о мере того,  как зажигались
мусорные каналы....  Ли сидел и ждал.  "От одного сеанса  еще  обратно
никто не садился, пацан."
   "Я знаю, что делаю."
   "Все всегда знают."
   Мигель взял пилочку для ногтей.
   Ли прикрыл глаза: "Слишком утомительно."
   "А, спасибо, было здорово." Брюки Мигеля опали на лодыжки. Он стоял
в бесформенном чехле плоти,  из  бурой  становившейся  зеленой,  затем
бесцветной в утреннем свете, комьями отваливавшейся на пол.
   Глаза Ли шевелились в веществе лица...  маленький,  холодный, серый
проблеск.... "Убери за собой," сказал он. "И без этого грязи хватает."
   "О, э-э, конечно," Мигель загоношился с совочком.
   Ли спрятал пакет героина.
   Ли жил на постоянном трехдневном оттяге с, разумеется, определенны-
ми,  э-э  необходимыми  перерывами,  чтобы подкинуть дровишек в огонь,
снедавший его желто-розово-бурое желеобразное вещество и не подпускав-
ший излишек маячащей плоти. В начале плоть его была просто мягка - так
мягка, что его до кости ранили пылинки, сквозняки и шуршавшие мимо по-
лы пальто,  в то время как непосредственный контакт с дверями и стуль-
ями дискомфорта,  казалось, не вызывал. Ни одна рана не заживала в его
мягкой,  неуверенной плоти....  Длинные белые щупальцы грибов обвивали
обнаженные кости.  Затхлые ароматы атрофировавшейся мошонки  окутывали
его тело мохнатым серым туманом....
   Во время его первой жестокой инфекции закипевший градусник сверкнул
ртутной пулей прямо в череп медсестре,  и та пала замертво с  исковер-
канным  воплем.  Врач  окинул  его одним взглядом и захлопнул стальные
шторы надежды на спасение.  Он приказал немедленно вышвырнуть с терри-
тории больницы и пылающую постель, и ее обитателя.
   "Он, наверное,  сам  свой пенициллин вырабатывать умеет!" проворчал
врач.
   Но инфекция выжгла плесень....  Ли теперь жил с  разными  степенями
прозрачности.... Хоть он и не был в точности невидимкой, но разглядеть
его,  по меньшей мере, было сложно. Его присутствие не привлекало осо-
бого внимания....  Люди прикрывали его проекцией, либо отмахивались от
него, как от отражения, от тени: "Какая игра света или неоновая вывес-
ка."
   Теперь Ли чувствовал первую сейсмическую дрожь подступавшего Старо-
го Верного Холодного Ожога.  Он выпихнул дух Мигеля в коридор  добрым,
твердым щупальцем.
   "Господи!" сказал Мигель. "Мне пора!" Он выскочил наружу.
   Розовые языки гистамина пыхнули из раскаленной сердцевины Ли и пок-
рыли собой всю его болезненную периферию.  (Комната была  огнеупорной,
стены  из  железа  обожжены  и  усеяны лунными кратерами.) Он вмазался
по-крупной и фальсифицировал свой распорядок.
   Он решил навестить коллегу,  НеГодного Джо,  которого подцепило  во
время приступа Шпиг-утота в Гонолулу.
   (Примечание: Шпиг-утот, буквально, "попытка подняться со стоном..."
Смерть посреди кошмара...  Состояние,  поражающее выходцев из ЮВ  Азии
мужского   пола...  В  Маниле  около  двенадцати  смертельных  случаев
Шпиг-утота рагистрируется каждый год.
   Один из поправившихся рассказывал,  что у него на груди сидел  "ма-
ленький человечек" и душил его.
