ана, и христиане, а именно - Годфри оф Вуйон  -  сел  на
трон в новом королевстве в Святой земле.
   Джованна пробудила в Коуле желание поскорее поправиться, она  обещала  за
это свою любовь. Мысль о Джованне заставила заиграть кровь. Несколько недель
он сдерживал себя, ожидая дня, когда сможет подарить ей любовь.
   Коул сошел с кровати, надел  арабское  одеяние  и  выглянул  в  окно,  за
которым виднелись белые шпили и храмы Иерусалима, сияющие в лунном свете. Он
удивился, что город может быть таким спокойным. Коул все еще стоял  у  окна,
когда дверь тихо открылась.
   В дверях стояла Джованна в тончайшего  одеянии,  обволакивающем  ее,  как
облако  тумана.  Он  мог  видеть  линии  гибкого  стана,  изящество   бедер,
посылавших стрелы желания.
   Она обернулась к двери, потом подошла и заперла  ее.  Без  слов  Джованна
замерла у входа. Выглядела она испуганной и неуверенной.
   - Джованна?  -  прошептал  Коул.  Тут  он  увидел  ее  глаза,  красные  и
распухшие. - Что случилось?
   Она закрыла лицо руками, Коул  почувствовал,  как  его  сердце  забилось.
Почему Джованна плачет? Он прижал ее к груди, та приникла к Коулу,  рыдая  и
зарываясь в складки его одежды. Коул нежно гладил  ее  волосы,  не  в  силах
остановить рыдания.
   - Ах, Джованна, моя сладкая, - прошептал он, - почему ты плачешь?
   Она покачала головой, нежно взяла руками его голову  и  прижала  к  своим
губам.
   - Милорд, - прошептала Джованна, ее голос был слабым из-за слез. - Сеньор
мой! - Она целовала его в губы, а Коул прижал ее к себе,  оторвав  от  пола.
Джованна была легкой, как лебедь, и он боялся, что может сломать  ее  тонкие
лебединые крылья в своих страстных объятиях. Но она, казалось,  не  обращала
внимания на это и обвила руками его  шею.  Коул  вздохнул  и  закрыл  глаза,
передавая этим, как нужна была ему эта женщина. Он опустил ее на пол,  давая
возможность почувствовать твердое доказательство своей страсти.
   Коул наклонился к ее шее и поцеловал,  опустил  одежду  с  плеч,  обнажая
груди. Много недель он жаждал увидеть их, дотронуться, поцеловать, узнать их
вкус. Джованна застонала, и ее голова  откинулась  назад,  когда  Коул  стал
целовать ее соски.
   Лунный свет танцевал на изумительных изгибах ее грудей и твердых  розовых
сосках. Коул закрыл ее губы своими. Она была теплой, крепкой и благоухающей.
Он хотел взять в рот всю ее  грудь,  не  отрываться  от  нее,  как  голодный
ребенок. Он издавал стоны, которые  не  мог  сдержать.  Джованна  продолжала
плакать, произнося его имя.
   Сколько же он может терпеть? Коул прижал  ее  к  своим  бедрам.  Джованна
просунула руки под одежду и обхватила его плечи. Ее трепещущие руки  ввергли
Коула в забвение. Эти  руки  прикасались  к  его  ранам,  заботились  о  его
волосах, брили его лицо. Он хотел, чтобы они всегда были с ним.
   Коул направил ее руки к своему древку,  и  она  ласкала  его,  пока  Коул
снимал с нее платье. Он открыл ее божественное алебастровое тело.  Затем  на
пол упала и его одежда, Коул стоял перед ней во  всей  своей  силе,  которая
была так велика, как никогда в его жизни.
   Коул прикасался к ней, проводя ладонями по изгибам ее  грудей,  опускаясь
все ниже и ниже - в теплое и сладкое  между  ее  бедер.  Джованна  вздыхала,
когда он гладил ее волосы и  влажную  плоть,  а  другой  рукой  проводил  по
изящным ягодицам. Потом со стоном он прижал ее всю  к  себе  и  почувствовал
огонь ее кожи на своем тело. Ее живот был плотным и округлым и непроизвольно
вздымался.
