труился
по спине и меж грудей. Флаг конференции судорожно трепыхался на мачте.
   Брендон оперся рукой на мраморную колонну  рядом  с  головой  девушки.  В
другой руке он держал замшевые перчатки и соломенную шляпу, которую  знатоки
моды окрестили, как элемент одежды "Деклассированного типа". Еще  год  назад
попытка надеть себе  на  голову  что-либо  иное,  кроме  высокого  шелкового
цилиндра, была бы воспринята чуть ли не как социальное преступление.  "Ветер
с моря принес бы облегчение".
   - Мы вчера прогуливались по молу, и я с большим  удовольствием  оказалась
бы там сейчас.
   Глаза Брендона блеснули.
   - Ты каталась когда-нибудь на велосипеде? Там, на пляже, его можно  взять
напрокат.
   - Мне всегда хотелось попробовать. Мама клянется, что она  уговорит  отца
купить нам велосипед для двоих, тандем.
   Брендон посмотрел на матерей, стоявших  в  стороне.  -  Как  ты  думаешь,
позволит ли твоя мать, чтобы я научил тебя кататься на велосипеде?
   Мать, наверное, нет, а уж отец в любом случае никогда бы не разрешил.  Но
вместо того, чтобы ответить честно, она сказала:
   - Я, наверное, смогу встретиться с  тобой  завтра  на  пляже  у  лодочной
станции.
   Остаток дня ее грызло ощущение вины.
   - Я не солгала, - говорила она себе. Она чувствовала себя  ужасно,  когда
на  следующее  утро  мать  готовилась  поехать  в  парламентский  дворец   и
упрашивала ее поехать вместе. - Там очень жарко и  душно  внутри,  а  я  так
устала после поездки. Что, если я не поеду, мама?
   Мать наклонилась и озабоченно поцеловала Шевонну в лоб. -  Температуры  у
тебя, по-моему, нет, но путешествие и  вправду  было  тяжелым.  -  И  начала
снимать перчатки.
   Шевонна запаниковала:
   - Ты собираешься остаться со мной?
   Луиза изумленно посмотрела на нее.
   - Конечно, ведь ты - моя маленькая девочка.
   - Мне уже шестнадцать, мама. Я уже не маленькая девочка.
   - Но все такая же своевольная, - пожурила ее мать, улыбаясь. -  Это  тебе
передалось от отца, а не от меня.
   - Ты всегда  давала  мне  больше  свободы,  нежели  другие  матери  своим
дочерям, и потом, ведь здесь Минни. Со  мной  все  будет  в  порядке,  мама,
просто я не хочу сегодня ехать в Аделаиду.
   Мать заколебалась.
   - Ну, ладно, я буду недолго. Трамвай ходит через каждый час,  и  я  думаю
вернуться к пяти часам. Ты не будешь скучать?
   Шевонна тряхнула головой:
   - Ни капельки. Я всегда могу выйти на пристань понаблюдать за  кораблями.
- Что было правдой, но далеко не всей.
   Мать собралась и ушла с явной неохотой. Она с большой надеждой в  течение
нескольких  месяцев  ожидала  конференции,  сочувствовала  Дэну   и   хотела
присутствовать на этом, как была  уверена,  историческом  событии,  которому
суждено сыграть важную роль в дальнейшей судьбе Австралии.
   Шевонна выждала добрых полчаса, прежде чем начала одеваться.
   - Минни, как ты думаешь, эта блузка с кружевным жабо подойдет мне?
   - Вы собираетесь уходить, мэм? - спросила ее Минни,  озабоченно  нахмурив
свое круглое лицо. Она доставала и раскладывала одежду из чемодана Луизы.
   - Совсем ненадолго. Свежий воздух поможет мне почувствовать себя лучше.
   - Может быть, мне следует пойти вместе с вами?
   Шевонна нервно теребила свои локоны. - Нет, нет. Я просто выйду  посидеть
во дворе.
