.
     - Вот-вот.
     - И поэтому ты нуждаешься в... э... дозе адреналина перед тем, как приступить к готовке.
     - Ага. - У Шкафа заблестели глаза.
     - То есть, тебе обязательно нужен мангал.
     - Или эти большие, острые ножи.
     Кизию разобрал смех. С хохотом она прижалась к Шкафу, обхватила его за талию. Его левая рука скользнула по ее груди. Кизия придвинулась еще ближе.
     Ее смех перешел в сдавленное хихиканье, а затем - в длинный, глубокий вздох.
     - Похоже, ты не восприняла мою теорию приготовления пищи с тем уважением, которого она заслуживает, сестренка Кэрью, - пробормотал Шкаф через несколько секунд, коснувшись губами ее курчавым волос.
     Она слегка отстранилась, запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.
     - Неужели находились женщины, которые действительно верили в твою доисторическую теорию?
     Ее глупый вопрос оказался таким же неожиданным, как незваный гость на вечеринке. Если бы можно было взять назад свои слова, Кизия бы это сделала. Но теперь она могла только смотреть, как мрачнеет на глазах лицо ее спутника.
     - Шкаф... - шепнула она, похолодев от страха. Ну зачем ей понадобилось напоминать о других женщинах? Не могла промолчать?
     Ральф Рэндалл поднял правую руку. Хотя сердцем и разумом Кизия знала, что ей нечего бояться, тихий голосок из самого темного уголка души нашептывал прямо противоположное.
     Она невольно отшатнулась, ненавидя себя за это. Ее дрожь стала дрожью облегчения, когда пальцы Шкафа с необычайной нежностью коснулись ее щеки.
     - Ты первая женщина, которая услышала о моей теории, - сказал он, сверля ее взглядом. Кизия догадалась, что он знает о ее страхе. И что это знание причиняет ему боль. - А еще ты первая женщина, кроме моей мамы, которую я пригласил в этот дом. - Он снова погладил ее щеку, его прикосновение было мягким и успокаивающим. - И я никогда, никогда в своей жизни не готовил для других женщин.
     - Ох, - единственное, что Кизия сумела произнести. Внезапно она почувствовала, что задыхается.
     Шкаф обвел ее губы слегка загрубевшим кончиком большого пальца. Ее рот невольно приоткрылся. Палец скользнул внутрь. Кизия почувствовала вкус фирменного соуса Вилли Лероя Рэндалла.
     Шкаф обнял ее. Приподнял. Кизия не уловила последовательности его плавных движений. Но внезапно она оказалась у него на руках.
     Он чмокнул ее в шейку, потянулся к губам. Они поцеловались. Крепко и горячо. Кизия зажмурилась, перед ее глазами плясали искры, сердце едва не выскакивало из груди.
     Она хотела этого.
     О, святые небеса. Она хотела.
     Шкаф оторвался от ее губ. Кизия открыла глаза, ощутив чувство потери. Она дрожала.
     - Кизия, я застелил постель чистым бельем и положил презервативы в ящик тумбочки. Прямо сейчас я хочу внести тебя в дом и воспользоваться всем этим. Я хочу любить тебя сегодняшней ночью. И завтра тоже. И послезавтра. Я хочу тебя до боли. Но, как и в тот раз, когда мы впервые поцеловались, мне нужно знать, хочешь ли ты того же, что и я.
     "Скажи это, киска, - умолял он в тот вечер, полтора месяца назад. - Скажи или покажи. Для нас обоих очень важно, чтобы я правильно тебя понял".
     - Да, Шкаф, - ответила она. - Ах... да!

***

     Он раздевал ее так, словно разворачивал самый дорогой и желанный подарок. Нежно и решительно снимал с нее одежду, нахваливал каждым дюйм ее обнаженной кожи. Она и представить не могла, что когда-нибудь, благодаря ему, почувствует себя такой красивой.
     Он ласкал ее губы целую вечность. Пробовал на вкус. Дразнил. Целовал бесчисленное множество раз. Наслаждался ее ртом, словно самым сочным, самым спелым и соблазнительным яблоком из Райского сада.
     Кизия с дрожью выдохнула его имя, обнимая его широкие плечи. Их языки соприкоснулись, разжигая еще большую страсть.