   - Ах, Джованна! Ты так прекрасна! Так нежна!
   - Милорд, - прошептала она, - пожалуйста, положите меня на кровать.
   Коула не нужно было упрашивать. Он поднял ее на руки и пошел  к  постели.
Он положил ее на покрывало и опустился рядом с ней, лаская  ее  тело.  Потом
Коул оказался сверху и раздвинул ее ноги. Он не мог больше  ждать,  стремясь
доставить ей удовольствие, возбуждая ее руками и ртом. Коул так долго  ждал,
пока Джованна примет его в себя.
   Он приподнялся над нею и  нежно  вошел  в  тугую  сладкую  щель,  наконец
почувствовав ее нежную плоть. Затем он вышел и проник в нее снова  и  снова.
Она испустила слабый крик, закрывая глаза.
   - Пролейте в меня ваше семя, милорд, - шептала Джованна хрипло.
   Иисусе! Ее слова привели Коула в неистовство.  Он  пытался  остановиться,
задержать экстаз.
   - Пролейте, милорд! - Ее пальцы впились в его  спину,  ее  ноги  обвились
вокруг него. - Дайте мне ребенка, милорд. Дайте мне вашего ребенка!
   Коул погрузился в нее, испытывая восторг и  трепет,  которых  никогда  не
испытывал. Он закричал и вошел в нее так глубоко, как только мог.
   - Джованна, - тяжело, как в бреду, шептал Коул.
   Она крепко обняла его, когда он приник к  ней,  утомленный  и  насыщенный
больше, чем в его самых смелых снах. Джованна гладила его  спину,  вздымаясь
под ним, потом обхватила его ягодицы так, что он не мог выйти из нее.
   Коул поцеловал Джованну и обнаружил, что ее щеки мокры от слез, -  Любовь
моя, - прошептал он, - почему ты плачешь?
   Она потрясла головой и не ответила.  Коул  откинул  волосы  с  ее  лба  и
посмотрел на Джованну, все еще погруженный в ее тело. Она сжала бедра, и это
доставило Коулу новое удовольствие. Он прикоснулся своим лбом к ее.
   - Что случилось, любимая? Я причинил тебе боль?
   - Нет! - Она нежно поцеловала его. - О, нет, мне совсем не было больно.
   - Тогда что же?
   - Я скажу тебе, когда эта ночь кончится... Рассвет  окрасил  небо,  когда
Джованна последний раз приникла к его груди и уснула. Коул не  спал,  ощущая
полное удовлетворение, пока петух не закричал за окнами.
   Джованна подняла голову и откинула назад паутину своих черных волос.
   - Я должна идти, - объявила она и соскочила с кровати.
   Он смотрел, как Джованна подняла свою одежду и торопливо оделась.
   - Ночь прошла, любимая. - Он приподнялся на локте. - Ты обещала  сказать,
почему плакала.
   Она наклонилась, нежно поцеловала его в губы, потом волосы.
   - Я плачу, потому что люблю тебя, милорд,  -  сказав  это,  она  пошла  к
двери, но оглянулась. В глазах Джованны было невысказанное горе. - И  потому
что сегодня день моей свадьбы.
   - Что? - Коул был как громом поражен. Он взвился над кроватью  и  в  этот
момент услышал звук запираемой  двери.  Проклятье!  Она  его  заперла.  Коул
заколотил в дверь и закричал, чтобы Джованна  открыла.  Он  тяжело  дышал  и
пытался сорвать дверь с петель - но все было бесполезно. Он не мог выйти  из
комнаты.