   Минни озабоченно поджала  губы,  но  ничего  не  сказала  и  вернулась  к
чемодану.
   Некоторые женщины, осмеливавшиеся ездить на велосипедах,  даже  придумали
специальный дамский костюм для таких случаев: короткий жакет  и  бриджи.  Не
имея такого костюма, Шевонна  выбрала  юбку  с  довольно  большим  разрезом,
который открывал сатиновые нижние панталоны и являл миру ее лодыжки.
   Фиксируя при помощи шпилек  на  голове  плоский  шотландский  берет,  она
презрительно пожала плечами. Ох уж эти правила приличия! Разве она не  Новая
Женщина?
   Девушка торопливо чмокнула Минни в пухлую круглую щеку:
   - Пока, Минни, я скоро вернусь.
   Бриджи просто созданы для мужчин. На Брендоне  были  бриджи  и  жакет  из
Норфолкской  шерсти.  Он  улыбнулся,  увидев  ее,   быстро   шагающей   мимо
рыбачившего на пирсе мужчины.
   - Я теперь вижу, что моя работа не прошла бесследно.
   Глядя в эти изумительные зеленые глаза, Шевонна почувствовала нахлынувшее
возбуждение. Почему? Разве это было запрещено? Табу?
   - Что ты имеешь в виду?
   Он кивнул на ее юбку с разрезом.
   - Это. Ну, пошли со мной. Мы попытаемся  сейчас  заняться  спортом.  Твои
родители ведь разрешили тебе, не правда ли, Шевонна?
   Находясь близко от него, она смогла хорошо разглядеть маленький шрам чуть
ниже глаза. Этот шрам связывал их между собой. Понимал ли он это? Интересно,
а почему он не позаботился о малакской трости, с которыми так любят щеголять
его сверстники? Умеет ли он ездить верхом и играет ли в гольф?
   - Не совсем.
   В киоске Брендон взял напрокат тандем, а клерк с любопытством взглянул на
девушку.
   - Ты быстро научишь меня кататься на велосипеде, да?
   Но когда она попыталась выполнять инструкции Брендона, то уже не  была  в
этом так уверена. Дважды ее нога соскакивала с педали,  и  Шевонна  едва  не
перелетала через руль. Только мгновенная  реакция  Брендона  спасала  ее  от
падения носом в песок.
   Он положил свои руки ей на талию, у девушки закружилась голова.
   - Поехали, - сказал он.
   Она завизжала:
   - Не выпускай меня!
   Брендон усмехнулся:
   - Не выпущу. Я же здесь, позади  тебя.  -  Тандем  вихлялся,  как  пьяный
матрос. - Нажимай на педали.
   Она нажала, и тогда,  будто  поддерживаемый  какой-то  магической  силой,
велосипед рванулся вперед, ветер зашумел у нее в ушах и стал трепать  челку.
Свобода! Она была свободна! Шевонна рассмеялась. Она смеялась и смеялась;  -
Мне это нравится! Как мне это нравится!
   За спиной ей вторил смех Брендона:
   - Гораздо прохладнее, правда?
   Было бы гораздо удобнее и лучше, если бы на ней не было  этих  стесняющих
движение одежд. Она изумительно себя чувствовала. Все  чувства  обострились:
запах рыбы и соленого морского ветра, гул прибоя,  ее  собственный  запах  и
огромная энергия, исходящая от Брендона и заполнявшая все ее естество.
   Тандем жил своей жизнью, он был  жив,  подобно  духам  Времени  Грез.  Он
привлекал внимание  людей,  сидящих  за  столиками  и  поедающих  ланч,  они
улыбались и, возможно, рассматривали ее лодыжки. Тандем чуть подпрыгивал  на
кирпичной дорожке.
