е в обществе, и теперь в  списках
приглашенных ее  имя  стояло  в  числе  первых,  несмотря  на  ее  несколько
эксцентричное поведение.
   Легким движением Луиза поправила темно-красное  домашнее  платье  и  чуть
смущенно улыбнулась. - Неудобно об этом  говорить,  но  мне  нечего  надеть.
Когда я вынашивала Шевонну и теперь, когда кормлю ее, я немного прибавила  в
весе, и прежние наряды мне уже малы.
   - Значит, самое время обратиться к лучшему  модельеру  Сиднея.  Ты  стала
слишком мила, чтобы отказываться от обеда из-за одежды, Золушка.
   Дэн искренне раскаивался в своем недавнем безразличии к Луизе. Даже  если
бы они поженились при гораздо худших  обстоятельствах,  их  брак  заслуживал
лучшего начала. Сразу же  после  свадьбы  для  новобрачных  самое  лучшее  -
уединиться в каком-нибудь глухом уголке, чтобы ничто не  мешало  налаживанию
отношений. Чтобы некуда было бежать друг от друга и  приходилось  бы  видеть
только своего супруга.
   Но  безлюдные  глухие  места  с  безграничными  просторами   никогда   не
интересовали Дэна - ни Время Грез, ни Никогда-Никогда.
   Он часто думал над тем, как укрепить свои  отношения  с  Луизой,  слишком
часто, несмотря на то, что Союз для него всегда стоял на первом месте. Но  с
появлением дочери Дэн начал понимать, что же на самом деле было важным в его
жизни.
   Он  сдержал  данное  обещание  и  даже  сопровождал  Луизу  в  походе  по
магазинам, портным и модельерам. Он ожидал, что ему будет скучно, но радость
Луизы была такой неподдельной, что Дэн ни  на  минуту  не  пожалел  о  своем
поступке. На каждом шагу,  у  каждой  лавки  Луиза  оборачивалась  и  что-то
радостно щебетала. Живость вернулась к ней.
   Держа шляпу под мышкой, Дэн критически оглядел супругу и честно заметил:
   - Последнее платье шло тебе больше.
   Его опытный глаз подметил, как сильно располнела  жена.  Разумеется,  это
расстраивало Луизу. Несколько раз уже и после  рождения  дочери,  когда  они
занимались  любовью,  Луиза  казалась  отстраненной,  как  будто  не  хотела
отдаваться чувству. Смерть матери после долгой болезни присовокупилась к  ее
скверному душевному состоянию.
   В первое время совместной жизни способность Луизы растворяться в событиях
и чувствах восхищала его, ведь  в  обычное  время  она  контролировала  свои
чувства и внимательно следила за собой.
   Дэна интересовало, вернется ли к ней эта способность или же она  утрачена
навсегда.
   А его собственная чувственность? Что с ней случилось? Нет, он не  потерял
к Луизе сексуального влечения, здесь скрывалось что-то совершенно другое...
   - Дэн? - Луиза остановилась перед мужем.  Бледно-лиловые  юбки  из  тафты
делали ее значительно толще и массивнее, чем она была  на  самом  деле.  Она
нахмурила брови.
   - Для простого человека с улицы ты слишком хорошо разбираешься в  одежде.
г Он смутился.
   - Это просто от непосредственности моей натуры. Мне кажется,  что  каждый
здравомыслящий человек способен отличать хорошее от плохого.
   Луиза не захотела больше вдаваться в подробности и пытать его дальше,  но
Дэн не был уверен, что такое объяснение удовлетворило бы  даже  его  самого.
Некая  раздвоенность  повергала  Дэна  в  угнетенное  состояние,   заставляя
чувствовать себя по уши в дерьме. Дэну приходилось скрывать свое  прошлое  и
от Луизы, и от ее отца, что угнетало его с каждым днем  все  больше.  Фрэнк,
приходивший в гости, не подавал вида, что знает  Дэна  совершенно  с  другой
стороны.
   Вопреки ожиданиям Филлипса, Дэн проявил себя как вполне  благовоспитанный
молодой человек и даже несколько более  образованный,  чем  сам  американец,
вызвав этим его невольную зависть. Наверное,  из-за  этого,  из-за  Луизы  и
теперь Шевонны Филлипс относился к Дэну более прохладно, чем положено тестю,
и  весьма  неохотно  инвестировал  предложенную  Дэном  программу  прокладки
железной дороги через континент.
   Дэн верил в предприимчивость, но его интересы были  прикованы  к  чему-то
большему: к крепнущей Рабочей Партии, которая была против вывоза  канаков  с
островов для работы на сахарных плантациях.
   К  тому  же  большая  часть  партии   выступала   против   усиливающегося
национализма и придерживалась весьма либеральных  взглядов.  Рабочая  партия
нагнетала  враждебное  отношение  к  Старому  Свету  с  его  наследственными
привилегиями, разделением общества на классы, неравенством -  все,  что  для
Дэна воплотилось в компании "НСУ Трэйдерс".
   "Железная дорога соединит Сидней и  Рерс",  -  говорил  он  Уолтеру.  Они
сидели в библиотеке, отделанной панелями  из  красного  дерева,  в  доме  на
Элизабет-Бэй. Дэн подумал: интересно, знал ли  Уолтер  о  том,  что  красное
дерево привозили в Австралию на судах "НСУ Трэйдерс"?
   Уолтер фыркнул:
   - С  таким  же  успехом  вы  могли  бы  приказать  ветру  остановиться  и
командовать приливом. Видали ли вы когда-нибудь настоящую сельву?
   Дэн сухо улыбнулся:
   - Случалось.
   - Тогда вы должны представлять себе все трудности. Вам придется проложить
путь через Нолларборскую равнину, это один из  самых  малоосвоенных  районов
мира, где еще не ступала нога человека.
   - Об этом следует поразмыслить как следует, - сказал Дэн, набивая трубку.
Транс-Австралийская  магистраль,  если  вы  финансируете  ее  строительство,
принесет вам колоссальные прибыли.
   И заодно вгонит гвоздь в гроб Австралийской континентальной торговли,  до
сих пор бывшей монополией "НСУ Трэйдерс", которая принадлежала его сестре.

