Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
Александр Солженицын.
Знают истину танки!
киносценарий
для экрана
переменной формы
--------------------------------------------------------------------
(C) Александр Солженицын
"Дружба Народов" 1989, No 11
Сканирование, вычитка: Назар Явников (jawnikow@yahoo.com)
--------------------------------------------------------------------
Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А:
П а в е л Г а й, Т-120
П е т р К л и м о в, Т-5
И в а н Б а р н я г и н, летчик, Герой Советского Союза
В л а д и м и р Ф е д о т о в, Р-27, студент
В и к т о р М а н т р о в, его одноделец
А л е к с а н д р Г е д г о в д, Ы-448, "Бакалавр"
Ч е с л а в Г а в р о н с к и й, Р-863
Г а л а к т и о н А д р и а н о в и ч, хирург
Д е м е н т и й Г р и г о р ь е в и ч М е ж е н и н о в,
ботаник
Е в д о к и м о в, полковник
Т и м о х о в и ч, бригадир
П о л ы г а н о в, бригадир
К и ш к и н, Ф-111
Б о г д а н, глава бандеровцев, Ы-655
М а г о м е т, глава мусульман
А н т о н а с, литовец
Х а д р и с, ингуш
Ю р о ч к а, молодой врач
Пожилой н о р м и р о в щ и к
А у р а, литовка
С-213, секретарь прораба, лагерный скрипач
К о к к и А б д у ш и д з е
В о з г р я к о в, С-731
Ч е р е д н и ч е н к о, майор, начальник ОЛПа
Н а ч а л ь н и к о п е р ч е к и с т с к о г о о т д е л а
С т а р ш и й о п е р у п о л н о м о ч е н н ы й
Б е к е ч, лейтенант, начальник режима
Н а ч а л ь н и к К В Ч
Н а ч а л ь н и ц а с а н ч а с т и
Н а д з и р а т е л ь с у г о л ь н ы м л и ц о м
Н а д з и р а т е л ь - "морячок"
П о л и т р у к
П р о р а б
Д е с я т н и к
Заключенные Особлага в номерах.
Надзиратели. Конвойные офицеры, сержанты, солдаты. Танкисты.
Во вступлении и эпилоге:
М у ж
Ж е н а
А л ь б и н а
Оркестранты, официанты, Курортная публика.
Значок "=" означает монтажный стык, то есть внезапную полную
cмену кадра. В остальных случаях подразумевается, что последующий
кадр получается из предыдущего плавным (панорамным) переходом.
Надписи, начатые с левого края страницы, означают музыкальное
и всякое звуковое сопровождение.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
УЗКИЙ (ВЕРТИКАЛЬНЫЙ) ЭКРАН.
Кипарисы! Вытянулись!.. Исчерна-зеленые.
У их подножья - снование маленьких людей. Далеко за вершинами -
скалистые горы в клубящемся туманце.
ШИРОКИЙ ЭКРАН.
= Курортная аллея под ними. Газоны. Стволы и стебли знают свое
место.
И все же хорошо...
Идут курортники нам навстречу в веселом пестром легком. В чалмах
самодельных. Защитных очках. И с мохнатыми полотенцами.
Шуршит под ногами гравий. Обрывки неясные речи. Звук подъе-
хавшего автомобиля.
Из "волги" выходят - Дама со слишком золотистой прической, ее
Муж в чесучевом костюме, Девушка и Мантров, подобранный, довольно
молодой. Они заперли машину и идут по аллее то в тени, то на солнце.
То сквозь тень, то сквозь солнце.
Свисают ветви с бледно-розовой ватой цветов.
Они идут мимо киоска сувениров.
Мимо скамей, где отдыхают грузные курортники и грузные дети.
= Открывается крутой откос наверх. По откосу - широкие ступени,
декоративный кустарник.
Они поднимаются. Вверху - веранда, парусиновые пологи над ее
пролетами. Над входом надпись: Ресторан "Магнолия".
оттуда доносится музыка.
Муж дамы:
- Ну как, Виктор? Выдерживаешь?
У Виктора сдержанная, но располагающая улыбка, ясный взгляд.
То ли рассеянность, то ли растерянность:
- Не знаю. Еще не могу привыкнуть. Золотистая дама:
- Ах, Витенька! К хорошему люди привыкают легко! К хорошему мы
вас быстро вернем. Правда, Альбина?