   Жертвы зачастую знают, что умрут, выказывают страх того, что их пе-
нис войдет в тело и прикончит их. Иногда они хватаются за пенис в сос-
тоянии вопящей истерики,  зовя других на помощь, чтобы пенис не сбежал
и не пронзил им тело.  Эрекции,  вроде тех,  что обычно происходят  во
сне,  считаются особенно опасными и способными вызвать начальный прис-
туп....Один человек разработал хитроумное приспособление в  духе  Руба
Голдберга для предотвращения эрекции во сне. Он он умер от Шпиг-утота.
   Тщательные вскрытия  жертв Шпиг-утота не выявили никаких естествен-
ных причин смерти.  Часто наблюдаются  признаки  удушения  (вызванного
чем?);  иногда  незначительные  кровотечения из поджелудочной железы и
легких - недостаточные для смертельного исхода  и  также  неизвестного
происхождения.  Автору  пришло в голову,  что причина смерти - неверно
направленная сексуальная энергия,  заканчивающаяся эрекцией легкого  с
последующим удушением....  [См.  статью д-ра Нильса Ларсена Мужчины Со
Смертельным Сном в Сэтердей Ивнинг Пост от 3 декабря 1955 года. А так-
же статью Эрла Стэнли Гарднера для Правдивого Журнала.])
   НГ жил в постоянном страхе эрекции, поэтому его привычка все скака-
ла и скакала вверх.  (Примечание:  Хорошо известный утомительный факт,
печально известный, скучный и замысловатый факт заключается в том, что
любому подсевшему из-за какой бы то ни было неспособности вообще будет
выставлен,  в  периоды нехватки или лишения [такая штука,  как слишком
много оттяга, знаете ли] неслыханно раздутый, геометрически прогресси-
рующий, множащийся счет.)
   Электрод, подсоединенный к одному из яичек,  затлел на мгновение, и
НГ проснулся от запаха горящей плоти и потянулся за  заряженным  шпри-
цем.  Он свернулся зародышем и скользнул иглой себе в позвоночник. За-
тем вытянул иглу,  тихонько вздохнув от удовольствия, и осознал, что в
комнате  находится  Ли.  Из правого глаза Ли,  волнообразно колыхаясь,
выдвинулся слизень и написал на стене  радужно  переливающейся  жижей:
"Моряк - в Городе, скупает ВРЕМЯ."
   Я жду  перед  входом,  когда в девять часов откроется аптека.  Двое
мальчишек-арабов подкатывают мусорные баки к массивной деревянной две-
ри  в  побеленной  стене.  Пыль перед дверью исчерчена струйками мочи.
Один из мальчишек склонился,  перекатывая тяжелый бак,  штаны натянуты
на его поджарой юной попке. Он смотрит на меня безразличным, спокойным
взглядом животного. Я просыпаюсь как от толчка, осознавая, что мальчик
может быть настоящим, а я просохатил стрелку, назначенную у меня с ним
на сегодняшний день.
   "Мы ожидаем дополнительных уравниваний," говорит  Инспектор  в  ин-
тервью Вашему Корреспонденту. "Иначе наступит," Инспектор задирает од-
ну ногу типично нордическим жестом, "кессонная болезнь, не так ли? Но,
вероятно, мы сможем обеспечить подходящую декомпрессионную камеру."
   Инспектор расстегивает ширинку и начинает выискивать мандавошек, то
и дело подмазываясь мазью из маленького глиняного  горшочка.  Интервью
явно подошло к концу. "Вы не уходите?" восклицает он. "Что ж, как ска-
зал один судья другому: "Будь справедлив, а если не можешь, то суди от
фонаря". Сожалею, что не в состоянии соблюдать привычные непристойнос-
ти." Он протягивает правую руку, всю в вонючей желтой мази.
   Чей-то Корреспондент бросается вперед и  сжимает  испачканную  руку
обеими своими.  "Было очень приятно,  Инспектор,  невыразимо приятно,"
произносит он,  сдирая с рук перчатки,  комкая их и швыряя в  мусорную
корзину. "Представительские расходы," улыбается он.