   Шевонна и Брендон крутили педали до самого конца мощеной кирпичом  дороги
и, когда гулкая лента кончилась, поехали по  плотно  слежавшемуся  песку.  С
одной стороны - на них подозрительно смотрел усатый морж, а с другой -  мимо
проносились столики с зонтами, приморские пабы и рыбные магазины.
   Но вот полоска песка стала сужаться  и  пошли  прибрежные  дюны.  Брендон
сказал:
   - Нам лучше повернуть назад.
   Она была разочарована, но кивнула в знак согласия.  Но  когда  попыталась
развернуть велосипед, то слишком сильно наклонилась вперед  и  запаниковала.
Тандем закачался, Брендон попытался восстановить равновесие, но тут переднее
колесо попало в черепашью ямку и завязло в песке.
   Шевонна закричала. Все завертелось у нее перед глазами. Мир  перевернулся
вверх тормашками, вместо неба теперь был песок. Шумело море,  затем  к  нему
примешался ее крик, хохот и два глухих шлепка. Юбка обернулась вокруг ног  и
не давала встать.
   - Шевонна, Шевонна! С тобой все в порядке?
   С трудом она подняла глаза и посмотрела в озабоченное  лицо  Брендона.  -
Да. Я думаю, что в порядке.
   Он отер песок с ее  щеки.  -  Я  должен  был  быть  готовым  к  чему-либо
подобному. Мне очень жаль, что так получилось.
   Она рассмеялась:
   - Разве это не здорово? Это самый захватывающий случай, который произошел
со мной с тех пор, как ты вытолкнул меня из-под той лошади.
   Брендон улыбнулся:
   - Ты просто невероятна, Шевонна.
   Он наклонился и поцеловал ее в  щеку.  Это  был  легкий,  почти  невинный
поцелуй. Но тут случилось нечто неожиданное. Она повернула к нему свое лицо.
Их губы встретились и разжались. Он взял ее лицо в ладони:
   - Я не ожидал этого от тебя, Шевонна.
   Ее губы скривились:
   - Ты был другом.
   - А ты была маленькой девочкой.
   - Я хочу быть твоей девушкой.

Глава 20

1901

   Конки, трамваи, поезда и паромы первого января перевозили тысячи  жителей
в громадном Сиднее. В десять часов утра солнце,  наконец,  пробилось  сквозь
пелену облаков, но южный бриз смягчил его палящие лучи.
   Брендон ждал у  главного  входа  в  Сентенниал-Парк.  Шевонна,  складывая
последний номер "Сидней Диспэтч" с новостями дня, сказала ему, что придет  к
половине десятого. Он сверился со своими наручными часами, которые  она  ему
подарила вместо утерянных карманных.
   - Самая последняя новинка, - пояснила Шевонна с таким видом, будто он всю
жизнь прожил в глубинке и не знал самых обычных вещей. Как бы то ни было, но
Брендон абсолютно не следовал моде. Он только-только начал  носить  брюки  с
широким поясом вместо  подтяжек  и  короткополый  двубортный  пиджак  вместо
сюртука.
   Было уже почти десять. Где же она пропадала?
   Участники парада собирались в колонны. Стригали,  которые  шли  во  главе
процессии, смуглые маори на высоких тощих лошадях, аборигены,  разрисованные
белой глиной, рыцари и драконы из Ее Величества  Императорской  труппы.  Все
семьдесят  пять  тысяч  участников  собрались  здесь,  чтобы   отпраздновать
учреждение Австралийского Союза.
   - Брендон!
   Он обернулся и увидел Шевонну на другой стороне улицы, ее  рука  в  белой
перчатке взметнулась вверх в приветствии. Она  надела  галстук  цвета  хаки,
ставший популярным во время  Англо-Бурской  войны.  В  другой  руке  девушка
сжимала свою репортерскую папку. Волосы были распущены и трепетали на  ветру
вокруг очаровательного личика.
   Брендон улыбнулся. Новая Женщина.