Девушка в той поре,когда всякая хороша. Мило-диковатая прическа.
Улыбается вместо ответа.
ресторанная музыка ближе и громче.
Они уже - под шатром веранды. Белизна и сверкание столов.
Есть свободный, они садятся.
= В прозор между балюстрадой и пологом - вершинки кипарисов
где-то близко внизу, а за ними - море, море... Беленький пассажирский
катерок.
веселенькая разухабистая музыка.
= Муж
- Нет! Поразительное и удивительное не что Виктор там был, а что
он оттуда вернулся! Невредимым!
Дама:
- Страдалец! Чего он там натерпелся! И ничего не хочет
рассказать!
Мантров смотрит ясными глазами, улыбается умеренно:
- К сожалению, я ничего не помню. Я - все забыл...
= Море - во весь экран, лишь край полога наверху, колонка
веранды. И внемлющий профиль девушки:
- Но сейчас-то вам - разве плохо?
только голос его:
- Хорошо бесконечно.
Море. И профиль девушки.
В кадр входит плечо и темя официанта, наклонившегося к их столу:
- Антрекот - два, фрикассе из лопатки - раз... Суфле лимонное
четыре...
= Голова Мантрова запрокинулась, кадык ходит по горлу:
- Будто в насмешку...
= Общий вид ресторана. Чистая кушающая публика. Дородные
официанты просторными проходами снисходительно разносят подносы. Две
пары покачиваются между столиками. На эстраде - маленький оркестр:
струнные, саксофонист, ударник.
бесшабашный мотивчик. Голос Мантрова:
- Будто в насмешку вот такой же оркестрик по воскресеньям играл
и там...
= Скрипка и виолончель и движущиеся их смычки остаются резкими.
Остальные инструменты и все оркестранты расплываются...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
но резко звучит все тот же, все тот же распущенный мотивчик.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
= И проступают четверо оркестрантов в черных спецовках, и черных
картузиках. Над козырьками картузиков, выше сердца на спецовках и над
левыми коленями у всех - белые лоскутки с черными номерами. У первой
скрипки, одутловатого парня с добродушным видом, - номер С-213.
Стулья оркестра - на маленьком сколоченном возвышении около
квадратного столба, посреди огромной столовой, где в два ряда идут
такие же столбы. И тесовые грубые ничем не покрытые столы - в четыре
долгих ряда. И за каждым столом - по десятку заключенных, лицами к
нам и спинами к нам (меж лопаток у каждого - тоже лоскут с номером).
В проходах - тесно. Проталкиваясь среди приходящих и уходящих,
одни заключенные несут деревянные подносы с полными мисками. А иные
собирают пустые миски, накладывая их друг в друга горкой до двадцати.
И из мисок, в каких остается,- выпивают, вылизывают остатки.
Едящие. Грязная публика. Их плечи пригорблены. Лица - нетер-
пеливо голодны.
Те - жадно заглядывают в миску к соседу.
А тот пробует ложкой - пуста попалась ему баланда!
Молодой парень снял шапку и крестится перед едой.
та же счастливая подпрыгивающая мелодия. Только танцевать!
И один сборщик пустых мисок подтанцовывает. Собирая миски, он
неприлично подбрасывает зад то правым, то левым боком, горку мисок
обнимая как партнершу. Лицо у него круглое, придурковатое. И все
приемы юродивого. И одет он по-дурацки: сверх черной спецовки -
какая-то зеленая рваная жилетка, к которой приколот кумачовый бантик,
как на первое мая. На спине жилетки и на груди мелом выведен тот же
номер, что на фуражке: Ф-111.
Обедающие смеются над ним:
- Кишкин не унывает!
КРУПНО.
Парень наклонился над миской, весь ушел в жеванье голого рыбьего
скелетика, свисающего у него изо рта. Тут на столе, между мисками,
много наплевано таких костей. Вдруг чья-то рука со стороны трогает
его ломтик хлеба, лежащий рядом. Парень вздрагивает и двумя руками
ухватывается за свой хлеб. Но, подняв глаза, улыбается:
это Кишкин хватал, теперь отпускает, его круглое лицо в улыбке:
- Все вы такие. Пока вашей пайки не тронь, вы ни о чем не
спохватитесь.
