представить, будто он ест жаркое на ребрышках, держа его в руках?
     Мери рассмеялась:
     - Пожалуй, нет. Но это разве причина, чтобы не выходить за него замуж?
     - Возможно, нет. Но все дело в том, что Эдвард слишком уж правильный. Хороший, но правильный. К тому же он слабак, по-моему. Совсем не крутой. А мы с тобой женщины крутые. Ты что, замечала, чтобы когда-нибудь нами интересовались слабаки?
     - О, Вэлком, тебе-то грех жаловаться. Любое существо мужского пола немедленно поворачивает голову в твою сторону. Крепкий, средний, слабый. В общем, весь спектр.
     - Да ладно тебе, я говорю вполне серьезно. Я же не имею в виду всякие там обжимания и прижимания. Я говорю о серьезных отношениях.
     - Ну, в таком случае ты права. Я и о себе могу сказать то же самое. Кстати, вот почему я не хочу ни с кем сейчас встречаться. Может быть, я слишком разборчивая, но мне кажется, чем старше становишься, тем выбора остается все меньше и меньше. Ты думаешь, мы так и останемся старыми девами? Меня всю передергивает, когда подумаю, что кончу тем же, что и моя мать.
     - Боже упаси! Твоя мамочка, конечно, феминистка, это, разумеется, хорошо, но маленькие сексуальные развлечения обходят ее стороной. Нет, такое не для меня. С сексом у меня все в порядке, а вот замужество... Я начинаю серьезно сомневаться, что когда-нибудь выйду замуж. - Вэлком пожала плечами. - Правда, большую часть времени меня это мало тревожит, но, ты знаешь, даже такие крутые женщины, как я, порой мечтают о том, чтобы их однажды похитил романтический рыцарь на белом коне. - Она улыбнулась. - Конечно, чтобы нас похитить, этим рыцарям придется изрядно попотеть. Они нас потащат, а мы будем пинаться и визжать. Я понимаю так, что обе мы мечтаем о мужчинах лучших, чем мы сами.
     - Возможно, ты права. Да и есть ли такие на свете?
     Внезапно в ее памяти вспыхнул волнующий образ - смуглый голубоглазый мужчина на черном скакуне. Она замотала головой, чтобы сбросить наваждение, заерзала, но тут, к большому ее облегчению, такси остановилось у входа в отель.

***

     В номере их ждал сюрприз - несколько ваз и корзин с диковинными цветами.
     Мери рассмеялась:
     - Похоже, кто-то из твоих поклонников времени зря не теряет.
     Вэлком вынула из одной корзины карточку и усмехнулась:
     - Нет, тут говорится совсем не про меня. Цветы адресованы "золотой богине с волосами, как лунный свет в пустыне, а глазами глубокими, как море". Я думаю, это тебе. От Рэмсона Габри. Кто это такой?
     Мери воздела глаза к небесам:
     - О Боже мой! Откуда мне знать! Наверное, это тот самый шейх с круглыми блестящими глазками, который сегодня два раза ущипнул меня за попку. Кто же еще? Он, видимо, решил таким способом купить вечер со мной. Он все покупает, почему бы не купить и меня. И зачем я только не послушала свою мамочку. Ведь она предупреждала меня, что я обязательно попаду в какую-нибудь бяку.
     - Золотко мое, при всем уважении к твоей маме, Нора - это женщина-диктатор, которая хотела бы, чтобы ты всю жизнь держалась за ее юбку и занималась только тем, что она порекомендует. Забудь о ней и получай удовольствие. Хотя бы раз поживи своим умом.
     - Это легче сказать, чем сделать.
     - Сколько раз она уже звонила, пока ты здесь?
     Мери вздохнула:
     - Два раза.
     - Почему ты ей не сказала: "Уймись, мамочка, хватит"?
     - Я сказала. Конечно, вежливо. Но она не слушает.
     - Вежливость на Нору не действует. Не женщина, а асфальтовый каток. Тут нужен динамит.
     Мери рассмеялась:
     - Можешь мне поверить, я об этом тоже думала.
     Но Мери, конечно, знала, что и динамит не поможет. Ее мать - противник достойный. Нора Элвуд занимала достаточно прочное положение на самом верху в одном из крупных рекламных агентств Далласа. И всего этого она добилась упорным трудом и благодаря своей невероятной целеустремленности. Единственное, о чем она мечтала, так это чтобы Мери присоединилась к ее бизнесу. То есть каждый день сталкивалась лоб в лоб с мамашей. Ничего себе жизнь. Наверное, в аду лучше. То, что Мери уже взрослая, независимая женщина, что она имеет право выбрать свою собственную дорогу, Нора признавать отказывалась начисто.
     - Я думаю, она день и ночь опасается, что я стану такой, как мой отец, - сказала Мери.
     - А чем сейчас занимается Брайан?
     - Живет по-прежнему там, где и жил, в Северной Калифорнии. Проживает свое наследство, о чем не перестает напоминать мне моя мать. Занимается натурной съемкой природы для различных журналов и по заказу нескольких магазинов выращивает травы.
     - Травы?
     Мери улыбнулась:
     - Но фотограф он действительно хороший.
     - Ах, вот откуда это у тебя. Значит, гены.
     - Именно гены. Поэтому Нора так и боится этого. Знаешь такую игру, когда разрывают курицу - кому достанется лакомый кусочек? Так вот, я иногда чувствую себя этим самым лакомым кусочком. А курицу разрывают мои родители. И делают это уже много лет. - Мери зевнула. - Завтра нам рано вставать. Кстати, тебе Филипп говорил, что собирается пойти с нами?
     - Да. Ты не возражаешь?
     - Конечно, нет. А у вас что-то намечается?
     - Мы просто приятели.
     Мери улыбнулась:
     - Слишком уж быстро ты это произнесла. Да и смотрит он на тебя так... в общем, на месте Эдварда я бы начала волноваться. - Она снова зевнула. - Как насчет того, чтобы отправиться на боковую?
     Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.