   Конный омнибус с выглядывающими из  открытых  дверей  людьми  проехал  по
улице. Пропустив экипаж, Шевонна  приподняла  юбки  и  стала  пробираться  к
Брендону сквозь плотную толпу зевак. Как всегда, ее смеющиеся глаза дразнили
Брендона.
   - Шевонна, дорогая! - Он обхватил ее руками за необычайно тонкую талию и,
прижав к себе, приподнял в воздух так, что она заболтала ногами, и  их  губы
оказались на одном уровне. Брендон хотел уже было поцеловать Шевонну,  но  в
этот самый момент им показалось, что кто-то из окружающих узнал их.
   - Я думал, что мы потеряемся. Она смело поцеловала его  в  щеку  и,  чуть
отстранившись, сказала с язвительной улыбкой:
   - Лучше бы ты потерял меня, повеса. Я читала,  как  ты  сопровождал  Мисс
Мэри Ричарде в день Бокса на бал, посвященный этому событию.
   - Одна из махинаций матери, чтобы оженить меня. Разве в  газете  не  было
написано о том, как мне было скучно? И разве там ничего не было о том парне,
с которым ты была вместе на открытии Сиднейской Регаты? Сын лорда  Брайтона,
разве нет?
   Она поджала губы и высвободилась из рук Брендона, оправляя юбки:
   - Он пошел со мной в гавань просто за компанию. Это предложил Райан.
   - А, твой  работодатель.  -  Он  взял  ее  за  руку  и  повел  за  собой,
проталкиваясь сквозь толпу стригалей, совершавших последние приготовления  к
празднику. Тяжелый прогорклый запах  овечьей  шерсти  смешивался  с  запахом
людского пота и наполнял воздух.
   - Я думаю, что ему все  известно  о  нас,  Шевонна,  он  слишком  хороший
газетчик, и у него нюх на такие вещи...
   - Моя мать, я думаю, тоже что-то подозревает.
   Брендон чувствовал беспокойство Шевонны. Для него это было обычным делом.
Так было всегда. Они чувствовали  и  понимали  друг  друга  без  вопросов  и
объяснений.
   -  Ты  скоро  станешь  совершеннолетней,  чтобы  выйти  замуж,  и...  Она
обернулась к нему.
   - Я устала ждать и надеяться на что-то, Брендон. Мне совершенно наплевать
на то, что твоя мать и мой отец противники во всем - от политики до бизнеса.
К нам это не имеет никакого отношения.
   Теперь они  с  Шевонной  были  умнее  и  осторожнее,  чтобы  случайно  не
обнаружить свою любовь перед родителями:
   - Если они узнают, то наверняка будут против нашего брака, Шевонна. Но  я
хочу, чтобы они нас благословили. Мое чувство к тебе нельзя описать словами.
Это что-то чистое и прекрасное.
   Какая-то озорная чертовщинка мелькнула в  ее  глазах  морской  голубизны.
Кроме романтической натуры, у Шевонны была  сильная  практическая  жилка.  -
Тебе не понравился Мельбурн?
   Брендон сжал ее руку, тем самым давая понять, что все хорошо помнит.  Три
года назад, после дня их первого поцелуя в  Аделаиде,  делегаты  конференции
поехали сначала в Сидней, а затем в столицу колонии Виктория - Мельбурн.
   Там, во время плавания по Ярре, они поклялись друг другу в вечной  любви.
Под мостом под прикрытием тихо шелестящего  тростника,  она  предложила  ему
себя.
   Один только Бог знает, как он желал ее. Безумно. Его взору  предстала  ее
голая грудь, освобожденная от корсетов для поцелуев - это возбудило так, что
он почти совсем потерял голову. В тот день они так и не познали друг друга.
   Тайные свидания,  доставлявшие  влюбленным  редкое,  почти  экстатическое
удовольствие, только разжигали взаимную страсть, которая, увы, так никогда и
не получала продолжения. Как долго он еще мог ждать?