     - Чем больше ты даешь, - с жаром прошептал он, - тем большего я хочу от тебя.
     Она инстинктивно попыталась прикрыться, когда Шкаф снял с нее кофейного цвета лифчик. Она сомневалась в красоте и размере своей груди. Но Шкаф помешал ей, отведя в сторону ее руки.
     - Прекрасные, - хрипло объявил он, поглаживая ее грудки теплыми ладонями. - Такие... прекрасные.
     Он нежно сжимал и массировал. Ласкал и гладил. Он опустил голову и щекотал губами ее бархатистые соски, пока они не затвердели. Когда наконец он взял один из них в рот, Кизия вскрикнула от удовольствия, острого, словно отточенное лезвие.
     - Я... хочу... - выдавила она.
     - Все, что угодно, - пообещал он. - Как угодно. Вообще все.
     Она поймала его на слове. И раз уж хотела дотронуться до него, так и сделала. Ее первое прикосновение было очень робким, но даже оно вызвало у Шкафа стон удовольствия. Второе было более смелым. Третье же...
     - Да, - выдохнул Шкаф сквозь стиснутые зубы. - Да, малыш. Ох... да.
     Ей предстояло так много узнать о нем.
     Мягкость его гладкой темной кожи.
     Упругие завитки его волос.
     Соленый вкус и острый запах его пота.
     Звуки, которые он издавал, когда она лизала его кожу...
     И покусывала...
     И медленно, очень медленно сомкнула дрожащие пальцы на его горячем и твердом инструменте.
     Его большие ладони блуждали по ее телу, превращая искорку желания в неутолимое пламя страсти. Она извивалась и дрожала от его бесконечных ласк. Ее сердце стучало, словно отбойный молоток. Пульс отбивал сумасшедший ритм, и кровь бешено струилась по жилам.
     Но когда он наконец склонился над ней, готовясь войти, Кизия испытала приступ страха. Ее сердце замерло. Тело напряглось.
     Он был таким... большим.
     Таким сильным.
     Каким бы осторожным он ни был...
     Шкаф все понял. Казалось, он так вжился в ее чувства и мысли, что узнал о ее ощущениях в ту же секунду, что и она сама. Без единого слова он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Мускулы на его руках напряглись, когда он приподнял ее, усаживая на себя верхом. Растерявшись, Кизия едва не упала вперед.
     Она восстановила равновесие, уперевшись ладонями в его грудь, блестящую от пота. Сердце у него колотилось даже сильнее, чем у нее. Он тяжело дышал, словно спортсмен, пробежавший марафонскую дистанцию.
     - Я твой, Кизия, - хрипло сказал Шкаф. Его руки скользнули по ее телу и сомкнулись на ее стройных бедрах. - Возьми столько, сколько хочешь... сколько тебе нужно.
     Для нее карий цвет никогда не ассоциировался с пламенем, но сейчас темные глаза Ральфа Букера Рэндалла, казалось, прожигали ее насквозь. Страх, испытанный несколько секунд назад, сгорел без остатка.
     "Я твой, Кизия", - сказал он.
     Так оно и было.
     Но и она принадлежала ему.
     Она опустилась на него, охватив его пальцами, уже переставшими дрожать. Шкаф крепче сжал ее бедра, помогая сохранить равновесие. Он напрягся всем телом, стараясь сдержать себя.
     "Возьми столько, сколько хочешь..."
     Она хотела все. И никак не меньше. Она начала медленно, осторожно двигаться, пока он не вошел в нее полностью. Закусив нижнюю губу, она чувствовала, как нарастает внутри напряжение, и выгнула спину, стремясь к желанному финалу.
     Шкаф взял в ладони ее маленькие, острые грудки. Сжал пальцами коричневатые соски. Сдавленный крик сорвался с ее губ одновременно с охватившей ее тело ярко-красной вспышкой удовольствия.
     "...сколько тебе нужно".
     Мир закружился вокруг нее огненным колесом.
     - Ох...
     - Ох... да.
     Они кончили одновременно.
     Кизия выкрикнула имя Шкафа в то самое сияющее мгновение, когда он выкрикнул ее имя. Их голоса слились воедино, как и тела.
     Более яркого оргазма они оба никогда еще не испытывали.

Шестая глава

     Кизия спала, как младенец, доверчиво прижавшись к груди Шкафа, свернувшись калачиком в его объятиях.
