Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
минуту он вернулся и поставил
кружку рядом с канистрой, я налил в нее браги.
-- Ну, давай Сапог, вмажь, за то, что жив остался, -- проговорил Хасан.
Сапог выпил и покривился.
-- А тебе, Качок, еще две кружки залпом, и я попробую вынуть тебе из
бочины то, что ты там якобы чувствуешь, -- сказал я, повернувшись к Качку.
Я налил кружку и протянул Качку, он выпил, я налил еще одну и опять
протянул ему.
-- Дай отдышаться, черт возьми. Ух, крепкая падла, -- сказал Качок,
потом достал сигарету и прикурил ее.
-- Действительно крепкая, неужели за сутки так покрепчала, -- произнес
Хасан с удивлением.
-- Трое суток уже стоит, мы тебе не сказали тогда, чтоб ты не накинулся
на нее, -- ответил я ему.
Да где же этот Татарин, елки палки, подумал я, потом встал и пошел
посмотреть, куда он делся.
Я увидел, как Урал тащил что-то тяжелое.
-- Урал, что ты там волочешь? -- крикнул я ему.
-- Духа тащу, с перебитыми ногами. Помоги лучше, чем спрашивать, --
ответил он.
И я вспомнил, как прострелил ноги духу, который выскочил из кузова
барбухайки.
-- Урал, да брось ты его нахер.
-- Зачем бросать, он еще живой, и к тому же в сознании.
-- Ну тогда сам и тащи его, -- ответил я ему и пошел обратно к пацанам.
-- Че там такое, Урал духа что ли тащит? -- спросил Туркмен, и все
посмотрели на меня.
-- Да, духа прет, я прострелил ему ноги, и забыл про него, это дух,
который за ДШКа сидел.
-- Бля, да я его сейчас пристрелю козла, -- сказал Хасан, и встал
передернув затвор АКСа.
-- Успокойся Хасан, пристрелить всегда успеем, лучше заберем его с
собой, садись, садись давай, -- сказал я, и дернул Хасана за штанину.
К нам подошел Урал, увидев налитую кружку, он взял ее, и молча выпил.
-- Ну, куда денем этого душару?
-- А куда ты его дел? -- спросил я Урала.
-- Там лежит, за БТРом.
Хасан встал и пошел за БТР.
-- Хасан! Ты там не замочи его, -- крикнул я Хасану.
-- Да не ссы ты, я просто побазарю с ним немного, -- ответил из-за БТРа
Хасан.
-- А он не уползет? -- опять спросил я Урала.
-- Нет, я связал ему руки его же чалмой.
-- А не сдохнет? -- спросил Туркмен.
-- Нет, не сдохнет, я перебинтовал ему ноги тряпкой, -- ответил
спокойно Урал.
-- Ну, ты Татарин заботливый такой, прям как сестра милосердия, --
сказал я ему.
Потом я встал и залез в БТР, там у нас в аптечке лежали медицинские
щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у
медиков называются, но мы их называли щипцы. Мы специально возили их с
собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела.
Я достал щипцы и йод, после чего вылез обратно.
-- Ну Качок, готовься, сейчас будем тебя оперировать. Брагу вмазал? --
спросил я его.
-- Да вмазал, только подожди, покурю вот, а потом приступай, -- сказал
Качок.
-- Ну, кури, кури, никто тебя не торопит.
Сапог стоял радом, и пялился на Качка. Я посмотрел на него и спросил:
-- Сапог, ну чего уставился, Андрюху первый раз видишь что ли? Иди вон,
лучше на духа посмотри. Да не ссы ты, он не укусит тебя, а если укусит, то
выбей ему зубы, я разрешаю.
Сапог молча пошел за БТР, куда минуту назад пошел Хасан.
Послышался гул мотора.
-- Это ротный! -- крикнул я, и быстро налил брагу в кружки.
-- Давайте, берите быстрее. Сапог! Беги сюда, быстро.
Сапог подбежал и спросил:
-- Че такое, Юра?
-- Че такое, че такое! А ну хватай канистру, и бегом ее с глаз долой!
Мы спешно выпили, и Сапог утащил канистру в БТР. Через минуту
нарисовался БТР ротного. Развернувшись, он остановился рядом с нашим.
-- Как вы там?! -- крикнул ротный и, спрыгнув на землю, направился к
нам.