***

     Мери торопливо разделась и упала в постель.
     Она рассказала Вэлком далеко не все. Например, не упомянула ничего о своих снах. И о том, как в ее сознании переплетаются границы фантазии и реальности, так что она сама сомневается, все ли у нее в порядке с головой. В этом действительно были большие сомнения, и это ее волновало.
     Она чувствовала себя выжатой, как лимон, и надеялась, что тут же заснет, но события прошедшего дня, как сюрреалистическая карусель, с бешеной скоростью начали прокручиваться в ее голове. Приезд Вэлком повлиял на нее благотворно, днем она почти не вспоминала о странной встрече с голубоглазым человеком на черном арабском скакуне, но сейчас, оставшись одна в полумраке спальни, Мери ничего не могла с собой поделать. Мысли снова наполнились им, как будто со дна души поднялась осевшая там муть. И эта муть сейчас завертелась, закружилась водоворотом, пропитанная странной смесью страха и восхищения, которые он возбуждал в ней.
     Сегодня утром она, конечно, напугалась, но подсознательно чувствовала, что он не имел намерения ни сделать ей что-то дурное, ни даже напугать ее.
     О Боже! Опять я думаю о нем, как будто он реально существует. Ведь он плод моей фантазии. И только. Я должна все время помнить об этом.
     Но все же она почти отчетливо слышала его гипнотический голос, что-то шепчущий ей, куда-то зовущий, манящий...

***

     А он стоял, раздвинув шторы, в дверях балкона. Стоял и смотрел на нее, спящую. Она была само совершенство. Волосы, рассыпанные веером по подушке, мерцали при ярком лунном свете - серебряные локоны на мягком бежевом шелке.
     Возможно, ему не следовало сюда приходить, но он должен был убедиться, что она действительно существует. Он увидел ее утром в кафе и был так ошеломлен, что с того момента не находил себе покоя. Он постоянно чувствовал острую мучительную необходимость следовать за ней, смотреть на нее и все время пытался понять, не мираж ли она, не грезится ли все это ему. О такой, как она, то есть о ней, он мечтал всю свою жизнь, сколько себя помнил. И наконец вот она, перед ним. Пальцы его страстно жаждали сейчас прикоснуться к ее нежной коже. Он хотел поцеловать ее, заключить в объятия, положить к ее ногам луну, звезды и все сокровища фараонов.
     Стараясь не нарушить тишину, он подкрался ближе. Она пошевелилась, веки ее дрогнули. Он остановился как вкопанный. Она открыла свои большие томные глаза, и они блеснули в лунном свете подобно осколкам изумруда, кусочкам янтаря, крупинкам аквамарина. Он стоял, боясь пошевелить пальцем. Он уже напугал ее однажды и не хотел повторить эту ошибку вновь. Но она неожиданно улыбнулась и протянула к нему руки.
     И тут уж никакая сила воли помочь не могла. Да и как он мог противиться ее зову, подобному песне сирен для Одиссея? Он подскочил к ней, сгреб в охапку, алчно вдыхая ее чудный аромат, жадно пожирая глазами нежные изгибы ее тела.
     Задерживаться здесь долго он не собирался. "Еще немного, чуть-чуть, и я уйду", - повторял он про себя. Но она запустила свои пальцы в его волосы и потянула его рот к своему. Губы ее были теплые, мягкие и влажные, а язык - как горячий нежный бархат. Ее кожа была прохладней, чем атласная рубашка, но в тех местах, где ее руки касались его тела, вспыхивал огонь. Он целовал ее как одержимый, гладил, ласкал, бормоча нежные слова. Сердце его фонтанировало ими, как живой родник.
     - Любимый мой, - прошептала она. - Возьми меня...