   Измученный, Коул спустился около двери и уснул, его кулаки были  разбиты,
а сердце разорвано. Как может Джованна за кого-то выходить замуж.  Он  любит
ее и знает, что она тоже любит  его.  Коул  хотел  просить  ее  руки,  когда
полностью выздоровеет. Теперь все погибло. Кто-то другой даст обет  верности
ей.
   Джованна не могла дать согласие на брак по  собственной  воле.  Вероятно,
это отец принудил ее выйти за какого-нибудь старика с толстым  кошельком.  А
выйдя замуж, Джованна окажется  заточенной  в  замке,  огражденная  от  всех
поклонников, и будет высиживать сыновей и дочерей. Коул никогда не сможет ее
больше увидеть.
   - Джованна? - опять закричал он. Эхо его  голоса  пролетело  по  комнатам
башни и умерло.
   Поздно вечером он услышал, как дверь отпирают. Коул поднялся на ноги  при
этих звуках, но дверь  открылась  для  того,  чтобы  впустить  старуху.  Его
надежды рухнули.
   Женщина посмотрела на него так, как будто он собирался  напасть  на  нее,
поэтому Коул отступил назад, удивляясь, почему  она  так  напугана.  Женщина
отвела взгляд, сильно побледнев. Что случилось, почему  люди  отворачиваются
от него?
   - Где Джованна, - потребовал он ответа, оставив  без  внимания  поведение
женщины.
   - Она уехала, милорд. Они с мужем поплыли домой.
   Коул  вздохнул,  стараясь  сдержать  ярость,  которую  он  испытывал   от
услышанного им слова "муж". Он сжал челюсти.
   - Джованна просила передать вам вот это, милорд, и сказать, что ваши люди
будут здесь завтра утром.
   Коул взял запечатанный конверт. Старуха снова взглянула на него  и  сразу
же опустила голову вниз.
   - За кого она вышла? - спросил Коул, стараясь сдержать голос.
   - За графа Рондольфо ди Бриндизи.
   - Младшего?
   - Старшего, милорд.
   Коул вздрогнул. Он предчувствовал это. Она вышла  за  старого,  толстого,
грубого старика. Он знал графа  Рондольфо.  Его  сердце  зашлось,  когда  он
представил, как старый распутник обнимает нежную Джованну. Но он  ничего  не
мог поделать. Джованна вышла за него. Это смерть.
   Коул обернулся и опять  поймал  странный  взгляд  старухи.  Ее  поведение
вместе с его бессилием вернуть Джованну взорвало его.
   - Что ты так смотришь на меня, старуха?!
   - Простите, милорд! - Она заикалась, теребя свои юбки. - Я не хотела...
   - Что со мной? Что за зрелище перед тобой?
   - Ваше лицо, милорд.
   - Что с моим лицом?
   - Оно... - Старуха не могла подобрать слов и смущенно смотрела на него, -
оно такое...
   - Ну что?.. Говори яснее, женщина!
   - Ужасно! - выговорила старуха и метнулась к двери.
   Словно пораженный громом, Коул смотрел, как она убегает. Старуха  считает
его ужасным? Но он всегда был достаточно привлекательным и никогда  особенно
не интересовался своей внешностью. Он ни разу не видел  своего  лица  с  тех
пор, как был  ранен.  Джованна  следила  за  ним  и  ни  разу  не  разрешила
побриться. Что же могла увидеть на его лице старуха?
   Пальцы сказали Коулу все.  Его  кожа  была  в  грубых  ранах  и  оспинах,
особенно под левым глазом.  Одна  бровь  и  волосы  на  левой  части  головы
отсутствовали. Коул осмотрелся, внезапно ощутив острое желание увидеть  свое
лицо.
   Зеркала не было, но отчаяние Коула подсказало  ему  решение.  Он  схватил
кувшин с вином, вынул из него деревянную пробку и налил красную  жидкость  в
тазик на столе. Коул чувствовал дурноту,  пока  с  нетерпением  ждал,  чтобы
круги на вине успокоились. Затем он взглянул в тазик и все понял...  Он  был
уродом.