-- Да вот, Качок ранен, а в остальном, вроде пронесло. А у вас как
дела, че так долго не было? -- спросил я ротного.
-- За верблюдом гонялись.
-- А что, верблюды быстро бегают?
-- Если в твою жопу посмотрят два пулемета, ты тоже быстро побежишь.
-- Мне они, только что в морду посмотрели.
К нам подошли пацаны из БТРа ротного, водила Петруха, Серега с Володей,
Олег и Бача.
-- Ну, как вы? -- спросил Олег.
-- Да вот, живые вроде. Правда пришлось немножко испугаться, барбухайки
из-за сопки выскочили, а у одной в кузове пара ДШКа оказалась, а мы все на
броне. Да мало того, еще и вон с того откоса слетели, не успели после
приземления прийти в себя, а тут еще духи перед глазами, я их маму еб...л,
думали труба всем приснилась. Но вроде пронесло и на этот раз, -- закончил
рассказ Хасан и спросил:
-- А вы-то как?
-- Да мы тоже, вроде, ништяк, барбухайку замочили, она была с ранеными
духами в кузове, человек двадцать, наверно, мы их гранатами закидали. А
верблюд вез медикаменты, провизию, муру в общем разную, его мы тоже
замочили. Одного духа живым взяли, того который на верблюде ехал, --
рассказывал Петруха, размахивая руками.
-- Мы тоже одного взяли, там за БТРом валяется, -- перебил его Урал.
-- А мясо вам не надо верблюжье? Мы маленько того верблюда обдербанили,
вот только надо его побыстрее захавать, а то протухнет, -- предложил Олег.
-- Давай, давай, надо, надо, давно я верблюжатины не ел, -- потирая
руки, сказал обрадованный Туркмен.
-- Так вы оттуда прилетели? -- удивленно спросил ротный, показывая
пальцем на крутой спуск.
-- Да, оттуда, -- сказал спокойно Туркмен.
-- Ну ни хрена вы даете! Думали, наверно, что БТР летать умеет? -- не
переставал удивляться ротный.
Потом подошел Закиров, и сел рядом с пацанами, слушая, как они
рассказывают друг другу о недавнем приключении. У Закирова это был первый
рейд, видно было, что ему этих впечатлений было больше чем достаточно, но
для него это было только начало. Я разговаривал с Закировым еще в полку, он
как никак мой земляк, на первый взгляд он мне показался неплохим парнишкой,
кое какие понятия у него были, а там дальше видно будет. Я не стал
подключаться к общему базару, а направился к Качку.
-- Мужики, а чего это вы такие веселые, на обкуренных вроде не похожи?
-- спросил вдруг ротный, глядя мне в глаза.
-- Время провели весело, вот и веселые, -- сказал я, смазывая йодом
щипцы.
-- Да я не об этом.
-- А о чем? -- спросил я у ротного, а потом обратился к Качку:
-- Ну как ты, Качок, готов?
Он кивнул, после чего, я начал развязывать Качку рану.
-- Да тут запах какой-то специфический, -- не унимался ротный.
-- Ну, товарищ старший лейтенант, сами понимаете, это дело хозяйское.
Вы у танкистов тоже, вроде, кое-что забрали со специфическим запахом.
-- Да ладно, я ничего против не имею, просто так интересуюсь. Ну, в
общем, базар базаром, а надо побыстрее отсюда валить. Давай Юра, побыстрей
приводи в порядок Андрея и поехали. А вторая барбухайка где, их вроде три
было? Одну мы замочили, одна вон горит. А третья ушла что ли?
-- Да нет, не ушла, она во-он там на склоне горела, уже наверное
потухла, хотя вон дым еще видно. Но я ее конкретно приложил из "мухи".
-- И я еще из гранатомета пару раз по кузову пальнул, для верности, --
сказал Урал.
-- Вы что, живого духа взяли? -- спросил ротный, вставая.
-- Да, только он ранен в ноги, -- ответил Урал.
-- Что с собой возьмете, или? -- ротный провел пальцем по горлу.
-- Возьмем, не помешает, может пригодиться, если не издохнет по дороге.
Я разбинтовал рану Качку.
-- Ну, Качок, терпи, я полез тебе в нутро, -- промолвил я.
Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Качок
застонал от боли.
-- Терпи, Андрюха, -- успокаивал я Качка.
Щипцы наткнулись на что-то твердое, это был металл. Зацепив эту
штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко
выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Качок взвыл от боли и,
выругавшись матом, схватился рукой за бок.
-- Ты че, сука, больно ведь, еб..!
-- Ничего Андрей, все нормально, -- спокойно сказал я ему, разглядывая
осколок вытащенный из раны.
-- А ну дай сюда, -- сказал ротный протягивая руку.
Я подал ему щипцы.
-- Что это за чертовщина? -- спросил Хасан.
Я оглянулся, оказывается, все пацаны собрались вокруг нас, и наблюдали
за процессом.
-- Это медная рубашка от пули ДШК, товарищ старший лейтенант, --
заметил я.
-- Да, ты прав, Юра, -- ответил ротный.
-- Качок, тебе повезло, ты в рубашке родился, -- показывая на
окровавленный осколок сказал Хасан.
Медная оболочка пули была ровно развернута, и походила на отрезанный
под конус кусок красного картона.
-- Надо же, как ровно развернулась, прям как из под пресса, на, Андрей,
бери на память, -- сказал ротный, протягивая осколок Качку.
Качок взял кусочек медяшки и, внимательно посмотрев на нее, сказал:
-- Я же говорил, что у меня что-то торчит в бочине, а вы не верили.
-- Ну ладно, мужики, давайте закругляться, пора сваливать отсюда, --
скомандовал ротный и, посмотрев на Качка спросил:
-- Ну, как ты, Андрей, в госпитализации нуждаешься?
-- Да нет, товарищ старший лейтенант, со мной все будет нормально,
бывало и похуже, -- ответил Качок.
-- Ну, тогда по машинам, и вперед, -- махнув рукой, сказал ротный, и
направился в свой БТР.
МИНА
-- Урал, перебинтуешь Качка в БТРе, -- сказал я Уралу, потом подхватил
за руку Качка, Хасан взял его с другой стороны, и мы направились в БТР.
Качок держал рану куском бинта, между пальцев сочилась кровь. Мы подвели
Качка к десантному люку, дальше он полез сам. Хасан и Сапог запрыгнули на
броню, а я полез в люк за Качком, поддерживая его сзади.
-- Юра, да не пекись ты обо мне, я нормально себя чувствую и сам смогу
залезть, -- сказал мне Качок.
-- Ну, мало ли чего, вдруг тебе помощь нужна.
-- Нет, не нужна, да и вообще, я уже залез.
Я тоже залез в БТР и захлопнул люк.
-- Ну как все, на месте? -- спросил Туркмен.
-- Да, все. Поехали давай, -- сказал я.
-- Духа нету, которого я притащил, -- опомнился Урал.
-- А где он? -- спросил я.
-- Там впереди БТРа лежит, -- ответил Урал.
-- Да на хрен он сдался, этот твой дух, -- сказал я Уралу, и крикнул
Туркмену:
-- Туркмен! Там где-то впереди БТРа дух раненый лежит, переедь через
него.
-- Щас сделаем, какой базар, -- ответил Туркмен.
БТР сначала отъехал назад, потом резко двинулся вперед.
-- Аля, бесмеля, готов душара, -- произнес Туркмен.
В командирский люк заглянул Хасан и выкрикнул:
-- Э-э, мы духа задавили!
-- А тебе что, жалко его стало? -- спросил Туркмен.
-- Да в общем нет, ну я думал, может, взяли бы его с собой, да
поприкаловались бы с него.
-- Что, за два года не наприкаловался еще? -- сказал я Хасану.
-- Да он, наверно, снюхался с этим духом, пока они там базарили, --
приколол Хасана Туркмен.
-- Да, кстати, а о чем вы там с этим духом трещали, а, Хасан? --
спросил я его.
-- Я спрашивал, откуда они.
-- Ну, и откуда?
-- С гор, там у них бой идет с десантурой, а эти раненых развозили по
кишлакам, и тут мы им обломились, ну а дальше случилось то, что случилось,
-- ответил Хасан и голова его исчезла из поля зрения.
Урал разорвал санитарный пакет и достал бинт. Качок убрал руку с
окровавленным шматком бинта, кровь хлынула из раны. Урал по быстрому начал
перевязывать рану.
-- Может, зашьем рану, Качок ты как на это смотришь? -- предложил я.
