о власть его обаяния, а  мистер  Макконналли  и
сам не был лишен некой доли привлекательности. В  целом  распитие  коктейлей
перед ужином в баре, примыкающем к четырехзвездочному  ресторану,  послужило
веселым и приятным началом дела, которое так долго  не  могло  сдвинуться  с
места.
   За ужином мужчины легко и непринужденно обсуждали тему бизнеса. Мадлен  с
удовольствием наблюдала,  как  мистер  Макконналли  не  только  просил  жену
прокомментировать ту или  иную  ситуацию,  но  и  с  неподдельным  интересом
выслушивал ее ответы.  То,  что  эти  люди  явно  умеют  за  себя  постоять,
заставило Мадлен испытать необъяснимую радость. Она не  могла  не  думать  о
Прайсах и о дилемме, перед которой они  оказались  в  настоящий  момент.  Ей
хотелось, чтобы Прайсы проявили такую же сметливость, как Макконналли, когда
решат,  продавать  фирму  или  нет.  К  несчастью,  она  понимала,  что  это
невозможно.
   Сердце Мадлен разрывалось от желания сделать для них что угодно, лишь  бы
помочь им выкарабкаться.
   Она сосредоточилась на теме разговора, и вечер опять пошел своим чередом.
   Филипп  надежно  держал  под  контролем  свое  богатство.  Обстоятельства
складывались так, что сделка была близка к завершению.
   Они стояли перед  рестораном,  провожая  мистера  и  миссис  Макконналли.
Коннар пожал руку Филиппу и предложил:
   - Давайте встретимся завтра утром и уладим дело до конца.
   Когда служащий отеля подогнал для гостей машину и они уехали, Филипп едва
сдерживался, чтобы не схватить Мадлен в  объятия  и  не  запечатлеть  на  ее
прекрасных губах поцелуй. Он находился  в  состоянии  сильного  возбуждения,
которое наступало у него всегда после серьезной деловой победы, но даже  это
не объясняло необычного для него порыва.
   Ему с трудом удавалось не смотреть на Мадлен за ужином. Он всегда  считал
маленькие черные платья женским оружием. Хотя в  платье  Мадлен  и  не  было
ничего  особенно  сексуального  круглый  вырез  горловины,  покрой  в  форме
трапеции и рукав-фонарик, но  на  ней  оно  сидело  соблазнительно,  облегая
изгибы тела, привлекая внимание к ее тонкой талии и стройным ногам...
   Он надеялся, что чета Макконналли ничего не заметила,  хотя  помнил,  как
ему подмигнул Коннар, когда они усаживали дам за стол.
   Коннар оказался хорошим  человеком,  и  Филипп  радовался  тому,  что  он
согласился остаться в компании хотя бы на пару  лет.  И  миссис  Макконналли
была тоже очень приятной леди. Несмотря на то,  что  Филипп  имел  репутацию
финансовой акулы, он искренне радовался возможности поправить чужой  бизнес.
Иногда ему удавалось привлечь к совместной работе бывшего владельца,  иногда
нет, но в данном случае все складывалось просто превосходно.
   Может быть, забота  о  людях  заменила  ему  желание  иметь  свою  семью,
желание, которое он прятал  глубоко  внутри  себя  и  которое  выскальзывало
наружу в моменты, подобные этому.  Филипп  чертовски  хорошо  знал,  что  не
видать ему семейного счастья, как собственных ушей. Это  не  входило  в  его
планы. Даже если он когда-нибудь осядет на одном месте и женится, вряд ли из
него получится  примерный  семьянин,  возвращающийся  домой  к  шести  часам
вечера.
   - Итак, все прошло как надо, - сказала Мадлен, нарушив поток его мыслей.
   - Да, спасибо.
   - За что? - удивилась она.
   - За то, что была  прекрасным  помощником  за  столом.  Думаю,  ты  очень
понравилась супругам Макконналли.
   Она покачала головой.
   - Сомневаюсь. Хотя мне было приятно поговорить с миссис  Макконналли.  Ты
знал, что у них семеро внуков?
   Знал ли? Филипп не мог  вспомнить.  Он  вообще  затруднился  бы  что-либо
вспомнить в этот момент. Филипп напряженно думал, как будут выглядеть волосы
Мадлен, если вытащить из ее блестящих локонов две длинные  заколки,  похожие
на расписанные китайские палочки для еды. Работодатель  не  имеет  права  на
такие вещи, но он решил, что, мечтая об этом, не обидит ее.
   - ..а их младшей только исполнилось  два  годика.  Это  такой  интересный
возраст!
