например,  какой-то
политический  маргинал  с дикарским  копьем в руке продырявил  полотно кисти
Учелло,  уверенный,  что этим  вандализмом  добьется отмены  некоей  вредной
статьи  закона.  В лечебнице  для картин  рану  заделали,  дыры  и  царапины
заполнили  целлюлозной массой и готовятся приступить к ретушевке.  С чего же
начинает реставратор? Реставратор  наносит слой  изолирующего  лака, который
когда-нибудь  даст  возможность  без особого труда  удалить  все  позднейшие
красочные наслоения -- скажем, когда станет модно демонстрировать  не только
эстетические  достоинства картины,  но также и превратности ее  исторической
судьбы. Вот что понимается под словом "обратимость". То есть можно вернуться
назад.
     Видите,  как  оно  подходит?  Вы  посодействуете,  чтобы  оно  получило
распространение, ладно? Вот текст сегодняшнего дня: "Мы удалим  то,  чего не
надо было делать, и это пойдет нам на  пользу".  Обратимость. Я уже принимаю
меры  и запасаю  изолирующий  лак  для  всех  церквей и  контор  гражданской
регистрации.
     Когда она сказала, что мне пора уходить, я напомнил, что я ее люблю.
     ДЖИЛИАН:  Надо это прекратить. Я  совсем не думала, что  так получится.
Предполагалось,  что  он  будет  приходить   и  рассказывать  мне  про  свои
неприятности. А вышло так, что говорю главным образом я. Он  сидит, смотрит,
как я работаю, и ждет, чтобы я заговорила.
     Обычно  у меня негромко играет радио. Музыка не мешает сосредоточиться.
Ее как бы не замечаешь. А вот чье-
     то присутствие, например, Оливера... Я никогда не думала, что смогу при
нем работать. Оказывается, могу.
     Иногда мне хочется, чтобы он вскочил и набросился на меня. Все, Оливер,
убирайся вон, а еще называется лучший друг Стюарта, да,  да, именно, вон! Но
он не набрасывается,  и я с каждым днем  все меньше уверена, что моя реакция
была бы такой.
     Сегодня, когда мы прощались, я заметила, что он открыл рот и смотрит на
меня со значением. Я опередила его и бойким деловым тоном сказала:
     -- Нет, Оливер. Нет, нет.
     -- Ладно. Ты не  беспокойся. Я  тебя  не  люблю.  -- Но взгляд  остался
прежним.  -- Я  тебя не  люблю. Я тебя  не обожаю.  Я не хочу быть  с  тобой
всегда. Не хочу завести с тобой роман. Не хочу жениться на тебе. Не хочу всю
жизнь слышать твой голос.
     -- Уходи.
     -- Я не люблю тебя. Не  беспокойся, --  повторил он, закрывая за  собой
дверь. -- Я не люблю тебя.
     ОЛИВЕР: Араукария  грозит небу узловатыми пальцами.  Вечер. Идет дождь.
Мимо, шелестя  шинами, проезжают автомашины. Я стою у окна.  Я смотрю и жду.
Смотрю и жду.
     10. Я не могу в это поверить
     СТЮАРТ: Я не могу в это поверить. Собственно, я даже не знаю толком, во
что -- в это. Это -- "ничего", как уверяет Джил, или, наоборот, "все"?
     Как  говорят чертовы мудрецы,  чья  мудрость передается из  поколения в
поколение? Муж всегда первым начинает подозревать и всегда узнает последним.
     120
     121
     Что бы это ни было... что бы ни было, страдать придется мне.
     Кстати, не хотите сигарету?
     ДЖИЛИАН: Эти двое, они каждый хотят одного: чтобы  я была  с  ним. А  я
хочу и того, и этого.  Вернее, когда того,  а когда этого. Но в разное время
чего-то одного.
