Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
имались когда-нибудь самостоятельной работой?
- Да так, делали кое-что, - неопределенно ответил Ольф.
- Это чувствуется, - кивнул Шумилов. - Я думаю, мы хорошо сработаемся с
вами.
- Мы тоже так думаем, - с ясной улыбкой ответил Ольф. - И если уж зашел
разговор об этом... Видите ли, Николай Владимирович, мы действительно уже
около полутора лет занимаемся одной проблемой... некоторыми вопросами
К-мезонных распадов. Нам кажется, мы кое-чего уже достигли. Может быть, и
не очень многого, не знаем... Мы еще никому не показывали своей работы...
Ольф замолчал и испытывающе посмотрел на Шумилова.
- Продолжайте, я вас слушаю, - бесстрастно сказал Шумилов.
- Видите ли, нам бы хотелось продолжить эту работу... если, конечно,
она действительно чего-то стоит, - поспешно добавил Ольф. - Мы понимаем,
что это идет вразрез с вашими планами, но... может быть, удастся как-то
совместить наши интересы. Я думаю, работать мы действительно немного
умеем, и можно будет сделать так, что и ваша работа не пострадает, и мы
смогли бы продолжить свою.
- То есть вы хотите одновременно делать и свою работу, и то, что я вам
буду поручать? - уточнил Шумилов.
- Да, - сказал Ольф и впился взглядом в лицо Шумилова.
- Ну что ж, - задумчиво сказал Шумилов. - В принципе это вполне
возможно. Надо подумать.
- Тогда, может быть, - сразу вступил Ольф, - вы взглянете на нашу
работу?
- Конечно, - благосклонно кивнул Шумилов.
Ольф выложил перед ним еще одну папку. Шумилов наугад просмотрел
несколько страниц и закрыл ее.
- Хорошо, я постараюсь поскорее посмотреть это.
- А чем нам пока заниматься?
Шумилов помедлил.
- Чем угодно. Я пока не хочу давать вам никакого задания. А потом видно
будет.
И он вновь проводил их до двери кабинета и напутствовал обворожительной
улыбкой.
- Уф! - с облегчением вздохнул Ольф в коридоре. - Прямо как в
инквизиции. Одного я только понять не могу - неужели он действительно
доволен, что мы так быстро сделали эту ерунду?
- Похоже, - сказал Дмитрий.
- Тогда он лучше, чем я думал. Не всякий может так невозмутимо сносить
подобные уколы собственному самолюбию. Прошу прощения, доктор Шумилов! - И
Ольф отвесил почтительный полупоклон в сторону его кабинета.
- Перестань, тут же люди, - одернул его Дмитрий. - И не радуйся прежде
времени. Еще неизвестно, что получится из нашей затеи.
- Хорошо получится, - уверенно сказал Ольф.
- Ну-ну...
- Сейчас меня только одно интересует, - сказал Ольф. - Долго он нас
будет мурыжить?
28
Шумилов "мурыжил" их целую неделю. Встречались они ежедневно, но ни
разу и словом не обмолвились о работе, хотя Дмитрия так и подмывало
подойти к нему и спросить, как обстоят дела. Шумилов, как обычно, был
лучезарно вежлив и прямо-таки светился доброжелательностью, но вел себя
так, словно они и не давали ему никакой работы.
- Вот барбос! - ругался Дмитрий. - Хоть бы намекнул как-нибудь...
Он нервничал, а Ольф посмеивался и успокаивал его:
- Спокойствие, Матильда, спокойствие. Наша прима-балерина набивает себе
цену.
Наконец Шумилов мимоходом бросил им:
- Прошу после обеда ко мне.
И величественно удалился.
- Вот прохиндей! - разозлился Дмитрий. - Обязательно ему надо поиграть
на нервах! Как будто сейчас два слова сказать нельзя было!
- Спокойно, Матильда, спокойно, - повторил Ольф.
Шумилов встретил их как обычно - радушной улыбкой. И когда они уселись,
он положил перед собой папку с их выкладками и немного торжественно
сказал:
- Ну что ж, приступим. Я с большим удовольствием посмотрел вашу работу.
Разумеется, сейчас еще трудно говорить, чем она закончится, но одно
бесспорно... - Шумилов помолчал и веско закончил: - Да, бесспорно. Это
весьма и весьма серьезная заявка на значительную работу, и я от души рад
за вас. Еще раз поздравляю.