Глава 3

     Стоит только звездам повернуть
     Свои глаза и начать смотреть на
     Меня - это бывает, когда падет
     Роса, - и одежды твои становятся
     Такими мягкими, нежными...
     Из песен Нового Царства

     Противно зазвенел будильник. Пронзительный назойливый звук буквально ввинчивался в ее мозг. Мери застонала, все ее существо неистово сопротивлялось возвращению к действительности. Как же не хотелось уходить из рук возлюбленного!
     Из рук возлюбленного? Глаза ее широко раскрылись.
     С облегчением обнаружив, что она просто плотно закуталась в одеяло и что больше ничего необычного вокруг нет, она расслабилась и остановила тарахтение будильника.
     Опять, значит, сон. Кончиками пальцев она прикоснулась к губам и почти ощутила томительную нежность его рта. Внизу живота пульсировала смутная тяжесть, какая-то чувственная боль. Ей было очень не по себе.
     - Меритатен Воэн, может быть, достаточно? - громко произнесла она, потрясенная своим состоянием.
     Об этом возлюбленном, являющемся во сне, необходимо срочно забыть и вернуться в реальный мир. И необходимо сдерживать себя, пока все окончательно не вышло из-под контроля. В очередной раз твердо решив выбросить всю эту чушь из головы, Мери вскочила с постели.
     И тут она обнаружила, что спала абсолютно голая. Ее голубая ночная рубашка, вон она лежит, небрежно брошенная на стул. У Мери участилось дыхание, и она прижала ладони к груди, чтобы унять свое разбушевавшееся сердце. Глаза ее расширились еще больше - хотя куда уж больше, - когда под своей ладонью она ощутила теплоту металла. Она боялась взглянуть, хотя не глядя знала, что там. Но любопытство взяло верх. Она приподняла руку и посмотрела вниз. Золотой кулон с соколом.
     - О Боже мой... Вэлком! - захныкала она, схватила свою рубашку и бросилась к подруге.
     Вэлком еще спала. Мери бросилась к ней и обняла за шею.
     - Что случилось, золотко мое? Ты вся дрожишь. А вид у тебя такой, как будто ты только что увидела привидение.
     - Хуже, - прохрипела Мери, прижимаясь к подруге. - Мне кажется, я занималась с ним любовью. Понимаешь, я проснулась, а на мне нет рубашки.
     - Тебе кажется? - Вэлком рассмеялась и похлопала Мери по спине. - Золотко мое, если бы он был из плоти и крови, тебе бы не казалось, а ты бы точно знала, занималась с ним любовью или нет.
     - Ты уверена?
     - А как же. По всей видимости, тебе стало жарко и ты во сне сбросила рубашку.
     - А как ты объяснишь вот это? - Она схватила кулон и поднесла к глазам Вэлком.
     - Хм. По-видимому, это телекинез.
     - Но я тебя серьезно спрашиваю!
     - Золотко мое, я не имею ни малейшего представления, как к тебе попал этот кулон, но уверена, что всему этому есть вполне рациональное объяснение.
     - Ну например, назови хоть одну версию.
     - Возможно, ты имеешь привычку ходить во сне. То есть ты лунатик. Сходила ночью в магазин и купила этот кулон. А что, такое вполне возможно. Надо серьезно над этим подумать. А пока нам лучше поторопиться. Филипп будет здесь через двадцать минут.
     Мери потребовалось огромное мужество, чтобы одеться и заставить себя работать. Слишком уж много странных стечений обстоятельств. С тех пор, как она прибыла в Египет, всякие наваждения преследуют ее по пятам. Наверное, достаточно. Больше всего ей сейчас хотелось собрать свои вещи и отправиться домой, в Техас.
     Вэлком и не подозревала, в каком состоянии находилась ее подруга. Она продолжала шутить, каламбурить. "Возможно, - подумала Мери, - это все жара. А что же еще? Неужели это все результат предменструального состояния, как, смеясь, убеждает меня Вэлком? Она говорит, что одно из двух: либо это, либо я накануне поела каких-то не тех грибов. Есть такие странные грибы - покушаешь их, и начинаются глюки".
     Но Мери не помнила, чтобы ела какое-нибудь блюдо с грибами, и предменструальные состояния ее ни разу в жизни не беспокоили.