Глава 14

   - Доброе утро, Джесс.
   Джессика подпрыгнула, испуганная голосом отца. Было  всего  десять  часов
утра, а Роберт уже встал, умылся, оделся и держал стопку газет в руках.  Она
не могла поверить своим глазам: отец был на кухне, где она оставила для него
газеты.
   - Папа!
   - Я напутал тебя?
   - Немного. Я не ожидала, что ты поднимешься так рано.
   - Ты помнишь об идее, про которую я говорил вчера?
   - Да. - Она отпила кофе, стараясь подавить надежду.
   - Я начинаю первый акт сейчас же.
   - Неужели, папа? - Джессика улыбнулась. - Это великолепно.
   Роберт неясно улыбнулся в ответ и оглянулся, как  будто  что-то  потерял.
Вероятно, свою порцию кровавой Мери. Джессика затаила дыхание.
   - Хочешь кофе, папа? Глаз Роберта дернулся:
   - Да.
   Она налила ему, проглотив слова одобрения, которые рвались с языка.  Если
он решил начать писать и бросить пить, это  было  пределом  для  него.  Дочь
давно  усвоила,  что  одобрение  тотчас  отобьет  у  отца  охоту   выполнять
обещанное. Она подала ему чашку дымящегося кофе.
   - Спасибо. - Роберт взялся своими костлявыми пальцами за ручку кружки.  -
Я собираюсь запереть себя в кабинете. Не хочу мешать твоей  работе.  Хорошо,
Джессика?
   - Да. - Она старалась не выдать голосом своего волнения. - Иди,  папа.  Я
собиралась по делам к  Каванетти.  Необходимо  поговорить  об  аренде.  Хочу
посмотреть, на что может согласиться Изабелла.
   - Хорошо, увидимся позже.
   Она улыбнулась, глядя, как он выходит из кухни.  Она  не  позволяла  себе
надеяться, что отец начнет новую жизнь. Слишком часто его  добрые  намерения
рушились в течение часа. Ей не хотелось нового разочарования.
   В одиннадцать Джессика взяла палку с документами и направилась в особняк.
Она увидела незнакомый черный "седан" около дома и удивилась, кто бы это мог
приехать к Каванетти. Мария  встретила  ее  в  дверях  и  провела  во  вновь
оклеенную гостиную.
   Френк встал, когда Джессика вошла. На нем были вельветовые брюки и  серый
шерстяной свитер. Он был похож на плохую копию своего старшего  брата  и  не
произвел на Джессику впечатления.
   Изабелла сидела около кофейного столика, в обрамлении окна,  находившимся
позади нее. В  своем  темно-синем  платье  она  выглядела  царственно.  Двое
мужчин, стоявшие у камина, были одеты в дорогие черные костюмы и  выглядели,
как головорезы. Вероятно, черный "седан" принадлежал им.
   Джессике было интересно,  кто  они  такие,  но  прежде,  чем  она  успела
спросить, вошла Мария с подносом, на котором были  кофе  и  бисквиты.  Мария
избегала смотреть на Джессику,  пока  та  садилась  слева  от  столика.  Она
положила папку на стол рядом с подносом.
   - Как ваши гости? - спросила Изабелла, наливая кофе.
   - Вы имеете в виду Коула? Ему жаль, что он не может видеть отца.
   - Я слышал, что старина Ник избил репортера позавчера. - Френк взял чашку
с кофе.
   - Я бы не сказала, что избил...
   - Он мог найти лучшее применение для своего темперамента.  Иначе  у  него
будут неприятности. - Френк отхлебнул кофе и угрюмо посмотрел на Джессику.
   - Они уже есть, - вставила Изабелла многозначительно.
   - Но Коула повсюду преследуют репортеры.
   Это невыносимо, - возразила Джессика.
   - Это цена, которую он платит за известность. -  Френк  взял  бисквит.  -
Если он не способен сдерживаться, ему надо поменять профессию.
