утратило всякий смысл. У нее не было никакого жизненного опыта,  на  который
можно было опереться в такой важный для нее момент, и Вин  решила,  что  раз
она жаждет его близости - значит, любит его. Стоило  ей  только  подумать  о
Джеймсе, как по всему телу пробегала горячая и сладкая  волна.  Конечно  же,
она любила его  и  страстно  защищала  свое  чувство,  когда  мама  пыталась
доказать ей, что надо подождать, что все может  кончиться  катастрофой,  что
влюбленность отнюдь не равнозначна любви, что она слишком молода и не должна
связывать жизнь с человеком, которого знает всего-навсего несколько месяцев.
   Но на это она вызывающе указывала, что ей  уже  исполнилось  восемнадцать
лет и что родители не могут воспрепятствовать ее замужеству.
   - А как же университет? - ужасались они. - Подумай о своем будущем!
   - Мое будущее - это Джеймс! - упрямо отвечала она.
   Даже сам Джеймс сделал попытку убедить ее в том, что им лучше бы отложить
свадьбу, но она немедленно залилась слезами, обвинив Джеймса в том,  что  он
не хочет ее. Чтобы успокоить Вин, он крепко сжал ее в своих объятиях...
   Вскоре после первой близости с ним она призналась ему,  что  все  еще  не
взяла у своего врача рецепт на противозачаточные таблетки. Джеймс не  только
сам записал ее на прием в Центр планирования семьи, но  и  настоял  на  том,
чтобы пойти туда вместе с ней. Он сказал, что заводить  ребенка  сейчас,  на
данном этапе  их  отношений,  да  и  в  течение  нескольких  первых  лет  их
совместной жизни, неразумно, да и просто невозможно.
   - Ты еще так молода, - произнес он, вглядываясь в ее юное лицо. -  Иногда
мне кажется, что твои родители правы и нам действительно следует  подождать,
но я так хочу тебя... Ей тоже не терпелось  стать  его  супругой,  и,  двумя
месяцами позже, почти против воли ее  родителей,  после  тихой  церемонии  в
церкви, они стали мужем и женой.
   Они купили маленький, но крепкий каменный дом в окрестностях  городка,  и
какое-то очень короткое время Вин была бесконечно счастлива. Джеймс оказался
ласковым и внимательным любовником.  Он  терпеливо  позволял  ей  постепенно
раскрывать свою чувственность. Только  долгие  годы  спустя,  по  прошествии
многих  лет  после  развода,  она  по-настоящему   поняла,   насколько   ему
приходилось сдерживать себя.
   В то время он был бескорыстным и любящим супругом. Он холил и лелеял  ее,
смеялся, когда у Вин подгорала еда или когда ему самому приходилось  гладить
рубашки.
   Тогда, вспыхивая от стыда и унижения, она спрашивала его,  не  жалеет  ли
он, что взял ее в жены, а он обнимал ее и говорил, что женился на ней совсем
не из-за ее хозяйственных талантов.
   - И кроме того, - шептал он ей  на  ухо,  -  после  Рождества  ты  будешь
учиться в колледже, и у тебя все равно не будет времени на готовку и  другую
ерунду.
   Учеба  в  колледже  была  камнем  преткновения  между  ними.  Вин  вполне
устраивала роль жены Джеймса, и ничего большего она не хотела. Джеймс же  не
уставая  повторял,  что  если  она  и  отбросила  мысль  о   поступлении   в
университет, то это не означает, что она не должна учиться  здесь,  в  своем
родном городке.
   - Зачем мне теперь диплом? - спрашивала она. - Мне не нужна карьера.  Мне
нужны только ты и наши дети.
   Джеймс серьезно посмотрел на нее.
   - Ты так молода. Вин. Это сейчас ты думаешь так, но когда-нибудь...
   Они жарко спорили, но  он  продолжал  настаивать  на  поступлении  Вин  в
колледж.
   Затем Вин заболела гриппом и зачала ребенка. Почему она нарочно так долго
скрывала свою беременность? Может быть, она чувствовала, что  Джеймс  ее  не
одобрит?
   Когда  наконец  она  сообщила  ему  о  своей  беременности,  его  первыми
чувствами были потрясение и гнев.  Сквозь  слезы  она  смотрела,  как  он  в
раздражении ходит взад-вперед по гостиной.
   - Слишком рано, Вин. Мы еще толком не знаем друг друга, -  сказал  он  ей
тогда.
   И месяцы, последовавшие за их разговором, показали, что она действительно
мало знает его.
   Оказалось, что и ее семья, к  которой  она  обратилась  за  поддержкой  и
сочувствием, разделяет мнение Джеймса. Все, решительно все считали,  что  на
такой  ранней  стадии  их  совместной  жизни  беременность  является  крайне
нежелательным событием.
   - Теперь, конечно, я не смогу учиться дальше, -  сказала  она  Джеймсу  и
вздрогнула, увидев выражение его глаз. Казалось, он всерьез считает, что она
забеременела специально, чтобы не ходить в колледж.