Глава 14

1890

   Когда экспансионистский бум пронесся по Австралии  в  начале  80-х,  Энни
стала подумывать о том, как выйти из неизбежного упадка без  особых  потерь.
Одна из задумок состояла в перераспределении и аккуратном вложении ее доли в
компании. Другая сочетала в себе как деловые, так и частные интересы.
   Вот уже в течение нескольких лет Энни систематически  скупала  шерсть  по
всему  свету:  шотландскую,  американскую,   аргентинскую.   Объяснив   свою
стратегию Райану, она помолчала, откинувшись на кресло, а затем добавила:
   - Я даю вам, Райан, сенсацию года. Он раскурил свою сигару и спросил:
   - И что же это за сенсация.
   - Я наводню рынок шерстью. Она давала ему фору за прежние  обиды,  но  на
лице Райана не отразилось ни тени удивления. Он выпустил облако дыма.
   - Почему вы собираетесь сделать это, когда у вас самой одно из крупнейших
ранчо в Австралии, не сравнимое с большинством других?
   - Я тайно собью цену - не имеет значения, как низко она упадет,  -  чтобы
единоличникам стало невыгодно продавать шерсть.
   - Я спрашиваю, почему?
   - Я хочу сделать банкротом этого морально разложившегося типа.
   В тумане табачного дыма глаза Райана сузились.
   - Майка Гаррисона?
   - Да.
   - А кто следующий в вашем списке?  Она  посмотрела  на  последний  выпуск
"Сидней Диспэтч", лежавший на столе. Эта  националистическо-изоляционистская
газета на все лады расхваливала Дэна Варвика, выставившего свою  кандидатуру
на выборах от новой независимой Рабочей Партии.
   - Я кажусь жестокой, да, Райан? Но если бы я поддавалась каждому мужчине,
который хотел бы поставить меня на  место,  то  "НСУ  Трэйдерс"  теперь  уже
просто не существовало бы. - Она указала на статью о Дэне  Варвике.  -  Если
этот человек победит на выборах, то на  долгое  время  будет  контролировать
парламент и диктовать свои условия  скотопромышленникам,  горнодобывающим  и
судоторговым компаниям. Вот и ответ на ваш вопрос, Райан: следующим  в  моем
списке стоит Дэн Варвик.
   - И если вдруг я стану в оппозицию к вашей политике в своем  издании,  то
следующим стану лично я?
   Энни отвела свой взгляд от черных глаз Шеридана.
   Аккуратно подстриженные, все такие же черные, несмотря  на  его  сорок  с
лишним лет, усики вздернулись.
   - Вот почему вы не позволяли мне любить вас, как любят женщину, -  сказал
он приглушенно. - Потому что в этом случае вы стали бы зависимой от меня, не
так ли? А это величайший  грех  для  женщины,  согласно  утверждениям  вашей
бабушки Нэн Ливингстон, разве нет?
   Она поднялась из кресла и гордо вскинула голову с копной темно-каштановых
волос, которые, казалось, вдруг заполыхали в солнечном луче,  проникавшем  в
комнату через большое окно. Связь Шеридана с  Мэри  МакГрегор,  если  она  и
имела место, пройдет, как проходят мимолетные увлечения, в то время  как  их
дружба останется неизменной. Но разговор о любви застал Энни врасплох.
   - Ну,  а  если  я  вам  позволю  любить  себя,  гарантирует  ли  это  мне
неприкосновенность от ваших журналистских нападок?
   Извиняющаяся улыбка тронула кончики его усов:
   - Нет.
   Энни слегка усмехнулась,  а  когда  лицо  Шеридана  выразило  недоумение,
улыбнулась слишком игриво. Многим мужчинам эта улыбка  могла  бы  показаться
распутной. - После долгих лет ожидания, Райан, я кажется, готова заняться  с
вами любовью.