- Спасибо, - пробормотал Ольф, чуть-чуть растерявшись.
- Разумеется, - продолжал Шумилов, - вы получите возможность продолжить
свою работу, и я постараюсь оказать вам посильную помощь. Но, как вы,
вероятно, знаете, К-мезоны - не совсем моя специальность, и я взял на себя
приятную обязанность представить вашу работу моему другу
члену-корреспонденту Академии наук Дубровину...
Ольф уставился на него и переспросил:
- Дубровину?
- Да, - кивнул Шумилов, явно довольный произведенным эффектом. - Вам,
конечно, известно это имя...
- Ну, еще бы, - пробормотал Ольф.
- Дубровин просмотрел ваши выводы и высказал свое мнение... - Шумилов
опять помолчал и эффектно закончил: - Весьма лестное для вас мнение. Он
заинтересовался вашей работой и хочет встретиться с вами. Вы, надо
полагать, также не будете возражать против этого? - с улыбкой спросил
Шумилов. - Завтра утром он ждет вас.
- Где? - хриплым голосом спросил Ольф.
- У себя в кабинете, разумеется. Вы знаете, где он находится?
- Да разве... - начал Ольф и осекся.
- Что? - поднял брови Шумилов.
- Мы не знали, что Дубровин работает здесь.
- Вот тебе и на! - развеселился Шумилов. - Да он с самого основания
института заведует лабораторией. Кабинет его в этом же здании, на третьем
этаже, комната триста шестнадцать. Завтра в девять он ждет вас. Он просил
передать, чтобы вы приготовили более подробные обоснования своей работы.
- Ну конечно, - сказал Ольф. - Ведь эти выкладки, так сказать, для
общего ознакомления.
- Понятно, - кивнул Шумилов. - А потом уж поговорим детально, как вы
будете работать.
В коридоре Ольф растерянно похлопал по карманам, отыскивая сигареты.
- Идем, Димыч, в какой-нибудь темный уголок, помыслим.
И они стали мыслить.
- Ну, как тебе все это нравится? - спросил Ольф.
- Хорошо нравится, - засмеялся Дмитрий.
- Нет, ты только подумай... Он, кажется, и в самом деле доволен, что у
нас есть что-то этакое... свое. А с другой стороны, чего бы ему быть
довольным? По идее, он должен заботиться о том, чтобы мы работали на него,
именно потому, что у нас шарики крутятся. А он как будто и в самом деле
рад, что мы будем заниматься своей работой. Чем все сие объясняется?
- Ну, знаешь ли, - возмутился Дмитрий. - И охота тебе подозревать его
во всяких гадостях? Почему бы ему и не радоваться, что у нас есть своя
идея? Тем более что мы не отказываемся работать и для него.
- Так-то оно так, - задумчиво сказал Ольф. - Да мне что-то плохо
верится во врожденное благородство его натуры.
- А, да иди ты... А потом, не все ли равно, почему он так делает?
Главное, что мы можем заняться своей работой.
- Это верно, - согласился Ольф. - Нам просто грешно жаловаться. Но
представляешь, какого дурака сваляли мы?
- А именно?
- Да с Дубровиным. Если бы мы знали, что он работает здесь...
- И что тогда?
- А, недотепа! - рассердился Ольф и передразнил его: - "Что тогда"! Да
то, что с самого начала явились бы к нему, выложили наши карты и
поклонились бы в ножки: возьмите, ради Христа, под свое крылышко!
- Ага, - саркастически усмехнулся Дмитрий, - и он бы с радостью обнял
нас и воскликнул: вот вас-то мне и надо!
- А почему бы и нет? Может быть, не сразу, но потом-то он нашел бы для
нас место. А теперь поздно переигрывать... впрочем, чем черт не шутит.
Знаешь что, давай наведаемся в библиотеку и посмотрим, чем он занимается
сейчас. Может быть, это не так уж и далеко от нашей идеи.
Они пошли в библиотеку и разыскали последние статьи Дубровина и отчет
его лаборатории.
- Жаль, - огорченно сказал Ольф вечером, захлопывая отчет. - Если
верить этим бумажкам, он не занимается К-мезонами уже года два. Хотя это
все-таки ближе к нам, чем работа Шумилова. Жаль. Сдается мне, что с
Дубровиным мы отлично спелись бы.
