но смущенный ее реакцией.
     - Да ничего, - ответил ему Бобби, прежде чем девушка успела вставить слово. - Просто она передумала выходить за тебя замуж.
     За его заявлением последовала минутная перепалка. Кизия слушала спорщиков краем уха, изучая взглядом бурлящую толпу.
     Где же Шкаф? - размышляла она, теребя нижнюю губу. - Почему его нигде не видно? Можно подумать, такого мужчину легко не заметить! Он же всегда...
     - Он у столиков для пикника, - сказал Митч.
     Кизия уставилась на него.
     - Что?
     - Шкаф. Ты ведь его высматриваешь?
     Попытайся она отрицать, из всех присутствующих ей могла бы поверить только малютка Айрис.
     - Да, Митч, - кивнула Кизия. - Я ищу Шкафа.
     - Я и говорю, что он вон там, - Митч указал пальцем, - у столиков под деревьями. Мы его видели десять минут назад.
     - Вот-вот, - вмешался Джей Ти. - Он там с Джексоном. И угадай, кого привел с собой Джексон?
     - Э?
     - Ту рыжую врачиху-северянку, которая живет в его доме.

***

     Кизия добралась до столиков с огромным трудом. По пути ей повстречалось бесчисленное множество знакомых, и с каждым, естественно, приходилось останавливаться и обмениваться приветствиями.
     Шкаф, Джексон и его "рыжая врачиха-северянка" обнаружились именно там, где было сказано. Сначала Кизия собиралась их окликнуть, но затем решила подкрасться незаметно. Ей хотелось как следует рассмотреть доктора Фебу Донован прежде, чем знакомиться.
     Квартиросъемщица Джексона Миллера оказалась высокой женщиной, гибкой, как тростинка, с золотисто-рыжими волосами и молочно-белой кожей. Ее лицо носило отпечаток утонченного, холодного ума. Одета она была в белоснежную футболку и темно-синие шорты. Судя по всему, ей было очень весело. Точнее, она хохотала до слез.
     - Хватит... пожалуйста, - донесся до Кизии ее голос.
     - Ну ты и скажешь, Джексон, - фыркнул Шкаф, сидящий по другую сторону стола. На нем были джинсы и оранжевая футболка с надписью на груди: "Горячая штучка". При виде его броской майки Кизия решила, что ее желтый комбинезон оказался прекрасным выбором. - А помнишь, что писали о Чаки Фремонте в местных газетах?
     Кизия улыбнулась. Ей следовало догадаться, что они пичкают доктора Донован бородатыми анекдотами о Чарльзе Гордоне Фремонте. В департаменте о нем ходили легенды.
     - Ага, его фотографию напечатали на первой странице "Правопорядка", - продолжил Джексон. - Казалось, он весь в смоле, а...
     - Можно я скажу, - вмешалась Кизия, подойдя к ним. - Вы, шутники, мучаете бедняжку историей о Чаки Фремонте и шоколадном сиропе.
     Шкаф плавным движением поднялся на ноги, сверкнув белозубой улыбкой. Судя по его одобрительному взгляду, желтый комбинезон ему очень даже понравился.
     - Сестренка Кэрью, - произнес он глубоким басом.
     - Привет, Кизия, - поздоровался Джексон, вставая.
     Кизия краем глаза заметила, как присматривается к ней Феба Донован.
     - Я думал, ты все еще в Мемфисе у мамы, - сказал Шкаф.
     - Я вернулась вчера ночью.
     - Значит, ей стало лучше?
     - Настолько лучше, что она начала изводить меня вопросами, когда же я образумлюсь и выйду за тебя замуж, - сказала Кизия, тряхнув серьгами. Ее ответ прозвучал более раздраженно, чем ей хотелось. Она все еще находилась под впечатлением разговора с мамой о Шкафе. И ее выводил из себя пристальный взгляд приятельницы Джексона. Решив, что лучше прояснить ситуацию прямо сейчас, Кизия обернулась и выпалила, - Доктор Феба Донован, я нормально выгляжу?
     Феба, как ни странно, сильно смутилась. Даже покраснела. Затем, словно нажав на какую-то невидимую пружину, взяла себя в руки.
     - Да, - ответила она прекрасно поставленным голосом. - А вы, очевидно, Кизия Кэрью, пожарный.
     Кизия остолбенела, не зная, как следует понимать ее ответ. Она перевела взгляд с рыжей женщины на Джексона, а затем на Шкафа. Неужели ее любовник решил посоветоваться...