***

     Девушки открывали дверь номера, а там внутри надрывался телефон. День был тяжелый, и они обе очень устали. Снимали в Гизе и Каире, и все было бы значительно сложнее, если бы не Филипп. Его, как говорится, сам Бог им послал. Он таскал все снаряжение Мери, перевозил их в своем автомобиле с кондиционером с одного места на другое. И все это ненавязчиво, спокойно. Он не только не мешал им работать, но дал к тому же несколько толковых советов по построению композиции, которые Мери охотно приняла. И она была просто счастлива, когда он пообещал ассистировать им и на следующий день. Но Мери, конечно, не тешила себя мыслью, что Филипп интересуется исключительно съемками. Не столь уж она была наивна. Главный его интерес, разумеется, был в другом. Вэлком - вот из-за кого он таскался за ними целый день и готов таскаться еще. Но все равно, раз так повезло, то дареному коню в зубы не смотрят.
     Мери поставила сумку с аппаратурой и устало плюхнулась на диван, а Вэлком взяла трубку. Работа была трудная, но зато хорошо отвлекла Мери от всех этих странных событий. За весь день ей не привиделось ничего необычного. Он не появился ни разу. Это уже хороший знак. Болезнь, видимо, - а что же это еще, если не болезнь, - начинает медленно проходить.
     - Это тебя, - сказала Вэлком, держа трубку. - Рэмсон Габри.
     - Я не хочу с ним разговаривать. Уверена, что это тот старый развратник, - нетерпеливо отмахнулась Мери. - Он еще в посольстве положил на меня глаз и вот не отстает. Пошел он ко всем чертям, а я пошла принимать душ.
     Некоторое время спустя, когда Мери сушила волосы в своей комнате, к ней вошла Вэлком с небольшим пакетом в руке. Пакет из золотистой фольги был перевязан розовой ленточкой.
     - Посыльный только что принес, - сообщила Вэлком. - Тебе. И опять от Рэмсона Габри.
     - Я ничего не хочу принимать от этого извращенца. Отправь это назад.
     - Я с ним разговаривала по телефону, и, ты знаешь, мне показалось, что он совсем не извращенец. Я сужу, разумеется, по голосу. Очень вежливый, очень тактичный.
     - Вежливый? Тогда посмотри на мою попу, там до сих пор остались следы его вежливых пальчиков.
     Вэлком потрясла пакетом у своего уха:
     - Если я немедленно не узнаю, что там внутри, то умру. Ты же знаешь, какая я любопытная.
     - Ну, тогда открой и посмотри, пока я закончу с волосами.
     Вэлком развернула пакет и присвистнула так, что Мери сразу же отложила фен.
     - Я думала, что цветы - это уже с его стороны очень сильный ход, но, дорогая, сейчас этот парень, кажется, решил применить тяжелую артиллерию.
     Она поднесла к лицу Мери сверкающий браслет. Это было великолепное произведение ювелирного искусства. Браслет был из чистого золота, инкрустированный множеством маленьких жемчужин и бриллиантов.
     - О Боже мой! - Мери вздрогнула, в ее воображении возник старый толстый султан, сидящий среди своего гарема и мрачно почесывающий бороду.