= И уже пританцовывает с пустыми мисками дальше. Вдруг поставил
горку на край другого стола и наклонился к сидящим:
- Ребята!..
Его голова над столом и несколько обедающих. К нам лицом:
Мантров, стриженный наголо, с номером над сердцем, как у всех, и
Р-27, юноша с очень впалыми щеками, с быстрыми сообразительными
глазами, необщим выражением лица.
- Ребята! Если батька - дурак, а матушка - проститутка, так дети
будут сытые или голодные?
- Голодные!
кричат ему, предвидя забаву. Мантров лишь рассеянно взглядывает,
продолжая аккуратно есть. Р-27 остановил ложку, с интересом слушает,
как и соседи. Кишкин разводит руками:
- Разделите семь-восемь миллиардов пудов (прим.- "7-8 милли-
ардов пудов" - настрявший вдолбленный лозунг сталинских 30-х годов о
советском обильном урожае) на двести миллионов человек. Сколько
получится?
И, обняв миски, приплясывая, исчезает из кадра. Он оставил
недоумение. Все считают. Р-27 трясет за плечо сдержанного Мантрова:
- Слышь, Витька, какая простая мысль! Ай да Кишкин! Я никогда не
считал. Значит, это будет...
Но Мантров не увлечен, он методично высасывает с ложки жижицу
баланды. Р-27 оборачивается к соседу с другой стороны - к Р-863:
- Пан Гавронский!
У Гавронского - удлиненное лицо с тонкими чертами. Он тоже
считал. Он говорит почти без акцента, но с затруднением:
- Сорок пудов в год. Два килограмма в день. Даже на ребенка в
люльке.
С кривой улыбкой жалости он берет с тряпицы на столе свой
кусочек хлеба.
ВО ВЕСЬ ЭКРАН
его ладонь с этой неровно обломленной ничтожной корочкой.
всплеск наглой музыки!
= Невозмутимо пилит смычком одутловатый скрипач С-213.
ЗАТЕМНЕНИЕ МЕДЛЕННОЕ.
ба-бам! - оглушительно бьют железом о рельс.- Ба-бам!
ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ КРУПНО.
= Рука в гимнастерке медленно бьет молотком о висящий качаю-
щийся рельс.
= На алом восходном небе - черный силуэт зоны: вышки черные по
краям экрана, соединенные сплошным забором, над ним - заостренные
столбы с фонарями и колючая проволока во много нитей. Черная.
Зона медленно проплывает, как видна она изнутри.
Одна вышка переходит в другую. И снова проволока. Потом -
полукругло вытянутые верхушки ворот.
Ворота - выше забора. Они - двойные во всю их высоту. Простые,
деревянные. Но что-то готическое в них. Что-то безысходное.
Только тут смолкают мерные удары в рельс.
Ворота распахиваются к нам.
А МЫ ОТСТУПАЕМ.
И видна теперь долгая прямая "линейка" - дорога, ведущая сквозь
ворота. Ничем не обсажена, голая, меж бараков.
На ней - три тысячи спин! Три тысячи спин по пять в шеренгу!
В одинаковых черных курточках с крупными белыми лоскутами, пришитыми
меж лопаток неаккуратно, неровно - номера! номера! номера!
МЫ ПЛЫВЁМ
над колонной, как над таблицей логарифмов.
КРУПНО.
= Артистическая рука с кисточкой. И одна такая спина. Кисточка
кончает выписывать номер: Ы-448.
Человек поворачивается. Он выше окружающих, даже долговяз. Лицо
худое. Пока тот же номер ему выписывают над козырьком шутовского
картузика, он говорит:
- Гран мерси! Вы очень любезны. Как сказал некий поэт: "Есть еще
хорошие буквы - Эр! Ша! Ы!"
За его спиной торопливое движение.
голос:
- Гедговд! Бакалавр!
Ы-448 из-под кисти бросается догонять.
= Разведя полы своих черных курточек, пятерки арестантов
отделяются от колонны и проходят раздельно на обыск.
Пять надзирателей с голубыми погонами и голубыми околышами
фуражек стоят прочно, расставив ноги, и в обнимку принимают и
обхлопывают заключенных.
Пройдя обыск, заключенные добегают к воротам и снова выстраива-
ются по пять.