***

   Холодная, властная  Энни  Трэмейн,  которая  всегда  контролировала  свои
чувства, сейчас нервничала. Нервное состояние перед деловой встречей, обедом
или заседанием Совета Директоров было сродни профессиональному азарту.  Энни
всегда могла  взять  себя  в  руки,  принимая  деловое  решение,  анализируя
причины, собирая всевозможную информацию и определяя  худший  из  вариантов.
Этот длительный процесс давал ощущение спокойствия и придавал уверенности.
   Энни рассматривала намеченную  с  Райаном  Шериданом  встречу  в  той  же
аналитической манере. "Да, нервничаю, - размышляла Энни, а почему бы и нет"?
Ведь с момента, когда она последний раз была в постели  с  мужчиной,  прошло
уже очень много лет. О Боже, почти одиннадцать лет!  Она  уже  не  выглядела
столь моложавой, как раньше. За годы тяжелой работы у нее не было достаточно
времени даже чтобы просто постоять перед зеркалом. Сейчас Энни была  слишком
худа и даже костлява. Остались только запавшие глаза и впалые щеки.
   Она провела рукой по шелковой ткани платья у себя на груди. Мужчины хотят
женщин, мягких женщин, с пышными формами, а у нее... Да что там говорить, ей
следовало получше заботиться о своей внешности.
   Слезы навернулись на глаза у Энни. Что случилось со  Временем  Грез,  как
это могло произойти? Все, чего она хотела, - прожить свою  жизнь  на  ранчо.
Иногда она думала, что Дэн счастливее ее. Он ушел от всего этого,  возможно,
даже умер.
   - Как бы то ни было, но теперь поздно что-либо менять, - думала она, стоя
у высокого окна Ориент-отеля, выстроенного в  стиле  Регентства.  Престижный
старый отель возвышался над набережной Циркуляр-Квэй, месте высадки  Первого
Флота почти сто  лет  тому  назад,  и  Тэнк-стрим,  небольшой  рекой,  ранее
снабжавшей Сидней пресной водой. Вид из окна радовал глаз.
   Широкая Бридж-стрит пересекала реку по мосту, а на набережной  возвышался
лес мачт пароходов и парусников, большая часть из которых принадлежала  "НСУ
Трэйдерс".
   Стук в дверь прервал ее размышления о себе и о компании, причем  Энни  не
могла четко определить, где начинается одна и заканчивается другая мысль.
   - Да?
   - Ваш обед, мисс Трэмейн.
   Энни пошла к двери и немного задержалась у висящего в  комнате  овального
зеркала, чтобы поправить прическу. Несколько рыжих прядей падало на затылок,
остальные  были  уложены  спиралью  наподобие  императорской   короны.   Под
темно-каштановыми бровями вразлет снова был  сосредоточенный,  пронзительный
твердый взгляд карих глаз.
   Хорошо - она снова контролировала себя.
   Официант в красной ливрее вкатил в номер столик на колесиках  и  встал  в
ожидании,  пока  она  поднимала  крышки  различных   судков,   проверяя   их
содержимое. Обед состоял из сочного жареного фазана, супа  с  фрикадельками,
тостов с сыром, фруктов со льдом и пудинга, хорошо пропитанного бренди. Вино
было охлаждено как следует.
   Энни одобрительно кивнула.
   - Поставьте столик вон туда, -  сказала  она,  указывая  на  пространство
между обитым ситцем диваном и стоявшим рядом с ним пухлым креслом  такой  же
расцветки.
   Когда официант обернулся, Энни заметила в его руке конверт.
   - Один джентльмен попросил передать это вам, мисс Трэмейн.
   Ничего не подозревая, она взяла белоснежный конверт:
   - Спасибо, пока все.
   Как только  дверь  за  официантом  закрылась,  Энни  распечатала  письмо,
развернула сочно хрустящий лист бумаги и прочла:

   "Моя дрожайшая Энни.
   Я знаю, джентльмен никогда не станет перечить даме, но как бы то ни было,
я не имею наклонности исполнять что-либо по приказу. Вы не  готовы  к  этому
так же, как и я. Наша любовь сохранится до более подходящего момента...
   Ваш покорный слуга".

   Она уставилась на затейливую подпись Райана. Ярость запылала, как  лесной
пожар. Энни схватила тяжелую,  полновесную  серебряную  крышку  от  блюда  с
фазаном и изо всех сил швырнула ее в стену. От сотрясения со стены сорвалось
зеркало в  массивной  раме,  грохнулось  на  пол  и  разлетелось  на  тысячу
серебристых осколков.
   С испугом Энни смотрела  на  плоды  своей  необузданной  ярости.  Никогда
прежде - ни в годы гнета Наны, ни позже на посту главы "НСУ Трэйдерс" -  она
не теряла контроля над своими эмоциями. Это было  непозволительной  роскошью
для женщины, облеченной такой ответственностью и властью.
   Кулаки  медленно  разжались,  постепенно  на  строго   очерченных   губах
появилась  улыбка.  Затем  Энни  расхохоталась,  и  этот  смех  сотрясал  ее
худенькое тело. Иметь тело, дрожащее от переполняющих его  чувств,  Господи,
это удивительное ощущение!...

***

   - Ты поедешь на лучшем из них, сынок, - обратилась Энни к Брендону. О да,
он был прелестен.  От  отца  он  унаследовал  высокий  рост  и  таинственную
кельтскую красоту.
   Взволнованно Энни наблюдала, как Брендон вновь садился  на  необъезженную
лошадь. Жеребец явно решил, что не позволит оскорбить себя наездником. А  ее
девятилетний сын, напротив, видимо, решил стать наездником во что бы  то  ни
стало.
   Стокмены, англичане и аборигены окружили  кораль  и  громко  подбадривали
Брендона. Пыль поднималась столбом.  Белый  брамби  (австрал,  необъезженная
лошадь.) скакал как бешеный. Он брыкался, лягался, приседал на задние ноги и
вставал на дыбы, стараясь сбросить с себя седока. Брендону  чудом  удавалось
удержаться в седле.
   Появление  Зэба,  который  мастерски  укрощал  любых  лошадей,  несколько
успокоило Энни. Если бы наследнику Времени Грез и  "НСУ  Трэйдерс"  угрожала
какая-то опасность, абориген тут же вмешался бы.
   Она взглянула на него, и белозубая улыбка Зэба приободрила ее. Неизменная
палочка в носу даже не шелохнулась.
   Еще  девочкой,  воспитываемая  своим  отцом  Синклером,  Энни   научилась
правильно вести бухгалтерские книги и счета ранчо, умела загонять  и  стричь
овец, ловко, как заправский стокмен, управлялась  с  конем  и  лассо.  После
смерти родителей бабушка силой увезла  Энни  с  ранчо  и  заставила  изучать
тонкости морской торговли.
   Она  размышляла  обо  всех  этих  годах  унижения,  когда   ее   попросту
игнорировали, как нежелательного близнеца,  наследника.  На  мгновение  Энни
почувствовала накопившуюся за все это время злость на Нану.
   Нана, я заплатила огромную цену, чтобы  следовать  по  твоим  стопам,  но
нельзя и от Брендона требовать того же.
   Энни решила дать сыну возможность почувствовать вкус обоих миров  -  "НСУ
Трэйдерс" и Времени Грез. Брендон должен сам выбрать между ними, и  если  он
того захочет, то сможет выбрать оба мира.
   - Сейчас самое время, чтобы вы позволили ему  стать  мужчиной,  -  сказал
Зэб, обернувшись к ней. - Пришло время для других короборов, мисс Энни.
   Сможет ли она отпустить своего сына на туземную  церемонию  посвящения  в
мужчины? Слишком долго находился он под ее  женской  опекой.  Но  ему  нужно
мудрое мужское руководство для воспитания мужского духа и характера.
   Именно потому, что аборигены жили в полном согласии  с  природой,  они  и
были настоящей страной. Баловэй однажды сказал Энни:
   - Белый человек не умеет мечтать, у него другой путь.
   И этот путь противен природному, потому  что  приводит  к  окончательному
разрушению и мира, и человека.
   - Я пришлю тебе Брендона будущим летом, Зэб.
   Она  подставила  свое  лицо,  покрытое  слоем  пудры  и  румян,   жаркому
полуденному солнцу и зажмурила глаза, чувствуя разливающиеся по телу тепло и
покой. Когда она  возвращалась  из  Сиднея  во  Время  Грез,  с  ней  всегда
происходило нечто подобное.
   На этот раз это было бегство от Райана, отказавшего ей.
   Нет, на самом деле Райан вовсе не отказал ей, он просто не  покорился  ее
приказу, а желание приказывать уже вошло у Энни в привычку. Да, как  всегда,
он заслужил ее невольное восхищение и поддержку, оставаясь при  этом  верным
своим принципам перед лицом надвигающегося финансового  краха  и  опасностью
потерять ее и то, что она представляла: власть, силу, богатство и  положение
в обществе.
   Она знала, что Райан любил ее. Его письмо, лежавшее  на  ночном  столике,
недвусмысленно говорило об этом. Но оно также говорило и о том,  что  должна
сдаться. "Эти платонические отношения могут продолжаться  вечно.  Или  стать
чем-то гораздо большим, но нам обоим придется склониться, уступить.  Сможете
ли вы это сделать, Энни? Сможете ли вы согласиться на компромисс брака?" Она
знала, что любит его, но брак? Черт тебя дери,  Райан  Шеридан,  я  не  могу
пасть так низко даже ради тебя!