Ольф открыл журнал с последней статьей Дубровина, стал еще раз
просматривать ее и восхищенно покачал головой:
- Ты только взгляни, какая работа мысли! Это тебе не Шумилов. Все
четко, ясно, отточенно, ничего лишнего. Вся статья-то четыре странички, а
ведь Шумилов наверняка сделал бы из этого по меньшей мере четырнадцать!
- Да ладно тебе, - недовольно сказал Дмитрий. - Человек ему добро
делает, а он же его и облаивает.
- Да нет, я не о том, - отмахнулся Ольф. - Ведь недаром говорят, что
стиль - это человек. А ты сравни стиль Дубровина и стиль Шумилова. Это же
небо и земля!
Дубровин оказался худым большеголовым человеком невысокого роста с
нездоровым отечным лицом и изрядной плешью. Он прихрамывал, но ходил
быстро, по-птичьи припадая на больную ногу. Кабинет его был обставлен
прямо-таки по-спартански - простой стол, жесткие стулья и потрескавшаяся
во многих местах доска в грязно-белых меловых разводах.
Дубровин приподнялся и протянул руку:
- Будем знакомиться. Дубровин Алексей Станиславович.
Ольф и Дмитрий назвали себя.
- Ну-с, приступим к делу. На полях ваших заметок я поставил девять
вопросительных знаков, вам ясно, к чему они относятся?
- Да, - сказал Ольф.
- Тогда начнем с них.
Разговор напоминал допрос. Дубровин говорил так, как писал статьи, -
только самое главное, ничего лишнего, и несколько раз поморщился, когда
его не поняли и ему пришлось повторять. В отличие от Шумилова, он сразу
понял, кто есть кто, и обращался преимущественно к Дмитрию - Ольф к концу
разговора и совсем умолк.
Дубровин великолепно разобрался в их работе и словно мимоходом делал
такие замечания, что Дмитрий хватался за карандаш и быстро записывал,
опасаясь что-нибудь упустить. Говорил Дубровин как будто недовольным тоном
и два раза безапелляционно бросил: "Чепуха!" Дмитрий и глазом не моргнул -
в первый раз буркнул: "Возможно" - и поставил большой вопросительный знак,
а во второй спокойно заявил:
- Не думаю.
Дубровин с интересом взглянул на него и поднял брови:
- Вот как?
- Да, - сказал Дмитрий. - Я изрядно посидел над этим вариантом, и,
осмелюсь доложить, он заслуживает внимания.
- А конкретнее?
Дмитрий стал объяснять, но не дошел до середины, как Дубровин прервал
его:
- Ясно, дальше не надо. Я был неправ.
Ольф расплылся в улыбке, но Дмитрий и ухом не повел, как будто так и
надо.
Память у Дубровина была феноменальная - он походя указывал, где нужно
искать недостающие материалы, и продиктовал не только названия десятка
работ, но и годы издания и номера журналов, где эти статьи были
опубликованы.
Часа через полтора он сказал:
- Все, пока хватит. Давайте итожить. Замысел ваш недурен, и исполнение,
на данном этапе разумеется, вполне приличное. Надеюсь, ваша работа будет
неплохим дополнением к моей, не нынешней, конечно, а предыдущей. Теперь -
что вы должны делать? Надо залатать те прорехи, о которых мы говорили, -
это первое. Второе - проверить экспериментально кое-какие выводы. Это, как
сами понимаете, посложнее. Месяца через три я попытаюсь раздобыть вам
время на ускорителе, хотя оно давно расписано чуть ли не по минутам. В
крайнем случае - дам вам взаймы несколько часов.
- Когда же мы этот долг отдавать будем? - с улыбкой спросил Дмитрий.
Наконец-то улыбнулся и Дубровин:
- Тоже верно. Это я по привычке сказал. Ладно уж, пожертвую... Я думаю,
Шумилов не будет слишком притеснять вас своими задачками. Пока, по крайней
мере... А потом уж вам придется основательно поработать на него.
- Джентльменское соглашение? - спросил Дмитрий.
Дубровин недовольно покосился на него:
- Почти. А вам это не нравится?
- Да нет, почему же...
- Еще один практический совет. Программировать вы, конечно, не умеете?
- Нет.
- Советую кому-нибудь научиться. С арифмометрами далеко не уедете.