   Вечно, если это потребуется.  Ни  одна  женщина  не  могла  сравниться  с
Шевонной.  Все,  что  она  делала,  возбуждало  его.  У   нее   безрассудный
опрометчивый темперамент, она была так наивна вначале  и  какой  чувственной
она стала за последнее время! За смехом она пыталась  скрыть  страх.  Умная,
прекрасная и такая страстная его любимая. Она обожала его, а он - ее.
   - Не дразни меня этим, Шевонна, Все, что с нами было и что будет,  всегда
было и всегда будет по-настоящему и без обмана.
   Ее лицо потеплело.
   - Я знаю, это все потому, что я люблю тебя, Брендон  Трэмейн.  Ты  честен
душой и сердцем горяч, мой славный рыцарь.
   Иногда, правда, его охватывали сомнения. Брендон  начинал  сомневаться  в
себе, в успехе их любви. Внутри  молодого  человека,  представлявшего  собой
образец викторианского воспитания, пробуждались неясные опасения. И хотя они
лишь иногда тревожили его, проницательная Шевонна замечала это.
   - Я иногда замечаю, что внутри тебя завелся маленький червячок, наверное,
потому, что ты всю жизнь подавлял естественные порывы своей натуры.
   - У меня в запасе всего два часа, - сказал Брендон. -  Я  обещал  матери,
что сегодня утром буду  говорить  от  ее  имени  на  праздновании  годовщины
Общества Искусства аборигенов.
   - Разве "НСУ Трэйдерс" не закрыто по случаю праздника?
   Он состроил гримасу. - Все отдыхают сегодня, кроме меня. Мать  с  Райаном
поехали кататься на яхте.
   - Тогда мы можем наблюдать за парадом из окон твоего кабинета.
   Он увидел в ее глазах озорные огоньки.
   - Клянусь тебе, Шевонна,  что  если  ты  будешь  соблазнять  меня,  то  я
пожалуюсь на тебя в Городской Магистрат, после чего  тебе  в  воспитательных
целях пропишут двадцать ударов розгами.
   Она рассмеялась:
   - Ты же хочешь увидеть меня голой?
   - Не я, а только мои глаза. Не забывай об этом.
   Они пробирались  сквозь  толпу,  запрудившую  ближайшие  к  парку  улицы,
стараясь попасть в "НСУ Трэйдерс". Ровно  год  назад  была  зарегистрирована
первая за всю историю колонии вспышка бубонной чумы  в  Скалах.  В  качестве
средств уничтожения крыс, разносчиков болезни, Магистрат распорядился  сжечь
большую часть тамошних построек. Здание конторы  "НСУ  Трэйдерс"  тоже  было
сожжено. Теперь его восстановили, но  находилось  оно  несколько  дальше  по
Эрджил-стрит.
   Ближе к зданию толпа поредела. У парадного входа  стоял  швейцар  Рэнкин,
полуслепой и хилый, и едва ли мог отличить обычного кота  от  взломщика.  Он
верно служил Энни Трэмейн многие годы, и она оставила его у  себя  швейцаром
уже после того, как тот не мог держать своими  дрожащими  руками  плотницкий
рубанок.
   - В ваш кабинет, мастер Трэмейн? - спросил он, закрывая решетчатые  двери
лифта.
   - Да, Рэнкин. Ваша семья тоже участвует в празднике сегодня утром?
   Лысая голова закивала:
   - Ага, участвует. Мой старший внук в  хоре.  Он  сегодня  будет  петь  "О
господь, вся наша надежда в тебе!"
   Вполне подходящая  песня  для  будущего  Австралии,  -  сказала  Шевонна,
улыбаясь старику.
   Кабина лифта,  дернувшись,  остановилась  на  третьем  этаже.  В  темноте
коридоров после яркого солнечного  дня  девушка  на  мгновение  ослепла,  но
уловила запах. Его одежды. Ее собственная пахла лавандовым маслом, розами  и
ландышами. Ее же собственный запах - запах чистого тела, как пахнет  головка
здорового ребенка.
