Аманда ДОЙЛ
   ВЕРЬ МНЕ!



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Судьба довольно редко улыбалась Луизе О'Доннел Стейси. Она рано  лишилась
родителей и до двадцати трех лет жила в семье своей  сестры.  Чувствуя  себя
лишней, она решает переменить образ жизни и уехать в Австралию.
   Но и здесь, в Сиднее, ей не везет.  Отчаявшись,  девушка  соглашается  на
непристижную должность гувернантки где-то в глубине континента. Она  садится
на поезд и уезжает в неизвестность. Что ждет ее впереди?..

Глава 1

   Широко раскрыв  глаза  в  неровном  свете,  время  от  времени  озарявшем
съежившиеся  формы  ее  попутчиков,  Луиза  безрадостно  думала:  будет   ли
когда-нибудь снова чувствовать радость - и даже будет  ли  она  когда-нибудь
вообще  снова  что-то  чувствовать.  Она  еще  не  опомнилась   после   этой
сумасшедшей спешки через пихающийся,  гуляющий,  напористый  поток  уличного
движения Сиднея,  после  стремительного  бега  по  эстакадам  и  бесконечным
лестницам Центрального вокзала и необратимой просьбы: "Один билет во  второй
класс до Нандойи, пожалуйста", когда наконец подошла ее очередь  к  билетной
кассе. Она вообще ничего не  чувствовала  с  того  ужасного  момента,  когда
мистер Кларк медленно снял свои старомодные роговые очки, посмотрел на нее с
обиженным удивлением в добрых голубых глазах и  с  обиженным  же  упреком  в
голосе произнес:
   - Ну, мисс Стейси, я надеюсь, вы понимаете, что у нас нет другого выхода,
кроме как немедленно отказаться от ваших  услуг.  Нашей  фирме  надо  блюсти
репутацию глубокой порядочности, а в свете доказательств, которые мисс Пул -
к счастью для нас - обнаружила, делая записи, у  нас  нет  выбора.  Так  что
получите ваши документы, а миссис Берджес выдаст вам вашу зарплату, когда вы
будете уходить. - Тут он  увидел  немое  огорчение,  которое  Лу  не  смогла
скрыть, и взорвался, почти закричав от разочарования и раздражения:
   - Право, мисс Стейси, я не могу понять,  что  на  вас  нашло  подделывать
цифры в книге мелких поступлений! Вы же знали, что всегда можете  обратиться
ко мне, если у вас личные затруднения! Когда мы  брали  вас  на  работу,  вы
сказали, что у вас в Австралии никого нет, и мы бы  постарались  как-то  вам
помочь. До  сих  пор  ваша  работа  была  вполне  удовлетворительной  -  мне
казалось, что  вы  искренне  заинтересованы  в  процветании  фирмы.  Я  даже
предложил мистеру Уорингу, чтобы он взял вас в  свою  следующую  поездку  на
место строительства, чтобы вы познакомились с местностью на практике,  а  не
только на бумаге. А теперь...
   Он замолчал, раздосадованно вздохнув, взял  в  руки  ту  самую  приходную
книгу, пробормотал:
   "Пойдемте, мисс Пул" - ив сердцах толкнул вращающуюся дверь, которая вела
из приемной во внутренний кабинет. Анжела Пул пошла  следом,  но  Лу  успела
заметить злобное торжество в красивых глазах девушки.
   Лу и Дик Уоринг остались одни в ужасной, напряженной тишине. Лу  нарушила
ее первой, сказав глухим умоляющим голосом:
   - Дик, ты ведь не думаешь, что.., что я могла... - Тут  она  заметила,  в
какой непреклонной позе он стоит возле зеленой картотеки. - Дик,  ты  должен
был бы знать меня лучше и не верить, что я могу  сделать  такое!  Зачем  мне
рисковать своей работой и счастьем из-за такой пустяковой суммы,  когда  мне
так тут нравится, и мы с тобой так друг  к  другу  относимся?  Ведь  еще  на
прошлой неделе мы планировали, что начнем копить деньги  для  нашей  будущей
совместной жизни? Дик, ведь ты не думаешь, что я могла начать копить  деньги
подобным образом?..
   Распрямляя затекшие ноги, укутанные  пледом,  автоматически  стараясь  не
задеть вытянутые ноги мужчины, спавшего напротив, она думала, что  перестала
чувствовать  как  раз  в  тот  момент.  С  какой-то  болезненно-ошеломленной
отстраненностью  она  вспомнила  отвращение,  написанное   на   лице   Дика,
брезгливость в его голосе, когда он холодно сказал:
   - Не думаю, чтобы был смысл обсуждать это дальше, Луиза!