     - Кто-то обсуждал меня за глаза? - взорвалась она.
     - Только не я. - Шкаф покачал головой. Он был заметно удивлен словами Фебы.
     - И не я, - эхом отозвался Джексон, окинув свою постоялицу странным взглядом. - Откуда ты...
     - От Лорелеи, - коротко ответила Феба Донован и вновь посмотрела на Кизию.
     Рыжая женщина улыбнулась, сдержанно, но очень искренне. Кизия не удержалась от ответной улыбки. Ей всегда было непросто завязывать дружеские отношения с женщинами. Но в этой есть что-то...
     - Дочка Джексона, Лорелея, упоминала о вас, - пояснила Феба. - Она большая ваша поклонница, мисс Кэрью. Она считает вас очень независимой женщиной.

***

     - Гм...
     - Здесь?
     - Немножко... ага. - Шкаф замычал от боли, смешанной с удовольствием, когда Кизия нащупала болезненный участок на его спине. - О, да. Именно здесь.
     - Ты такой напряженный.
     - По-моему, я слегка перетрудился, вырывая победу для нашей станции.
     Его подруга рассмеялась. Секунду спустя он почувствовал возле уха ее теплое дыхание.
     - Может, ты становишься слишком старым, чтобы участвовать в соревнованиях, - шутливо предположила она.
     Шкаф зарычал от притворной ярости и вывернулся из-под нее одним плавным движением. Но даже сейчас, действуя под влиянием момента, он старался не слишком явно выражать свое физическое превосходство. Он не мог забыть страх, охвативший Кизию в ту ночь, когда они впервые занимались любовью.
     - Что теперь скажешь? - вкрадчиво спросил он, глядя в прекрасные золотисто-топазовые глаза своей подруги. Она казалась возбужденной, но не напуганной. Несмотря на громкий визг, вырваться на самом деле она не пыталась.
     Они лежали у Кизии в спальне. После окончания праздника они направились в ее квартиру, заскочив по пути в дом Шкафа, чтобы забрать Шабаз. Соседка, обычно присматривающая за кошкой в отсутствие хозяйки, уехала в отпуск, а Кизия боялась оставлять Шабаз одну на время поездки в Мемфис. Тогда Шкаф предложил свои услуги в качестве кошачьей няньки. Хотя несколько раз за это время кошка будила его среди ночи, прыгая на грудь, все прошло довольно гладко.
     Оказавшись в квартире Кизии, они первым делом занялись любовью прямо в ванной, а затем перебрались в спальню, где Кизия и предложила Шкафу сделать массаж после того, как он пожаловался на боль в спине.
     Кизия рассмеялась снова. От этого гортанного звука сердце Шкафа забилось гораздо быстрее. Как и от вида ее сосков, торчащих сквозь ткань оранжевой футболки с надписью "Горячая штучка". Кизия отобрала у него эту футболку после того, как они ушли из ванной.
     - Берегись, - предупредила она. - Такие телодвижения могут быть опасны для "веселых пожарных".
     - Только, - Шкаф накрыл ладонью ее правую грудь, - если "веселые пожарные" не соблюдают правила техники безопасности.
     Он опустил голову. Кизия обняла его за шею. Они поцеловались долгим, чувственным поцелуем.
     Когда они наконец разжали объятия, Кизия тихонечко вздохнула. Ее лицо горело, в глазах светилось пламя.
     - Похоже, твоя спина уже не болит?
     Шкаф улыбнулся.
     - Теперь у меня болит кое-что другое, киска.
     Кизия протянула руку и погладила его по щеке. Через несколько секунд Шкаф повернул голову и поцеловал ее ладошку. Кожа на ее руке была гладкой, но не изнеженной. Она слишком много работает. У нее сильные, надежные руки. Вряд ли она поверит, но именно поэтому ее прикосновения кажутся Шкафу такими возбуждающими.
     - И как тебе Феба Донован? - спросила Кизия, пощекотав его усы. Пару недель назад он поинтересовался, нравится ли ей чувствовать прикосновения усов к своей коже. В ответ она улыбнулась так соблазнительно, что его в жар бросило.
     - Ну... - Шкаф умолк. Его рассудок был настолько поглощен Кизией, что трудно было так сразу перейти к разговору о другой женщине. - По-моему, она интересный человек. Умеет разбираться в людях. Но очень замкнутая. Мне кажется, у них что-то завязывается с Джексоном, только оба пока еще этого не понимают.