   ШУМНАЯ КОМНАТА ХАССАНА
   Позолота и  красный плюш.  Бар в стиле рококо,  обрамленный розовой
раковиной.  Воздух насыщен сладкой злой субстанцией, вроде разложивше-
гося меда. Мужчины и женщины в вечернем платье посасывают слоеные раз-
ноцветные ликеры сквозь алебастровые трубочки. Ближневосточный Вороти-
ла сидит нагой на табурете у стойки,  покрытый розовым шелком. Он сли-
зывает теплый мед с хрустального кубка длинным черным языком.  Его по-
ловые органы сложены идеально - обрезанный хуй, черные с отливом воло-
сы лобка.  Губы его тонки и лилово-сини,  будто губы пениса,  а  глаза
пусты от насекомого спокойствия.  У Воротилы нет печени,  поддерживает
себя исключительно сладостями.  Воротила толкает стройного светловоло-
сого юношу на тахту и со знанием дела раздевает его.
   "Встань и повернись," приказывает он телепатическими пиктограммами.
Он связыват мальчику руки за спиной красным шелковым шнуром.  "Сегодня
вечером мы дойдем до конца."
   "Нет, нет!" вопит мальчик.
   "Да. Да."
   Хуи извергаются неслышным "да".  Воротила раздвигает шелковые зана-
веси, за которыми перед подсвеченным экраном из красного кремния стоит
виселица из тикового дерева. Она располагается на возвышении, украшен-
ном ацтекскими мозаиками.
   Мальчик валится на колени с протяжным "ООООООООХ," обсераясь и обс-
сыкаясь от ужаса.  Он ощущает тепло говна между бедер.  Огромная волна
горячей крови вздувает его губы и гортань.  Тело его сжимается в заро-
дыши  сперма горячей струей бьет в лицо.  Воротила зачерпывает горячей
благоухающей воды из алебастровой чаши,  задумчиво подмывает  мальчику
жопу и хуй,  вытирает его мягким синим полотенцем. Теплый ветер играет
по телу мальчика и волосы его полощутся свободно. Воротила просовывает
руку мальчику под грудь и ставит его на ноги.  Держа за оба прижатые к
телу локтя,  подталкивает его вверх по ступенькам под самую петлю.  Он
останавливается перед мальчиком, держа петлю обеими руками.
   Мальчик смотрит в глаза Воротиле,  пустые, словно обсидиановые зер-
кала, пруды черной крови, дыры между кабинками сортира, смыкающиеся на
Последней Эрекции.
   Старый сборщик мусора, лицо утонченное и пожелтевшее, точно китайс-
кая слоновая кость, выдувает Таски из своей гнутой медной дудки, будит
испанца-шмаровоза,  у  которого встал.  Спотыкаясь сквозь завесу пыли,
говно и дохлых котят, выходит блядь, неся охапки мертоврожденных заро-
дышей,  рваные гондоны, окровавленные тампоны, говно, завернутое в яр-
кие красочные комиксы.
   Обширная тихая гавань с радужно переливающейся водой.  Сполохи заб-
рошенных  газовых скважин на дымном горизонте.  Вонь нефти и канализа-
ции.  Больные акулы рассекают черную воду, отрыгиваются серой из гнию-
щих печенок, не обращают внимания на окровавленного, сломанного Икара.
Нагой Мистер Америка,  сгорая от неистовства костяного себялюбия, вык-
рикивает:  "Моя жопа посрамит Лувр!  Я пержу амброзией и сру какашками
из чистого золота! Мой хуй извергает мягкие брильянты в свете утренне-
го  солнца!"  Он сигает с безглазого маяка,  целуя и дроча перед лицом
черного зеркала, скользит по наклонной с загадочными гондонами и моза-
икой  тысячи газет сквозь утопленный город из красного кирпича,  чтобы
осесть в черную жижу с жестянками и пивными бутылками,  гангстерами  в
бетоне,  пистолетами,  расплющенными и бессмысленными,  чтобы избежать
инспекции табельного оружия снедаемыми любопытством экспертами по бал-
листике.  Он обслуживает медленный стриптиз эрозии окаменелыми чресла-
ми.