Машинное время найти будет можно, но программисты загружены до предела, а
так как вы пасынки, никто с вами возиться не будет. Вычислительный центр у
нас мощный, есть обширная библиотека программ на многие случаи жизни, надо
только научиться пользоваться ими. И еще - побывайте на ускорителе,
познакомьтесь с инженерами и вообще - завоюйте их. Как все
экспериментаторы, они смотрят на теоретиков с подозрением, и если вы
докажете им, что кое-что смыслите, это будет очень неплохо. В общем,
действуйте.
На прощанье Дубровин сказал:
- Ко мне, разумеется, обращаться можно когда угодно, но настоятельно
рекомендую: делайте это только в крайних случаях. Забот у меня хватает.
И он выпроводил их из кабинета.
29
И пошла у них, как говорил Ольф, не жизнь, а конфетка. Шумилов
действительно не утруждал их работой и, давая какое-нибудь задание, почти
извинялся и неизменно приговаривал:
- Разумеется, в сроках я вас не стесняю.
А они каждый раз испытывали чувство неловкости и столь же неизменно
говорили:
- Ну что вы, мы сделаем поскорее.
И, разделавшись с заданием Шумилова, продолжали свою работу.
С Дубровиным они встречались часто. Слишком буквально восприняв его
прощальные слова, они с месяц не давали о себе знать, и однажды Дмитрий
услышал по телефону его сердитый голос:
- Милостивый государь, вам не кажется, что неплохо было бы показаться?
Дмитрий поперхнулся.
- Видите ли, Алексей Станиславович...
- Что я должен видеть?
- Пока что никаких особенных затруднений у нас не возникло...
- Ах, вот как... Но вы что-то сделали?
- Конечно.
- И вы настолько самоуверенны, что не сомневаетесь в истинности
сделанного?
- Н-нет...
- Значит, так. Жду вас завтра в пять.
Они полночи и весь следующий день просидели за работой, готовясь к
такому же допросу, как и в первый раз. Но Дубровин встретил их почти
ласково. Тон его по-прежнему был ворчливым, но говорил он уже не так
безапелляционно и прислушивался к каждому возражению. Выслушав их отчет,
он одобрительно сказал:
- Недурно, недурно... Вы неплохо поработали. К эксперименту
подготовились?
- Не совсем, - сказал Дмитрий.
- Почему?
- Вы же сказали, что время нам дадут месяца через три.
- Мало ли я что сказал... Время будет через три недели. Хватит вам,
чтобы подготовиться?
- Наверно, - сказал Дмитрий.
- Наверно или точно?
- Хватит.
- Через неделю представьте подробнейшее описание эксперимента,
несколько вариантов. Дам вам четыре часа, для начала хватит. Но если будет
очень нужно, прихватите еще. Шумилов вас не притесняет?
- Нет, что вы.
- Ну и отлично. Я скажу ему, чтобы эти три недели он вас не трогал. А
теперь прошу учесть вот что.
И Дубровин стал детально разбирать их работу и давать советы.
Когда они примчались к нему с результатами эксперимента - именно теми,
которые они ожидали, - Дубровин просмотрел снимки, график, на скорую руку
набросанный Ольфом, и будничным тоном сказал:
- Ну что ж, недурно. Можно двигаться дальше. Кажется, вы довольны? -
спросил он, обращаясь к Ольфу.
- Еще бы, - заулыбался Ольф.
- Спасибо вам, Алексей Станиславович, - сказал Дмитрий,
- Спасибо? - вопросительно повторил Дубровин. - "Спасибо" вы скажете,
когда я приглашу вас к себе и вы разопьете бутылку коньяку. Вот там
"спасибо" будет уместно, но сейчас... В науке, по-моему, слово "спасибо"
не имеет права на существование. А теперь, - он внимательно оглядел их, -
вам неплохо было бы отдохнуть. Сегодня четверг, если не ошибаюсь?
- Да, - сказал Ольф.
- Я думаю, до понедельника вы со спокойной совестью можете отдыхать, с
Шумиловым я договорюсь. Для начала отоспитесь, а потом отправляйтесь
куда-нибудь. Вы, насколько я знаю, не женаты?
- Еще нет, - пробормотал Дмитрий.
- Но девушки у вас есть?
- Есть.
- Вот и отправляйтесь с ними.
- Будет сделано, - растянул рот в улыбке Ольф.
Через неделю Дубровин позвонил им:
- Ну как, вы не раздумали пить коньяк?
