м будет удобнее? - настойчиво спросил он у Лу.
   - В любое время, Стив, - когда тебе удобнее, - опять вмешалась Марни. - У
меня на завтра для Лу нет особых поручений до самого вечера.
   - Мисс Стейси? Скажем, около четырех?  К  этому  времени  уже  становится
прохладнее.
   - Да, хорошо. В четыре часа, - слабо согласилась Лу, нервно сплетая руки.
- Но только я не думаю.., я хочу сказать...
   Но все ее надежды на спасение в последнюю минуту были разбиты,  когда  он
подтвердил:
   - Хорошо, значит, в четыре.
   Его тон был таким сурово-уверенным, что она поняла: спорить бесполезно.
   Ох, какой же он властный, невозможный варвар, гневно подумала она, глядя,
как он не спеша подходит к лестнице, выбивает трубку о  ботинок  и,  пожелав
всем доброй ночи, исчезает в доме.
   Ее страхи отнюдь не уменьшились на следующий день к четырем часам, когда,
одевшись в свою единственную пару брюк цвета  хаки  и  накрахмаленную  серую
рубашку, она увидела громадного гнедого мерина, опустившего свою взнузданную
голову у ограды загона для скота. Одну заднюю ногу он  лениво  подтянул  под
себя, чтобы она отдохнула; ленивые глаза  его  почти  не  моргали  на  ярком
солнце.
   Он, конечно, казался достаточно смирным, но вот только...
   - Он ужасно высокий, - сказала она вслух.
   - Шестнадцать ладоней, - спокойно подтвердил Стив, взяв ее под  локоть  и
подводя поближе. - Зовут его Джинго. Не волнуйтесь, он абсолютно надежен,  и
вы с него не упадете.
   У Стивена  нет  оснований  для  столь  оптимистического  заявления,  едко
подумала Лу. Откуда ему знать, кто упадет, а кто нет?
   Она резко повернулась к нему и успела заметить искры в его глазах.
   Ах, так он подтрунивает над ней, вот как? Ну, хорошо же, она покажет ему,
из какого теста сделана -  и  она  не  намерена  быть  посмешищем  в  глазах
окружающих!
   Вызывающе сверкнув глазами, она решительно осведомилась:
   - Ну, и чего же мы ждем?
   Он взглянул на худенькую стройную фигурку,  стоящую  перед  ним  с  гордо
поднятой головой. Она смело встретила его взгляд.
   Невольная улыбка осветила его строгое лицо, белоснежные зубы блеснули  на
смуглом лице, и он ответил:
   - О'кей, мисс Стейси. Приступим! При мысли о длительном контакте  с  ним,
Лу пронизала сладкая дрожь. Каким-то образом ей удалось  заставить  себя  не
обращать внимания на волнение, пробежавшее по ее  телу,  когда  он  взял  ее
пальцы в свои и загнул их на уздечке; ей удалось сосредоточить свои мысли на
его инструкциях, а не умчаться  в  волнующий  мир  фантазий,  рожденных  его
прикосновением. Она пыталась вслушиваться в его слова: он объяснял  ей,  как
надо держать уздечку, когда садишься на лошадь.
   - Так, встаньте поближе к его шее, повернитесь лицом к хвосту и поставьте
ногу в стремя. Теперь поднимаясь  вверх,  развернитесь  на  сто  восемьдесят
градусов, и окажетесь прямо в седле. Я вам помогу. Понятно? Ну-ка!
   Лу послушно подпрыгнула, повернулась,  как  ей  было  ведено,  и  неловко
плюхнулась в седло. Она потеряла  поводья  и  чуть  не  свалилась  с  другой
стороны лошади.
   - Хорошо! - терпеливо похвалил ее он. - А теперь попробуйте еще разок.
   К тому времени, когда она повторила эту  операцию  раз  десять,  она  уже
приземлялась точно там, где надо, автоматически просовывала ногу  во  второе
стремя и без труда удерживала поводья в руках. Ура! Она может ездить верхом!
   - Спасибо, - застенчиво сказала она, готовясь спешиться.  -  Оказывается,
это не так уж и страшно.
   - Оставайтесь в седле и ждите меня. Открыв рот, Лу увидела, что он прошел
в соседний загон, перекинул поводья через голову своей нетерпеливой  лошади,
прядущей ушами, и с  грациозной  легкостью  вскочил  в  седло.  Его  лошадь,
шарахаясь и  взбрыкивая,  приблизилась  к  тому  месту,  где  ждала  Лу.  Он
наклонился и прикрепил белый плетеный повод сбоку к уздечке Джинго, а  потом
распустил его на большую длину, чтобы открыть ворота загона.
