Посмотри, какие чудесные цветы. - Она  указала  ему  на  серебряные  вазы  у
дверцы. - И эта кожаная обивка  пахнет  так  сексуально,  что  аромат  можно
разливать по бутылкам.
   Эрик нагнулся, чтобы закрыть стекло,  отделяющее  салон  от  водителя,  а
Карен поудобнее откинулась на спинку сиденья,  кожаная  обивка  которого  на
ощупь была как живая. Эрик обнял ее за плечи.  .  -  Дорогая,  -  сказал  он
мягко,  -  я  испытываю  изумительное  чувство.  Чувствую  себя,   словно..,
словно... - Он сделал паузу, не находя слов.
   - Эрик! Я знаю, что ты имеешь в виду. Я тоже это испытываю. Как  будто  я
могу ощущать каждый дюйм твоего тела.., словно ты уже сжимаешь меня в  своих
руках.., но ведь мы едва касаемся друг друга.
   - Очень странно, - пробормотал он. Его грохочущий  баритон  опустился  до
баса-профундо.
   - Поцелуй меня! - попросила она и жадно потянулась  к  его  губам,  а  он
страстно сжал ее в объятиях. Это был один-единственный поцелуй, но он длился
всю дорогу до "Пьер-Отеля".
   Стеклянная перегородка опустилась, и телохранитель крикнул:
   - Пора!
   И  сломя  голову  они  кинулись  к  спасительному   холлу   по   проходу,
образованному в толпе двумя рядами полицейских.
   - Ну его к черту, этот прием, - сказал Эрик, тяжело дыша, -  пойду  сниму
нам номер. Если я не займусь с тобой любовью в ближайшие пять минут,  то  не
отвечаю за последствия.
   - Я знаю, я точно знаю, что ты имеешь в виду. Иди.  -  Но  она  не  могла
отпустить его. - Еще один поцелуй.
   - Никогда ничего подобного не чувствовал раньше. Жди меня здесь.
   - Я тоже не испытывала ничего подобного. Поспеши! - подтолкнула она  его,
ущипнув там, где, как она надеялась, никто не сможет увидеть синяк.
   Эрик помчался по степенному холлу, словно голенастый кролик.
   - Мисс Сингх! - вдруг раздался чей-то дружелюбный  голос  прямо  рядом  с
ней. - Что вы здесь делаете? - Это был Харви, служащий из агентства, ведущий
дело "Блю Бутс". - Мы ждем вас внутри.
   И он так крепко стиснул пальцами ее руку, что она решила, что ей угрожает
нарушение циркуляции крови на месяц.
   - Но я не могу, - воскликнула она, - я имею  в  виду,  не  сейчас.  Харви
сиял:
   - О,  о  мистере  Сондерсене  можете  не  беспокоиться.  Мистер  Блю  сам
представляет сейчас его гостям. Идемте сюда...
   И она увидела, как Эрика по холлу волочит  к  месту  приема  целый  взвод
менеджеров компании "Блю". Он повернулся в дверях, и она поймала его взгляд.
Эрик выглядел так, будто кто-то только что убил его собаку.
   Разочарованная, она последовала за Харви, который ввел ее  в  толпу,  где
только один человек не носил сапоги "Блю Бутс" -  женщина,  у  которой  одна
нога была в гипсе. В ее  руке  откуда-то  появилась  выпивка.  Это  была  ее
выпивка. В  прошлом  месяце  все  пили  из  высоких  стаканов  розоватую,  с
фруктовым запахом бурду, названную "Индира Слинг" <Слинг - амер, коктейль на
основе джина с добавлением мускатного ореха. В "Индиру Слинг"  (по  звучанию
похоже на Сингх) вместо муската введен сок лайма - разновидности лимона.>  -
одна унция тернового джина на высокий стакан содовой, сок из половины  лайма
и несколько капель вермута. Карен потеряла Эрика из виду,  пыталась,  но  не
могла его разыскать. Она хотела обойти весь зал, чтобы найти его,  но  Харви
представлял ей все больше и больше людей. К ней подошел с приветствием и сам
мистер Блю. Безостановочно вспыхивали блицы.  Она  вынуждена  была  оставить
автограф "Индира" на страничках  записных  книжек,  визитных  карточках,  на
обороте долларовых банкнот, на шести манжетах рубашек и  на  одной  гипсовой
повязке.