- Коньяк? - опешил Дмитрий.
- Ну да, коньяк. За вашу удачу. Или вы не пьете?
- Да нет, почему же, пьем...
- Я думаю... Значит, жду вас у себя. Да не в кабинете, конечно, а дома.
После семи в любое время... Кстати, нет ли у вас какого-нибудь глупого
дефектива?
- Чего? - не понял Дмитрий.
- Ну, детектива, - буркнул Дубровин. - Я лежу в постели, должен же я
чем-то развлекаться. Если вам не трудно, поищите что-нибудь.
- Хорошо, что-нибудь принесем. Значит, после семи.
Их встретила маленькая женщина с ласковыми глазами.
- Может быть, мы не вовремя? - пробормотал Дмитрий.
- Ну что вы, наоборот... Меня зовут Мария Алексеевна.
Они назвали себя.
Дубровин лежал на диване в своем кабинете - похудевший, небритый.
Увидев их, он с видимым удовольствием произнес:
- Прошу, прошу... Я не встаю и не извиняюсь - болен. Рассаживайтесь,
как вам будет удобнее.
Они сели вокруг низкого столика. Дмитрий спросил:
- А что с вами?
- Почки, - буркнул Дубровин и позвал жену: - Маша!
- Да, сейчас, - тут же откликнулась Мария Алексеевна и через несколько
минут внесла бутылку коньяку и закуски.
- Может, вам помочь? - тут же вскочил Ольф.
- Да, пожалуйста, - просто сказала Мария Алексеевна, и Ольф ушел с ней.
Через несколько минут они сидели все вместе, и Дубровин скомандовал:
- Наливайте. Мне - минеральной.
- Почему? - спросил Ольф.
- Я же сказал - почки. Я уже лет десять капли в рот не беру. А вы
пейте, это для вас припасено.
Хорошо было сидеть в этом уютном кабинете, заставленном книжными
шкафами. Дмитрий нет-нет да и бросал взгляд на книжные полки, пока
Дубровин не заметил это и не сказал:
- Вам, я вижу, не терпится? Посмотрите.
И Дмитрий пошел рыться в книгах.
Книг у Дубровина множество, и среди них - редкие дореволюционные,
издания. Дмитрий так увлекся ими, что не сразу понял вопрос Дубровина и
переспросил:
- Что?
- Я смотрю, моя библиотека пришлась вам по вкусу.
- Ну, еще бы.
- Можете любую книгу взять с собой.
- Правда? - обрадовался Дмитрий.
- Почему же нет? - удивился Дубровин. - Читайте на здоровье. И можете
приходить в любое время, если что-то понадобится. Если меня не будет, жена
проведет вас сюда - и мой кабинет к вашим услугам.
- Спасибо, - сказал Дмитрий.
- Пожалуйста, - иронически бросил Дубровин и обратился к Ольфу: - К вам
это тоже, конечно, относится. Кстати, вы нашли для меня что-нибудь?
- Да, сейчас принесу.
Ольф принес из передней книги. Дубровин небрежно просмотрел их:
- Это я читал, это тоже... А это что-то новенькое. Благодарю... Кстати,
вы-то читали это? Нет? Ясно, вы слишком умны для этого, и у вас мало
времени.
- Нет, почему же... - начал сконфуженно оправдываться Ольф.
Дубровин перебил его:
- Да вы не оправдывайтесь. Я сам читаю такие книжонки, только когда
ничем не могу заниматься.
Дубровин помолчал.
- Видите ли, меня давно интересует история человеческой глупости.
Скажут, неприлично обзываться. Неприлично считать себя умнее других.
Скажут, что надо быть скромным. Но еще Гете говорил, что только нищий
скромен. Кстати, в нашей работе скромность вовсе ни к чему. Так мне
кажется. Мы в конечном итоге работаем для того, чтобы добыть хоть какие-то
крупицы истины, еще неизвестной людям. А истина и скромность - понятия
несовместимые. "Истина так же мало скромна, как свет", - угадайте, чьи это
слова?
Дубровин хитро взглянул на них.
Ольф пожал плечами:
- Не знаю.
- Это говорил Маркс, - сказал Дубровин. - А потому - не будьте
скромными! Если дело касается истины, вы не должны ни на кого и ни на что
обращать внимания. Ни личные привязанности, ни авторитеты, ни соображения
удобства и материальной выгоды, ни семья - ничто не должно в