     Господи! Вчера  я смотрела  на  Оливера и думала:  я  хочу  вымыть твои
волосы. Прямо вот так. Вдруг, ни с того ни с сего.  Я даже смутилась. Они не
были грязные -- наоборот,  они  у него чистые и рассыпчатые. Они-удивительно
черные,  волосы  Оливера.  И  я  представила  себе,  как  я  их намыливаю  и
споласкиваю, а он сидит в ванне. Ничего  такого  про  Стюарта  я  никогда не
представляла себе.
     А  я  -- посредине. На меня  все время давят с обеих сторон. И страдать
придется мне.
     ОЛИВЕР: Почему  винить  всегда  надо  меня?  Олли, раз-биватель сердец,
Олли, разрушитель семьи. Пес, кровопийца, змея подколодная, паразит, хищник,
стервец, собака динго. А на самом деле совершенно не так. Я скажу вам, кем я
себя  ощущаю. И  не  смейтесь,  пожалуйста. Я --  тот самый  мотылек, ночная
бабочка,  бьющаяся  об стекло.  Тук-тух-тук!  Теплый желтый  свет, такой, на
взгляд, нежный, уютный, сжигает мне душу.
     Тук-тук-тук! Страдать придется мне.
     11. Любовь и т.д.
     ОЛИВЕР: Все это время я звоню ей каждый день  и говорю, что я ее люблю.
Она перестала бросать трубку.
     СТЮАРТ: Вы  уж  потерпите и послушайте меня, хорошо? У  меня  не  такой
быстрый ум, как у моего друга Оливе-
     122
     ра. Я должен сначала разобраться, постепенно, шаг за шагом. Но в  конце
концов я докапываюсь до ответа.
     Понимаете,  на  днях  я  возвратился  домой раньше  обычного.  И  когда
завернул  на нашу улицу-- нашу улицу,-- вдруг  издалека  вижу, мне навстречу
идет Оливер. Я  машинально помахал ему, но он шел, опустив голову, торопился
и меня не видел. Где-то шагов за сто от  меня он вытаскивает из кармана ключ
и заходит в дом. Дом напротив, там еще  перед окнами растет араукария. В нем
старушка одна живет. Пока я поравнялся с этим  домом, под  номером 55, дверь
уже захлопнулась.  Я  двинулся дальше,  домой, вошел, прокричал, как всегда,
бодро: "Ау! Я вернулся!* И стал соображать.
     Следующий  день была суббота. Я знаю, что Оливер по субботам дает уроки
у себя на квартире. Я надел спортивную куртку, отыскал блокнот и фломастер и
пошел  через улицу в дом No  55. Вроде как я представитель местного  совета,
понимаете?  Записываю последние данные в связи  с новым  коммунальным сбором
или подушным налогом и проверяю всех проживающих по каждому адресу. Старушка
представилась как миссис Дайер, домовладелица.
     -- И тут еще проживает... -- я зачитал из листка в блокноте: -- Найджел
Оливер Рассел?
     -- Я не знала, что он Найджел. Мне он сказал, что его зовут Оливер.
     -- А также  Роза?..  -- Я  промямлил  нечто вроде иностранной  фамилии,
стараясь, чтобы звучало на испанский манер.
     -- Нет, таких здесь нет.
     -- Ах, простите, перепутал строчки. Стало быть, здесь проживаете только
вы и мистер Рассел?
     Она подтвердила. И я по садовой дорожке направился к выходу.
     --  Не  обращайте внимания на  калитку! --  крикнула  миссис Дайер  мне
вдогонку. -- Через нее меня еще вынесут.
     123
     Так.  Это для  начала* Значит,  вчера  Оливер со своим ключом  шел не к
Розе.
     Теперь надо исключить  другую возможность. В воскресенье  утром Джилиан
поднялась наверх работать, так как обещала музею  отдать сценку на замерзшей
Темзе к исходу  будущей  недели. (Вы, кстати, видели эту картинку? Красивая.