   - А теперь, - сказал он, - мы перейдем к настоящей езде.
   Лу похолодела от страха, несмотря на то, что солнце опалило жаром  загон,
где Джинго, до той поры стоявший в окаменелом  трансе  полного  безразличия,
начал направлять свою долговязую тушу вперед,  к  воротам,  куда  тянул  его
напрягшийся белый повод.
   То, что случилось потом, было кошмаром, не больше  не  меньше.  Несколько
раз  Лу  уже  готова  была  просить  пощады,  умолять  Стивена,   чтобы   он
остановился, отпустил ее - но она вспоминала его  презрительную  усмешку,  и
гордость брала верх. Она сжимала губы, упрямо стискивала зубы и подпрыгивала
и тряслась в рыси, подскакивала и раскачивалась в  легком  галопе,  отчаянно
хватаясь за луку седла: ее онемевшие пальцы  уже  давно  отпустили  поводья.
Снова и снова он останавливался, брал поводья и терпеливо сгибал  ее  пальцы
вокруг них.
   - Ну как? Все в порядке?
   - Конечно!
   Неужели этот хладнокровный, презрительный голос действительно принадлежал
Луизе О'Доннел Стейси? Неужели она действительно это  сказала?  Видимо,  да,
ужаснувшись, поняла она, так как ее лошадь снова рванулась вперед, повинуясь
этому повелительному поводу.
   -  Теперь  мы  опять  пойдем  на  рыси.  Не  забывайте  приподниматься  в
стременах, почувствуйте ритм лошади под собой.
   - Не-сдам-ся, не-сдам-ся, - отчаянно бормотала она в  такт  тому,  как  с
размаху шлепалась о седло. Ритм? Ох-х! Не-сдамся!
   Солнце уже опускалось на западе во всем своем багряном великолепии, когда
он сказал:
   - Теперь мы шагом вернемся в загон. С  Джинго  достаточно.  Вообще,  пора
дать коням немного охладиться, прежде чем поить, когда они такие взмыленные.
   Не-сдам-ся, не-сдам-ся, нет, нет, нет! Они поехали  шагом.  В  загоне  он
одним  плавным  движением  соскользнул  с  седла,  перекинул  поводья  через
перекладину ограды и подошел к Лу. Методично он отстегнул  повод,  быстро  и
аккуратно смотал его и повесил на металлический крючок на своем седле. Потом
снова вернулся к ней.
   - А теперь слезайте, - скомандовал он. Лицо Лу осунулось и побледнело. Ее
ладони покрылись волдырями, и бедра  сильно  болели  в  том  месте,  где  их
натерли прокладки седла. Она осторожно слезла с  лошади  и,  когда  ее  ноги
коснулись земли, ей показалось, что она распилена на части и лишилась  тела,
что она превратилась в пигмея ростом в метр, не более.  Она  покачнулась,  и
тут же две крепких руки обхватили ее и удержали  в  вертикальном  положении.
Секунду он прижимал ее лицо к своей пропитанной потом  рубашке  цвета  хаки.
Потом отвел пряди волос, прилипших к ее влажному лбу, и нежно  приподнял  ее
за подбородок. Несколько мгновений Стив смотрел на нее сверху вниз.  В  этом
взгляде читалась нежность и что-то  еще,  чему  не  так  просто  было  найти
название.
   - Вы оказались на высоте, мисс Стейси, - сказал он мягко.
   Дорога до дома показалась ей страшно длинной. Колени  ее  подгибались,  и
шаги ее были неровными и забавно мелкими. И  пришлось  сделать  очень  много
этих шагов, чтобы преодолеть расстояние от загонов  до  задней  двери  дома.
Когда Лу вошла в  кухню,  Марни  закручивала  край  пирога  покрытыми  мукой
пальцами. Она взглянула  в  их  сторону,  и  лицо  ее  смягчилось  при  виде
запачканных грязью зеленых брюк, смятой рубашки, мокрого лба и дрожащих губ.
   - Иди и полежи в хорошей горячей ванне, -  ласково  посоветовала  она.  -
Усталость как рукой снимет. Первый раз всегда самый тяжелый. По крайней мере
так было со мной. - Марни улыбнулась, вспоминая что-то, и, вырезав из  теста
листочек, ловко прикрепила его к пирогу сверху. - Помню, когда ветер  принес
этот злосчастный листок бумаги и лошадь встала на дыбы... - но Лу  ушла,  не
дослушав, чем дело кончилось.