     - Гм...
     - А ты что думаешь? - Ему и вправду было любопытно. Хотя первые несколько минут знакомства едва не привели к стычке, к моменту расставания Кизия и Феба казались лучшими подругами.
     - Ну, сначала мне даже показалось, что ты ... говорил с ней... обо мне.
     Ее явные сомнения при выборе слов подсказали Шкафу, какой именно "разговор" она имела в виду. Он покачал головой.
     - Я бы никогда так не сделал, киска.
     Его подруга вздохнула.
     - Знаю. И раньше знала, хотя почему-то подумала, что ты мог бы...
     Шкаф промолчал. Что сказать? Его любимая женщина все еще училась доверять и разуму, и сердцу.
     - Моей второй мыслью... или даже первой... было то, что Феба относится ко мне так же, как многие другие жены и подружки пожарных.
     - То есть, она могла подумать, что ты охотишься за Джексоном. - Они с Кизией уже обсуждали это раньше. До того, как она все ему объяснила, Шкаф считал, что остальные женщины смотрят на нее свысока из зависти к ее успехам. Он знал, как жестоки могут быть женщины к своим более независимым "подругам", способным утвердиться в мире мужчин.
     - Я уже говорила тебе. Многие женщины считают, что я физически не могу выполнять такую работу и поэтому представляю угрозу для их мужей. Это я могу пережить.
     Шкаф провел ладонью по ее мускулистому предплечью.
     - Ты ведь можешь сказать им, как много тренируешься... сколько сейчас пробегаешь? Сорок миль в неделю? И работаешь в спортзале с гирями.
     - Вот именно. Я даже могу как-то поладить с ревнивыми женами. Чаще всего мужчины, из-за которых они так сильно переживают, тоже пожарные, и я могу не выезжать с ними в одной машине, а...
     - Чаще всего?
     Кизия окинула Шкафа лукавым взглядом, не обидевшись на краткую вспышку ревности.
     - В девяносто девяти процентах случаев.
     Он кивнул.
     - Просто уточняю.
     - Ага. Но по-настоящему меня злят те, которые считают всех женщин-пожарных шлюхами, желающими спать и мыться в окружении кучи мужчин.
     - Ты не должна волноваться из-за глупцов, которые не хотят увидеть правду, киска.
     Взгляд Кизии затуманился, когда рука Шкафа скользнула между ее голых бедер. Он начал ласкать ее, поглаживая нежную женскую плоть. Она качнула бедрами. Между ног у нее стало мокро.
     - И в чем же... эта... правда?
     Свободной рукой Шкаф задрал оранжевую футболку, обнажив ее груди. Он знал, что они небольшие. Но их размер и форма казались ему совершенными. Они умещались в его ладонях, словно были созданы для этого.
     - В том, что ты... - он чмокнул ее в уголок рта, - независимая... - в другой уголок, - женщина.
     Шкаф вошел в нее в то самое мгновение, когда его губы слились с ее губами в страстном поцелуе. Она сдавленно вскрикнула, выгнув спину, впуская его еще глубже.
     Они начали двигаться вместе. Сначала очень медленно, словно впереди у них была целая вечность. Затем быстрее. И еще быстрее.
     Шкаф обхватил Кизию за бедра, крепче прижимая к себе. Он не мог насытиться ею.
     - Пожалуйста... - простонала она, впиваясь в ногтями в его кожу. - Ой, пожалуйста.
     - Сейчас, - пообещал Шкаф. Он горел, как в огне. Как будто газетные статьи о самовоспламеняющихся людях могли оказаться правдой.
     Шкаф балансировал на грани экстаза, сдерживая себя изо всех сил, пока не почувствовал, как содрогнулось тело Кизии, свидетельствуя о приближении ее оргазма. Он выждал еще мгновение, и затем бушующее пламя поглотило обоих.

Восьмая глава

     Через две недели после Дня пожарного Шкаф слег с гриппом. Он стойко боролся с недомоганием целые сутки, но к концу второго дня ему до смерти надоело болеть. И чем сильнее ему надоедало, тем хуже он себя чувствовал.
     - Апчхи, - чихнул он, едва успев прикрыть рот и нос бумажным носовым платком. Тщательно высморкавшись, он швырнул промокшую салфетку в мусорную корзину, стоящую недалеко от кровати. На часах было три минуты седьмого.