   Пропустив все сказанное ею, он встал на безопасный путь и произнес:
   - Да, я тоже слышал.
   Лифт бесшумно остановился, и при мысли, что Мадлен пойдет к  себе,  а  он
останется в одиночестве, Филипп испытал странное чувство потери. Пренебрегая
здравым смыслом, он предложил:
   - Может, зайдешь, чтобы выпить перед сном бокал вина или чашечку кофе?
   Мадлен явно сомневалась, и Филипп понимал,  что  лучше  будет,  если  она
откажется. Но все к черту, он был в прекрасном настроении, и ему хотелось  с
кем-нибудь его разделить.
   В конце концов она кивнула в знак согласия.
   - Ну, конечно. Звучит заманчиво.
   Филипп открыл дверь и провел  девушку  внутрь.  Сперва  отдернул  с  окна
шторы, а потом направился в сторону бара.
   Вид, открывшийся из  окна,  тут  же  привлек  внимание  Мадлен.  Огромные
стеклянные двери выходили на длинный балкон. Резкий ветер с залива  развевал
края тента над столом. И даже понимая, что там будет довольно прохладно, она
не могла удержаться от соблазна выйти на балкон.
   - Можно? - спросила она, указывая рукой на раздвижные двери.
   - Конечно. Что тебе принести?
   Решив, что спиртного, выпитого за ужином, более  чем  достаточно,  Мадлен
выбрала сельтерскую воду. Когда он присоединился к ней  минуту  спустя,  она
стояла, облокотившись на перила, и наблюдала, как  океанские  волны  катятся
друг за другом по изогнутому пляжу.
   - Не думаю, что мне  когда-нибудь  надоест  океан,  -  произнесла  Мадлен
мечтательным тоном. - Наверное, потому, что не часто бываю рядом с ним.
   Филипп снял пиджак и накинул ей на плечи. Мадлен уткнулась подбородком  в
лацканы пиджака и улыбнулась в знак благодарности, хотя для  ее  спокойствия
лучше было бы оставаться под порывами ветра. К  тому  же  она  почувствовала
теплоту, которую излучала шелковая подкладка, ласкавшая ей плечи и  руки,  а
тонкий аромат его одеколона, исходивший от воротника, пленял  и  одурманивал
ее.
   Пальцы Мадлен вцепились в стакан с водой, и она подняла тост за них, в то
время как Филипп облокотился на холодный поручень рядом с ней.
   - Тебе в самом деле все нравится? - спросила  она,  чувствуя  его  полное
удовлетворение настоящим моментом.
   - Дело стоит того, - ответил Филипп, сообразив, что  она  говорит  не  об
океане.
   - Ты имеешь в виду победу?
   - Не совсем так. Победа - это только часть целой игры.  Несмотря  на  мою
репутацию, я доволен, если и другим так же хорошо,  как  и  мне.  -Он  издал
какой-то странный смешок. - Но не думай, что я альтруист.
   На мгновение ей захотелось поговорить с ним о Прайсах.  Возможно,  Филипп
сможет предложить подходящее решение. Но так же  быстро  Мадлен  подавила  в
себе это желание. Сначала ей следовало бы переговорить с  мистером  Прайсом.
Она никогда не будет действовать за  его  спиной,  даже  побуждаемая  самыми
положительными намерениями.
   - Не могу вспомнить, когда был здесь в последний раз,  -  вдруг  произнес
Филипп, наблюдая за тем, как в док у левого пирса входит небольшой катер.
   Мадлен посмотрела на него, пораженная тем, что голос его звучал абсолютно
серьезно.
   - У тебя свой отель на берегу океана, а ты почти никогда  не  выбираешься
сюда?
   - Не в отель, а на балкон.
   - Это еще хуже! Позор на твою голову, - пошутила она. Он засмеялся:
   - Ты права. Но зато я знаю, кого винить в моем непредсказуемом поведении.
Тебя.
   - Ну, извини...
   Но Филипп оборвал ее:
   - Я серьезно. Вот уже два дня я  изо  всех  сил  стараюсь  контролировать
себя, но у меня только голова идет кругом. За последние сорок восемь часов я
сказал больше, чем за всю свою жизнь, и сомневаюсь, что мой пульс  хоть  раз
пришел в норму с тех пор, как я встретил тебя.
   Глаза Мадлен расширились от удивления.  Она  открыла  рот,  но  не  могла
вымолвить ни единого слова.