За воротами снова счет:
- Одиннадцатая! Двенадцатая! Тринадцатая!..
Названная пятерка отделяется от задней колонны и переходит в
переднюю.
А там - еще один пересчет.
= Кругом - оцепление автоматчиков. Автоматы наизготове. Угрожа-
ющие нахмуренные конвоиры.
= В строю - Гедговд. Он что-то заметил в стороне, просиял,
тормошит соседей:
- Посмотрите, посмотрите, бригадир! ЧЕслав! Гавронский! Скорее!
Вон, где машины ждут каменный карьер.
С ним рядом Р-863, тонконосый Гавронский, и бригадир Т-5,
могучий парень, широколицый, курносый. Он поворачивается туда же:
- Ну-у-у!..
Они видят:
= в косом радостном свете восхода стоят два потрепанных ЗИСа с
пустыми кузовами,передняя часть которых отгорожена железной решеткой.
За решетками сидят на крышах кабин по конвоиру. Автоматы их до
времени беспечно лежат на коленях, но уже и сейчас направлены дулами
в кузова. Внизу, прислонясь к борту одного из ЗИСов, ждут в бравых
позах остальные конвоиры. Они как будто застыли, фотографируясь.
Станковый пулемет выставлен у их ног. Но где же их офицер?.. В кабине
на командирском месте сидит и высунулась сквозь окошко дверцы -
большая овчарка. Умная злая морда. Оскаленные зубы. Смотрит на нас,
= на колонну заключенных. Длинный Гедговд в строю поднимает
длинные пальцы:
- Ах, как забавно! Страна восходящего солнца!
= Опять тот же живописный неподвижный снимок - конвоиры залиты
утренним солнцем. И собака не поведет головой.
= Бригадир Т-5 усмехается:
- Сторонники мира!
Они трое, рядом. Гавронский впился в увиденное. Его лицо опалено
шляхетским гневом.
Аккорды 12-го этюда Шопена доносятся как ветерок. Он шепчет:
- Да-а... Они - за мир!
= Конвоиры, ЗИС, собака высунулась. Никакого движения. Фотогра-
фия!
... Они - сторонники мира! Такого мира, чтоб автоматы и собаки
были у них, а мы...
траурные ритмы. Тихо, во настойчиво.
= Долгая колонна заключенных, руки за спину, головы опустив,
тянется уныло, как на похоронах. В двадцати шагах от нее слева и
справа - автоматчики, колонной по одному, в разрядку.
МЫ ПОДНИМАЕМСЯ
Колонна и автоматчики видны нам сверху. Длинные черные тени от
невысокого солнца.
И не одна эта колонна, а много их, расходящихся степными доро-
гами от главных ворот.
И весь лагерь сверху - прямоугольник, обнесенный забором и
вышками. Внутри еще заборы в зоны, бараки, линейки и ни деревца.
МЫ ОПУСКАЕМСЯ
к одной из выходящих колонн, к другим воротам.
Эта колонна - женщины... С такими же номерами на груди, на
спине, на шапке, на юбке. В таких же платьях и телогрейках, забрыз-
ганные глиной, штукатуркой.
ВЕСЬ КАДР БРЫЗГАМИ РАЗЛЕТАЕТСЯ.
= Это - брызги щебня от камня,
= от молота, опускаемого черной рукой заключенного, дробящего
камень на щебень. Однообразно он поднимает и опускает молот.
стук многих молотков по камню.
= Целая бригада заключенных сидит на земле, на камнях - и бьет
камень на щебень, камень на щебень.
Не трудно как будто, а говорить не хочется. Не трудно как будто,
а работа каторжная.
И так же вручную другие зэки относят набитый щебень носилками.
Медленно относят. Еле покачиваются спины их с латками-номерами.
Они взносят носилки на помост и высыпают щебень в пасть бетоно-
мешалки.
гудит бетономешалка.
И следующие туда же.
И следующие.
= А внизу в подставляемые носилки-корытца бетономешалка выливает
бетон.
И этими корытцами пары зэков несут и несут бетон.
= Все - одной дорожкой, как муравьи.
Как муравьи.
И - трапом наверх. И идут по лесам вдоль опалубки.
И выливают свой бетон. И назад.
Торчат, уходят вдаль вертикальные стойки лесов и опалубки.
Вспышки электросварки.