   - Френк, ты же был в Фоле Вайнери. Ты видел, как они обращались с ним. Ты
бы не сошел с ума, если бы тебе надоедали подобным образом?
   - Я бы потерпел за такие деньги. Господи, это же преступно,  как  он  вел
себя в последние дни. Мне нужны годы, чтобы заработать так много.
   - Нет, если ты будешь правильно играть, Френк. - И  помни,  твоя  карьера
будет намного длиннее, чем у Ника. Слава Ника уже на  исходе,  -  продолжала
Изабелла. - Он уже в конце своей карьеры. И, насколько я его  знаю,  он  уже
растратил свое будущее. Он  думает,  что  отец  даст  ему  что-нибудь  после
стольких лет.
   - Да и мы не позволим ему что-то получить.
   Так ведь, мама?
   - Несомненно.
   Джессика поерзала на стуле. Разве они не знают, зачем она пришла?  Вместо
того чтобы говорить об аренде, они злорадствуют.
   - Что касается аренды, миссис Каванетти. Я собираюсь продать  виноградник
за хорошую цену. Вы, несомненно, имеете преимущественное право на покупку.
   - Сколько вы хотите? - спросил Френк.
   - Два миллиона.
   Чашка с кофе в руках у Изабеллы застыла:
   - Два миллиона?
   - Грег Кесслер сказал, что это меньше, чем можно запросить,  но  я  прошу
минимальную цену, поскольку мы так давно знакомы.
   - Два миллиона это больше, чем я ожидала, - ответила Изабелла. - Я должна
обговорить это с компаньоном. Он как раз вышел в холл.
   Джессика взглянула в ту сторону.
   - А что хочет Кесслер? - спросил  Френк.  -  Я  знаю,  что  он  хотел  бы
наложить руки на эту землю.
   - Его цена будет намного выше, - холодно ответила Джессика.
   В это время кто-то зашумел в холле, громкий стук нарушил тишину  в  доме.
Изабелла вскочила:
   - Что происходит?
   Головорезы в дорогих костюмах пришли в волнение, Френк поставил свой кофе
и встал.
   До них долетели звуки борьбы, затем в  гостиную  спиной  влетел  мужчина,
преследуемый двумя головорезами.
   - Мистер Винченцо! - воскликнула Изабелла в ужасе.
   Мистер Винченцо старался подняться  на  ноги  в  то  время,  как  высокий
человек в черной рясе влетел в гостиную и схватил его за лацканы.
   - Вон? - прогремел знакомый  голос.  Джессика  поднялась  со  стула.  Она
узнала голос Коула. - Вон из этого дома, ведьмино отродье?  -  Он  оттолкнул
Винченцо.
   Винченцо попятился назад, держась за нос, из которого текла кровь.
   - Что это значит? - подошла к Коулу Изабелла. - Как  вы  посмели  ударить
мистера Винченцо?
   - Ник, это ты? - спросил Френк, всматриваясь в лицо под капюшоном.
   - Ник? - воскликнула Изабелла.
   - Винченцо! - Коул сорвал капюшон. Его глаза сверкали, лицо было  красным
от гнева. - Отец говорил тебе и всем остальным членам корпорации, чтобы ноги
твоей не было в этом доме. Он убьет тебя! Раз он не может этого  сделать,  я
его заменю.
   - Кто вы талой, черт побери? - Винченцо вытирал свой нос.
   - Восс, это Коул Николе! - узнал его более высокий из головорезов. - Коул
Николе из "Сент-Луис-буллз".
   - Я сын Майкла Каванетти. Я присутствовал здесь в последний раз, когда вы
предлагали помочь нашему винному заводу. Отец сказал нет, а теперь я  говорю
нет.
   - Ты не имеешь права! - прошипел Френк. - Не имеешь законного права!