     Он долго лежал без сна. Глядел на нее. Любовался удивительной красотой ее лица. Лунный свет, падающий из окна, окутывал ее волшебным сиянием.
     Боже, как она прекрасна!
     Ее чуть выпуклый лоб...
     Изящный изгиб бровей...
     Слегка изогнутые густые ресницы...
     А губы! Такие многообещающие. Такие страстные. Даже святой превратился бы в грешника, попробовав вкус этих губ.
     Кизия Лоррейн Кэрью принадлежала ему в эту ночь и останется с ним, по крайней мере, до конца следующего дня. Шкаф хотел, чтобы их первое занятие любовью произошло именно так. Интуиция подсказывала ему, что какой бы приятной ни оказалась их первая близость (а даже в самых диких фантазиях он не мечтал испытать такое немыслимое наслаждение) женщина, лежащая сейчас в его объятиях, впоследствии попытается найти путь к отступлению.
     Вызов на дежурство предоставил бы ей прекрасную возможность уйти. Любую другую причину для расставания Шкаф бы не принял. Любую, кроме работы. Эта часть ее жизни остается для него запретной. Работа пожарного значит для нее так же много, как и для него самого.
     А может, даже больше.
     Шкаф склонился к ее уху, вдыхая ее опьяняющий аромат, и ощутил едва заметную примесь собственного запаха. Он вздрогнул, наткнувшись на это свидетельство недавней близости. Интересно, не остался ли его вкус у нее на губах. Один быстрый поцелуй поможет это выяснить.
     - Кизия, - хрипло прошептал Шкаф, думая о своем запахе на ее коже. - Ох, Кизия.
     У него чуть сердце не разорвалось, когда, оказавшись с ней в постели, он почувствовал ее страх. Но ее внезапный испуг не был такой уж неожиданностью. Хотя Шкаф и желал всей душой, чтобы призраки прошлого перестали мучить Кизию, он понимал, что чем скорее она раскроется перед ним, тем меньше будет защищена от последствий своей связи с Тайреллом Бэбкоком.
     Если бы отказ от собственных сексуальных желаний был единственным лекарством против ее страха, Шкаф пошел бы на это. Он был готов остановиться в любой момент.
     Но, слава Богу, этого не случилось. Он передал инициативу любимой женщине, и она воспользовалась этим. Результат превзошел все ожидания.
     Кизия шевельнулась, ее ресницы дрогнули. Она уткнулась лицом в его грудь, лизнув языком кнопочку его правого соска. Шкаф перевел дыхание, напрягшись всем телом. Она что-то неразборчиво пробормотала. Шкаф испытал глубинную вспышку удовлетворения, поняв, что этим "чем-то" было его имя.
     - Малыш, - выдохнул он, чувствуя, как оживает его мужская гордость.
     Его давнишняя любовь... и недавняя любовница... сонно заворочалась. Одеяло соскользнуло, открыв взгляду ее маленькие груди. Кожа цвета молочного шоколада соблазнительно блестела в лунном свете. От прохладного воздуха соски сморщились, превратившись в крохотные бутончики.
     И тогда Кизия подняла ресницы. Она глядела на него радостно и удивленно. Чувственный рот изогнулся в улыбке.
     - Шкаф, - сказала она, произнося его прозвище с нескрываемым удовольствием.
     Искушение прикоснуться к ней было слишком сильным. Шкаф начал ласкать свою спутницу губами и ладонями. Она снова промурлыкала его имя.
     Внезапно она потянулась к нему, явно выражая свое желание.
     - Ты все еще мой, Ральф Рэндалл? - гортанным голосом спросила Кизия.
     - Твой навсегда, - поклялся он, и доказал ей это.

***

     Кизия проснулась в одиночестве на огромной кровати, застеленной темными простынями, в просторной, залитой солнечным светом комнате. Ей понадобилась целая секунда, чтобы вспомнить, где она и почему.
     - Ой, - выдохнула она. Ее тело откликнулось на внезапный прилив воспоминаний. Пульс ускорился. Соски затвердели. Нежная плоть между ног затрепетала и увлажнилась. - Ой... Шкаф.
     Она никогда раньше не чувствовала себя так, как в это мгновение. Никогда не испытывала того, что пережила в объятиях Шкафа прошлой ночью. Честно говоря, даже не думала, что способна на такое.