   Воротила накидывает петлюна голову мальчика и затягивает узел, лас-
кая его за левым ухом. Пенис мальчика ушел в себя, яйца туги. Он смот-
рит прямо перед собой,  глубоко дыша.  Воротила обходит  боком  вокруг
мальчика,  пихая  его в задницу и оглаживая гениталии иероглифами нас-
мешки.  Он заходит мальчику за спину и после серии толчков пропихивает
хуй ему в жопу. Потом стоит и вращает бедрами.
   Гости шикают друг на друга, перепихиваются и хихикают.
   Внезапно Воротила сталкивает мальчика вперед,  в пустоту,  прочь от
собственного хуя.  Он придерживает мальчика за кости таза,  перебирает
своими  стилизованными  иероглифическими руками и,  дотянувшись до шеи
мальчика, переламывает ее. Тело мальчика содрогается. Его член восста-
ет тремя сильными рывками, подтягивая вверх лобок, немедленно изверга-
ет семя.
   Зеленые искры взрываются у него в глазах.  Сладкая зубная боль про-
бивает ему шею вниз по позвоночнику до самой промежности, сотрясая те-
ло спазмами упоения.  Все его тело выжимается наружу через хуй. Заклю-
чительная  конвульсия мечет огромную струю спермы поперек красного эк-
рана, будто метеорит.
   Мальчик падает, мягко и нутряно засасываясь в лабиринт грошовых га-
лереек и непристойных картинок.
   Его жопа  прямо выстреливает острой какашкой.  Пердеж сотрясает его
стройное тельце.  Сигнальные ракеты взрываются зелеными купами на дру-
гой  стороне  реки.  Он  слышит  слабое  тарахтенье моторки в сумерках
джунглей.... Под неслышными крыльями комара-анофелеса.
   Воротила снова натягивает мальчика себе на хуй. Мальчик извивается,
насаженный,  точно рыба на острогу.  Воротила раскачивается у мальчика
на спине,  тело его пульсирует жидкими волнами. Кровь струится у маль-
чика по подбородку изо рта, полуоткрытого, сладкого и надутого в смер-
ти. Воротила плюхается вниз с жидким, насытившимся шлепком.
   Конурка с синими стенами без окон.  Грязная розовая штора закрывает
дверь. По стене ползают красные жуки, собираются по углам. Нагой маль-
чик посреди комнаты тренькает на двухструнном уде,  ощупывает взглядом
арабеску на полу. Другой мальчик развалился на постели, покуривая кайф
и обдувая дымом свой напряженный хуй. Они играют на постели гадальными
картами, чтобы посмотреть, кто кого ебет. Жульничают. Дерутся. Катают-
ся по полу,  рыча и плюясь,  как юные животные. Проигравший садится на
пол,  уперев подбородок в колени, зализывает сломанный зуб. Победитель
сворачивается на постели,  делая вид, что спит. Всякий раз, когда вто-
рой мальчик подбирается поближе, лягает его. Али хватает его за лодыж-
ку, зажимает ее под мышкой, рукой перехватывает ляжку. Мальчик отчаян-
но брыкается,  стараясь попасть Али в лицо. Вот зажаты и вторая лодыж-
ка.  Али нажимает и ставит мальчика на лопатки. Хуй мальчика вытягива-
ется вдоль живота,  паря и свободно пульсируя. Али закидывает его руки
себе за голову.  Сплевывает на хуй. Второй глубоко вздыхает, когда Али
вводит  свой хуй внутрь.  Рты трутся друг об друга,  размазывая кровь.