   - И ты тоже, - возразил Коул, - не имеешь, пока отец жив. Он хозяин  дома
и президент компании. Он скорее даст  отрезать  себе  руку,  чем  вступит  в
сделку с корпорацией. - Он повернулся к мачехе:
   - И ты знаешь это, Изабелла.
   Изабелла стояла прямо и смотрела на Коула:
   - Френк, вызови полицию.
   - Да, Френк, вызови полицию, - вставил Коул. - А я позвоню  моим  друзьям
из "Сиэтл-тайме" и расскажу им, что вы затеваете. Посмотрим тогда.  Изабелла
Каванетти приглашает мафию на северо-запад! Хорошая карьера ожидает  Френка,
Изабелла. Дадим имени Каванетти немного паблисити.
   Изабелла стала белой, как мраморная статуя:
   - Ты не посмеешь!
   - Испытай меня, Изабелла.
   Винченцо вернул окровавленный платок своему высокому  напарнику,  который
засунул его в нагрудный карман.
   - Мы не хотим никаких неприятностей, миссис Каванетти. - Он подтянул свой
галстук. - Может быть, вы снова поговорите с вашим мужем. И освободитесь  от
этого гунна. - Он показал головой на Коула. - Тогда и поговорим.
   - Нет, не поговорите! - заявил Коул. - Вон? Сейчас  же!  -  Он  шагнул  к
Винченцо. Тот какое-то время колебался,  но  затем  повернулся  и  вышел  из
комнаты, приказав жестом своему напарнику следовать за ним.

***

   - Мистер Винченцо, подождите? - позвала Изабелла.
   Коул схватил ее за руку:
   - Сейчас же успокойся. Изабелла. У тебя ничего не выйдет.
   Джессика слышала, как хлопнула входная дверь и кто-то начал аплодировать.
Все обернулись  на  звуки.  Это  была  Шон,  она  прислонилась  к  косяку  и
улыбалась, продолжая хлопать в ладоши.
   - Прекрасно, Коул! - воскликнула она и подняла большой палец.
   Джессика стояла на балконе бунгало, глядя на гостевой дом. Гнилые  перила
были умело починены, на них можно было опираться без опаски.
   Больше всего ей хотелось  поговорить  с  Коулом,  сказать  ему,  что  все
понимает и будет на его стороне. Джессика сжала  руки  в  кулаки,  вспомнив,
какой скандал разгорелся между Каванетти, когда мистер Винченцо покинул дом.
   Изабелла взъярилась на Коула. Джессика еще никогда не  видела  ее  такой.
Даже Френк, который редко показывал зубы, дал выход своей  злобе  на  Коула.
Поведение Каванетти смутило ее, обеспокоенная тем, что  ей  приходится  быть
свидетелем такого скандала, она не  могла  уйти,  не  прервав  их.  Джессика
попыталась всех успокоить, но Изабелла только отмахнулась от  нее.  В  конце
концов, Коул выскочил из дома и, продолжая кричать, вскочил в машину.
   Он поздно вернулся домой. Джессика узнала об этом,  увидев,  как  зажегся
свет в его комнате. Она смотрела на освещенный прямоугольник,  и  ее  сердце
начало сильно биться. Что она может сделать? Если она не продаст  землю,  то
отец останется без средств. Тут было не до сентиментальностей.
   Джессика тяжело вздохнула. Она должна перестать беспокоиться  о  Коуле  и
заняться своим телескопом. Едва Джессика собралась это сделать, как заметила
темную фигуру, стоящую в тени.
   - Брат Козимо! Он прошел вперед:
   - Добрый вечер, мисс Ворд.
   - Давно вы здесь стоите?
   - Несколько мгновений. - Он высвободил руки из рукавов. - Достаточно  для
того, чтобы увидеть, что вы взволнованы.
   Джессика откинула назад волосы. Она не собиралась ни с кем обсуждать свои
неприятности, особенно с Козимо Каванетти.
   - Глядите, - сказала Джессика, показав рукой на пе