     Кизия лишилась девственности со своим мужем. Однако вовсе не в медовый месяц. Нет, она преподнесла этот подарок Тайреллу Бэбкоку на заднем сидении его потрепанного "шевроле" примерно за год до свадьбы.
     Тайрелл оставался ее единственным любовником до встречи с Ральфом Букером Рэндаллом. Иногда бывший муж похвалялся тем, что сделал из нее женщину. Сейчас она понимала, что в этом он лгал, как лгал во многом другом. Что бы ни сделал из нее бывший муж - если он хоть что-то мог из нее "сделать" - это не имело ничего общего с сексуальностью.
     Ведь если рассуждать здраво, Тайреллу не нужна была женщина. Ему нужна была жертва.
     Боже мой, неужели она...
     Кизия вздрогнула, не додумав мысль до конца, и села на кровати. Подоткнув под себя одеяло, она взглянула на часы, стоящие на тумбочке. И чуть не упала от удивления, увидев, сколько сейчас времени.
     Без двадцати одиннадцать? Не может быть! Она не просыпалась позже семи с тех пор... надо же, и не вспомнить. По крайней мере, с год. Может, и больше. Внутренние часы не позволяли ей валяться в постели, попусту растрачивая время.
     Эта мысль всколыхнула в ней новую волну возбуждения. Отголоски бурно проведенной ночи вновь напомнили о себе.
     Кто сказал, что при валянии в постели время уходит попусту? - подумала Кизия, осторожно потрогав сосок. Если валяться с кем-то, это может быть очень...
     Гм.
     Она прикоснулась к другой своей груди. Очертила пальцем шелковистый кружок. Вздрогнула от удовольствия.
     Да.
     Может быть. Очень.
     Внезапный приступ зевоты застал Кизию врасплох. Она подняла руку, прикрыв рот ладонью. И вспомнила, как делала то же самое... по другой причине... в тот вечер, когда Шкаф целовался с ней на пороге ее квартиры.
     В тот вечер собственные губы показались ей незнакомыми. А сейчас кажутся...
     Незнакомыми. Все тело кажется незнакомым! Но в этом нет ничего страшного. Удивительное ощущение.
     Это часть правды о самой себе, - подсказал ей внутренний голос. Так было всегда. Просто не хватало смелости поверить...
     Дверь спальни слегка приоткрылась. Шкаф заглянул в комнату. Его лицо расплылось в улыбке, когда он убедился, что Кизия проснулась.
     - Шкаф! - воскликнула Кизия срывающимся голосом. Она потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть грудь, не сразу заметив, что ее левая нога оказалась обнаженной до самого бедра.
     - Привет, Спящая Красавица, - поздоровался ее любовник, сильнее открывая дверь. Он был босиком и без рубашки, в одних только спортивных шортах. Его фигура заполнила собой весь дверной проем. - Я уже начал думать, что ты весь день собираешься проваляться в кровати.
     Кизия вспыхнула.
     - Ой, н-нет, - задыхаясь, возразила она, все еще пытаясь поправить одеяло. В глубине души она понимала, что уже поздно разыгрывать из себя скромницу. Но это ее не остановило. - Я никогда так не делаю.
     Шкаф изогнул бровь, окинув ее взглядом с головы до ног.
     - Очень жаль, - заметил он. - Я всегда считал, что валяться в кровати весь день - большое удовольствие...
     Кизия сглотнула.
     - ...если делать это с подходящим человеком.
     Она сглотнула снова, надеясь, что не изменилась в лице. Ее щеки, казалось, просто огнем горят.
     - М-может быть, - выдавила она через пару секунд. - С подходящим... человеком.
     Шкаф по-кошачьи потянулся. Его шорты поползли вниз, открыв большую часть живота, твердого, как гладильная доска. Он поправил штаны без малейших признаков смущения, затем повел плечами, словно они у него затекли. Его мускулы перекатывались под кожей при каждом движении.
     Он устроил настоящее представление. Кизия не знала, отвести взгляд или зааплодировать. Еще более заманчивым было желание попросить его раздеться совсем.
     - Ты всегда такая милая по утрам, киска? - спросил он наконец, присаживаясь на край кровати.