   В их отношениях появилась первая трещина.
   Затем однажды вечером Джеймс сказал, что им придется  сходить  на  вечер,
организованный для служащих его компании. К тому времени Винтер была уже  на
седьмом месяце. Она сильно располнела  и,  будучи  маленького  роста,  стала
похожа на шарик. Тянущий вниз живот замедлял ее движения, раздражал и  мешал
ей.
   Они перестали заниматься любовью. Вин была так рассержена его холодностью
и неприятием ее беременности, что оттолкнула его,  когда  он  сделал  робкую
попытку помириться. Больше он к ней не прикасался. Она страстно жаждала  его
объятий, но гордость не позволяла ей сказать ему об этом. Вдобавок  к  этому
она все время мучительно спрашивала себя, а хочет ли он  вообще  близости  с
ней теперь, когда она беременна и так отталкивающе толста.
   А затем, во время традиционного обеда  и  танцевального  вечера,  которые
ежегодно устраивала его новая фирма, она увидела, как Тара  Симоне  призывно
смотрит на ее мужа, как близко - даже излишне близко, на взгляд Вин,  -  она
стоит, слегка наклоняя к  нему  свое  стройное,  гибкое,  не  обезображенное
беременностью  тело.  Она  намеренно  исключила  Вин  из  общего  разговора,
упомянув о своем образовании, и с энтузиазмом начала  обсуждать  с  Джеймсом
рабочие вопросы. Бедняжка Вин могла только молча слушать  их,  ведь  она  не
знала ничего или почти ничего о программном обеспечении компьютеров.
   Женская интуиция сразу же подсказала Вин, что Тара  хочет  отнять  у  нее
Джеймса и что он действительно находит ее привлекательной.  Да  и  могло  ли
быть иначе? Тара была высокой, рыжеволосой  девицей  с  раскосыми  кошачьими
глазами. Даже Вин ощущала, какая волна чувственности исходит от нее.
   Трещина в  их  отношениях  углубилась.  Джеймс  стал  спать  отдельно,  в
соседней комнате. Когда она собралась с духом и выдавила из себя  вопрос,  с
чем связана такая перемена, он сказал, что не хочет беспокоить ее.
   Однажды, когда Вин была одна, ее неожиданно навестила мама.
   В это субботнее утро Джеймс заявил, что ему придется съездить на  работу.
После его ухода Вин вспомнила, что он не сказал ей, когда вернется домой,  и
позвонила в его офис. На звонок ответила Тара, и Вин бросила трубку с  таким
ужасом, как будто схватилась за горячую сковородку...
   - Вин, дорогой, с тобой все в порядке? - с беспокойством  спросила  мама,
когда Вин едва открыла ей дверь. Вин заметила странное выражение ее  лица  и
неожиданно посмотрела на себя ее глазами, так, как мама  видела  ее  сейчас:
сальные непричесанные волосы, несвежая мятая блузка, опухшее от беременности
лицо.
   Мама нахмурилась еще сильнее, когда увидела неприбранную гостиную и  кучу
отложенного в стирку белья на кухне.
   Вин понимала, как неуютно и непривлекательно выглядит все вокруг, включая
ее самое, но постоянное чувство усталости все время укладывало ее на  диван.
Да и вообще, Джеймс редко бывал дома, а когда и  бывал..,  казалось,  он  не
хочет находиться вместе с ней.
   Она замечала, как он иногда смотрит на  нее,  нахмурившись  и  как  будто
изучая. "Все ясно! Он удивляется, какого черта женился на мне",  -  печально
думала Вин. Без сомнения, он бы предпочел взять в жены женщину,  похожую  на
Тару, которая не была бы такой глупой, чтобы случайно забеременеть,  которая
бы, как и он, закончила университет и имела престижную работу. Но ведь и она
училась бы в университете, не встреть его!
   Однажды, выехав в город, она встретила там  двух  своих  старых  школьных
подруг. Как они поразились, увидев ее беременной, -  поразились  и  пожалели
ее...
   С помощью матери она прибралась в доме и помыла голову. Поглядев на  себя
в зеркало, она вдруг испытала соблазн  сделать  короткую  стрижку.  Но  ведь
Джеймс как-то сказал, что так любит ее волосы... Говоря  это,  он  обвил  их
вокруг ее шеи и поцеловал сквозь густые пряди.
   Слезы застлали ей глаза. Что случилось с ними, с их любовью?
   Был уже вечер, когда Джеймс вернулся домой.  Вин  увидела  в  его  глазах
облегчение, почти удовольствие, когда он заметил чисто прибранный дом  и  ее
вымытые волосы. Он подошел к ней и, обняв, потерся щекой об  ее  ухо.  Вдруг
она  почувствовала  исходивший  от  него  сильный  запах  духов.  Во   время
беременности она стала особенно остро воспринимать запахи, и у нее  не  было
никаких сомнений в том, что она узнала этот запах. Это были духи Тары.