   За чаем в тот вечер все тактично избегали разговора о верховой  езде.  Лу
искоса поглядела на своего мучителя, когда он вошел и уселся  за  стол.  Она
уловила запах лосьона после  бритья  и  табака  подле  себя  и  позавидовала
небрежной ловкости и непринужденной грации его движений. Она-то  была  почти
уверена, что окружающим слышно, как скрипят ее суставы, когда она  осторожно
садилась на свое место  и  сморщилась,  осторожно  расслабляясь  на  кожаном
сиденье.
   И только когда все они сидели в темноте  на  веранде,  эта  тема  наконец
возникла, и, конечно же, разговор завели именно Бант и Энди.
   - Ты сегодня что-то очень тихая, Лу, - как бы невзначай упрекнул ее Энди.
- Ты хорошо прокатилась?
   - Ах, да. Как прошел урок? - В голосе Банта слышались  озорные  нотки.  -
Сегодня вечером Джинго  был  какой-то  слишком  замученный,  по-моему.  И  я
заметил, что из зеленой банки в ванной исчезла почти вся мазь от ушибов.
   Им коротко ответил Стивен Брайент:
   - Заткнитесь, вы двое!
   А Лу неожиданно заулыбалась, так что показались симпатичные ямочки на  ее
щеках:
   - Это, наверное, Энди всю ее истратил на свой старый вывих, полученный на
футболе. Мне такие лекарства не нужны. Я чудесно провела  день,  спасибо,  а
если Джинго и кажется чуть потрепанным, то это потому, что он совершенно  не
приспособлен к моим отважным скоростям. - И она  любезно  добавила,  подводя
черту:
   - В следующий раз, когда вы поедете собирать скот, я помогу  вам  сбивать
гурты. "Она очень ловко перевела разговор  в  другое  русло.  Мгновение  все
молчали, а потом раздался дружный хохот. Смеялась и  Лу.  Он  тоже  басовито
засмеялся и захлопал в ладоши:
   - Молодец, малышка!
   Это  было  так  на  него  непохоже.  Лу  и  впрямь   почувствовала   себя
победительницей.
   День, который казался  таким  тяжелым,  все  же  закончился  на  светлой,
веселой ноте. По  крайней  мере  этот  раунд  остался  за  ней,  торжествуя,
подумала Лу, погружаясь в глубокий сон усталого человека.
   Она превозмогла и все последующие испытания. Она выслушивала и  исполняла
все  терпеливые   рекомендации,   повторяла   каждый   урок   с   монотонной
прилежностью. Она тренировала свой прыжок и поворот для того, чтобы сесть  в
седло, до тех пор пока не научилась обходиться без помощи своего наставника,
и, самостоятельно проезжая рысью на костлявой спине Джинго по загону, совсем
забыла  о  своем  "не-сдам-ся"  и  научилась  чувствовать  движения  лошади.
Верховая езда начала доставлять ей удовольствие. И все  время  Стив  Брайент
был поблизости, подбадривая ее своим низким голосом:
   - Хорошо, мисс Стейси. Так-так. А теперь еще раз. Нет, смотрите, вот так.
Попробуйте снова.
   Лу пробовала снова и снова. И с приближением  Рождества  она  с  радостью
обнаружила, что может ездить верхом, не думая о своих действиях,  с  низкими
стременами, свободно, так что лошадь и всадница  как  бы  составляли  единое
целое.
   А Стив Брайент, наблюдая, прищурив  глаза,  за  своей  ученицей,  сидящей
изящно и прямо, думал о том, как на нее приятно смотреть, и был доволен.

Глава 6

   Однажды днем, когда Лу и Марии чистили овощи  в  удушающе  жаркой  кухне,
позвонил Аллан. Огромная  плита,  которая  в  холодные  зимние  месяцы  была
источником приятного тепла, теперь источала такой жар, что  они  распахивали
все окна и двери, чтобы устроить хоть какой-то сквозняк.  Но  сетки  экранов
для  защиты  от  мух  препятствовали  движению  воздуха,  и  они   старались
находиться как можно ближе  к  большому  электровентилятору,  жужжавшему  на
одной из стен.
   Лу вытерла руки о передник и побежала к телефону.
   Аллан пригласил ее приехать в Йолу в субботу поиграть  в  теннис.  Дженни
пригласила несколько молодых людей и хотела бы, чтобы Лу переночевала у нее,
а Аллан привез бы ее обратно в воскресенье.  Лу  была  в  восторге  от  этой
перспективы. Теннис она любила. Еще там, в  Англии,  ей  говорили,  что  она
неплохой игрок: она была аккуратная и  подвижная,  и  часто  удивляла  своих
противников силой своего бокового удара. Она бросила трубку  и  помчалась  к
Марни, которая сказала ей, что, конечно же, она непременно должна ехать, так
что все было решено.