   Потом она увидела Эрика, его взлохмаченные золотые волосы возвышались над
всеми лысыми  или  тщательно  причесанными  головами.  О,  как  ей  хотелось
запустить руки в гущу этих волос! О, как она хотела... И тут  она  заметила,
что он отчаянно семафорит у боковой двери с надписью "Только для персонала".
Заметив, что она уловила его  сигнал,  он  открыл  дверь  и  исчез  за  ней.
Несколько секунд хватило, чтобы ускользнуть  от  Харви  и  пробиться  сквозь
толпу к этой двери. Она присоединилась к Эрику на лестнице.
   - Дорогая, - прошептал он, прижимая ее к себе, - как ты себя чувствуешь?
   - Чудесно и непонятно! Поцелуй меня, дорогой! - Они  целовались  с  такой
страстью, словно в последний раз. - Ты достал номер? -  задыхаясь,  спросила
она. - У тебя есть ключ?
   - У них нет ни одного свободного номера! - простонал он.  -  Можешь  себе
представить? Из-за какой-то там конференции.
   - Тогда ко мне, быстро! - хихикнула она. - :
   А то, похоже, меня просто захлестнут волны.  -  И  ее  переполнило  столь
сильное желание, что она прильнула к нему, чтобы хотя бы  коснуться  его.  -
Бывают отливы и...
   - Приливы! - закончил он, жадно целуя ее рот. - Помчались!
   Они прогромыхали каблуками сапог по лестнице, миновали зеленые  служебные
коридоры, пока наконец не нашли выхода на улицу. Через  несколько  мгновений
они уже были в такси и ехали на ее квартиру. Они  обнимались  так  страстно,
как только позволяли законы поведения в общественном транспорте.
   Он оторвал свои губы от ее рта:
   - Сколько минут еще ехать? Она выглянула в окно:
   - Может быть, четыре минуты или пять. Поцелуй меня! Он застонал:
   - Я уверен, что мы уже едем десять минут. Водитель, нельзя ли побыстрее?
   -  Сожалею,  приятель.  Почему  бы  вам  не   начать   отсчитывать   всех
президентов?
   - Но я не знаю всех ваших президентов! - Эрик закрыл глаза и, держа ее за
руку, хриплым шепотом начал: водород, гелий, литий, бериллий...
   - Что ты бормочешь?
   -  Те!  Я  пытаюсь  вспомнить  периодическую  таблицу:   углерод,   азот,
кислород...
   Когда он добрался до меди, они подъехали  к  дому.  Эрик  сунул  водителю
комок кредиток, и они помчались к лифту.
   - Перестань подталкивать меня, - взмолилась она,  -  я  и  так  никак  не
попаду ключом в замочную скважину.
   Оказавшись внутри, он прижал ее к двери, прижался к ней всем  телом,  его
руки спешили и требовали ответа.  Наконец  и  она  запустила  пальцы  в  его
густые, взъерошенные волосы, сжавшись отчаянно в  ответной  дрожи.  Она  уже
чувствовала себя на пике страсти, хотя знала, что они находятся еще только у
подножия. Ее разум помутился от тех ощущений,  что  должны  были  прийти  на
настоящем пике. Она почувствовала, как его пальцы расстегивают ремень на  ее
джинсах.
   - Не здесь! - вскричала Карен, потянув  в  спальню.  Она  закрыла  дверь,
заключив Себя в безопасную, все укрывающую  темноту.  Они  упали  вдвоем  на
кровать, слившись в самом жарком, какой только мог быть, поцелуе.
   -  Дай  мне  хоть  на  секунду  перевести  дыхание,  -  взмолилась   она,
приподнявшись, чтобы хватить немного воздуха. Она слышала, как Эрик скатился
с края кровати. Кровать вздрогнула, и она услышала, как он выругался, как ей
показалось, на четырех различных языках.
   - Что случилось, Эрик?
   - Не могу сбросить эти проклятые сапоги! - заорал он в  ярости.  -  И  не
могу стянуть джинсы, пока не избавлюсь от Сапог. О, черт!
   Она села и стала стягивать свои.
   - Мои тоже не снимаются! Мы так долго простояли на этом чертовом  приеме,
что наши ноги отекли. Помоги мне, Эрик! Сними с меня, а я сниму с тебя!
   Эрик вытянул ее ногу, захватил каблук сапога и спросил:
   - Готова?
   - Готова!
   Наконец они свалились  вместе  посреди  кровати  в  сплетении  рук,  ног,
хохоте, поцелуев и неподатливых сапог.
   - Индира? - Голос  Эрика  раздался  где-то  возле  ее  колен.  Он  звучал
довольно слабо. - Как ты себя чувствуешь?
   Карен тщательно взвесила свой ответ. Вопрос показался ей очень  серьезным
и потому требовал взвешенного ответа. Она лежала лицом к  потолку,  чувствуя
себя такой легкой, такой счастливой.
   - Эрик, я  чувствую  себя  такой  опьяненной  и  такой  свободной..,  как
выпущенный из рук воздушный  шарик  в  ветреный  день.  Свободной  и  полной
ликования..,  свободополной..,  и  ликованияполной..,  и  доброполной..,   и
снаполной...
   - Я.., думаю.., мы.., спать...
   - Спокойной.., ночи.., дорогой...
   - Что случилось? - прорычал Эрик на следующее утро.
   Карен не могла ничего вспомнить о том, что было после съемок.  Она  спала
как убитая. Она попробовала пошевелить ногами. Они  были  какими-то  странно
тяжелыми. Карен села и похлопала себя по бедрам.
   - Я все еще одета! - Сначала она вспомнила  о  сапогах,  потом  в  памяти
всплыло и все остальное. Она упала головой на подушку и закрыла лицо руками.
- Это, должно быть, из-за того странного чая, который мы пили.
   Эрик застонал.
   - Ты меня достаточно любишь, дорогая, чтобы отнести мою голову на кухню и
влить в мое горло немного грейпфрутового сока и кофе?  Мне  кажется,  что  у
меня на зубах лапландские рукавицы.
   Она поцеловала его в лоб и откинула назад его спутанные волосы.
   - Я так и сделаю.
   - Это будет великим актом милосердия. А потом принеси ее  назад  и  очень
осторожно положи на подушку.
   Карен сняла с себя сапоги и джинсы. Потом отворила  дверь  в  холл,  так,
чтобы видеть Эрика, сбрасывающего свои сапоги и расстегивающего свой ремень.
- - Спасибо, добрая госпожа, - пробормотал он.
   Она поцеловала его в ухо.
   - Отдохни, пока я сварю кофе. Я позову  тебя,  когда  все  будет  готово.
Хочешь что-нибудь еще?
   - Тебя, моя дорогая. Немедленно после сока и кофе. Если только моя голова
не отвалится.
   - Я принесу тебе аспирин.
   Приготовив аспирин и поставив вариться кофе, она  открыла  холодильник  и
обнаружила, что у нее нет грейпфрутового сока. Однако она находила его таким
кислым, что одна только мысль о нем вызывала у нее слюну. Но Эрик настаивал,
что это единственная вещь, которая могла очищать его горло  от  нью-йоркской
копоти.
   - Я выйду, - сказала она, надевая брюки и рубашку. Но  он  уже  мычал  во
сне, - чтобы найти для моего любимого  грейпфрутовый  сок,  -  пропела  она,
вытаскивая  из  шкафа  пару  сандалий.  -  Скоро  вернусь,  дорогой.  -  Она
нагнулась, чтобы поцеловать Эрика в шершавую щеку. - Скоро  вернусь,  любовь
моя.