Резкий затхлый запах взломанной прямой кишки.  Нимун  загоняет  внутрь
как  клин,  выжимая спермь из второго хуя длинными горячими струйками.
(Автор наблюдал,  что хуи арабов имеют склонность быть широкими и кли-
нообразными.)
   Сатир и  нагой  парнишка-грек в аквалангах выделывают балетные па в
поисках чудовищной вазы из прозрачного алебастра. Сатир ловит парнишку
спереди и вихрем разворачивает к себе.  Они движутся рывками рыб. Пар-
нишка выпускает серебристую струйку пузырьков изо  рта.  Белая  сперма
извергается в зеленую воду и лениво парит вокруг извивающихся тел.
   Негр нежно  поднимает  утонченного китайского мальчика в гамак.  Он
закидывает ноги мальчика ему за голову и оседлывает  гамак.  Он  прос-
кальзывает своим хуем в мальчиков изящный тугой зад. Он нежно раскачи-
вает гамак взад и вперед. Мальчик вопит, зловещим высоким воем непере-
носимого восторга.
   Яванский танцор  в  изысканном  вращающемся кресле тикового дерева,
установленном в гнезде между двух ягодиц из известняка, стягивает аме-
риканца-мальчика - рыжие волосы,  ярко-зеленые глаза - себе на хуй ри-
туальными движениями. Мальчик сидит, насаженный на него лицом к танцо-
ру,  вращающему себя круговыми движениями,  испуская жидкую субстанцию
на кресло.  "Уииииииииииии!" визжит мальчик,  когда его сперма брызжет
на тощую смуглую грудь танцора. Одна из капель ударяется в уголок тан-
цорова рта.  Мальчик запихивает ее пальчиком внутрь и смеется: "Чувак,
вот это как раз я и называю всасыванием!"
   Две арабские  женщины со зверскими рожами стащили шортики с малень-
кого светловолосого французского мальчишечки.  Они ебут  его  красными
резиновыми хуями.  Мальчишечка рычит, кусается, брыкается, заходится в
рыданиях, когда его петушок встает и прыскает.
   Лицо Хассана вспухает, наливаясь кровью. Губы его лиловеют. Он сди-
рает с себя костюм из банкнот и швыряет его в открытый сейф, закрываю-
щийся бесшумно.
   "Зал Свободы здесь, народы!" орет он со своим липовым техасским ак-
центом.  Десятигаллонная шляпа и ковбойские сапоги все еще на нем,  он
пляшет Разжижительскую Джигу, заканчивая гротескным канканом под мело-
дию Она Обдала Волной Жара.
   "Да будет так! И не закрыта ни одна дыра!!!"
   Пары в  барочно изукрашенных сбруях с искусственными крылышками со-
вокупляются в воздухе, вопя, как сороки.
   Воздушные акробаты исторгают друг у друга семя в пространстве одним
уверенным движением.
   Эквилибристы искусно отсасывают друг у друга, балансируя на опасных
шестах и стульях,  клонящихся над бездной.  Теплый ветер несет с собой
запах рек и джунглей из туманных глубин.
   Мальчики сотнями  пикируют  сквозь крышу,  подрагивая и брыкаясь на
концах веревок. Мальчики виснут на разных уровнях, некоторые под самым
потолком,  а другие в нескольких дюймах от пола.  Утонченные балийцы и
малайцы, мексиканские индейцы с суровыми невинными лицами и ярко-крас-
ными деснами.  Негры (зубы,  пальцы,  ногти на ногах и лобковые волосы
позолочены), японские мальчики, гладкие и белые, как китайский фарфор,
венецианские парубки с тициановскими волосами,  американцы со светлыми
или черными чубчиками,  спадающими на лоб (гости нежно  откидывают  их
наверх),  дующиеся  светловолосые  поляки  с  карими глазами животных,
арабские и испанские уличные мальчишки,  австрийские мальчики, розовые
и нежные,  с легкой тенью светлых волос на лобке,  скалящиеся немецкие
юноши с ярко-голубыми глазами вопят "Хайль Гитлер!",  когда  под  ними
проваливается крышка люка. Соллубис срет и хнычет.