   Потом он взял со стола кипу чертежей, с непреклонным видом запихнул их  в
портфель и вышел из комнаты - и из ее жизни.
   Каким-то образом Лу пережила последующие полные отчаяния дни,  зная,  что
ей не удастся долго просуществовать на ту  жалкую  сумму,  которую  ей  пока
удалось скопить. Она  понимала,  что  надежды  занять  должность,  требующую
доверия, исчезнут, едва она  назовет  свое  прежнее  место  работы  -  фирму
"Кларк, Кроссинг и  Пул".  Они  сказали  ей,  что  вычли  из  ее  последнего
жалованья недостающую сумму, а у нее не хватило  силы  духа  протестовать  и
оправдываться, что она не присваивала этих денег - так  сковало  ее  чувство
полной безнадежности. В конце концов, кто  поверит  ее  слову,  а  не  слову
Анжелы  Пул,  красивой,   хладнокровно-самоуверенной   племянницы   младшего
компаньона фирмы? Она всегда знала, что  Анжела  ее  невзлюбила,  но  только
когда дружба Лу с Диком Уорингом стала укрепляться и перерастать  во  что-то
более глубокое,  сдержанная  антипатия  этой  девицы  переросла  в  открытую
враждебность. Никто не  мог  представить,  как  много  значили  для  Лу  его
дружелюбие и внимание; ведь она  совсем  недавно  приехала  в  Австралию,  и
небрежная симпатия к ней со стороны ее новых знакомых только подчеркивала ее
одиночество.  Все  были  поглощены  своими  делами:  бежали  на  свидания  с
друзьями, строили планы на следующий уик-энд - и никогда не  включали  ее  в
них, хотя всегда находили время улыбнуться и спросить: "Ну, Лулу,  как  тебе
жизнь у антиподов?" или "Есть какие-нибудь новости с той стороны?" -  но  не
задерживались, чтобы услышать ее ответ и не приглашали присоединиться  к  их
увлекательным мероприятиям. Наверное, она казалась сдержанной, тихой и  чуть
бесцветной на  фоне  веселых,  самодовольных,  жизнелюбивых  молодых  людей,
которых повсюду встречала.
   Они не могли знать, что  причиной  ее  сдержанности  был  страх  грозящей
бедности, что у нее действительно не было лишних денег, чтобы  тратиться  на
развлечения, и поэтому она подсознательно отталкивала возможные приглашения,
с которыми могли быть связаны лишние расходы. Для нее жизнь  была  серьезным
делом: надо было обеспечить себя в чужой стране, укрепить  свою  пока  столь
хрупкую стабильность, сохранить независимость, когда так  хочется  опереться
на чье-то плечо, писать сестре в Англию  жизнерадостные  письма,  в  которых
говорилось, что все в порядке: ей ужасно нравится здешняя жизнь,  она  нашла
прекрасную работу, где ее неопытность не мешает ей быть полезной, она  сняла
малюсенькую, но уютную квартирку, где расставила свои немногочисленные  вещи
и устроила "дом", и обрела чудесного друга - Дика.
   Именно Дик  провез  ее  по  крутому  пролету  моста  Харбор,  с  которого
открывался потрясающий вид на город, доки, верфи и  причалы,  на  сверкающую
синюю воду с  сапфировыми  заливами,  похожими  на  бессчетные  изгибающиеся
пальцы на синей ладони моря.
   Они плыли на пароме от Круглого  причала  до  Мэнли  и  вместе  смеялись,
облокотясь о поручни, и волосы их растрепал резкий морской  ветер.  Лица  их
разгорелись от ударов соленых брызг, а  ноги  пристукивали  в  такт  веселой
мелодии маленького оркестра, игравшего то на том, то на другом конце парома.
Они гуляли по эспланаде, хрустя чипсами, и смотрели  на  белую  пену  прибоя
Тихого океана. Лу никогда в  жизни  не  видела  таких  изумительных  пляжей,
сейчас  пустых  из-за   осени,   простиравшихся   кремово-золотыми   дугами,
окаймленными пальмами.
   Именно Дик показал ей знаменитый зоопарк в  парке  Таронга  и  достал  из
кармана орешки,  чтобы  она  кормила  обезьян,  и  великолепный  олимпийский
плавательный бассейн, и снисходительно смеялся, когда ода в  страхе  визжала
на поворотах и горках аттракциона на  близлежащей  ярмарке.  Постепенно  она
расслабилась и стала чувствовать себя не старше своего возраста  -  двадцать
один год - и почти забыла о том, как  больно  было  расставаться  со  своими
близкими там, в Англии.