Большое поле стройки вокруг здания. Нагорожено, наставлено,
навалено. Строятся и другие здания.
= Клочок строительного поля.
КРУПНЕЕ.
Земля вылетает из траншеи от невидимых лопат. Сбоку - ноги
стоящего в лагерных тупоносых ботинках.
из траншеи голос:
- Бригадир! Ну, смотри, опять обвалилось. Как копать?
От ботинок на вверх - и весь бригадир, Т-5. Очень хмуро он
смотрит
= вниз, в траншею. Она уходит за оба обреза экрана - узкая
глубокая щель с обвальными песчаными краями. Там внизу, когда
копающий наклонится, - кажется, он совсем на дне, черепаха с белой
латкой на спине. Сюда наверх, в нас, летят из траншеи сыпки с лопат.
шорох сыпков земли.
Их четверо копает. Озабоченный низенький мужичок с черной
небритой щетинкой. И Гавронский, Р-863. Но только долговязый Гедговд,
распрямившись, почти достает до верха траншеи. Он опять улыбается:
- Покойная мама всегда предупреждала меня: Саша, ты плохо
кончишь! Ты кончишь плохо - ты женишься на проститутке!.. Но боюсь,
что до этого заманчивого конца я не доживу! Вчера Сатурн зловеще
вступил в восьмой квадрат. Это очень меня беспокоит.
= Бригадир хмурится. И слушает и не слушает.
- А ну-ка, Бакалавр, пошли со мной.
Наклоняется и протягивает руку Гедговду. Тут уцепился, карабка-
ется из траншеи. Выбрался, но из-под ног его обваливается косяк
песчаной стенки. Гедговд оборачивается, качает головой.
= И - вслед за бригадиром. Тот быстро шагает, широкая спина.
Мимо них опять - с носилками, с носилками...
И сидит на земле, как на восточном базаре, та бригада, что бьет
камень на щебень.
удары молотков о камень.
И тачки катят вереницей, железные тачки. "Машина ОСО"! - две
ручки, одно колесо...
грохот тачек, повизгивание колес.
= Вот и подходят - близится дощаное временное здание, на
фанерной двери кривая надпись углем: "Контора". Бригадир обернулся:
- Подожди меня здесь, Бакалавр. Если еще раз откажут, так мы...
Обещающе кивнул, вошел в контору.
Мимо Гедговда Проходит автомобиль-самосвал и останавливается
перед вахтой, тоже дощаной некрашеной будкой. Гедговду видно, как из
вахты выходит ефрейтор, подходит к кабине шофера, проверяет его
пропуск. На подножку вскочил, заглянул в кузов - не уцепился ли кто
там? Потом прошел
к воротам - двойным, решетчатым из брусков. Внутренние развел
внутрь, внешние - наружу.
= А между конторой и вахтой - трое заключенных ошкуряют топо-
рами долгие бревна.
стучали топорами - и перестали разом.
По всему низу экрана тянется их бревно. А они подняли глаза от
топоров и покосились
= туда, на открытые ворота. Самосвал, покачиваясь, прошел сквозь
них.
а сзади нас - опять сигнал грузовика.
Ефрейтор от ворот оглянулся, но не оставил ворот открытыми, свел
и внешние и внутренние.
= Трое опять наклонились над бревном, работают.
стучат их топоры.
= Опять самосвал, минуя нас и Гедговда, подошел к вахте.
Ефрейтор повторяет все сначала: проверяет пропуск, осматривает кузов,
заглядывает меж колес. И так же идет к воротам, открывает внутренние,
разводит внешние.
топоры смолкли.
= И все трое (лицо одного выделяется щедрой мужественностью)
смотрят опять от своего бревна...
= ...на то, как выходит грузовик в свободные ворота. Как заводит
ефрейтор наружные, закрывает внутренние.
А дальше от ворот - колючая проволока во много рядов. Столбы.
И вышка. На ней - часовой. Свесился через барьерчик, смотрит
сюда, дуло карабина высовывается над барьерчиком. А с наружной
стороны вышка обшита тесом, от ветра. Ведь ему туда не стрелять.
застучали топоры.
ШТОРКА. ПОСЛЕ НЕЁ ШИРОКИЙ ЭКРАН ПРЕВРАТИЛСЯ В ОБ
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -