ильмы" -  порнографические  фильмы,  первыми  их  стали
свободно снимать именно в Дании.> Эрика Сондерсена нигде не видно. Где же он
тогда?
   Человек, разматывавший кабель, обернулся и оказался  Эриком  Сондерсеном.
На нем были табачного цвета французские брюки из шелкового вельвета в рубчик
и сливового цвета майка с рукавчиками,  которая  свободно  обрисовывала  его
мускулистую  грудь.  От  левого  плеча  к  правому  майку  украшала  надпись
Helsingor. Хельсингор?  -  удивилась  она.  Должно  быть,  Эльсингор,  замок
Гамлета.
   - А где все? - нервно спросила Карен. Он улыбнулся с таинственным  видом,
отчего она разнервничалась еще больше.
   - Больше никого не будет, - сказал он, подтверждая ее худшие опасения.  -
Эти снимки я делаю для себя.
   - Не понимаю, - солгала она. На самом деле она все прекрасно  понимала  и
уже повернулась, чтобы вовремя броситься к двери. Но он повернулся вместе  с
ней, загородив ей обратный путь. С учетом его  веса,  рассчитывала  она,  ее
спасет только проворство.
   - Дело в том, что клиенты и их агентства оставались очень довольны  моими
снимками, но я сам нет. Модели  были  никудышные,  словно  пластмассовые.  Я
хотел бы чего-то более экзотического.  Вот  почему  сегодня  снимаю  вас.  А
завтра весь этот шелк заберут.
   Ничего подобного Карен раньше не слыхивала.
   -  Вы  хотите  сказать,  что  собираетесь  пойти  на  риск,  снимая   под
собственную ответственность? Клиент  не  заказывал  вам  эти  дополнительные
снимки?
   - Да. Если фотографии окажутся такими, какими я надеюсь их увидеть, пошлю
их им. Если же нет, - он пожал плечами и улыбнулся, - я по крайней мере  сам
буду доволен.
   - Но кто оплатит мою работу? - Этот вопрос, определенно, должен был  быть
первым, заданным Эйлин.
   Он мягко улыбнулся.
   - Если им понравятся мои снимки, они заплатят, если нет, я заплачу.  Мисс
Лорд также будет удовлетворена. Ну, а теперь начнем. Да, раздевалка  вон  за
той дверью, - сказал он, указывая на дальнюю стену. - Там уже  костюмерша  с
вашей  одеждой,  гримерша  и  парикмахер.  Скажите  им,  что  я  буду  готов
приступить к работе через два часа.
   Карен  почувствовала  Облегчение,  оказавшись   в   знакомой   обстановке
раздевалки. Пока ее причесывали, переодевали, опрыскивали лаком, приводили в
порядок, обращали внимание на все детали, чтобы доведенное  до  совершенства
лицо не изменилось перед камерой, она про себя улыбалась. Ей не о  чем  было
беспокоиться. Никто  никогда  не  увидит  снимков,  которые  Эрик  Сондерсен
сделает сегодня утром. Неловко, конечно, что он взвалил на себя рее расходы,
но никто никогда не увидит Карен Ист в этом  отвратительном  виде  индианки.
Фотографы могут работать на свой риск в Копенгагене, но уж, определенно,  не
в Нью-Йорке. Она наперед знала судьбу съемки  -  она  станет  просто  пустой
забавой.
   Костюмерша одела ее в  полупрозрачное  белое  сари,  отделанное  по  краю
золотой каймой, просвечивающее, как дым. Замысловатые  золотые  кольца  были
вдеты в мочки ее ушей, унизали пальцы и голые ступни. Ряды  тяжелых  золотых
браслетов украсили руки, золотая сетка покрыла  голову,  единственный  рубин
размером в ноготь ее большого пальца сверкал во лбу, словно полыхающий глаз.
Когда она осмотрела свое отражение в зеркале,  у  нее  перехватило  дыхание.
Глаза, как огромные черные озера,  волосы  -  черные,  как  ночь,  завитками
спадающие на плечи, губы - алые, как вишни. Перед ней была индийская  богиня
любви.
   - Невероятно! - сказала костюмерша.
   - Изумительно! - сказала девушка-гример.
   - Вы похожи на Форт Нокс! <Форт Нокс -  места  хранения  золотого  запаса
США, в переносном смысле - сокровищница.> - сказала парикмахерша.
   - Внутри которого ничего нет,  -  прошептала  Карен,  выходя  из  комнаты
величавой походкой и с осанкой богини.
   Они работали вместе под жаркими лучами  софитов.  Карен  меняла  позу  за
позой, чтобы лучше показать роскошные шуршащие шелка, забыв обо всем, что ее
окружало - о лампах, о проворных ассистентах. Она видела только Эрика. Эрика
бегающего, Эрика скорчившегося у камер, Эрика командующего:  "Согни  колено!
Подними подбородок! Руку назад!" Ее  позы  следовали  в  ритме  затвора  его
камеры, а тело мгновенно разворачивалось и вертелось на его голос. Ни с  кем
другим не работалось так непринужденно. Она абсолютно точно угадывала, когда
он хочет, чтобы она выдвинула ногу вперед, когда  -  чтобы  откинула  голову
назад. Карен доставляло  истинное  наслаждение  чувствовать,  как  нежнейший
шелк, словно вода, течет сквозь ее пальцы. Разматывая рулон за рулоном,  она
то обвертывала шелк вокруг себя, то куталась в него, словно в меха,  а  Эрик
все повторял: "Еще! Еще! Еще!" И ее сердце, ее дыхание,  самое  ее  существо
следовали ритму этого "Е-ще! Е-ще! Е-ще!", и уже кровь приливала и стучала в
ее ушах.
   Наконец, когда он крикнул: "Выключить  свет!  Я  кончил!"  -  она  словно
очнулась от сна. Казалось невероятным, что  они  закончили,  хотя  студийные
часы показывали, что прошло три часа.
   Полностью выдохшаяся, Карен снимала кремом гриш в опустевшей  раздевалке.
Костюмерша уже упаковала сари, пересчитала все кольца и браслеты и унесла их
куда-то. Эрик постучал два раза в дверь и вошел. Его майка насквозь промокла
от пота, пот блестел на его шее, белокурые влажные волосы прилипли  ко  лбу.
Но глаза сияли, и Карен почувствовала, как ее сердце трепещет  так  же,  как
только что в ее руках трепетали все эти шелка.
   Эрик стоял за креслом и разговаривал с ее отражением в зеркале.
   - Индира, вы чудо! - сказал он  с  энтузиазмом,  немного  искажавшим  его
правильный английский выговор. - Я никогда еще не работал с  такой  моделью,
как вы. По сравнению с вами все они, как мебель. Но вы... Вы абсолютно точно
угадываете, что мне нужно. Как вам это удается?
   - Не знаю. Просто чувствую, чего именно вы от меня ждете. - Ей  казалось,
что сердце теперь бьется так громко, что он может его  услышать.  В  надежде
обрести хладнокровие она стала пересчитывать лампочки,  окружавшие  зеркало.
Хорошо хоть, что есть возможность напрямую не встречать взгляд этих чудесных
серых глаз. Разговаривая с его отражением в зеркале, она как бы  увеличивала
дистанцию между ними.
   - Должно быть, восточная интуиция, - сказал он задумчиво,  потом  хлопнул
себя по лбу. - Ну конечно же! Вы же, наверное, занимались йогой. Вот что так
Обостряет ваше восприятие. - Он придвинулся и положил руки ей на плечи.  Они
были горячими и тяжелыми, и ее ноздри уловили его  запах  -  пьянящую  смесь
пота, дикого чебреца и еще чего-то, что заставило Карен подумать о волнах, с
грохотом разбивающихся о скалы фьордов. Сердце ее продолжало гулко биться.
   - Йогой? - Она едва не поперхнулась. Он с энтузиазмом кивнул.
   - Да. Я, конечно, никогда бы не стал ее  фанатиком,  но  с  удовольствием
попробовал бы. Там, правда, есть сложные позиции, которые,  мне  кажется,  я
никогда бы не смог исполнить. Может быть, вы смогли бы помочь мне?
   Про себя Карен подумала, что с удовольствием попробовала бы с ним две или
три позиции, но о йоге она не знает  почти  ничего,  если  не  считать,  что
когда-то брала у Жанни, своей подруги, книгу  о  хатка-йоге,  но  так  и  не
удосужилась ее прочитать.
   - Сложные позиции требуют величайшего контроля духа и тела, так же как  и
простые,  -  только  и  могла  ответить  она,  надеясь,  что  это  прозвучит
достаточно убедительно. И тут же снова стала считать лампочки.
   - Секрет, по-видимому, в том, чтобы полностью отдаться этому, да? Как  мы
только что это делали здесь, в студии.
   Давление его рук усилилось, сильные пальцы спустились к ее грудям.
   - Это было...
   - Потрясающе, - прошептала Карен. На этот раз она не оторвала  взгляд  от
его глаз. Они стали темнее. Она была уверена в этом.
   - Да, так и было. Как будто занимаешься любовью. Да?
   Это надо прекратить, сказала  она  себе.  Съемка  закончилась.  Сондерсен
получил свои кадры. Нужно сказать ему правду, иначе одна  ложь  повлечет  за
собой другую, и тогда этому конца не будет. Карен сжала руки так, что  ногти
впились в ладони, потом медленно встала и повернулась к нему лицом, но  так,
что между ними оставался стул.
   - Я должна сказать вам кое-что, мистер Сондерсен.
   Он поднял стул и поставил его ей за спину.
   - Не так, не так.  Вы  должны  произнести  Sondersen.  Следите  за  моими
губами. По-датски звук дп произносится похоже на  ей  по-французски.  Как  в
слове blue. Вы должны сложить губы, чтобы  произнести  "у",  но  произносите
"ю".
   Карен сложила губы и постаралась как можно лучше произнести:
   - Ю.., ю... Сундерсен... Он покачал головой.
   - Еще раз.
   - Ю, - произнесла она, сложив губы, как он.
   - Милая Индира, - прошептал он, его губы  коснулись  ее  губ  так  нежно,
словно свежее дуновение апрельского воздуха. - Ваш рот как плод граната,  он
обещает сочные и тайные наслаждения.
   Она попыталась отступить назад, забыв, что за спиной стоит стул. Чуть  не
споткнувшись, Карен схватилась за его спинку.
   - Но вы же знаете, не все обещания исполняются.
   - Не все, но гранат - символ надежды. - Приблизившись, ой  накрыл  губами
ее рот. Сердце Карен словно перестало биться. Его губы говорили ей, что  они
знают все об обещаниях, его язык намекал на тайные наслаждения, а охватившие
ее руки объявляли, что ее надежда находится в них.
   Он целовал ее так, словно верил, что она  богиня  любви  и  он  совершает
обряд поклонения ее губам. Воображение Карен воспламенялось. Она видела себя
с Эриком в потаенном саду, воздух был насыщен жасмином и сандалом,  журчащий
фонтан плескался среди роз. Она лежала на шелковых подушках, а Эрик,  темным
силуэтом выделяясь на фоне голубого, как ляпис-лазурь, неба, наклонился  над
ней, и солнце превращало волосы викинга в сияющее золото.
   Он погрузил лицо в ее волосы, шепча:
   - Милая Индира, я теряю голову от  этой  черной  копны...  Каким  сладким
будет забвение.
   В дверь вежливо постучали, и его ассистент позвал:
   - Извини, Эрик, но ты опаздываешь на встречу.
   - Да, - откликнулся он, тряхнув головой так, словно приходил  в  себя  от
сна. Потом сказал, обращаясь к Карен:
   -  Мы  можем  с  вами  поужинать  вечером?  Она  чувствовала  волнение  и
возбуждение.
   - О, я не могу, я...
   - Тогда пообедаем завтра, ладно? - Приоткрыв рот, он тяжело дышал.
   Это звучало уже безопаснее. Она кивнула.
   - Я хочу так много узнать о вас, задать вам  множество  вопросов.  Я  уже
говорил с моей секретаршей, и она сказала мне, что самое лучшее заведение  -
у Мохана.
   Карен почувствовала, как  сердце  ее  уходит  в  пятки.  Она  знала  этот
индийский ресторан. Там, увидев ее рядом с  настоящими  индусами,  он  сразу
поймет, что она - подделка. И в этот момент  Карен  поняла,  что  не  хочет,
чтобы он обнаружил это. Позднее. Быть может, на следующей неделе. Она найдет
другое время, чтобы сказать ему - при более благоприятных обстоятельствах.
   - Мы можем пойти куда-нибудь еще? - спросила она наконец.
   - Только не говорите мне, что вы не любите индийскую еду! - Он засмеялся,
и его глаза загорелись от этого глупого предположения.
   - О, конечно люблю. Но вы же знаете, какая строгая диета у моделей.  Если
мы туда пойдем, то я не удержусь от соблазна и...
   - Никто не обладает иммунитетом  к  соблазнам.  Скажите,  Индира,  а  что
соблазняет вас?
   Она подозревала, что он знает ответ на этот вопрос, поэтому ответила так:
   - Замечательные салаты готовят в "Фармер Фреш".
   - Тогда пойдем туда. - Его глаза снова потемнели, и она могла видеть свое
отражение в его зрачках.
   "Ну, почему я должна была встретить тебя в качестве  Индиры?  -  подумала
она. - Почему я не могла встретить тебя сама по себе? Ох,  Эйлин,  я  готова
убить тебя!"
   - Я буду там, - сказала она, отводя глаза.
   - До завтра, - сказал он, дотронулся кончиками пальцев до ее губ и ушел.
   Дело было не в том, как он выглядел, решила она уже сидя в машине, и даже
не в том, как целовал ее. Все заключалось в том,  как  он  говорил.  Ну  кто
когда-нибудь слышал, чтобы мужчина говорил: "Ваш рот, как плод граната"  или
"сладкое забвение"? Возможно, это происходило потому, что он в голове должен
был делать перевод, но ей нравилось это. Однако было бы опасно, если  бы  их
отношения вышли за рамки чисто профессиональных. Когда Карен думала о  своей
клятве вырваться наружу и встретить новых людей - она, конечно, имела в виду
мужчин, но преимущественно загорелых брюнетов, и уж никак  не  ожидала,  что
выставит себя в виде  Индиры  Сингх.  Она  знала,  что  самое  умное,  самое
благоразумное - отменить свидание.
   - Но когда это я проявляла благоразумие? - произнесла она вслух.
   - Вы меня о чем-то спросили, леди? - обернулся к ней водитель такси.
   "вместо ответа Карен попросила его остановиться на углу возле  маленького
базарчика. Беспокойство пробуждало в ней голод, а кризисные ситуации  делали
обжорой. Эрика она классифицировала как кризис категории "A-I".
   В ее планы в связи с этим входило накупить  побольше  овощей  и  фруктов,
огромную  коробку  с  картофельными  чипсами,  а  также  целую  пинту   кофе
Хааген-Даэс. Для облегчения своей совести Карен все же прихватила и упаковку
таблеток для похудения.
   Как и все манекенщицы, Карен грезила о еде, как узники мечтают о свободе.
Ее  сны  были  заполнены  свиными  ребрышками  в  красном  соусе  с  жареным
по-деревенски  картофелем,  шоколадными  пирожными   с   грецкими   орехами,
салатами,  посыпанными  базиликом  и  румяными  меренгами,  политыми  сверху
сбитыми сливками. Каждый раз, когда ее совесть модели заставляла  отказаться
от спагетти в пользу пустого супа, она обещала себе, что в тот день, когда с
профессией манекенщицы будет  покончено,  она  начнет  есть  -  и  не  будет
останавливаться шесть месяцев подряд!
   Оказавшись дома, она взяла коробку с чипсами и  уселась  в  свое  любимое
кресло, чтобы немного  поразмышлять.  Однако  ее  мысли  прервал  телефонный
звонок.
   - Я только что разговаривала с Эриком Сондерсеном, - сказала Эйлин.
   - Он Сюндерсен, - сказала Карен, ухмыльнувшись в трубку. - Ей как в blue,
Сюндерсен. - И сунула в рот чипе.
   - Ладно. Он сказал, что съемка прошла очень  хорошо.  Что  это  за  звук?
Жуешь сельдерей?
   - Обожаю сельдерей. - Карен обтерла салфеткой масляные пальцы.
   - Хорошая девочка. Кстати, Эрик сказал, что завтра обедает с тобой.
   - Я как раз подумываю, чтобы отказаться.
   - Не делай этого. Кроме того, похоже, он увлекся тобой.
   - Он увлечен не мной, он увлечен Индирой. Эйлин,  Эрик  и  в  самом  деле
думает, что я индианка.
   - Это именно то, чего мы хотим, дорогуша. Так что сиди тихо и жди,  может
быть, он еще раз закажет тебя. Это скоро прояснится.
   Карен повесила трубку. "Закажет еще  раз!"  -  повторила  она,  кинув  на
кофейный  столик  коробку  с  чипсами  и   целеустремленно   направляясь   к
холодильнику, чтобы достать из него мороженое.

Глава 4

   - Я не знаю, как объяснить вам, - сказал  Эрик  за  обедом  на  следующий
день, - но мне поразительно интересно работать с вами.
   - Вероятно, я выгляжу очень экзотичной.., для датчанина. - Карен уже сама
ощущала себя экзотичной, и это начало доставлять ей удовольствие.
   - Мальчиком я зачитывался Киплингом. Знаете, конечно,  "Книгу  джунглей",
"Ким", "Такие вот рассказы". Потом, когда стал немного старше, это уже  были
"Простые рассказы  с  холмов".  -  Он  ухмыльнулся,  глаза  его  засветились
удовольствием. - Я прямо-таки замучил мою бедную маму, маршируя вокруг  дома
и непрерывно декламируя "Дунга Дин".
   Карен рассмеялась,  представив,  как  Эрик  с  шапкой  соломенных  волос,
голенастый, расхаживает с важным видом и декламирует стихи.
   - Они звучали так чудесно, -  сознался  он.  -  Я  бесстрашно  выслеживал
бенгальских тигров на задах нашего сада и охотился на них в  кустарниках.  -
Эрик  улыбнулся,  вспоминая,  каким  он  был  мальчиком,  и  Карен  невольно
улыбнулась в ответ.  Его  неотразимая  улыбка  превратилась  в  мальчишескую
ухмылку, широкую и счастливую. Он наклонился, вглядываясь в ее лицо,  словно
решая, можно ли спокойно довериться ей. Карен  тоже  наклонилась.  -  Всякий
раз, когда я чего-то пугался, я повторял названия  этих  далеких  городов  -
Бангалор, Бомбей,  Лукнов,  Пуна,  Мадрас,  Дели,  Джайпур,  Мадурай  -  как
заклятие от злых духов. -  Его  глаза  приглашали  ее  разделить  эти  давно
забытые грезы, которые еще сохраняли над ним свою власть.
   - Этот ваш талисман помогал вам?
   - О, да! - засмеялся он. - Ни один злой дух никогда  не  проникал  в  мою
постель. - Глаза Эрика весело блеснули, затем он снова стал серьезным. -  Но
даже когда я вырос, я не перестал мечтать  об  Индии.  Когда-нибудь  я  туда
отправлюсь.
   - Но почему вы этого не сделали раньше?
   - Возможно, я опасался, что реальная Индия не уживется  со  страной  моих
грез. - Он опустил взгляд на свои руки, густые светлые ресницы прикрыли  его
глаза, а когда он снова взглянул на нее,  Карен  поняла,  что  самой  легкой
вещью в мире будет погрузиться в эти серые глубины и никогда  не  выныривать
из них. Она хотела еще расспросить его об этой детской  мечте,  но  официант
как раз принес их обед.
   Карен  тоскливым  взором  обвела  содержащий  миллионы   калорий   жирный
голландский соус, в котором  тонул  предназначенный  Эрику  кусок  отварного
лосося, и прозрачное озерко растопленного масла рядом с артишоками.  Но  тут
же, передернув плечами, взяла себя в руки и стала  выжимать  лимон  на  свой
салат без заправки.
   - Что-нибудь не так? - спросил он внимательно.
   Она отложила выжатый лимон.
   - Мне кажется, я мечтаю о еде так же, как мальчишки мечтают об Индии. Это
крест, который несут все модели.
   - Мои любимый овощ - артишок, - сказал он, подцепив листик и опуская  его
в масло. - Замечательное создание природы. Я люблю обдирать его листочек  за
листочком и обнажить мякоть собственными зубами. - Он улыбнулся Карен, зажав
своими превосходными зубами последний листик. На один  безумный  момент  она
представила, как эти зубы нежно охватывают  ее  соски,  и  тут  же  поспешно
отхлебнула воды со льдом, дабы охладить возбужденные мысли.  -  А  затем,  -
продолжал он, - когда снят последний листик, что я обнаруживаю?
   - Что? - спросила она, загипнотизированная  его  зубами,  его  ртом,  его
озорными глазами. - Что же вы находите?
   -  Сердце!  Нежную  вогнутую   чашечку,   защищенную   мягкой   трепетной
подушечкой. Это скрытое сокровище твердо, но мясисто.., и я пытаюсь овладеть
им очень, очень медленно..,  растягивая  удовольствие  так  долго,  как  это
только возможно, и каждый кусочек сдабриваю маслом.
   Он взглянул на нее полузакрытыми глазами и облизнул губы.
   Карен почувствовала, как вспыхнула под загаром. Она подумала о  том,  что
слышала многое, но никто  еще  не  пытался  подступиться  к  ней  с  помощью
артишока.  Она  вытерла   свои   сразу   увлажнившиеся   ладони   салфеткой,
пробормотала что-то о лимонном Соке, но подумала о том,  что  ему,  кажется,
нравится снимать ее листья и добираться до ее потаенной сердцевины.
   И словно откликаясь на эти мысли, Эрик хитро улыбнулся и слизнул масло  с
кончиков своих пальцев.
   - А что вы любите на самом деле, Индира? Что вы скрываете за вашей маской
совершенной индийской богини?
   Она улыбнулась ему колдовской, томной улыбкой.
   - Тайны Востока открываются только истинно верующим.  Артишоки,  конечно,
люблю. Он наклонился к ней.
   - Тогда расскажите мне  побольше.  Когда  вы  одни  в  вашей  благовонной
палате, вы слушаете рэгтайм или рок?
   - На самом деле я люблю Рахманинова.
   - Ах, как романтично. Что может возбуждать больше, чем  женщина,  которая
сочетает индийский мистицизм с западным романтизмом? - Он смотрел на ее лицо
некоторое время, потом мягко сказал:
   - А вы изучали это возвышенное наставление