Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
ились у борта.
- Это здесь, - сказал Пашка.
Теперь и Лена увидела, что это - здесь.
Белый мелованный контур на палубе, темные, неопределенной формы пятна
- на самой мачте и возле ее основания. Вот и все, что осталось от Нео..,
черт, от Романа, конечно же, от Романа!
- Не надо, пожалуйста, - попросил Пашка, и Лена вдруг поняла, что
плачет.
Роман Валевский не успел стать единственным важным для нее человеком,
- не об этом ли она плакала? Он не успел сделать Лену другой, счастливой
или несчастной - неважно, но другой, - не об этом ли она плакала? Он
умер здесь, на яхте, предназначенной для чего угодно, но только не для
убийства, - не об этом ли она плакала?
- Хорошо, я не буду. Я...
Договорить Лена не успела, - прямо над их головами послышались шаги.
Кто-то ходил по дому - ходил бесстрашно, по-хозяйски, ничего не
опасаясь, имея право.
Кто-то имел, а они - не имели. Хорошо, если это неожиданно
объявившийся хозяин, а если не хозяин? Если это оперативный урод,
который вяло допрашивал ее на "Маяковской"? Разве она сможет объяснить
свое здесь присутствие?.. А если это убийца? Ведь убийц всегда тянет на
место преступления...
- Ты слышишь? - Лена сразу же забыла о своих слезах.
Пашка поднял голову вверх и коротко кивнул.
- Я же говорила, не нужно было сюда входить...
Но мальчишка, похоже, ничего не боялся. Он дернул себя за нос, раздул
ноздри и почти плашмя упал на палубу. И знаком приказал (кто бы мог
подумать, одиннадцатилетний мальчишка - приказал!) Лене сделать то же
самое.
- Такие игры в моем-то возрасте, - недовольно пробормотала Лена, но
все же подчинилась.
Неизвестно, сколько они просидели под защитой рассохшегося борта -
скорчившись в три погибели и в абсолютном молчании. Хозяин, мент или
убийца?.. А если он не один, что будет тогда?.. Чтобы отогнать от себя
готовые запаниковать мысли, Лена принялась изучать редкие веснушки на
облупленном Пашкином носу - их было ровно семь. А шагов наверху было
тридцать пять - она тоже сосчитала их, машинально, от нечего делать.
Тридцать шестого не последовало, и вообще, наверху все было тихо. Выждав
для верности еще несколько минут, она дернула Пашку за рукав футболки:
- Давай-ка выбираться отсюда.
Пашка приложил палец к губам, что на ветхом, давно истлевшем в могиле
языке Би-Пи, о котором он прожужжал Лене все уши, должно было означать:
не торопись, нужно уметь ждать. Но ждать Лена не хотела, ей было не по
себе - и от чужого присутствия в доме, и от своего собственного
присутствия в доме, и... Она слишком хорошо помнила смерть. Пашка в силу
своего возраста не помнил, а она помнила. Сначала отец, потом Виктория
Леопольдовна, потом - пустота, потом Гжесь, вытеснивший своей
несерьезной матрешечной пустотой ее собственную пустоту, - нет, лучше уж
держаться подальше от всего этого, во всяком случае, не докучать смерти
чрезмерным детским любопытством. Суеверный страх заставил Лену
спуститься вниз и направиться к двери. Но и здесь Пашка опередил ее. Он
проскользнул вперед, принял позу индейского "Зоркого глаза" или
зулусского "Видящего под землей" и приложил ухо к обшивке.
- Ну, что? - спросила Лена.
- Тихо. Можем идти.
Следопытом Пашка оказался никаким.
Это стало ясно, как только он открыл дверь и высунул нос в
предбанник.
Их ждали.
Пашка отшатнулся и рухнул прямо на Лену, а Лена тихонько вскрикнула,
зажав рот рукой. Прямо перед ними стоял мужчина самого угрожающего вида.
Лена инстинктивно попыталась спрятать Пашку у себя за спиной, Пашка
инстинктивно попытался защитить Лену, выдвинувшись вперед, и руки их
самым дурацким образом запутались. А мужчина, вместо того чтобы скрутить
малолетнего сопляка и великовозрастную дуру, улыбнулся.
- Вы кто? - спросил он.