   Тогда голос ее грозил сорваться, но она  заставила  себя  твердо  сказать
Hope:
   - Мне очень хорошо было с тобой и близнецами, когда Джеймс был в Нигерии,
но я хочу пожить самостоятельно, моя  дорогая  -  я  уверена,  что  ты  меня
поймешь. Мне будет вас ужасно не хватать, но теперь, когда Джеймс  вернулся,
тебе не будет одиноко, да и комната моя тебе нужна для Рики и  Питера,  ведь
они уже не младенцы. Они будут в  восторге,  потому  что  их  папа  вернулся
насовсем, и вы наконец-то станете  счастливой  полной  семьей,  как  тому  и
следует быть.
   Нора протестовала, да и Джеймс тоже, но Лу заметила, что голос звучит  не
слишком настойчиво: если он и жалел о ее отъезде, то только потому, что  они
теряли бесплатную прислугу и няньку - а больше ни о  чем.  Она  любила  свою
сестру Нору, но Джеймс  никогда  не  упускал  случая  скрытыми  намеками,  а
зачастую и прямыми упреками  напомнить  ей,  что  она  лишняя  в  их  тесном
семейном кругу. Когда родители так  трагически  погибли,  Луиза  доучивалась
последний год в пансионе и приезжала на каникулы к Hope  и  Джеймсу.  Они  к
тому же содержали ее, пока она проходила  курс  машинописи:  намеки  Джеймса
заставили ее стремиться  поскорее  начать  самостоятельно  зарабатывать.  Из
своих заработков машинистки она смогла вносить  свою  долю  в  хозяйственные
расходы. К тому же три года тщательной экономии позволили ей без страха уйти
из их жизни, когда Джеймс окончательно вернулся из-за границы.
   Путешествие пароходом до Сиднея, пребывание в общежитии для  иммигрантов,
первая острая  тоска  по  дому  и  неуверенность  -  все  стало  блекнуть  и
забываться в тепле и радости, которые дарило ей общество  Дика.  Анжеле  это
явно не нравилось...
   Теперь, когда она снова осторожно потянулась  в  сумрачном  купе  поезда,
быстро уносившего ее в ночь через Синие  горы,  ее  снова  охватило  чувство
неуверенности. Замерзшей рукой она протерла окно, и, вглядываясь  в  залитые
лунным светом долины и ущелья, подумала,  что  сердце  ее  теперь  такое  же
твердое, холодное и  неприступное,  как  они.  "Бога  ради,  Луиза  О'Доннел
Стейси, - вдруг сказала она себе, -  где  же  вся  твоя  недавно  обретенная
храбрость, которая привела тебя сюда? Возьми себя в руки,  дорогая".  И  еще
прибавила: "И смотри в будущее, а не в прошлое".
   И каково же было это будущее? Надо признаться, оно  оказалось  достаточно
сомнительным. Она даже не пыталась его себе представить, поскольку не  имела
абсолютно никакого понятия о жизни в сельской Австралии - как, впрочем, и  в
любой сельской местности. Но в объявлении говорилось,  что  особый  опыт  не
требуется. Там только было лишь  сказано,  что  нужна  способная  женщина  в
качестве временной гувернантки. Ну, так она ведь женщина, не  так  ли  -  по
крайней мере, ей уже двадцать один, а  чувствует  она  себя  так,  будто  ей
намного  больше.  Она  не  была  очень  уверена   в   своих   педагогических
способностях, но у нее ведь был опыт общения с непослушными близнецами Норы.
А последнее требование заключалось в том, что эта способная  женщина  должна
была приехать немедленно, выехав из Сиднея на Западном экспрессе во вторник,
шестнадцатого июня. Ей следует обратиться в  адвокатскую  контору  Бейтса  и
Хьюстона, которые дадут деньги на проезд, и ей следовало сойти  на  разъезде
Нандойя. Ну, Лу конечно  же,  могла  выехать  немедленно,  и  она  оказалась
единственной претенденткой на это место. Адвокаты встретили ее  появление  с
облегчением, почти не задали вопросов, вручили деньги на проезд  и  сказали,
что оповестят мистера Брайента  о  ее  скором  прибытии  -  мистера  Стивена
Брайента из Ридли  Хиллз.  Наверное,  бедная  миссис  Брайент  заболела  или
что-нибудь в этом роде, подумала Лу. Может быть, ждет еще одного ребенка,  а
может, ей нужна помощь с заочным обучением  детей.  Хозяйка,  у  которой  Лу
снимала квартиру, просветила ее относительно уроков по почте, которые  могут
получать дети в отдаленных поселениях, добавив, что, вероятно, матери  нужна
помощница,  которая  бы  следила  за  выполнением  уроков,  пока  та   будет
заниматься другими делами.