   - Мадлен, - тихо произнес Филипп, глядя вниз на свои сцепленные пальцы. -
Я решил, что мне необходимо поцеловать  тебя.  Это  стало  почти  навязчивой
идеей. Нам нужно  найти  выход,  чтобы  все  встало  на  свои  места.  -  Он
повернулся к ней и нежно притянул ее ближе к себе за лацканы пиджака.  -  Ты
ведь понимаешь?
   Сначала она согласно кивнула, потом отрицательно покачала головой.
   - Филипп, я...
   Но было слишком поздно. Его губы припали к ее губам,  полностью  завладев
ими. Чувства девушки были парализованы.
   Даже в самых диких фантазиях Мадлен не  могла  представить,  каким  может
быть поцелуй Филиппа. Она приоткрыла рот, задохнувшись от неожиданности,  не
в состоянии остановить его, даже если бы захотела.
   И все же ей нужно.., его.., остановить...
   Мадлен не была уверена, кто из них стонал, да это и  не  имело  значения.
Мир поплыл по кругу, и она вцепилась в сорочку Филиппа, чтобы не упасть.  Не
важно, кому принадлежал стон, когда ее  сердце  неистово  билось  в  такт  с
сумасшедшими ударами его сердца, а в ушах стоял  гул,  который  нельзя  было
объяснить шумом прибоя внизу.
   Каким-то волшебным образом исчезли заколки из волос.  Мадлен  не  помнила
движения его рук, но  чувствовала,  что  теперь  они  касаются  ее  шеи  под
волосами.
   На этот раз она не сомневалась, что стонал именно он.
   Его губы оставляли огненный след на коже Мадлен, она задерживала дыхание,
когда он проводил языком по сильно пульсирующей жилке на шее. Пальцы  Мадлен
запутались в  волосах  Филиппа,  она  притягивала  его  к  себе  все  ближе,
прижималась к нему все крепче...
   Только благодаря  остаткам  здравомыслия,  Мадлен  смогла  оторваться  от
Филиппа, испытывая щемящую боль оттого, что уже не  чувствовала  больше  его
прикосновений.
   - Филипп, я...
   - Мадлен, мне очень жаль.
   Что ж, все правильно, ему жаль. Выражение лица Филиппа  свидетельствовало
о его смущении и раскаянии.
   Он отвернулся и крепко схватился за перила.
   Его пиджак валялся смятый  на  полу.  Резкий  холодный  ветер  пронизывал
Мадлен.
   - Мне...мне лучше уйти.
   Он просто кивнул, и Мадлен, еле справляясь с дыханием, заторопилась через
комнату к выходу. Когда пыталась отпереть дверь  своего  номера,  ее  пальцы
дрожали, но вовсе не от холода.
   С трудом передвигая ноги, она  добралась  до  кровати,  резким  движением
откинула стеганое ватное одеяло и повалилась на постель.  И  только  натянув
одеяло на голову, позволила слезам пролиться наружу.

Глава 5

   Филипп не знал точно, как  Мадлен  поведет  себя  во  время  завтрака  на
следующее утро. Она по-прежнему оставалась для него  "темной  лошадкой".  Их
знакомство было очень недолгим, и он все еще не мог выработать своего мнения
о ней.
   Отбросив  воспоминая  о  происшедшем   на   балконе,   Филипп   попытался
сосредоточиться  на  проблемах  текущего  дня.  Но  оказалось,  Мадлен   уже
подготовила все для работы. Он  по  достоинству  оценил  это,  и  когда  они
занялись делами, ни один из  них  даже  словом  не  обмолвился  о  том,  что
случилось ночью. Они  работали  в  паре  спокойно  и  продуктивно.  А  когда
достигли удачного соглашения с мистером Макконналли и его  адвокатом  и  уже
находились на борту самолета, возвращающегося в Даллас,  Филипп  продиктовал
Мадлен четыре приказа и три письма.
   Надо немного подождать,  и  все  образуется  само  собой,  решил  Филипп,
устраиваясь в кресле поудобнее и принимая поднос с обедом  от  стюарда.  Они
вылетели сразу после встречи, так как очень торопились домой. Мадлен ни разу
не заговорила о своей дочке, но Филипп понимал, как  ей  не  терпится  снова
оказаться с ней.
   Он не мог объяснить тот приступ полного сумасшествия, да, впрочем,  и  не
старался. Они оба пришли к негласному соглашению, что с этим покончено раз и
навсегда. Филипп испытывал странное чувство разочарования, полагая, что  она
слишком легко забыла его  поцелуй.  Все  же  это  было  намного  лучше,  чем
скандальное выяснение отношений или повторение событий.