-- Смотрю отрицательно, ты и так мне чуть кишки не вырвал, --
проговорил Качок, стиснув от боли зубы.
-- Скажи спасибо, что рубашка развернулась так ровно, а то бы точно
кишки вырвало.
-- Да уж, ты прав, Юра, мне самому интересно, как это она так ровно
распласталась.
-- А куда ты ее денешь, а, Качок, на шее будешь таскать, да? --
поинтересовался Урал.
-- В жопу засуну, -- простонав, ответил Качок.
-- А ну, покажи, как ты это сделаешь? -- спросил я Качка.
-- Да пошел ты, и без того тошно. Черт что-то кровяна хлещет через
бинт, -- приподнимаясь и смотря на рану сказал Качок.
-- Урал, на еще пакет, намотай побольше, -- я подал Уралу еще один
пакет.
-- Качок! Как ты там, живой еще!? -- крикнул Хасан, опять заглянув в
командирский люк.
-- Нет, не живой, помер ужо! -- ответил ему Качок.
-- Пусть будет земля тебе пухом, Качок, -- опять крикнул Хасан.
-- Аминь, -- ответил Качок.
-- Хасан, забей лучше косяк, -- обратился я к Хасану.
-- Осталось всего на косяк, и больше нету, -- ответил Хасан.
-- Забивай давай, приедем на место, у пацанов возьмем, -- сказал я.
Хасан запрыгнул в командирское сиденье и принялся за дело, он достал
иголку, насадил на нее кусочек чарса, потом подогрел его на огне от спички,
и раздавил пальцами.
Мы часто так делали, грели чарс на огне, и пока он горячий,
раздавливали его пальцами, а так он был прессованный и жесткий. Иногда мы
отламывали от лепешки маленькие кропалики величиной со спичечную головку, но
этот процесс был долгим, да и пальцы от этого болели, особенно указательный
и большой, и ногти этих пальцев всегда нарывали.
Окно напротив командирского сиденья было закрыто защитным щитком, так
как оно было выбито пулей от ДШКа. Хасан сначала привстал поближе к
открытому люку, но там был ветер, который мог сдуть чарс с ладони, Хасан
наклонился к Туркмену и стал забивать, пользуясь светом от его окна.
-- Хасан, не мешай ехать, иди забей возле лампочки, -- сказал Туркмен
отталкивая Хасана.
-- Дай забить, Туркмен, потерпишь пару минут, -- возмутился Хасан и
снова наклонился к водительскому окну.
-- Хасан, сука! Над обрывом едем, не видишь что ли. Вали отсюда со
своим чарсом, сейчас, вон, в пропасть улетим к чертям собачьим, -- крикнул
Туркмен и снова отпихнул Хасана. На этот раз Хасан перелез в десантный
отсек, и начал забивать под лампочкой, плафоны в десантном отсеке были
бледно-зеленого цвета, и видимость была плохая, но руки Хасана были с
детства натренированны на это дело, и он без особого труда забил косяк.
После чего посмотрел на нас, и спросил:
-- Ну, кто будет?
-- Все будут, чего зря спрашивать, -- сказал я Хасану.
-- Я не буду, мне и браги хватает, -- ответил Туркмен.
-- А я курну маленько, -- отозвался Качок.
-- Может Сапога обдолбим, -- предложил Урал.
-- Да он тогда ваще потеряется навсегда, и бесповоротно, -- ляпнул
Хасан, прикуривая косяк.
Мы курнули косяк, стало легко и свободно, все обломы, те, что были и
те, что будут, стали как-то глубоко похеру. Я прыгнул в командирское кресло
и натянул шлемофон, как раз в это время шли переговоры между ротным и
комбатом, из наушников доносилось прерывистые слова:
-- Березка, Березка, я Тайга. Как слышно? Прием.
Березка -- это позывной нашей роты, а Тайга -- это комбат, он был родом
из Сибири, и позывной у него был или Тайга, или Сосна.
Дальше послышался ответ ротного:
-- Я Березка, слышно нормально. Где вы, Тайга?
-- В одиннадцатом квадрате. Березка, почему не выходили на связь, как у
вас?
-- У нас все нормально, с караваном пришлось повозиться, один ранен, но
не тяжело.
-- Березка, давайте быстрее подтягивайтесь, до темноты надо кишлак
прочесать, сейчас над ним работают штурмовики. Полк уже здесь, артдивизион
на подходе. Как понял?