   Воздух обрушился на Карен, как лапа монстра, обжигающая и  влажная.  Идти
сквозь него было все равно что сквозь горячее суфле. Пот стекал с ее плеч  и
сбегал по спине, собираясь на талии в лужицы. Стиснув зубы, она  направилась
в сторону Лексйнгтрн-авеню, где у Гристед продавался  свеженадавленный  сок,
который  Эрик  особенно  любил.  И  он,  кстати,  наверняка  захочет  съесть
несколько свежих бриошей, добавила она про себя.
   Она купила полгаллона грейпфрутового сока и три бриоша - два для Эрика  и
один для себя - и, прижимая к потной груди  восхитительно  холодную  бутылку
сока, поспешила обратно сквозь миазмы жары и смог. Карен надеялась, что Эрик
еще спит. Она любила открывать по утрам дверь в спальню, так,  чтобы  мягкий
свет из холла падал наискосок на кровать, а потом вносить поднос с завтраком
на двоих и снова закрывать дверь, и слушать, как Эрик ворчит на нее из-за ее
застенчивости, когда снимает с нее в темноте трико и слизывает  масло  с  ее
пальцев. Она ускорила шаги, ей оставалось пройти всего один блок.
   - Вот она! - раздался вопль, который  прозвучал,  словно  кто-то  царапал
ногтями по грифельной доске. К  ней  кинулась  ватага  девчонок,  протягивая
блокноты для автографов. Все они были  одеты  в  сари,  их  глаза  подведены
краской для век, латунные браслеты звенели при каждом движении.  Из-за  угла
вслед за  первой  высыпала  еще  одна  группа.  Карен  кинулась  к  двери  и
навалилась на нее всем телом. Дверь была заперта.
   - Ин-ди-ра! Ин-ди-ра! -  скандировали  они,  сгрудившись  вокруг  нее.  -
Подпишите, Индира! - грязная рука сунула ей в одну руку блокнот  и  втиснула
ручку в другую.
   Карен подписала и попросила:
   - У меня нет времени подписать больше, я спешу.
   Но в руку ей был уже сунут еще один блокнот, и еще один, и еще, и девочки
все  кричали:  "Ин-ди-ра!  Ин-ди-ра!".  Она  вспомнила  ужасные   фотографии
рокзвезд, растерзанных их поклонниками, и вся задрожала  так,  что  выронила
ручку на землю.
   - Я должна идти, - запротестовала она, едва не плача от расстройства.
   Но толпа поклонниц все прибывала и прибывала. Они  назойливо  тянулись  к
ней.
   - Я видела тебя вчера вечером в новостях!
   - Подпиши мне!
   - Не толкайся, Линда! Подпиши мне!
   - Помогите! - закричала  Карен,  когда  из-за  поворота  показался  белый
грузовик, но  водитель  только  взглянул  безмятежно.  В  это  время  вперед
выскочил  репортер,  сопровождаемый  мужчиной  с  миниатюрной  телевизионной
камерой на плече.
   - Сюда, Индира, взгляни сюда! - крикнул телеоператор.
   - Телевидение! - завизжали совсем обезумевшие девчонки.
   - Помогите, пожалуйста, помогите мне! - молила Карен, в голосе ее  звучал
настоящий ужас. Замелькали вспышки блицев, и она уже не могла ничего  видеть
- в глазах ее расплывались красные круги.  Жадные  руки  вцеплялись  в  нее,
хватали за плечи, за волосы, за лицо. Она попыталась вывернуться и  услышала
отвратительный звук разбившегося стекла - холодный сок побежал по ее  ногам.
А они уже рвали на ней одежду.
   Господи, мелькало у нее в мозгу, они свалят меня сейчас прямо на  осколки
разбитой бутылки.
   - Прочь от меня! - закричала она. - Подите прочь! Отпустите меня!