   Мадлен снова выглядела  первоклассным  секретарем.  Аккуратно  отложив  в
сторону блокнот, она принялась за обед. Ни единого волоска не выбивалось  из
ее аккуратной прически.
   Филипп вспомнил о красивых шпильках, которые поднял после того, как  смог
оторвать руки от холодных перил балкона. Он спрятал их  в  свой  дипломат  и
хотел вернуть ей позднее. Вряд ли шпильки представляли большую ценность.  Но
кто знает? Может, они дороги ей как память.
   - Расскажи мне о дочке, - попросил Филипп, решив, что сейчас самое  время
хоть как-то загладить события прошлой ночи.
   Улыбка, которая немедленно осветила  лицо  Мадлен,  подтвердила,  что  он
выбрал правильную тему для разговора.
   - Ее зовут Эрин, ей около двух лет. У нее темно-каштановые волосы и карие
глаза, а еще потрясающе забавные маленькие ямочки на  щеках.  Филипп  только
смог улыбнуться в ответ, и еда сразу показалась ему  по-настоящему  вкусной.
Он отпил ароматного кофе и взглянул на Мадлен.
   - А что умеют делать двухлетние дети? Мадлен проглотила кусочек, а  потом
на секунду задумалась.
   - Они "вечные двигатели".  Моя  дочка  пытается  забраться,  куда  только
сможет, и ее нельзя оставить без присмотра  ни  на  минуту.  Она  испытывает
неописуемый восторг, когда я  забываю  запереть  какой-нибудь  шкаф.  А  мое
хождение за ней по пятам считает самой интересной игрой.
   - Она разговаривает?
   Мадлен начала рассказывать, но потом остановилась. Подняла на него взгляд
и, поддразнивая, усмехнулась.
   - Похоже, рядом с тобой нет маленьких детей.
   - Я заметил, ты произнесла это как утверждение, а  не  вопрос.  -  Филипп
откусил от шоколадного слоеного торта. - Могу смело сознаться, дети для меня
- существа с другой планеты. Следующее поколение Амберкрофтов еще не  начало
появляться, поэтому нет  никаких  племянников  и  племянниц  для  накопления
опыта.
   - А тебе хочется иметь своих детей? Филипп  собирался  дать  привычный  в
такой ситуации ответ: "Конечно", но вдруг засомневался.
   - Я не уверен, - наконец ответил он. Мадлен удивленно подняла бровь.
   - Ну, по крайней мере, честно. Он пожал плечами.
   - Так случилось, что продолжение рода Амберкрофтов падает на мои плечи. Я
полагаю, что мне придется иметь своих детей, но пока не знаю, хочу ли этого.
   - Ни один ребенок не должен  родиться  как  необходимость,  -  произнесла
Мадлен тихо, но твердо.
   - Ты права, - искренне согласился Филипп. -Я сказал глупость. Извини.
   - Не извиняйся. Просто не заводи детей, пока  сам  не  захочешь.  Им  нет
цены. Когда-то я тоже не была уверена, хочу ли детей.  Мне  пришлось  пройти
через серьезные испытания, когда я забеременела, и это сильно  изменило  мою
жизнь. Но, даже воспитывая дочку одна, я знаю, как это прекрасно, по крайней
мере для меня.
   - Отец Эрин принимает  участие  в  ее  воспитании?  -  помолчав,  спросил
Филипп, хотя и понимал, что это его не касается.
   Вопрос был  задан  не  только  из  любопытства.  Ему  захотелось  узнать,
присутствует ли в ее жизни мужчина, даже если он и не  живет  с  ней  вместе
постоянно.
   -  Нет.  Несколько  лет  назад  я  совершила  невероятно  глупую  ошибку,
влюбившись в своего босса. Я не понимала тогда, что для него это всего  лишь
веселое времяпрепровождение, а мысли о свадьбе даже и не возникали у него  в
голове. -Она сделала кислую мину. - Меня уволили за аморальное  поведение  в
тот же день, как он узнал о моей беременности. Так  дорого  я  заплатила  за
служебный роман.
   Голос ее звучал чересчур беспечно, и Филипп понял, что таким образом  она
недвусмысленно предупреждала его. Забавно. Что ж, он  это  вполне  заслужил.
Никто не имеет права совать свой нос в чужую жизнь.
   - Да, об этом не говорилось в моем резюме, продолжила Мадлен, - но только
потому, что я работала на него менее года.
   - Я обратил внимание, что в твоем послужном списке отмечены  только  годы
работы, но это теперь вполне обычно. Так можно легко скрыть недолгие периоды
безработицы и не упоминать о них в резюме.