     Кизия влетела в спальню, неся в руках большой стакан апельсинового сока и кружку, от которой валил пар. Она уже успела переодеться в строгую темно-голубую униформу пожарного. Хотя в покрое рубашки и брюк не было ничего сексуального, они подчеркивали гибкость ее стройной фигуры. Сегодня у Кизии был выходной, но ее вызвали на работу из-за эпидемии гриппа.
     - Не нравятся мне эти звуки, - заметила она, щелкнув языком.
     - Не волнуйся, - буркнул Шкаф. - Со вребенеб бне станет небного лучше.
     Кизия поставила стакан и кружку на тумбочку у кровати. Уголок ее чувственного рта дернулся, словно она пыталась сдержать улыбку. Хорошенькое дело, - обиженно подумал Шкаф. - Я тут болею, а ей смешно.
     - Сок я только что выжала, - объявила она подозрительно радостным тоном. - Целый кувшин для тебя. Я поставила его в холодильник рядом с куриным супом. Кстати, вот травяной чай.
     Шкаф поморщился.
     - Травяной? А на вкус как вареные опилки!
     Кизия выпрямилась, окинув его слегка насмешливым взглядом, которым испокон веку женщины выражают свое превосходство над нытиками-мужчинами. Шкаф вспомнил, что его мама точно так же смотрела на Вилли Лероя Рэндалла, когда тот валялся в постели с тяжелым случаем отравления.
     - Если ты различаешь вкус, значит, тебе полегчало, - медовым голоском продолжила Кизия. - Вчера ты клялся, что можешь выпить стакан текилы с перцем и совершенно ничего не почувствуешь.
     Шкаф попытался иронически расхохотаться, чтобы пристыдить свою насмешливую подругу. К сожалению, первое же "ха-ха" застряло в его воспаленном горле, перейдя в приступ кашля.
     Откашлявшись и прочихавшись, Шкаф в изнеможении откинулся на подушки. У него ныла каждая косточка. Грудь болела так, словно Шабаз прыгала на ней, как на батуте.
     - Ой, милый, - с неожиданным состраданием воскликнула Кизия. Она наклонилась и приложила к его лбу прохладную ладонь. А затем поцеловала его в висок. На безумно краткое мгновение Шкаф поверил, что чувствует ее возбуждающий запах. - Как жаль, что ты так разболелся.
     Шкаф взглянул на нее мутными глазами. Этот грипп уже сидел у него в печенках. Но надо признать, не так уж неприятно, когда с тобой нянчится красивая женщина. Если не считать противного горячего питья, которым Кизия пыталась его пичкать, и ее постоянных высказываний о том, что больные мужчины ведут себя хуже детей, она ухаживала за ним как настоящая сестра милосердия.
     Быть может, это убедит ее окончательно, - внезапно подумал Шкаф. - Быть может, увидев его таким несчастным и страдающим, она смягчится и перестанет сопротивляться...
     Шкаф выбросил эту мысль из головы. Он был чертовски зол на себя. Что, во имя всего святого, заставило его так думать? Меньше всего на свете он хотел, чтобы Кизия Лоррейн Кэрью согласилась выйти за него из жалости! Пусть уж лучше просит еще "времени" на изживание своих страхов.
     - Шкаф? - окликнула его Кизия, снова погладив по голове. Она смотрела на него с нескрываемым сочувствием. - Маленький? Что случилось?
     - Ничего, - хрипло ответил он. - Я в порядке.
     - Ты плохо выглядишь. - Она снова щелкнула языком и нахмурилась, между ее бровями залегла тонкая вертикальная морщинка. - Знаешь, по-моему, твоя мама права. Эти лекарства не помогают. Может, тебе надо еще раз обратиться к врачу и...
     - Нет!
     После столь категоричного отказа Шкафа снова потянуло чихнуть. Он нащупал салфетку и поднес ее к носу. Высморкавшись как следует, он смог наконец продолжить.
     - Не надо врача, - заявил он. Мама и так замучила его уговорами во время своего вчерашнего визита. Не хватало, чтобы и Кизия к ней присоединилась. Вообще-то, он очень уважал врачей. Но старался держаться от них подальше. Больницы его пугали. Они напоминали о долгой и мучительной борьбе его отца с раковой опухолью.
     - Но...
     - Никаких, - он кашлянул, - врачей!
     - Ладно! Ладно! - сдалась Кизия. - Никаких врачей. - Она взглянула на часы и поморщилась. - О Боже. Смотри, сколько времени. Мне надо бежать, Шкаф.
     - Беги, крошка, - сказал он, уткнувшись распухшим носом в пачку салфеток. - Я выживу.