***

   Райан Шеридан сидел за своим столом в позе, которая могла  бы  показаться
фривольной, присутствуй здесь Энни, и наблюдал за своим  посетителем  поверх
пальцев, переплетенных наподобие прицела винтовки, которую наводят на цель.
   Сегодня объектом его внимания была не Энни, а ее брат-близнец Дэн Варвик.
   Постепенно жизнь показала Дэну, кем он был на самом деле. Она научила его
быть независимым, самому думать и принимать решения и в конце  концов  вести
за собой других. А Нэн Ливингстон всего лишь надеялась иметь его после себя,
пока он не станет настоящим мужчиной.
   - Не хотите ли вы сказать мне, почему согласились стать посредником между
Союзом и судовладельцами? - перехватил инициативу Дэн.
   Шеридан откинулся на спинку кресла.
   - Мы уже некоторое время знаем друг друга, Дэн, и я верю, что вы честны и
у вас самые благие намерения. Я знаю, что вы заботитесь о людях и стране, но
неужели вы и в самом деле думаете, что забастовка докеров  служит  интересам
Австралии?
   - Она послужит интересам рабочих. Шеридан кивнул.
   - Вы искренне в это верите. Я в это  верю.  Мисс  Трэмейн  в  это  верит.
Давайте будем  помнить  об  этом,  когда  под  реальной  угрозой  забастовки
попытаемся обсудить этот вопрос.
   "Судовладельцев на этой встрече будет представлять Энни Трэмейн?"  Дэниел
думал, что она будет  слишком  занята  и  направит  кого-нибудь  из  высшего
руководства "НСУ Трэйдерс".
   - Эта проблема так же важна для нее, как и для вас. Вы и Союз  выступаете
против импорта дешевой рабочей силы, а ведь это обратная сторона одной и той
же медали, не так ли?
   Воспоминание о жестоком обращении с канаками  и  видение  пленившего  его
мягкого смуглого лица Кай захлестнули Дэна.
   - Да, - совершенно безучастно прозвучал короткий односложный ответ.
   Мисс Трэмейн и сторона, чьи интересы она представляет, рассматривает  эту
забастовку не только как акт, направленный против предпринимательства, но  и
как проявление расизма. Вот еще один повод для  всплеска  националистических
чувств... "Австралия для австралийцев!.. Сохраним чистоту белой Австралии!..
Белая Австралия!.."  Подобные  лозунги  уже  сегодня  вынесены  в  заголовки
некоторых газет.
   - Компромиссы нежелательны,  но...  -  Дэна  прервала  Энни,  вошедшая  в
комнату без предварительного  уведомления  секретаря.  Держа  голову  высоко
поднятой, она заняла кресло напротив  Райана  и  расправила  юбки,  как  это
делала королева Виктория, встречаясь со своим кабинетом и премьер-министром.
   - Я полагаю, вы и е