   - В действительности у меня не было никаких перерывов, потому что я сразу
устроилась в компанию Прайсов. Мне повезло, они  такие  замечательные  люди.
Когда узнали о моей беременности, их отношение ко  мне  не  изменилось.  Они
любят Эрин, как собственную внучку.
   - Это не первый случай, когда ты с  такой  благодарностью  отзываешься  о
Прайсах. Я удивляюсь, почему ты вообще решила уйти от  них,  учитывая  столь
доброе отношение с их стороны.
   От Филиппа не ускользнул ее резкий взгляд в  сторону.  Он  успокоил  свою
совесть, убедив себя, что не спросил ничего  лишнего.  Ему  просто  хотелось
узнать, чем вызвана такая благожелательность к этим людям.
   - Я работала бы на них вечно. Но мне кажется,  я  уже  объясняла:  миссис
Прайс хочет вернуться в дело. Она говорит, что ей надоело  заниматься  одной
благотворительностью. У них наверняка есть планы, в которые я не  посвящена.
Не хочу лезть не в свое дело.
   Филипп понял намек и закрыл тему. Для его спокойствия  с  них  достаточно
"откровений" на этот день, решил Филипп, и  ему  не  нужно  больше  задавать
никаких вопросов. Поэтому сразу после обеда они вернулись к работе.
   Вскоре самолет приземлился, и лимузин отвез Мадлен домой. Филипп разрешил
ей не появляться сегодня в офисе, причем сделал это скорее ради себя самого,
чем ради нее.
   Но когда уселся за свой  стол  в  кабинете,  ему  стало  как-то  одиноко.
Пятнадцать лет он не испытывал ничего подобного.
   Как же все это странно...
   Мадлен не стала спорить с Филиппом. Она торопилась домой, чтобы  поскорей
увидеть дочку. Всего одна ночь без Эрин показалась ей целой вечностью.
   После приятного ужина и долгого разговора с матерью Мадлен стала готовить
Эрин ко сну. Усевшись в любимом кресле в детской, она теснее прижала дочку к
себе. Под нежное укачивание девочка быстро  успокоилась,  а  вот  ее  матери
потребовалось гораздо больше времени, чтобы привести свои мысли в порядок.
   Она поцеловала мягкие, как пух, волосы Эрин на затылке.
   - Ты знаешь, - шептала Мадлен, - очень странно, но я рада,  что  все  так
произошло. Теперь твоя мамочка перестанет быть такой наивной.
   Мадлен коснулась нежной щечки Эрин. Та крепко  спала,  и  ее  можно  было
опустить в кроватку. Но сегодня Мадлен ощущала острую  потребность  подольше
побыть с ней вместе.
   - Видишь ли, - продолжала она нашептывать сладко посапывающей дочурке,  -
отныне мама может забыть про свои  детские  фантазии.  Она  поцеловала  его,
теперь и она, и он знают, какую серьезную ошибку они совершили. Хотя  должна
сказать тебе, целуется он просто неотразимо.
   Слово "ошибка" абсолютно не подходило к  событиям  прошлой  ночи.  Мадлен
вообще не могла описать то, что произошло. Во всяком случае, они  оба  сразу
ощутили, что ведут себя неподобающе, и все сразу встало  на  свои  места.  И
Мадлен, и Филипп достаточно взрослые люди, они оставят все это в  прошлом  и
продолжат  работу  соответственно  их  профессиональному  уровню.  Филипп  с
должным уважением и  пониманием  отнесся  к  ее  предупреждению,  когда  они
обедали в самолете.
   Мадлен была  чрезвычайно  рада,  что  немедленно  ушла  с  балкона  и  не
разрушила всего того, к чему так долго стремилась. Ей нравилась эта  работа,
и она почувствовала бы душевное опустошение, если бы получила увольнение.
   Или если бы ей пришлось уйти по собственному желанию.  По  крайней  мере,
пока в этом не было необходимости. Тот странный  поцелуй,  в  конце  концов,
помог ей освободиться от фантазий, которые затягивали ее как трясина,  и  не
думать о той старой-старой сказке, о рыцарях на белых конях и  о  счастливой
жизни... Она должна всегда помнить о том, что Филипп - ее босс, а  она  лишь
его секретарь, и никогда граница их отношений не будет нарушена вновь.
   Мадлен упорно старалась заглушить боль в сердце, которую ей причиняли эти
мысли.
   - Кроме того, он даже не  знает,  хочет  ли  иметь  детей.  -  Она  снова
поцеловала Эрин. - Глупый человек.
   Эрин сладко, по-детск