   Лу бы понравилась такая работа  -  она  уверила  себя,  что  для  нее  не
требуется ничего,  кроме  здравого  смысла,  а  миссис  Брайент  может  даже
оказаться чем-то вроде Норы: немножко сестрой,  немножко  матерью,  немножко
другом. И на этой успокаивающей мысли Лу провалилась в сон.
   Ее разбудили внезапный скрежет и стук  стеклянных  дверей,  которые  были
нетерпеливо   распахнуты   кем-то,    раздраженным    неприятной,    долгой,
полубессонной ночью, проведенной в неудобной позе в неуютной обстановке. Это
был мужчина с места напротив -  пожилой,  коренастый.  Он  вылез  из  своего
коричневого плаща с поясом и решительно расхаживал взад-вперед  по  коридору
вагона. В тусклом предрассветном свете Лу  смогла  разглядеть,  что  на  нем
габардиновые  брюки,  спортивная  куртка,  далеко   не   новая,   и   тускло
поблескивающие бежевые ботинки. Ну, уж он-то не фермер, решила Лу - хотя  их
здесь, кажется, не  называют  фермерами,  в  этих  бескрайних  и  малолюдных
коричневых просторах. Фермеры держат  коров  и  кур  на  маленьких  участках
плодородных земель вдоль побережья и орошаемых районах,  иногда  на  долевом
участии со смешанным хозяйством: откормленные овцы, пшеница, фрукты  и  тому
подобное. А людей из глубинки называют  скотоводами,  или  овцеводами,  или,
самое точное, пасторалистами (так сообщила Лу ее хозяйка),  и  хозяйства  их
называются не фермами,  а  станциями.  Хозяйка  не  знала,  почему  они  так
называются, но ее брат когда-то работал в мотеле на  западе  страны,  и  она
могла точно сказать Лу, что он писал ей именно  о  станциях.  Лу  ей  всегда
нравилась, и, глядя на бледное лицо девушки  и  тревожное  напряжение  в  ее
глазах, она догадалась, что-то случилось. Но девушка не откровенничала, да и
вообще: главное, чтобы ее жильцы платили вовремя, да не принимали  по  ночам
гостей, а разбираться в их личных проблемах - не ее забота. Хозяйка  решила,
что все дело в каком-нибудь молодом человеке - все  говорило  за  это,  ведь
только неделю назад Лу казалась такой счастливой и беззаботной.
   "Скотоводы и станции", послушно повторила про себя Лу. Этот  раздраженный
тип в коридоре,  конечно,  не  скотовод,  размышляла  она.  Может,  владелец
бензоколонки или магазина - что-то в этом роде.  Рассмотрев  с  любопытством
остальных пассажиров, которые все еще спали, она увидела,  что  к  матери  с
дочерью и мужчине в ладном твидовом костюме, над головой которого  на  полке
уверенно  покоился  котелок  (коммивояжер,  только  он   больше   похож   на
политического деятеля, с юмором подумала Лу), прибавился еще один  попутчик.
Она смутно вспомнила, что открывались  двери,  доносились  звуки  тележек  и
голоса, и она еще сонно порадовалась, когда наконец закрывшаяся дверь  снова
избавила пассажиров от шума и  нежеланного  холодного  воздуха.  Теперь  она
увидела, что на месте у коридора спит смуглый молодой  человек:  он  вытянул
длинные ноги, и его брюки чуть поддернулись,  показав  высокие,  на  толстой
подошве,  до  щиколоток,  ботинки  с  резинкой  по  бокам.  У   парня   была
коричневатая  куртка,  коричневое  от  загара   лицо,   коричневые   волосы,
выгоревшие на макушке почти до желтого цвета - и карие  глаза,  как  увидела
Лу, потому что они открылись и встретили  ее  изучающий  взгляд  неожиданной
искрой смеха. Она почувствовала, что краснеет из-за того,  что  ее  застигли
врасплох, а потом с благодарностью подумала:
   "Ой,  да  он  ведь  хороший!",  потому  что  свежие  молодые   губы   его
раздвинулись в откровенно веселой улыбке.
   - Доброе утро! Ну как, хорошо поспали?
   - Да, спасибо, хорошо, - пробормотала Лу, немного смутившись.
   - Похоже, что я тоже, - откликнулся он. - Думал, что не засну, но  я  так
привык к этой дороге, что чувствую себя почти как в собственной  постели.  -
Лу осторожно улыбнулась, и он, не удержавшись, спросил:
   - Вам еще далеко ехать?