-- Все понял, минут через сорок будем на месте. Конец связи.
Я снял шлемофон и повернулся к пацанам.
-- Полк уже подъехал.
-- Куда подъехал? -- спросил Хасан.
-- Туда подъехал, -- ответил я, показывая указательным пальцем по ходу
БТРа.
-- Юра, че ты паришься, какой полк, куда подъехал? -- опять спросил
Хасан.
-- Полк, говорю, подъехал, он уже на месте. Понял? Я хрен его знает,
где точно, в одиннадцатом квадрате, короче. Но это херня, сейчас на проческу
пойдем.
-- Че, по рации услышал, да? -- спросил Урал.
-- Да, ротный с комбатом только что базарили, -- ответил я.
-- А что еще они базарили? -- спросил Туркмен.
-- Да не много. Комбат спросил, чего не выходили на связь, полк
говорит, уже подошел, в кишлаке работают вертушки, по приезду будем чесать
кишлак, в общем.
-- А че, завтра что ли нельзя прочесать, обязательно сегодня, -- начал
возмущаться Хасан.
Я протянул ему шлемофон, и сказал:
-- На, скажи это комбату.
Хасан махнул рукой, взял автомат и полез на броню, за ним вылез Урал.
Стало слышно, как разносился раскат взрывов, где-то вдалеке.
Туркмен думал о чем-то о своем, в такие минуты с ним бесполезно
говорить, он все равно ничего не будет слушать. Качок кемарил, он потерял
много крови, и по этому его от слабости тянуло на сон. Я взял автомат,
запрыгнул наверх и сел на броню, облокотившись о крышку люка.
Хасан с Сапогом о чем-то беседовали, сидя возле баков с водой, точнее,
Хасан что-то втирал Сапогу, а тот слушал и кивал. Я осмотрелся вокруг,
справа от нас были отвесные скалы, слева глубокая пропасть, ехали мы по
горной дороге, ехали медленно, так как эта опасная дорога шла серпантином.
Я сидел и думал, сколько же, черт возьми, за эти два года пришлось
исколесить по этим проклятым горным дорогам, и сколько бронетехники улетело
в пропасть вместе с экипажами. Куда ни глянь, везде братские могилы, да
вообще весь Афган -- это братская могила. Из этой войны два выхода, как при
менингите, или умер, или сошел с ума, и еще не известно, что лучше.
Помню, как-то в наш детдом, какие то блатные притащили видик, в начале
восьмидесятых это была диковина, мы никогда не видели ничего подобного.
Показали нам фильм ужасов, мы были ошарашены, после этого просмотра я первое
время боялся один оставаться в темноте. А сейчас, после всего увиденного и
пережитого в Афгане, и вспоминая этот фильм, я про себя думаю, какая это
была наивная сказка. Видеть ужасы на экране, и видеть их в натуре, мало
того, еще и участвовать во всем этом кошмаре самому, поверьте мне, это
огромная разница.
Я посмотрел на Сапога, как раз в этот момент он перечитывал какие-то
письма, наверно из дома. Ах, как я ему завидовал в этот момент, сам я за эти
два года в Афгане не получил ни одного письма. Да и кто мне напишет, у меня
ведь нет никого, ни родных не близких. А если вы спросите, как же друзья по
детдому? Да они, скорее всего, по зонам расфасованы, и того, что я сейчас в
Афгане, они возможно и не знают. И когда в роту приносят почту, на душе
такая тоска наступает, аж выть охота, в такие минуты начинаешь думать,
застрелиться что ли, один хрен никто оплакивать не будет. И вот видя, как
Сапог читает письмо, мною опять овладели подобные мысли.
Вдруг БТР ротного резко остановился, мы уткнулись ему в зад.
-- Что случилось?! -- крикнул Хасан.
-- Петруха увидел на дороге что-то похожее на мину, -- ответил Закиров.
Меня как током ударило.
-- Товарищ старший лейтенант, разрешите -- я пойду, -- крикнул я.
-- Бережной, ты знаешь, на что идешь, -- ответил ротный.
-- Да, я знаю, разрешите выполнять?
-- Иди, Юра.
-- Есть, -- ответил я, и направился в сторону мины.
Я подошел к месту, где предположительно должна была находиться мина и
откинул несколько камней. Под камнями и вправду лежала мина, это была
англий