   Лу прекрасно провела этот уик-энд.
   Оказалось, что Йолу - это дощатый дом с зеленой крышей п-образной  формы,
с широкими прохладными верандами, на которых в висячих корзинах,  оплетенных
корой, росли кусты герани, а на зеленых упругих газонах были высажены канны.
Друзья Дженни были веселые  и  дружелюбные,  и  теннис  оказался  прекрасным
развлечением. Вечером миссис Браун  устроила  вкуснейший  ужин  с  холодными
цыплятами, ветчиной, салатами и фруктами за  длинным  раскладным  столом  на
веранде, и молодежь лакомилась аппетитной едой и опустошала огромные кувшины
с охлажденными фруктовыми напитками. Счастливая Лу чувствовала себя как дома
и помогала матери Дженни подавать и уносить тарелки, а потом уже взяла  себе
полную тарелку и устроилась вместе  с  остальными  на  невысоких  ступеньках
веранды.
   Аллан не отходил от нее, и когда уехали последние гости  и  она  взяла  с
шезлонга свою кофту, готовясь идти спать вслед за Дженни,  он  задержал  ее,
взяв за руку.
   - Не уходи пока, Лу. Я и минуты с тобой не побыл наедине за весь день.  -
Он неожиданно обнял ее и  привлек  к  себе.  В  потоке  света,  падавшем  из
приоткрытой двери, она могла видеть нежный  изгиб  его  губ  и  нескрываемое
восхищение в его теплых карих  глазах.  Но  что-то  в  Лу  противилось  этой
близости. Она вывернулась из его объятий,  набросила  кофточку  на  плечи  и
беззаботно запротестовала:
   - Аллан, мне правда надо идти. День был чудесный, спасибо тебе  за  него,
но после тенниса я с непривычки сильно устала. Не забывай, я не  играла  уже
больше года. Увидимся утром.
   Не дожидаясь, как он отреагирует на ее слова, она  поспешила  за  Дженни.
Позже, лежа в темноте, она корила  себя  за  бестактность.  Несомненно,  она
могла быть в этой ситуации добрее. Ей нравился Аллан, но она вынуждена  была
признаться себе, что чувство это было  совершенно  платоническим:  это  было
всего лишь непринужденное,  спокойное  дружеское  чувство.  Ей  хотелось  бы
надеяться, что он относится к ней так же. Но что-то в его манере  заставляло
ее инстинктивно опасаться, что его чувства к ней гораздо глубже и серьезнее.
Она окончательно убедилась в этом на следующий день, потому  что,  хотя  все
утро он был внимателен и жизнерадостен, как и потом, за  ленчем,  но  в  его
глазах затаилось тревожное ожидание.
   Обратный путь прошел в атмосфере неловкости, и  когда  они  в  конце  дня
приехали в Ридли Хиллз, он отклонил ее приглашение зайти в дом. Вместо этого
он порывисто схватил ее за руку и огорченно посмотрел в ее лицо.
   - Лу... - В его голосе звучали нерешительность и тоска.
   Лу стало не по  себе.  Он  был  такой  милый,  он  устроил  ей  настоящий
праздник, дважды ехал так далеко для того, чтобы Лу хорошо, провела уик-энд.
По крайней мере, она-то провела время превосходно, но он-то глубоко  огорчен
ее хамской неблагодарностью.
   В раскаянии она подняла к нему лицо.
   - Аллан, прости меня. Я.., я не знаю, почему вчера вечером так себя вела.
Ты был ко мне так добр, я готова тебя тысячу раз благодарить.
   Ее фиалковые глаза, были грустны. Когда он наклонил голову и поцеловал ее
губы, то почувствовал, что они мягкие и  податливые..,  но  в  то  же  время
какие-то бесстрастные. Ох, ну что же, нельзя требовать слишком  много  после
столь недолгого знакомства, сказал он себе. Надо дать ей время, не  торопить
ее.
   - До свидания, Лу. Я скоро тебе позвоню. Будь умницей, киска.
   Он  старался  вести  себя  легко  я  непринужденно,  чтобы  скрыть  волну
поднявшихся в нем чувств, поспешно уселся за руль,  бодро  помахал  рукой  и
уехал, подняв тучу пыли.
   Лу повернулась, взбежала по ступенькам дома - в резко остановилась.
   Прислонившись к столбу веранды, не нее невозмутимо взирал Стивен Брайент.
Его губы раздвинулись в ленивой улыбке, но взгляд был отчужденным.
   - Ну, мисс Стейси, похоже, вы неплохо проводите время, - приветствовал он
ее. - Хорошо повеселились?