По-моему, такими и должны быть настоящие картины.) У нас  наверху телефонной
розетки нет, мы  сознательно не  поставили  там аппарата,  чтобы не мешал ей
работать. А внизу, двумя  этажами ниже, я набрал номер  Оливера.  У него как
раз шел  урок устной речи, как он это называет, то есть  к нему приходит  на
чашку кофе  несчастная ученица, он болтает с ней про Кубок Мира или еще  про
что-нибудь  -- и позвольте десяточку. Нет,  конечно, какой  там  Кубок Мира,
надо знать  Оливера. Не  иначе как  он задает им переводить иллюстрированное
руководство по технике любви.
     Но я сразу перешел  к делу  -- мы,  мол, совсем оскандалились  по части
гостеприимства, пусть он в следующий  раз, когда заедет в наши края повидать
Розу, возьмет ее с собой и привезет к нам поужинать.
     -- Pas  devant, -- произнес он  в ответ.  -- C'est un canard  mort,  tu
comprends?* -- Ну, может, я неточно передаю, но что-то возмутительное в этом
смысле. Я исполнил старый номер  "Необразованный Стюарт", и ему пришлось еще
перевести: "Мы теперь видимся не так часто".
     -- О, очень  жаль.  Опять залег  в зимнюю спячку?  Ну что ж. Тогда один
подваливай, когда сможешь.
     -- С удовольствием.
     Я простился.  Вы обратили внимание, что такие люди, как  Оливер, всегда
говорят: "Мы теперь видимся не так часто"? А ведь это глубоко  нечестно, так
говорить. Как будто люди культурно договорились между собой, когда на
     * Это дело прошлое, понимаешь? (фр.)
     124
     самом деле смысл совсем другой: я ее бросил,  или -- она от  меня ушла,
или -- она мне так и так уже надоела, или -- ей  больше нравится в постели с
другим.
     Итак, второй  этап  завершен.  Третий  последовал  за ужином,  когда мы
обсуждали дела  нашего общего друга Оливера, скорее я расспрашивал, ведь она
с  ним вроде бы видится довольно часто. А  под конец разговора я спросил: "А
как они  с  Розой? Не помирились? Я думаю, может, пригласить их как-нибудь к
нам в гости?"
     Она сначала не ответила. Потом сказала:
     -- Он о ней ничего не говорит.
     Я промолчал -- нет так нет.  Вместо  этого  похвалил бататы, Джилиан их
раньше никогда не готовила.
     -- Я не знала, понравятся ли  они  тебе, --  сказала она.  -- Рада, что
пришлись по вкусу.
     После  ужина перешли  пить  кофе  в гостиную, и  я  закурил французскую
сигарету. Я редко курю, и Джилиан посмотрела на меня вопросительно.
     -- Что им зря пропадать, -- объяснил я. -- Оливер-то бросил курить.
     -- Смотри только не пристрастись.
     --   А  ты  знаешь,  статистически  доказано,  что   курильщики  меньше
подвержены  болезни Альцгеймера, чем те, кто не курит? -- Я  с удовольствием
повторил эти сомнительные сведения, которые где-то вычитал.
     -- Наверно, потому, что курильщики умирают, не дожив до Альцгеймера, --
сказала Джил.
     Я рассмеялся. Тут она взяла надо мной верх.
     Мы  часто  ложимся  вместе  в  ночь на  воскресенье.  Но сегодня  я  по
некоторой  причине  был  не расположен.  Причина ясная:  я  должен  был  все
обдумать.
     Итак. Оливер  был однажды ранним утром застигнут  в Стоук-Ньюингтоне за
покупкой  цветов  для  Розы, с которой  накануне  ночью  потерпел  в постели
фиаско. Оливер, в
     125
     очень подавленном состоянии, получает приглашение  заходить к Джилиан в
любой  день,  когда бывает  в наших краях  у  Розы. Он и заходит  достаточно
часто. Так-то оно так.  Да  только  он у  Розы не бывает.  У  нас вообще нет
данных в  пользу того, что она тут где-то живет. Зато есть данные, что здесь
живет Оливер. Он снимает комнату в доме номер 55  у  миссис Дайер и  ходит в
гости к жене  Стюарта в  дневные часы, когда Стюарт отсутствует, зарабатывая
деньги, чтобы выплачивать за дом.