     Кизия еще раз чмокнула его в макушку и умчалась на дежурство.

***

     Выпив большую часть апельсинового сока, Шкаф задремал. Проспав около часа, он проснулся от собственного чиха. Некоторое время он лежал, уставившись в потолок и хрипло дыша через рот, а затем вылез из кровати и побрел в ванную. Там он сделал множество полезных вещей, в том числе вылил травяной чай в унитаз и слил воду, прежде чем вернуться в постель.
     Где-то в простынях затерялся пульт от маленького телевизора, стоящего на комоде. Шкаф отыскал его, включил телевизор и начал перескакивать с канала на канал, пока не наткнулся на выпуск новостей. Через несколько минут он решил, что видел все это раньше - скандал в Вашингтоне, беспорядки на Ближнем Востоке, заявление ученых о том, что еще одна из маленьких радостей жизни оказалась вредной для здоровья - и переключил на другую программу. В конце концов, он остановился на английском документальном фильме о природе Африки.
     Передача уже подходила к концу, когда зазвонил телефон. Шкафу не хотелось снимать трубку, но что-то... какой-то необъяснимый толчок... заставил сделать это.
     - А-а-апчхи, - чихнул он прямо в трубку. На часах было двадцать четыре минуты восьмого. Интересно, как дела у Кизии? Хотя Шкаф не сомневался в ее способностях, но знал по опыту, что в чужой бригаде работать нелегко.
     - Шкаф?
     Это была Кизия. Ее взволнованный голос подействовал на Шкафа, как сильнейший антибиотик. Его уши, нос и горло внезапно прочистились сами собой.
     - Я здесь, киска, - сказал он, сев в кровати.
     - Джексон у тебя?
     - Джексон? - Шкаф нахмурился, вспомнив, что его друг должен был закончить работу в то самое время, когда начиналась смена Кизии. - Нет, конечно нет. А что?
     - На станцию поступило сообщение о пожаре рано утром, за два часа до конца первой смены. В многоэтажке. Один человек погиб. Маленькая девочка. Задохнулась в дыму, наверное, потому что ожогов на ней не было. Джексон вынес ее из огня.
     Нет, - подумал Шкаф с грустью. Он закрыл глаза. - Боже... нет.
     Смириться с гибелью человека всегда трудно. А тем более, с гибелью ребенка. Когда умирает взрослый, можно утешиться тем, что он хоть сколько-то, но успел пожить. А маленький человечек...
     Однажды, в самом начале своей карьеры, Шкаф тоже вынес из огня мертвого младенца. Это впечатление оставило глубокий шрам в его душе. Он знал, что будет видеть этого ребенка в кошмарных снах до конца своих дней.
     - Шкаф?
     Он открыл глаза.
     - Я все еще здесь, малыш. Это тебе Джексон рассказал?
     - Не-а. Я видела его мельком во время пересменки. Он очень плохо выглядел, Шкаф. Казался совсем опустошенным. И взгляд у него был такой измученный. Я слышала, что капитан предложил ему обратиться к психологу, но Джексон резко отказался и заявил, что у него нет времени. Я думала, что он поедет к тебе. Чтобы... обсудить... это.
     Шкаф глубоко вздохнул.
     - Ну, если он и собирался ко мне, то пока не доехал. Я буду его ждать. И попробую дозвониться к нему домой.
     - Хорошо. - Кизия помолчала секунду, а затем добавила, кашлянув. - И еще, насчет умершей девочки. Мне сказали, что ее имя - Анна.
     - О... нет.
     - Вроде бы так звали его жену, да?
     - Ага. - Шкаф печально покачал головой, сочувствуя другу. - Анна.
     - И это все осложняет.
     - Вот именно. - Жена Джексона умерла от рака восемь лет назад, когда Лорелее только-только семь исполнилось. Шкаф иногда думал, что чтобы справиться со своим горем Джексону понадобилось больше мужества, чем требуется на самых страшных пожарах.
     Кизия вздохнула.
     - В общем, я подумала, что надо тебя предупредить. Чтобы ты смог... достучаться до него.
     - Спасибо, что позвонила.
     - Тебе уже лучше?
     Он поморщился.
     - Это всего лишь простуда, Кизия Лоррейн. Сравни с тем, что пришлось пережить Джексону...
     ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ!
     Шкаф умолк, услышав в трубке сигнал тревоги. Спустя секунду до него донесся голос диспетчера. Несмот