   Брендон зажег в холле свет и отворил двойную дверь  из  красного  дерева.
Закрыв ее за спиной, он обнял девушку и стал жадно целовать.
   - Два месяца прошло, Шевонна, - шептал он между страстными  поцелуями.  -
Два месяца прошло с тех пор, как я мог держать тебя в  руках,  не  опасаясь,
что нас застанут твои родители, что мы можем навлечь их гнев на твою голову.
   Она взяла лицо Брендона обеими руками. - О, любовь моя, ты слишком  много
говоришь! - И поцеловала долгим  нежным  поцелуем.  У  Брендона  перехватило
дыхание, когда ее язык проник меж его губ.
   Он вздохнул, застонал  и,  обхватив  ее,  крепко  прижал  к  себе.  -  Ты
испытываешь меня, я не могу сдержаться!
   Взъерошив руками  его  волосы,  она  высвободилась  и  прошла  по  ковру,
устилавшему пол кабинета к окну, чтобы открыть его. - Иди сюда, милый, скоро
начнется парад.
   Внизу, среди зрителей, заполонивших улицу, образовалась узкая дорожка, по
которой должны были двигаться праздничные колонны.  Горячий  воздух  не  мог
испортить всеобщего ликования, царившего снаружи.
   Она подошла к нему сзади и обхватила за талию. Прислонившись щекой к  его
спине, Шевонна проговорила:
   - Знаешь ли ты, что я влюбилась в тебя, как только увидела в первый  раз?
Тогда я была ребенком. А теперь я женщина.  Возьми  меня.  О,  возьми  меня!
Иногда это ранит меня, как бы я ни была счастлива.
   Нерешительность Брендона испарилась. Он обернулся и крепко обнял Шевонну.
- Не говори так!  Мы  заслуживаем  счастья!  Мы  никому  не  сделали  ничего
плохого.
   И вдруг внезапное возбуждение, которое заставляет иногда идти на неверный
шаг, охватило его. Поцелуи стали страстными, он потерял над собой  контроль.
Руки двигались помимо его воли.
   - Шевонна, Шевонна!
   Она прижалась к нему всем телом.  Он  ощутил  ее  мягкую  грудь  напротив
своей.
   - Брендон, Брендон, возьми меня!
   А руки уже расстегивали ее жакет. Он наступал, она отступала, пока они не
завалились на кожаный диван, запнувшись о его подлокотник.  И  даже  это  не
смогло остановить бешеного натиска. Он навалился на  нее,  вдавив  в  обивку
дивана, отчего девушка стала плоской, как камбала, и задрал ей юбки до самой
талии.
   Его собственное сопение смешалось с ее сладострастным стоном. И  если  бы
она сейчас попросила его остановиться, то  он  не  смог  бы  этого  сделать.
Брендон не помнил, где он и что делает. Единственное, чего он хотел - быть с
нею.
   Его руки  нащупывали  ее  тело  под  белыми  шелковыми  чулками.  Мягкое,
податливое тело, так жаждавшее принять его в себя.
   - О, Шевонна, Господи.., я не могу.., я не могу себя больше сдерживать.
   Она притянула его лицо к себе.
   - Сделай меня своей, Брендон, -  страстно  шептала  она  между  горячими,
бурными поцелуями.
   - Я не думаю, что это было бы разумно. Брендон вскочил с дивана. В дверях
кабинета стоял Райан, держа в руках высокую шляпу и трость. Брендон заслонил
собой наготу Шевонны.
   - Выйдите отсюда! Вы не имеете права...
   - Я ухожу, но, мальчик мой, хочу, чтобы ты пообещал мне не делать этого.
   Брендон почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Сжал кулаки.
   - Это совершенно не ваше дело,  Райан!  -  Каждое  слово  он  выговаривал
четко, как будто выплевыва