   Покраснев от гнева, она немедленно оттолкнула его от себя, крича:
   - Не трогай меня! Не смей дотрагиваться до меня!
   Меньше чем через месяц после этого события у нее начались преждевременные
роды, и на свет появился Чарли. В это время Джеймса не было с нею - он  явно
был у Тары.
   Он даже не очень стремился увидеть Чарли.  Вин  хорошо  помнила,  как  он
нахмурился, впервые  увидев  сына.  Он  даже  на  руки  его  не  взял!  Лишь
раздраженно отвернулся, когда Вин начала кормить младенца грудью.
   Она страстно желала, чтобы Джеймс проявил к ней хоть  капельку  нежности,
чтобы обнял ее и сказал, что все еще любит ее и что любит ребенка, но -  увы
- ничего этого не произошло.
   Она хотела поставить колыбельку Чарли в их  спальне,  возле  кровати,  но
Джеймс настоял на том, чтобы их сын спал в детской. Когда у  Чарли  развился
гастроэнтерит. Вин в гневе обвинила в этом Джеймса. Она кричала, что если бы
Чарли все время находился при ней, как она хотела, то ребенок бы не заболел.
   Но, разгневанная, в  глубине  души  Вин  понимала,  что  несправедлива  к
Джеймсу. Она с радостью взяла "бы свои слова обратно, но  было  уже  слишком
поздно... Да и потом, какая разница? Джеймс больше не любил ее,  сомнений  в
этом не было.
   А через шесть месяцев  она  получила  очередное  доказательство  этому  -
однажды Джеймс совсем не пришел ночевать домой. Ближе  к  рассвету  раздался
телефонный звонок. Вин сняла трубку и сразу же  услышала  мягкий,  бархатный
голос Тары.
   - Если вы волнуетесь о Джеймсе, то напрасно, -  заявила  она  Вин.  -  Он
провел эту ночь со мной. - Она немного помолчала и затем добавила:
   - Вы понимаете, о чем я говорю. Вин?
   Не  отвечая.  Винтер  бросила  трубку.  По  телу  разлилась   болезненная
слабость, а сердце готово было разорваться от  душевной  муки,  которую  она
никогда не испытывала ранее. Она положила Чарли в коляску и долго  гуляла  с
ним, вытирая рукой катившиеся по лицу слезы. Когда Джеймс вернулся, она тихо
сказала ему, что требует развода.
   Он пытался оправдываться, но она не стала даже слушать его. Не стала  она
и обвинять его в связи с Тарой. Для этого она  была  слишком  горда!  Винтер
невыносимо страдала. Она  вдруг  поняла,  как  сильно  любит  Джеймса.  Даже
слишком сильно, призналась она себе, стоя  к  нему  спиною  и  сквозь  слезы
повторяя свое требование о разводе.
   Как ни странно, семья не поддержала ее. Близкие заявили, что  теперь  она
должна думать не только о себе, но и о своем  сыне,  однако  она  оставалась
непреклонной, требуя, чтобы Джеймс немедленно покинул дом, и отказываясь  от
встреч с ним...
   Шум пролетающего над  головой  самолета  вернул  ее  к  действительности.
Нахмурив лоб, она беспокойно пошевелилась. Уже давно она не  позволяла  себе
так надолго погружаться в прошлое, так глубоко копаться в  нем.  Обычно  она
стремительно подавляла внезапно появляющиеся в голове воспоминания  о  своем
коротком замужестве, но сейчас, взирая на свое прошлое с высоты пришедшего с
возрастом опыта, она с болезненной отчетливостью поняла, какой, в  сущности,
незрелой была в те годы, какой эгоистичной и избалованной.
   Она  нахмурилась  еще  больше,  мысленно  представив   себе   образ   той
молоденькой девушки, почти ребенка. Ну что хорошего было в ней?
   Вин опять беспокойно заерзала на сиденье. До странности ясно  видела  она
теперь, что ее собственные поступки только укрепляли  те  преграды,  которые
появились между ними.
   Джеймс не был готов стать отцом. Он не хотел Чарли. Более  того,  теперь,
будучи уже зрелой женщиной, она догадывалась, что он просто хотел физической
близости с ней и только поэтому убедил себя, что любит ее.
   Но каковы бы ни были действительные причины, приведшие к их браку, теперь
все осталось в прошлом. Да и вообще,  можно  ли  назвать  их  связь  браком?
Теперь-то она понимала, что у супругов должны быть совсем другие  отношения,
совершенно не похожие на те, которые существовали между ней и Джеймсом.
   Она была слишком преданной, слишком послушной и,  как  результат,  просто
жалкой. Больше никогда она не будет такой! Материнство изменило ее, научив в
первую очередь думать о нуждах других людей, а уж потом - о себе.
   Она была самой младшей и в результате самой избалованной в семье.  Винтер
с отвращением вспоминала, что иногда  братья  обращались  с  ней  не  как  с
человеком, имеющим право на уважение, а как с любимой  собачкой.  И  в  этом
была доля