   Неожиданно какая-то сила, как ураган, ворвалась в  беснующуюся  толпу,  и
вопящие девчонки полетели во все стороны,  словно  зерно  из-под  молотилки.
Опустив голову, вобрав ее в плечи, Эрик врезался в толпу, словно разъяренный
бык. Карен увидела яркую вспышку, и тут же фотограф сложился пополам,  когда
Эрик въехал ему локтем в живот.
   - Это тот швед! - услышала она крик  репортера,  когда  Эрик  охватил  ее
своими спасительными руками и выволок из вопящей толпы.
   Все, что она помнила, - это как она лежала на диване в гостиной,  а  Эрик
обтирал ее лицо прохладным полотенцем и шептал настойчиво:
   - О, моя Индира, моя дорогая. С тобой все в порядке?  Скажи  мне,  все  в
порядке? Они ничего  не  повредили  тебе?  Ужасно,  эти  маленькие  мерзавки
порвали твою одежду. Я убил бы их! С тобой все в порядке?
   - Мне кажется, они затоптали бы меня до смерти, если бы не ты. Никогда  в
жизни я не испытывала такого страха. О, Эрик, - всхлипнула она, - я  разлила
твой сок. - У нее хлынули слезы.
   Он сжал ее в своих объятиях, гладил и гладил  по  волосам,  пока  она  не
перестала плакать, и не исчезла потихоньку ужасная Тяжесть в груди.
   - - Как ты нашел меня? - спросила Карен, икая, прижавшись к  его  залитой
ее слезами рубашке.
   - Я проснулся от того, что почувствовал себя  как-то  тревожно,  и  пошел
искать тебя. Карен вытерла глаза.
   - Знаешь, сейчас это звучит глупо, но, когда я была совсем молоденькой, я
часто мечтала стать знаменитой и чтобы, где бы я ни  появлялась,  люди  меня
узнавали. Я и вообразить не могла, что это может оказаться вот так.
   - У меня есть теория, с чего весь этот ажиотаж начался. Я думал, что  это
просто летнее сумасшествие, каприз,  который  пройдет  так  же  быстро,  как
загар, но после сегодняшнего я уже в этом  не  уверен.  -  Он  поскреб  свой
подбородок. - Пожалуйста, пойми меня правильно, но в эти последние несколько
недель я не один раз искренне желал, чтобы ты оказалась кем-нибудь другим.
   - И я тоже! А кем бы ты хотел, чтобы я была?
   - Кем-то, кого мне не нужно было бы делить со всем миром.  С  кем-то,  на
кого  не  нападала  бы  на  улицах  толпа  безумных  поклонниц  и   безумных
репортеров.
   - Меня все это пугает, Эрик, по-настоящему пугает.
   - Меня это тоже пугает. - Он снова  обнял  ее,  прижал  к  себе  и  долго
молчал. Потом произнес:
   - Бедняжка, моя дорогая. В чем ты нуждаешься, чтобы быть  в  безопасности
на людях, так это стать неузнаваемой.
   Карен, ополчилась на эту мысль:
   - И что ты предлагаешь? Чтобы я ходила в маске  или  натягивала  на  лицо
нейлоновый , чулок?
   Эрик засмеялся и поцеловал ее нежно:
   - Как, по-твоему, ты будешь выглядеть в белокуром парике?
   Жанни и Клэр суматошно вошли в дверь, споря в унисон.  Лица  их  выражали
напряженную озабоченность. Жанни оживленно обняла Карен, а потом,  продолжая
держать ее за руки, отступила на шаг и оглядела внимательно с головы до ног.
   - С тобой все в порядке? Клэр тоже взяла Карен за руку:
   - Мы видели тебя в вечерних  новостях.  Оператор  снял  всю  эту  ужасную
сцену.
   - И как Эрик спас  тебя,  -  добавила  Жанни.  -  Мы  звонили  тебе  весь
последний час. С тобой действительно все о'кей?
   - Мне ничего не сделали, только очень напугали. Было страшно, как никогда
раньше. И Эрик отключил телефон.