   - Да, спасибо. Очень, - хладнокровно отозвалась Лу, хотя щеки  ее  залила
горячая краска стыда, и глаза заблестели при мысли о том, что он поймал ее в
такой щекотливой ситуации. Какой он, однако, нахал, что подсматривал за ней!
Надо полагать, он видел, как Аллан заключил ее в слишком пылкие объятия. Его
следующие слова подтвердили это.
   - Так я и подумал! -  Он  вытащил  трубку  из  нагрудного  кармана  своей
клетчатой рубашки, постучал ею по перилам веранды и издал нарочито  глубокий
вздох. - Ах-х-х, Боже мой! Жаркий поцелуй - верное средство зажечь звезды  в
глазах юной девушки.
   - Вам виднее, - язвительно отозвалась Лу. - Надо полагать, вы  зажгли  их
немало. - И она проскользнула мимо него в дом.
   У себя в комнате она прижала ладони к  горящим  щекам.  Ей  не  следовало
этого говорить - и  теперь  она  уже  жалела  о  своих  словах.  Достоинство
требовало, чтобы она просто игнорировала его провокационное замечание, но..,
ох, если бы он только знал, как его колючие слова ранили ее сердце! Если  бы
он только знал, что первые поцелуи необязательно зажигают  звезды  -  иногда
они приносят с собой горечь разочарования. По крайней мере, так случилось  с
поцелуями  Дика.  И  теперь  только  один  человек  -   его   поцелуи,   его
прикосновения - могли зажечь звезды в глазах Лу. Но она знала,  что  они  не
зажгутся никогда,  потому  что  этот  человек  любит  девушку  из  Сиднея  -
холодную, красивую, но такую коварную Анжелу Пул.
   Она решительно заставила  себя  не  размышлять  об  этом:  такие  домыслы
бесполезны и лишь причиняют боль - и вместо этого сосредоточилась  на  своих
тайных приготовлениях к Рождеству.
   До Рождества уже оставалось всего две недели, и Лу уселась на стуле около
своей кровати, включила настольную лампу и достала носовые  платки,  которые
подшивала ажурным швом, всякий раз, когда оставалась одна.
   Она не могла потратить на  подарки  много  денег,  а  то,  что  предлагал
каталог Марни для поставки почтой, было чересчур дорого. Внимательно  изучив
все его страницы, Лу  в  конце  концов  остановилась  на  отрезе  тончайшего
батиста.  Она  сделает  носовые  платки  для  своего  нанимателя  с  двойной
мережкой, а для Марни на платочках меньшего  размера  вышьет  изящные  белые
инициалы в углу.
   Расти, Блю и Джим получат от нее по коробке табака: не слишком интересный
и полезный подарок, она это чувствовала, но, похоже, им  всегда  не  хватало
табака, и, кроме того, она и так потратила больше, чем могла себе позволить,
на галстуки для  Энди  и  Банта.  Она  не  устояла  перед  рекламой  мужских
галстуков на блестящих  страницах  журнала  и  не  сомневалась,  что  ребята
оценят, какие они модно узкие и какой на них замечательный рисунок.
   Она считала, что все ее подарки должны по необходимости быть небольшими и
достаточно скромными, но получила немало удовольствия,  вкладывая  все  свое
умение в аккуратный, изящный шов  -  самый  лучший,  на  какой  только  была
способна. Только так  она  могла  продемонстрировать  свою  привязанность  и
благодарность этим чудесным людям, среди которых теперь жила.
   Лу закончила ряд мережки, аккуратно обработала уголок и отложила работу в
сторону. Ей захотелось отыскать Марни и рассказать  ей  о  своем  уикэнде  в
Йолу.
   Старая гувернантка обожала  посплетничать  и  горела  желанием  разузнать
побольше о доме в Йолу.
   - Я помню, как возили туда Стивена и Филиппа, когда они были  маленькими.
Дженни тогда была совсем крошкой, но у нее был брат, чуть старше,  чем  Пип.
Сейчас он инженер, работает где-то на строительстве - в Малайзии,  насколько
я знаю.  Он  нечасто  наезжает  домой.  По-моему,  мистер  Браун  был  очень
разочарован из-за того,  что  он  не  захотел  работать  на  земле,  но  тут
настаивать было нельзя. Из наших двух мальчиков  только  Стив  всегда  любил
землю.
   Марни на минуту замолчала, чтобы разрезать только что почищенную морковку
на четыре аккуратных кусочка.
   - Пил был мечтательным малышом, и никогда не  был  вполне  здоровым.  Его
преследовали бронхиты