   - Я не очень-то знаю. Я до Нандойи. Это еще далеко?
   - Это вторая остановка после моей. Я схожу в Йолу, потом длинный  перегон
до Брейди Крик, а потом Нандойя. Миль через тринадцать. Вы никогда еще здесь
не бывали?
   - Да, - нервничая, подтвердила Лу. Она  думала,  что  вчера  ее  опасения
улеглись,  что  она  победила  свои  страхи,  но  какието  сомнения,  видно,
отразились на ее лице, потому что он наклонился  к  ней,  осторожно  положил
узкую смуглую руку ей на колено, тут же убрал ее снова и сказал ободряюще:
   - Все будет в порядке.  Навещаете  друзей?  Что-то  в  Лу  отозвалось  на
быстрое сочувствие в его голосе, на  добрый  открытый  взгляд.  Внезапно  ее
охватила тоска по дому, по сестре Hope, неугомонным близнецам, по всему, что
осталось там, вдали. Этот парень вполне мог бы быть ей  братом,  которого  у
нее никогда не было, - он еще совсем мальчишка, подумала она, примерно  моих
лет. Не мужчина. С мужчинами я покончила. Сначала козни  и  намеки  Джеймса,
мужа Норы, потом предательство Дика. Ей стало ужасно горько при мысли о Дике
Уоринге и о том, что он ей не поверил, и чтобы  прогнать  это  воспоминание,
она вдруг сказала с неожиданной откровенностью:
   - Нет, я не к друзьям - я работать. Я буду гувернанткой у мистера Стивена
Брайента в Ридли Хиллз.
   - У Стива Брайента?!
   В его лице и голосе читалось изумление, и Лу  почувствовала,  как  в  ней
шевельнулся страх, и с тревогой спросила:
   - Да. Вы его знаете?
   - Все знают Стива Брайента из Ридли Хиллз, -  ответил  он  саркастически.
Потом произнес нерешительно:
   - А вы уверены, что должны там быть гувернанткой?
   - Только временно, - сказала Лу, придя к  заключению,  что  там,  видимо,
есть постоянная  гувернантка,  настолько  ценимая,  что  даже  ее  временное
отсутствие, похоже, вызывает огорчение соседей мистера  Стивена  Брайента  -
если можно назвать соседями людей, живущих на расстоянии ста миль,  подумала
она.
   Ее новый знакомый на некоторое время погрузился в  глубокое  раздумье,  и
она почувствовала, как благодарность теплой волной разливается по ней, когда
он вдруг импульсивно наклонился к ней и сказал:
   - Послушайте, меня зовут Аллан, Аллан Йетс.  У  моего  старика  земля  на
Риверине, а я здесь стажер-джакеру у Брауна в Йолу. Мы уже почти приехали, и
мне надо выходить, но я надеюсь, что когда-нибудь  вновь  вас  увижу.  -  Он
добавил смущенно:
   - Мне бы очень этого хотелось. - Он озабоченно посмотрел на нее, а  потом
сказал медленно:
   - Мисс Стейси - нет, не пугайтесь  так,  я  вижу  ваше  имя  на  этикетке
чемодана.  Мисс  Стейси,  если  вам  когда-нибудь   понадобится   друг   или
какая-нибудь помощь, помните, что я живу здесь недалеко, ладно? Обещаете?  -
настаивал он, стараясь вернуть Лу  из  страны  раздумий  о  том,  что  такое
джакеру.
   Его настойчивость наконец пробудила ее: она неожиданно подарила ему  свою
теплую, милую улыбку и сказала с неосознанно чопорной вежливостью  маленькой
девочки, благодарящей за неожиданный знак внимания:
   - Вы очень добры,  сэр,  и  я  надеюсь,  что  мы  снова  увидимся,  хотя,
наверное, это маловероятно.
   Он заметил ранимую подвижность ее губ, когда она улыбнулась, ускользающее
впечатление  красоты  ее  усталого  лица,  отблеск  боли  в  глубине  широко
поставленных глаз и подумал огорченно: "Что ждет эту  хрупкую  девушку?"  Он
озадаченно взъерошил свои густые волосы, потом, сжавшись, бросился  собирать
свои немногочисленные вещи с полки. Поезд начал тормозить, и он только успел
еще раз посмотреть на нее сверху вниз, по-мальчишески ухмыльнулся и сказал:
   - Ну, пока, Луиза! - И спрыгнул с подножки. - Счастливо! - проговорил он,
когда поезд провез ее мимо него, и она сказала вслух:
   - До свидания, Аллан, - хотя знала, что он не услышит ее через стекло.
   Поезд ехал, урча