     Кизия проглотила комок в горле, пытаясь взять себя в руки. Она взрослая женщина, а не легкомысленная школьница. У нее в голове мозги, а не каша. Она способна справиться с этой ситуацией. Способна справиться со Шкафом Рэндаллом. Способна справиться с собой.
     Кизия вскинула подбородок, вспомнив, что не следует так отчаянно цепляться за одеяло.
     - Когда как.
     Шкафа, видимо, удивил ее ответ. Затем он криво улыбнулся.
     - Ага, - согласился он. - Наверное, так и есть.
     Наступила тишина.
     - Гм, - хмыкнула Кизия.
     Шкаф помешал ей продолжить, наклонившись вперед и прикоснувшись губами к ее рту.
     - Позволь, я принесу тебе завтрак, - пробормотал он. - А ты тем временем прикрой те части своего тела, которые мне видеть не положено.

***

     Кизия сумела вернуть утраченное самообладание к возвращению друга, внезапно ставшего любовником. Она как раз размышляла о том, не надеть ли футболку Шкафа, когда в коридоре послышались его шаги. Кизия нырнула в постель, подсунула под спину пару подушек и натянула одеяло до самых подмышек.
     - Войдите, - крикнула она.
     Именно в эту секунду Шкаф распахнул дверь. Он вошел в комнату, неся в руках заставленный едой поднос. Кизия попыталась убедить себя, что у нее потекли слюнки от вкусных запахов... а вовсе не при виде Шкафа. Врожденная честность заставила ее признать, что виноваты оба фактора.
     - В первый раз в жизни меня приглашают войти в собственную спальню, - спокойно заметил он, ленивой походкой приблизившись к кровати.
     - Просто я почувствовала себя как дома, - ответила Кизия, а затем закусила губу, осознав полный смысл своих слов. Ее сердце странно екнуло в груди. Господи. Она не хотела...
     - Рад это слышать, - сказал Шкаф, по-видимому, восприняв ее признание как ничего не значащую любезность. Он опустил поднос на колени Кизии и сел на краешек кровати. Упругий матрас заметно продавился под его тяжестью.
     Кизия слегка отодвинулась, удерживая поднос одной рукой и одновременно пытаясь поправить сползающее одеяло. Она старалась не встречаться взглядом со Шкафом, зная, что ее смущение бросается в глаза. С одной стороны, ей бы хотелось обладать достаточным сексуальным опытом, чтобы в подобной ситуации оставаться спокойной и невозмутимой, но с другой стороны, ей претила сама мысль о близости с любым другим мужчиной кроме Ральфа Рэндалла.
     - Киска?
     Она заставила себя взглянуть на него. Его лицо было непроницаемым.
     - Что?
     Шкаф протянул руку и одернул край одеяла.
     - Ты снова раскрылась, - пояснил он.
     Кизия невольно засмеялась.
     - Я не хотел подсматривать, - добавил он, склонив голову. Уголок его рта пополз вверх в намеке на улыбку. - Если только ты не прячешь там что-то такое, чего я не видел прошлой ночью.
     У нее перехватило дыхание при воспоминании о нежности, с которой он любил ее прошлой ночью. Что-то, чего он не видел? Да он делал с ней все, разве что в микроскоп не разглядывал! И если на ее теле остался хоть один участок, которого он не касался бы руками или губами, она понятия не имеет, где это!
     - Нет, наверное, - согласилась она еле слышно.
     Снова воцарилось молчание. Опустив взгляд, Кизия взяла салфетку с подноса и начала ее разворачивать.
     - Может, мне уйти, - тихо сказал Шкаф.
     Кизия резко подняла голову. Я все испортила, - мелькнула у нее мысль. Не важно, что она знала... была уверена!... что прошлой ночью доставила ему настоящее удовольствие. Это было вчера. А сегодня она ведет себя как полная дура.
     - Почему? - спросила она.
     - Потому что я явно действую тебе на нервы, малыш. Тебе нужно некоторое время побыть одной. Я понимаю. Но я так долго ждал, пока ты проснешься...
     - Нет! - возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. - Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не... нервничаю.
     - Нет?
     Она поморщилась.
     - Ладно, - призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. - Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!
     Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
     - Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
     Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
     - Киска? - он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
     - У меня... плохо... получается, Шкаф, - сказала Кизия.
     - Что?
     Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.