***

     Надо отсюда куда-то спасаться. Мери уже начала окончательно терять рассудок. Постоянно звонил телефон, а в промежутках приходилось принимать парад посыльных с подарками. А так хотелось провести вечер спокойно, пристроиться с книжечкой в своей комнате, отдохнуть. Но Мери была одна - Вэлком ушла куда-то с Филиппом Ванхорном, а без нее кто будет отвечать на телефонные звонки? Потому что... разговаривать с этим дегенератом, у которого глаза как две маслины и который все еще не отказался от идеи провести с ней вечер, она категорически не желает. Ей очень хотелось отключить телефон, но она не знала, как это сделать. А портье уже в третий раз ей терпеливо объяснил, что ничем не может помочь, так как звонят по внутреннему телефону.
     Вконец выбившись из сил, она впопыхах кое-как оделась и собиралась уже выйти, но тут случайно бросила взгляд в зеркало. Кулон. Она о нем почти забыла. Почти.
     Нахмурившись, она сняла его и начала внимательно изучать, водя пальцами по кусочкам цветного стекла, которыми были инкрустированы его золотые расправленные крылья. Сокол казался теплым мурлыкающим котом, пристроившимся у нее на ладони.
     Ну как же объяснить появление этого сокола у нее в руках? Единственное - это если ее возлюбленный, являющийся к ней во снах, действительно существует. Вчера на базаре она отдала кулон маленькой девочке. Каким образом он снова возвратился к ней? Телекинез и прочие потусторонние фокусы лучше в расчет не принимать. Пока она спала, кто-то побывал у нее и принес этого сокола.
     Но кто? Или, может быть, что?
     Она вздрогнула. Если у нее осталась еще хоть частица здравого смысла, она должна сейчас же, немедленно выбросить эту чертову вещь в окно. Но от одной только мысли, что ей придется снова расстаться с кулоном, Мери вдруг стало невыносимо грустно. Где-то глубоко в ее душе вдруг начали подниматься смутные тени каких-то воспоминаний. Сердце ее затрепетало, а на глаза навернулись слезы.
     Как в трансе, Мери надела цепочку на шею и прижала кулон к груди. Он был теплый!
     Снова зазвонил телефон, и чары рассеялись. Она чертыхнулась, схватила сумочку и выбежала из комнаты. Резко открыв дверь, девушка чуть не сбила с ног молодого посыльного, поднявшего руку, чтобы постучать.
     - Что вам нужно?
     - Для вас пакет, мисс Воэн.
     - Я отказываюсь принимать его. Отошлите назад. И захватите с собой весь этот остальной хлам.
     Оставив испуганного молодого человека на пороге, она прошагала к себе в спальню и схватила браслет и еще несколько пакетов, которые в течение последних часов поступали к ней с пугающей регулярностью. Когда она вернулась к двери, посыльного уже не было, а на столе лежал еще один пакет, завернутый в золотистую фольгу.
     - Подумать только! - воскликнула она в отчаянии, и в это время снова зазвонил телефон.
     Побросав все, что держала в руках, на стол, девушка выскочила в коридор, с силой захлопнув за собой дверь. Она гордо прошествовала через холл на выход, на прогулочную аллею. Юбка кружилась и волновалась вокруг ее длинных ног, обутых в босоножки на шпильках. Мери торопилась к зданию, стоящему рядом.
     И вот она наконец в "Аль Рубайяте", главном ресторане отеля. Гнев ее слегка поутих. Может быть, здесь, в каком-нибудь тихом уголке, можно будет спокойно провести время.
     У огромных дверей, покрытых искусной резьбой, стоял улыбающийся метрдотель. В уютном холле изрядное количество людей дожидалось своей очереди. Они расположились на бархатных диванах. Когда Мери приблизилась, метрдотель вежливо поклонился:
     - К вашим услугам.
     - Я хочу поужинать. Мне нужен тихий столик для меня одной. Пожалуйста. Но заказать его я, к сожалению, не успела.
     Прежде чем произнести следующую фразу, он посмотрел на других ожидающих в холле.
     - Конечно. Но придется немного подождать. Могу я узнать ваше имя?
     - Мери Воэн.
     Его глаза слегка расширились, и он щелкнул пальцами официанту.
     - Одно мгновение, мисс Воен. Рагаб сию минуту покажет вам ваш столик. Мы в восторге, что сегодня вечером вы решили ужинать именно у нас.
     Удивленная необычной, даже довольно странной любезностью метрдотеля, Мери проследовала за официантом через большо