   Г-н Богато-Вульгарный жует свою гавану,  похотливый и мерзкий, рас-
кинулся на флоридском пляже в окружении жеманных  блондинчиков-плашке-
тов.
   "У этого  гражданина  есть  Латах,  которого он импортировал из Ин-
до-Китая. И вот прикидывает он повесить этого Латаха и отправить своим
друзьям телевизионную короткометражку на Рождество.  Цепляет он,  зна-
чит,  две веревки - одна как бы на растяжку,  а другая - самое то, что
надо.  Латах же этот поднимается в состоянии кровной вражды,  надевает
свой костюм Деда Мороза и делает все с точностью до наоборот. Наступа-
ет рассвет. Гражданин нацепляет одну веревку, а Латах, как это у Лата-
хов обычно бывает,  нацепляет другую.  Когда дверцы  люка  опускаются,
гражданин виснет взаправду, а Латах стоит с карнавальной резинкой. Ну,
и понятно,  имитирует каждое подергивание и каждый спазм.  Кончает три
раза.
   "Этому продувному  Латаху палец в рот не клади.  Я взял его на один
из своих заводов экспедитором."
   Ацтекские жрецы сдирают облачение из синих перьев  с  Нагого  Юнца.
Они перегибают его назад над известняковым алтарем, прилаживают ему на
голову хрустальный череп,  закрепляя два полушария, переднее и заднее,
хрстальными винтами.  На череп обрушивается водопад, переламывая маль-
чику шею. Он извергает семя в радуге на фоне восходящего солнца.
   Резкий белковый запах семени заполняет воздух.  Гости ощупывают ру-
ками подергивающихся мальчиков,  сосут им хуи, виснут у них на спинах,
будто вампиры.
   Нагие лейб-гвардейцы вносят искусственные легкие, наполненные пара-
лизованными юношами.
   Слепые мальчики на ощупь выбираются из громадных пирогов, разложив-
шиеся шизофреники выскакивают из резиновой пизды, мальчики с кошмарны-
ми кожными болезнями восстают из черного пруда (студенистая рыба поку-
сывает желтые какашки на поверхности).
   Мужчина в белдом галстуке и парадной рубашке,  нагой от пояса и ни-
же,  если не считать черных пажей, беседует с Пчеломаткой в элегантных
тонах (Пчеломатки - старухи,  окружающие себя педиками,  чтобы образо-
вать "рой". Это зловещая мексиканская практика.)
   "Но где  же  скульптурная  группа?" Он разговаривает одной стороной
лица, другая же корчится в Пытке Миллиона Зеркал. Он дико дрочит. Пче-
ломатка продолжает беседу, не замечая ничего.
   Кушетки, стулья,  весь пол начинают дрожать, сотрясая гостей до та-
кой степени, что они превращаются в размытых серых призраков, визжащих
в охуелой агонии.
   Два паренька  отбивают под железнодорожным мостом.  Поезд сотрясает
их тела насквозь,  спускает их, растворяется с дальним гудком. Квакают
лягушки. Пареньки смывают сперму с тощих смуглых животов.
   Купе поезда:  два обдолбанных юных торчка по пути в Лексингтон сди-
рают с себя штаны в конвульсиях похоти.  Один из них  намыливает  себе
хуй и пропихивает его в жопу другому, как штопор. "Бооооооооооооооже!"
Оба извергают семя,  вставая одновременно.  Они отодвигаются  друг  от
друга и натягивают штаны.
   "Старый лепила в Маршалле выписывает настойку и сладенькое прованс-
кое масло."
   "Геморрой матери-старушки вопит,  аж кровью обливается,  по Черному
Говну....  Док, предположим, это твою мать отодрали в жопу местные пи