   - Он еще здесь? - шепотом спросила Жанни, оглянувшись через плечо.  Карен
улыбнулась.
   - Сегодня вечером  он  снимает  на  девяносто  четвертом  пирсе  моды  на
лайнере. Пошли в гостиную, я открою вино.
   - За Эрика-Спасителя, - сказала Клэр, подняв свой бокал.  Все  выпили.  -
Должно быть, это ужасно, попасть в такую переделку.
   Карен вздохнула.
   - Начинаю себя чувствовать чем-то средним между Жакки Онассис и королевой
мыла. Жанни хихикнула в свой бокал. -  А  что  Эрик  думает  обо  всей  этой
шумихе? Карен покачала головой.
   - Он не очень-то ей рад сейчас, это я могу точно сказать.  Сегодня  утром
он предложил мне носить белокурый парик.
   - О, нет! - закричала Жанни. Клэр, которая пристально разглядывала Карен,
сказала:
   - Ты его по-настоящему любишь? - Это был не вопрос, а констатация факта.
   - По-настоящему не то слово. Полностью, целиком,  навсегда  -  так  будет
точнее. Он чудесный! - Она захлебнулась от радости. - И он тоже любит  меня.
И говорит мне об этом в самом романтическом духе. Совсем как в кино.  -  Она
задохнулась от счастья.
   Жанни придвинулась к Карен, ее глаза блестели от предвкушения:
   - А как он сказал тебе об этом?
   - Я повела его в "Блю-Тэйл Флай",  и  он  перед  всеми  людьми  спел  мне
датскую народную песню, которая была на самом деле объяснением в любви. - От
воспоминания по всему ее телу пробежала  дрожь.  -  Он  был  совсем  как  Ив
Монтан.
   - Везет же некоторым, - простонала Клэр.
   Она поставила свой бокал на кофейный столик, опустила руки  на  колени  и
сказала:
   - Мы ведь знаем друг друга много-много лет, не так ли?
   - Так.
   - Хорошо, тогда я просто умираю, так хочу узнать одну вещь, я не обижусь,
если ты ответишь мне, что это не мое дело.
   Карен чувствовала, как вспыхнули ее щеки.
   - Можешь Меня даже не спрашивать, я тебе  и  так  отвечу.  Мы  занимаемся
любовью только в полной темноте, как в тоннеле метро, когда гаснет свет.
   - Но это мешает вам  обоим,  разве  не  так?  -  спросила  Жанни,  -  Это
означает, что ты никогда не видела его.
   - Всего его - нет. Но я пыталась, - сказала  она  со  смехом.  -  Однажды
утром, когда он пошел в ванную принять душ и побриться, я пробралась в  холл
и подсмотрела в замочную скважину.
   - Не может быть! - воскликнула Клэр.
   - И что ты увидела? - жадно прошептала Жанни. .  -  Он  чистил  зубы  над
раковиной, и стоял ко мне спиной, и был завернут по  пояс  в  одно  из  моих
больших зеленых полотенец. Он великолепно выглядел, со всеми его веснушками,
обсыпавшими его широченные плечи, а когда он стал снимать полотенце... Жанни
облизнула губы.
   - И что?
   - Честно скажу, он обладает самой  сексуальной  попкой,  какую  я  только
видела у мужчин или статуй. Потом он медленно повернулся ко мне и...
   - И? - подтолкнула ее Клэр.
   - Он накинул полотенце на дверную ручку, И все, что я видела,  это  массу
зеленой ткани, и я сожгла все тосты.
   - Ты меня глубоко разочаровала, - махнула на нее  Жанни,  откинувшись  на
спинку дивана. - Давайте выпьем еще немного вина.
   Карен, улыбаясь, наполнила бокалы. Она не собиралась  рассказывать  им  о
последней попытке. Это было слишком интимно. Эрик принес на ее квартиру  все
свои спортивные принадлежности, чтобы  можно  было  бегать  по  Цент