     ГДЕ ОНИ ЭТИМ ЗАНИМАЮТСЯ? У  НЕГО  ИЛИ  ЗДЕСЬ? МОЖЕТ БЫТЬ,  ДАЖЕ НА ЭТОЙ
САМОЙ КРОВАТИ?
     ДЖИЛИАН: По правде сказать, иногда я кладу трубку и все равно продолжаю
слышать голос Оливера, говорящий, что  он  меня любит... Нет, остального  я,
кажется, не смогу вам^ сказать.
     СТЮАРТ: Спрашивать  я не буду.  Ведь  это может быть неправда. Если это
неправда, разве можно задавать такой вопрос? А если правда?
     Я не  думал, что  в нашей сексуальной жизни что-то  не  так.  Совсем не
думал. То есть совсем не думаю.
     Послушайте, это же глупо. Ведь Оливер сам сказал, что у него проблемы с
сексом.  Почему же я должен считать  -- почему должен подозревать, -- что  у
него роман с моей женой? Разве только он нарочно сказал, что у него проблемы
с  сексом, чтобы я ничего не заподозрил? И это сработало, верно?  Какую  это
пьесу  мы с Джилиан  смотрели, где один тип прикидывается  импотентом, и все
верят, и мужья не препятствуют, чтобы он посещал их жен? Нет, это же смешно.
Оливер не такой. Он не  расчетливый.  Хотя... Как же завести  роман с  женой
лучшего друга, если ты не расчетлив?
     Надо спросить у нее.
     126
     Нет, не надо спрашивать у нее. Не трогай лиха. Надо подождать.
     Как давно это у них?
     Прекрати.
     Мы всего-то женаты несколько месяцев.
     Перестань.
     И я дал ему изрядную сумму денег.
     Перестань немедленно.
     ОЛИВЕР: Ее гребешок. С этими трогательными повреждениями.
     Она когда садится  за работу,  сначала  всегда убирает волосы назад. На
табуретке  рядом с  приемником  у  нее лежит  гребеночка.  Она  ее  берет  и
зачесывает волосы за уши, сначала с левой стороны, потом с  правой, всегда в
таком порядке, а потом закалывает за ушами черепаховыми заколками.
     Иногда во время  работы одна-две пряди выбиваются, и она, не отвлекаясь
от  картины,  протягивает  руку  за  гребешком,  отстегивает  заколку, опять
зачесывает волосы назад и закалывает, а гребешок кладет обратно на табуретку
-- все, не отрывая глаз от холста.
     У  гребешка  некоторые  зубцы  выломаны.  Нет,  будем  точны:  выломаны
пятнадцать зубцов. Я сосчитал.
     Ее гребешок с такими трогательными повреждениями.
     СТЮАРТ: У  Оливера за  последние годы перевелось  немало  девчонок, но,
если хотите знать мое  мнение,  он ни  разу не  влюблялся.  Говорить-то  он,
конечно,  говорил, что влюбился,  множество  раз. Обожал сравнивать  себя  с
разными оперными  героями и  вел  себя  как  положено влюбленному: без конца
вздыхал, поверял свои сердечные тайны знакомым, напивался, если не везло. Но
я лично никогда не видел, чтобы он вправду был в кого-нибудь влюблен.
     127
     *
     Я ему не говорил,  но  он напоминает людей,  которые  сразу кричат, что
больны вирусным гриппом, когда у них простая простуда, "Я три дня провалялся
в жутком гриппу". Да не было у тебя  никакого  гриппа, просто из носу текло,
голова  побаливала и уши  заложило, но это никакой не  грипп, а  всего  лишь
простуда. И в прошлый раз тоже. И в позапрошлый. Обыкновенная простуда.