Нет, не таким уж угрожающим он был - просто глаза у страха оказались
велики, как это обычно и бывает. Нападать мужчина не собирался, цеплять
наручники на запястья - тоже, и Лена немного успокоилась.
И даже осмелилась спросить:
- А вы?
Мужчина не торопился с ответом, он с любопытством разглядывал обоих.
На вид ему было лет тридцать пять, никак не меньше. Смуглое, почти
черное лицо резко контрастировало с выгоревшими волосами, что придавало
их обладателю неуловимое сходство с фотографическим негативом.
Интересно, как выглядела бы эта фотография в цвете? И для какого журнала
была предназначена? Наверняка для глянцевого "Спорта и отдыха". Или
"Гранд-вояжа". Или вообще - для пустоголового каталога какого-нибудь
раздувшегося на ровном месте кутюрье типа Кристиана Лакруа. Это как раз
в стиле pret-a-porter - осмысленные и не слишком рельефные мышцы, вполне
терпимый разворот плеч и узкий таз. Ничего гипертрофированного, ничего
качкообразного, стероиды с армрестлингом здесь и не ночевали. Идеальная
вешалка для приталенного двубортного костюма. Впрочем, двубортного
костюма на мужчине не было - всего лишь шорты и ветровка на голое тело.
К тому же на ногах у него красовались шлепанцы, что совсем успокоило
Лену.
Вряд ли представители закона заседали бы здесь в шлепанцах и
клоунских трусах с постыдно-анилиновым портретом Мэрилин Монро на
причинном месте. И с такими же анилиновыми раскоряченными надписями
"Hollywood".
- Я здесь живу, - сказал мужчина.
- Здесь?
Неужели это и есть хозяин? Счастливо избежавший подозрений в
соучастии в убийстве, не тронутый следствием? Если так, то его
самообладанию можно позавидовать: топтаться в шлепанцах по месту
преступления и не выражать особого беспокойства по поводу визита
странной парочки непрошеных гостей - такое не каждому по плечу.
- В соседнем блоке, - уточнил мужчина, и все стало на свои места. Он
в этой части дома такой же скорбный посетитель, как и Лена с Пашкой.
- Понятно.
- А вы? - еще раз поинтересовался фотографический негатив, переводя
взгляд с Лениного лица на ботинки.
Ботинки выдали Лену с головой: на них налипли свежая грязь, глина и
ил с Залива.
Пашкины кроссовки тоже выглядели не лучше. Уж про Лену с Пашкой никак
нельзя было сказать - "по соседству". И поэтому Лена выбрала самый
нейтральный вариант.
- Вы же знаете, что здесь произошло?
- Вы имеете в виду... - мужчина сделал паузу.
- Убийство, - выпалила Лена.
Столь неприятное и даже пугающее слово не произвело на мужчину
никакого впечатления. Наоборот, в улыбке, намертво присосавшейся к его
губам, появилось нечто саркастическое.
- Да, мне об этом уже сообщили. А вы...
Так сказать - на экскурсию? Приобщиться к месту преступления? Что-то
я не видел вас здесь раньше.
Пассаж об экскурсии прозвучал как хорошо завуалированное оскорбление.
С другой стороны, манекен от Кристиана Лакруа имел право на такую
реакцию. Тем более если он и вправду обитал по соседству.
- Мы не на экскурсию, - вступился за Лену, а заодно и за себя Пашка.
- Это я нашел Нео. Я!..
- Поздравляю.
Вот ведь сукин сын! Он откровенно издевался над ними, он сомнительно
шутил - вместо того, чтобы накричать на непрошеных гостей, вторгшихся в
privacy <Частная собственность (англ.).>, и выгнать их в три шеи.
- Человек, который погиб здесь несколько дней назад, - мой близкий
друг, - соврала Лена, холодея от одной только мысли, что все это могло
быть правдой.
- Простите, - смягчился мужчина. - Соболезную.
- Ничего...
Лена надменно отодвинула глумливого сукина сына и прошествовала к
выходу - ни дать ни взять безутешная вдова. Пашка последовал за ней - ни
дать ни взять воспитанник кадетского корпуса, бедная сиротка на
государственном довольствии.
Они устроились на берегу, но не у пирса, к которому был пришвартован
"Посейдон", а у заброшенных свай, с которых спускали на воду
"Такарабунэ" (если ее вообще когда-нибудь спускали на воду).
- А я знал, что он твой друг... Нео, - после продолжительного
молчания сказал Пашка.
- Правда? - У Лены даже не было сил удивляться. - И откуда же ты
знал?
- По запаху, - Пашка пару раз шумно втянул воздух для убедительности.
- Когда я.., встретил Нео, там, возле мачты... Он пахнул так же, как ты.
Тогда, весной...
- Что ты такое говоришь, Пашка?
- Правда. Я в запахах здорово секу, даже бабка удивляется. У меня нюх
как у собаки. Пограничной.
Какие глупости, что общего может быть между Леной, пусть даже
весенней, и телом мертвого Романа Валевского?
- А сейчас ты пахнешь немножко по-другому, правда, - не унимался
Пашка.
- Может быть. - Лена взяла в руки горсть песка и принялась рассеянно
пересыпать ее.
Может быть, все может быть. Может быть, все из-за духов? Сколько же
она их перепробовала, сидя в своем ларьке и пользуясь служебным
положением!.. Сейчас Лена выливала на себя остатки "Шамада" - под глухой
ропот Гжеся, который ненавидел жасминно-ванильную барабанную дробь
отступающих армий. А до этого - почти всю весну - был "Пуазон"; Гжесь
тоже терпеть его не мог, но гораздо более аргументирование: чрезмерно
сладкий, тяжеловатый запах "Пуазона" вызывал в нем стойкую ассоциацию с
разлагающейся плотью.
Лена относила эту патологическую неприязнь к разряду причуд
заигравшегося в войнушку мужа. Но, оказалось, так думал не только Гжесь.
И возможно, он был не совсем уж не прав.
- Это произошло в понедельник? - спросила Лена у Пашки.
Пашка закивал головой: да, он нашел Нео в понедельник. И запах уже
витал над ним... Для того, чтобы он возник (учитывая относительную
прохладу ангара с яхтой), понадобилось бы какое-то время. Может быть -
несколько дней. Эти несколько дней легко укладывались в промежуток от
конца недели до ее начала. Именно в пятницу Роман Валевский исчез на
"Маяковской", чем-то страшно взволнованный. Наверняка он кого-то увидел
в толпе у метро... Скорее всего убийцу. Или человека, который привел его
к убийце. То есть сюда, в заброшенный эллинг лодочного кооператива...
- Простите, - голос, раздавшийся у них над головами, заставил Лену
вздрогнуть. - Возможно, я вел себя не совсем корректно...
Опять чертов манекен!
Лена обернулась. Клоун в шортах и ветровке стоял совсем рядом. На
свету он не казался таким взрослым, с тридцатью пятью Лена явно
погорячилась. А может, всему виной были жесткие и прямые морщины у глаз
и жесткого рта - светлые солнечные бороздки на абсолютно темном лице?
В любом случае теперь ему можно было дать не больше тридцати.
- Поверьте, я искренне соболезную...
Я знаю, что такое терять близких людей. - Он в упор смотрел на Лену,
пытаясь поймать ее взгляд.
- Да нет, все в порядке. - Лена чувствовала себя девчонкой, которую
вот-вот уличат во лжи. Бессмысленной, а потому особенно гадкой лжи.
- Может быть, зайдете ко мне?
- Зачем?
Он не нашелся что ответить. А Пашка придвинулся к Лене и угрожающе
засопел: не нужны нам такие утешители, плавали, знаем.
- У вас не найдется стакана воды? - неожиданно для себя сказала Лена.
- Конечно. Пойдемте в дом...
Ветровка раскаявшегося сукина сына оказалась эксклюзивной:
стилизованная яхта в центре такого же стилизованного спасательного круга
и надпись по внешней стороне: "BALTIC WIND S. - PETERBURG". Идя за
бледными и кое-где уже начавшими стираться буквами, Лена на ходу
пыталась объяснить себе, зачем она это делает. Этот парень жил рядом, а
значит, был знаком с хозяином или хозяевами эллинга и яхты "Такарабунэ".
Возможно, они даже приятельствовали. А если так, то он сможет (если,
конечно, захочет) рассказать ей о соседях.
И о Романе, если сильно повезет, ведь почему-то же Роман оказался
здесь. Именно здесь.
- Меня зовут Сергей, - представляясь, парень даже не обернулся.
- Я - Лена. А он - Павел.
Новый и такой неожиданный знакомый уже взбегал на крыльцо. Он
действительно жил по соседству от эллинга, где произошло убийство, да
что там, он жил в пугающей близости от него. Его дверь была следующей,
она почти вплотную примыкала к ангару с "Такарабунэ". А "Посейдон" стоял
прямо напротив, из чего Лена сделала вывод, что яхта, скорее всего,
принадлежит Сергею.
- Это ваша яхта? - Пашка в который раз озвучил ее собственные мысли.
Пора бы к этому привыкнуть, а не вздрагивать, как будто тебя застали за
чем-то непристойным.
- Моя. А что?
- Просто. Красивая...
- Мне тоже нравится. - Сергей толкнул дверь и посторонился, пропуская
Лену и Пашку. - Прошу вас.
Это был точно такой же предбанник, какой они покинули всего двадцать
минут назад. Дверь в эллинг была приоткрыта, и Лена увидела небольшую
лодку с подвесным мотором. И широкий стапель - очевидно, место для
зимовки "Посейдона".
- Нам прямо, - мягко сказал Сергей, прикрывая дверь в эллинг.
Наверх, в жилые помещения, вела неширокая деревянная лестница.
Поднявшись по ней, Лена с Пашкой оказались в просторной комнате с окном
во всю стену. Из окна открывалась широкая летняя панорама на Залив -
она-то и сглаживала впечатление от суровой обстановки: никаких фитюлек,
никаких утепляющих моментов, никаких занавесей с рюшами, скатерок и
салфеточек. Ковра на полу тоже не было, но светлые, хорошо подогнанные
друг к другу доски пола от этого только выигрывали.
Часть стены напротив окна занимал камин с парой фотографий в солидных
рамках.
Между фотографиями разместилась довольно сложная конструкция, которую
Лена почему-то приняла за астролябию: ничего другого в голову ей не
пришло. Еще одна стена была отведена под стеллажи с книгами, в основном,
как успела заметить Лена, - по кораблевождению, навигации и судовым
механизмам. Отдельную полку занимали внушительного вида атласы и лоции.
А всю картину немудреного обветренного быта дополняли кресло-качалка,
круглый стол и жесткий диван у стола. Ну, и еще морские приборы на
стенах - тоже довольно экзотические. Лене вдруг на секунду показалось,
что это не просто суровая обстановка, а хорошо продуманная суровая
обстановка, рассчитанная на экзальтированных любительниц малого
каботажа. И незабываемых уик-эндов в акватории Маркизовой Лужи.
Ведь есть еще и третий этаж, а уж там дамочек, загипнотизированных
волоокими барометрами и гирокомпасами, наверняка ждет сексодром с
золотыми рыбками в чреве водяного матраца. С тюленьими шкурами вместо
простыней. И кожей электрических скатов вместо наволочек.
Пока Лена размышляла о лукавых внутренностях дома, Пашка бросил
равнодушный взгляд на приборы с лоциями (что было довольно странно,
учитывая его так склонный к мужской романтике возраст) и устроился в
кресле-качалке. Лене достался диван, но садиться на него она не спешила.
- Кофе? - спросил хозяин, позабыв, что заманил их в дом стаканом
воды.
- Если можно...
Сергей направился было к лестнице, но на полпути остановился.
- Вы знаете, а кофе нет... Я ведь только сегодня здесь появился, в
доме шаром покати.
- Тогда просто воду, - вернулась к первоначальному варианту Лена.
- Да, конечно... Сейчас принесу.
Они с Пашкой остались одни.
- И чего пришли? - сказал Пашка ворчливо.
На Лену он даже не глядел, из вредности раскачиваясь на кресле. И что
у него только на уме, господи прости! Лена вдруг вспомнила, как он
бросился к ней, вырвавшись из лап мародера Печенкина, как он отчаянно
цеплялся за нее, как длинно и сладко плакал, сидя в машине и уткнувшись
ей в колени. А автограф почти трехмесячной давности, а запах уже давно
забытых ею духов, который так и не выветрился из стриженой Пашкиной
головы!.. Похоже, все это время он не забывал о Лене. А она даже понятия
не имела о его существовании. Если бы Пашка был старше - хотя бы лет на
шесть-семь, - вот тогда бы она знала, как называется эта тихая цепкая
память.
И это позабавило бы ее. И, возможно, даже развлекло. Но Пашке всего
лишь одиннадцать, а все отношения в этом возрасте - серьезны и
исключительны. Все отношения в этом возрасте - почти навсегда. Если их
не перебьет новый Би-Пи или поездка в дельфинарий с группой продленного
дня.
- Чего приперлись, спрашивается, - маленький ворчун все еще не Хотел
сдаваться.
- Сейчас уйдем. Потерпи.
- Сейчас - это когда? Сейчас - это сейчас или потом?
- Мы же не можем исчезнуть просто так. Это было бы невежливо.
Дождемся хозяина, поблагодарим и уйдем. г, - За что будем благодарить?
Г Простой вопрос поставил Лену в тупик и вызвал легкое раздражение. С
горе-скаутом из Мартышкина они знакомы без году неделя, и трех часов не
прошло, а он уже качает права! И позволяет себе поддевать взрослого
человека. И диктовать ему, что делать, а что - нет. Лена решила
пообижаться (в воспитательных целях) и даже отошла к камину, под сень
псевдоастролябии и двух фотографий в солидных, сработанных под светлый
орех рамках. На одной из фотографий была снята двухмачтовая яхта, идущая
вдоль океанской волны. Яхта была больше, чем "Посейдон", и намного
больше, чем "Такарабунэ". Разноцветные шары ее парусов были
преувеличенно раздуты, океан преувеличенно штормил, а сама фотография
скорее смахивала на рекламный постер. На второй фотографии, слава богу,
не было ни яхты, ни океана. То есть все это подразумевалось, - но за
рамкой из светлого ореха. В центре же композиции были двое - сам хозяин
дома, Сергей, такой же темнокожий и светловолосый, и молодой человек в
бейсболке козырьком назад. Снимок, очевидно, был сделан на палубе - на
заднем плане просматривались детали какой-то оснастки. А оба героя фото,
стоящие в обнимку, держались за штурвальное колесо.
От бездумного созерцания фотографий ее отвлек голос вернувшегося
хозяина. Прямо перед собой Сергей нес круглый жестяной поднос с двумя
стаканами. Он подошел к Лене и с видом заправского официанта нагнул
голову:
- Прошу вас.
Лена сняла с подноса высокий стакан, а Сергей двинулся к Пашке:
второй стакан, очевидно, предназначался ему.
- А я не просил, - тут же обхамил заботливого хозяина Пашка.
И заботливый хозяин не обиделся.
- Как хочешь, приятель...
Приятель, ну конечно же, - приятель!
А еще лучше - "просто приятель". Где-то она уже слышала это
необременительное словосочетание. И в не очень приятном контексте. Она
потому и запомнила, что контекст оказался неприятным и двусмысленным.
Вот только от кого она могла это услышать?..
Стакан выскользнул из ее рук и со звоном разбился о доски пола. Но
Лене было уже не до стакана.
Афина.
Афина, которая лежит сейчас в морге города Ломоносова.
Теперь она узнала и молодого человека со снимка на камине - это был
"просто приятель" Афины, "ничего особенного".
Вот почему он с самого начала показался ей смутно знакомым! У Афины
тоже была фотка в рамке, пусть и не такой добротной.
И на фотке тоже были двое; но место модели из каталога Кристиана
Лакруа занимала Афина! Параноидальный бред, запущенный рукой Романа
Валевского, продолжался, пора бы уже смириться с этим. Бред, бред,
бред!.. Она принимает приглашение случайного человека, и дом этого
случайного человека оказывается опосредованно связанным с мертвой
греческой богиней!
Здесь не только стакан разобьешь!..
Лена присела на корточки и принялась собирать осколки. Через секунду
к ней присоединился Сергей. Теперь его лицо оказалось совсем близко,
довольно симпатичное лицо. Не жалящее в сердце, не сражающее наповал,
подобно лицу Романа-Нео, но способное увлечь экзальтированных