     Я надеюсь, что у Оливера не грипп.
     Тихо. Замолчи.
     ОЛИВЕР: "Пунктуальность  --  достоинство скучающих".  Кто  это  сказал?
Кто-то сказал. Один  из  моих героев. Я  шепчу это  про себя каждый вечер  с
понедельника  по  пятницу  между 6.32 и 6.38,  выглядывая  сквозь чешуйчатые
ветки араукарии, когда  возвращается домой стеатопигий Стю.  "Пунктуальность
-- достоинство скучающих".
     Видеть,  как  он  возвращается  домой, выше  моих  сил.  Как  он  смеет
приходить  домой и  обрывать мое счастье? Я, конечно, не желаю ему свалиться
под поезд  метро (с зажатым  в кулаке  обратным билетом).  Я просто не  могу
выносить мрак, который окутывает мою  душу, когда он поворачивает из-за угла
с портфелем в руке и с самодовольной улыбкой во всю физиономию.
     Я завел привычку делать  то, чего, по-видимому, делать  не следует. Это
Стюарт виноват, он меня подтолкнул тем, что с  тошнотворно  довольным  видом
возвращается  в  свое  уютное  гнездышко,  когда  я  сижу  у себя  наверху с
выключенным  светом  и  строю  из  себя  Орсона  Уэлса.  Как  только  Стюарт
появляется из-за угла  между  6.32  и 6.38,  я  нажимаю  кнопку "1" на своем
дурацком черном мобильном телефончике, которому  гораздо больше подходило бы
лежать  в  толстом  портфеле   Стю:  у  него  множество  разных   прикольных
приспособлений, у этого  моего драгоценного  телефончика,  как  с  восторгом
объяснил  мне  при  покупке продавец.  В частности  --  и это даже  я был  в
состоянии усвоить, -- он
     128
     обладает способностью "запоминать", то есть хранить в памяти телефонные
номера. Или, в моем случае, один номер. Ее.
     Когда Стюарт обращает к дому свою сияющую, солнечную физиономию, Оливер
нажимает кнопку "1" и ждет, когда ответит ее голос.
     -Да?
     -- Я тебя люблю.
     Она  кладет трубку. Стю берется за  ручку  калитки.  Телефончик шуршит,
щелкает и снова выжидательно гудит мне в ухо.
     ДЖИЛИАН: Сегодня он ко мне прикоснулся. О Господи, не говорите мне, что
уже началось. Неужели началось?
     Мы и раньше прикасались друг к другу. Я брала его под руку, ерошила ему
волосы,  мы обнимались,  целовали друг  друга  в щечку -- обычная вещь между
друзьями. То,  что  было сегодня,  гораздо меньше, чем  все это, но и  много
больше.
     Я  сидела за мольбертом. Волосы у  меня выбились на лицо.  Я  протянула
было  руку  за гребенкой, она у меня лежит  на  табуретке. Он  сказал, очень
тихо:
     -- Не шевелись.
     Продолжаю работу. Он подходит сзади. Вынул заколку у меня из волос, они
рассыпались, он зачесал  их  назад, за  ухо,  собрал  в заколку,  защелкнул,
положил гребешок на место, отошел и снова сел. И все. Больше ничего.
     Хорошо,  что  я работала  над  простым местом. И машинально  продолжала
работать еще минуты две. Потом он сказал:
     -- Я люблю этот гребешок.
     Это  несправедливо. Несправедливо сравнивать, я  знаю.  Не надо  делать
никаких сравнений. Об этой гребенке я и не думала никогда. Она  у  меня была
всегда. Как-то раз, вскоре после того  как мы познакомились, Стюарт зашел ко
мне в
     5 БарнсД.
     129
     студию и увидел ее. Он сказал: "У  тебя гребешок  сломался", И назавтра
или послезавтра  принес мне новый.  Видно было, что он постарался:  гребешок
был  такой  же  величины, как  старый,  и  тоже  черепаховый.  Но  я  им  не
пользовалась. Сохранила старый.  У меня пальцы привыкли чувствовать щербинки
от недостающих зубцов.
     И  вот  теперь Оливер говорит: "Я  люблю этот  гребешок". Я потерялась.
Потерялась и нашлась.
     Это  несправедливо по  отношению  к  Стюарту.  Я  говорю  , себе:  "Это
несправедливо по  отношению  к  Стюарту*.  Но  слова не  оказывают  никакого
действия.
     ОЛИВЕР: Когда я был маленьким, Старый Подлец покупал "Тайме".  Наверно,
и  теперь  покупает. Он похвалялся умением решать кроссворды. А  я, со своей
стороны, проглядывал  объявления о смерти и вычислял средний возраст умерших
в тот день Старых Подлецов. И соображал, сколько еще статистически  осталось
Старому Решателю Кроссвордов.
     Еще там  был отдел "Письма в редакцию", отец внимательно их прочитывал,
подбирая себе по вкусу самые развесистые  глупости  и дремучие предрассудки.
Иногда  он  удовлетворенно крякал,  чуть  ли не рыгал из глубины души,  если
воззвание какого-то представителя отряда толстокожих, например: "Вернем всех
травоядных  на  их  исконную  родину  в  Патагонию", чудесным  образом  deja
pensee*, совпадало с его собственными идеями, а я думал: ну и ну, сколько же
Старых Подлецов существует на свете.
     Больше всего мне запомнилось из Отдела писем тех времен, как эти Старые
Негодяи подписывались. Некоторые писали: "Сердечно Ваш", или "Искренне Ваш",
или даже "Имею  честь быть, сэр, Вашим покорным слугой". Но мне больше всего
нравилась и больше всего, на мой взгляд,
     * уже приходившее в голову (фр.).
     подходила  для  Старых  Подлецов  подпись:  "Ваш  etc",  да газета  еще
сокращала до "Ваш &с".
     "Ваш &с". Я часто гадал: что бы это значило? Что это за знак? Откуда он
взялся? Я воображал обруганного промышленного магната, диктующего секретарше
письмо в газету,  которую он фамильярно именует "Листок".  Изложив  в письме
свои старо-подлые взгляды,  он  заключает: "Ваш et cetera", а уж  секретарша
машинально транскрибирует: "Имею честь быть, сэр, одним из выдающихся Старых
Подлецов  и могу прислать  Вам этикетку  с  банки  из-под сардин, каковую Вы
напечатаете  перед  моим   именем".  Магнат  распоряжается:  "Отошлите   это
безотлагательно в "Листок", мисс Фолкс".
     Но однажды  мисс  Фолкс  или как там  ее ни оказывается на  службе, она
занята  с  епископом  Кентерберийским,  делает  ему  массаж,  и  вместо  нее
присылают временную  машинистку. Временная записывает: "Ваш et  cetera", как
слышит, в газете расценивают эту подпись  как чрезвычайно  остроумную и  еще
добавляют изящный штрих от себя, укорачивая подпись до "Ваш &с", и тогда все
остальные  Старые  Подлецы  начинают  подписываться так  же,  следуя примеру
магната,  который,  однако,  честь  изобретения приписывает себе одному. Вот
откуда это "Ваш &с".
     После  этого   я,  лопоухий  шестнадцатилетний   юнец,  стал  пародийно
подписываться   "С   любовью  &с".  Не  все  мои  корреспонденты,  должен  с
прискорбием признать, оценили шутку. Одна demoiselle убыстрила свое изгнание
из музея моего  сердца, высокомерно уведомив  меня,  что  употреблять  слово
"etc" как в устной речи,  так и в презренной прозе пошло и вульгарно. На что
я  ответил, что, во-первых,  et  cetera  -- это не одно  слово, а два,  и во
вторых, если  в моем пись