Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
- Слушай ты, урод! Если ты сейчас же не схватишь ее за ногу и не
понесешь, я тебя пристрелю прямо здесь. Ты думаешь, мне хочется этой
ху...ней заниматься? А ну хватай, быстро! И скажи спасибо, что они еще
свежие и не успели протухнуть.
Сапог подскочил и схватил мертвую женщину за ногу, я взял за другую и
мы ее потащили, хоть давалось нам это с трудом, но мы двигались.
-- Я боюсь мертвецов еще с детства, -- чуть слышно пробубнил Сапог.
-- Дурак, боятся надо живых, а мертвые уже ничего плохого тебе не
сделают.
Кое-как вытащив ее из дувала, я увидел Качка.
-- Качок! -- крикнул я. -- Помоги давай, не видишь еле прем эту
говядину.
Качок подошел и, посмотрев, почесал затылок.
-- Где вы столько мяса нашли? Ее легче взорвать, чем тащить.
-- Давай хватай, потом удивляться будешь, обыкновенная тетя, только
толстая.
Ты, Качок, ее один упрешь, ряха у тебя, вон какая.
Качок схватил ее за руку, и мы втроем потащили ее к колодцу. Притащив,
бросили ее в общую кучу.
Все уже собрались возле колодца, дети лежали отдельно, метрах в
двадцати от остальных трупов, их было пятеро. Ротного не было видно,
наверное, пошел в БТР доложить начальству обстановку.
Я подошел к пацанам и попросил Урала:
-- Слушай, Урал, возьми Сапога, и принесите девчонку вон с того дувала.
Урал молча пошел, а Сапог остался стоять.
-- Сапог, ты че, ваще уже затормозил в конец, не слышишь, что я сказал?
Сапог очнулся и побежал за Уралом. А мы сели перекурить, и ждать когда
подойдет тягач. Все сидели и молчали, каждый думал о своем.
Ко мне подошел Хасан и сел рядом, он прикурил сигарету, я почувствовал
дым от чарса.
-- Ты что, косяк взорвл, Хасан? -- спросил я его.
-- Да. А что? Самое время, по-моему.
-- Ну, давай накуримся, раз так, а то жуть какая-то на душе, сейчас бы
браги всосать пару литров, жизнь эта блядская в трезвом виде ужасна, а по
раскумарке она ужасней вдвойне.
Хасан передал мне забитую сигарету, я затянулся несколько раз, к нам
подошел Качок и сел рядом.
-- Качок, курнешь? -- я протянул ему косяк.
-- Ну давай, курну, почему бы нет.
Качок взял косяк и тоже сделал несколько затяжек, потом передал его
Хасану. Я лбом уперся в пламегаситель автомата и уставился в дуло
подствольника. Сейчас нажать бы вот так на курок, и все, и нет тебя, и нет
этого Афгана, этих проклятых дувалов, трупов, и не слышать бы больше это
сатанинское завывание ветра-афганца.
Хасан стукнул меня по плечу.
-- Нет, Хасан, я не буду, передай Качку, меня накрыло уже. В голову и
так начинают лезть какие-то дурацкие мысли.
За стеной послышался лязг гусениц и гул дизеля, это подъезжал тягач.
Ну, слава богу, подумал я, сейчас закопаем это мясо, и побыстрее отсюда
свалить, ко всем чертям.
Урал с Сапогом принесли девчонку и собирались бросить в общую кучу.
-- Урал, положите ее с детьми, ей лет шестнадцать от силы, дите еще.
-- А какая разница? -- спросил Урал.
-- А тебе какая?
-- Да в общем никакой, -- и они с Сапогом потащили ее дальше.
На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного
шизофреника, который вот-вот расплачется.
Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило
во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я
отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась
бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная
бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце.
Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с
красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не
воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли
где-то?
Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал
водиле с тягача.
-- Что, не влазит в ворота? -- спросил я ротного.
-- А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет.
-- Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно
горы таранить.
-- Да, наверное, придется так и сделать.
-- Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? --
спросил я ротного.
-- Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили.
-- Достается, наверное, ребятам в голубых беретах?
-- Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той
стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать
внизу.
-- Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, -- я сплюнул
загустевшую как кисель слюну.
-- И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, --
ответил ротный.
К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его
Витаутас.
-- Ну, что будем делать, командир? -- спросил он.
-- Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую.
-- Нет проблем, таранить, так таранить, -- ответил спокойно Витаутас и
пошел в тягач.
Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.
-- Как думаешь, с первого раза протаранит? -- спросил ротный.
-- Да запросто, -- ответил я, и добавил, -- тягач это тот же танк,
только без башни.
Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с
разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи,
и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к
колодцу.
Я посмотрел на ротного и спросил:
-- Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их
поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса
опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.
-- Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца
жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо
доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по
яйцам.
Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает
и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу.
Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана.
-- Хасан, а ты чего здесь делаешь?
-- Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой.
Туркмен вот, тоже захотел раскумариться.
-- А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, -- сказал я
глядя на Туркмена.
-- Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда.
-- А ты что, ходил к колодцу?
-- Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть.
-- Ну и как тебе пейзаж?
-- Уж лучше б я здесь сидел.
Хасан прикурил косяк и подсел к нам.
-- Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? -- спросил я Хасана.
-- А тебе?
-- Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут
денешься.
-- А ты не кури, -- сказал Хасан и передал косяк Туркмену.
-- Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою
обдолбленную рожу.
-- Ну, тогда кури и молчи.
-- Там еще что-нибудь осталось из того, что Серега нам дал?
-- Есть, на три косяка где-то.
-- Хасан, если б у тебя был мешок чарса, ты бы сел, и за пять минут
выкурил бы весь мешок?
-- А ты дай мне мешок чарса, и увидишь.
-- А что толку? Ты его один хрен за раз весь скуришь, а что не скуришь,
сожрешь.
Пока мы болтали, Туркмен сидел и курил, слушая нас.
-- Туркмен, ты что там прибился? Давай сюда косяк, -- я забрал у него
косяк и докурил его сам.
-- Э, вы что это ребята, а где косяк? -- очнулся Хасан.
-- Туркмен скурил, мне только пятка досталась, -- сказал я Хасану.
-- Что, еще забивать, что ли?!
-- Мне хватит, -- сказал я.
-- Мне тоже, --сказал Туркмен.
-- Да пошли вы..., я тогда сам себе забью, --Хасан достал сигарету и
стал потрошить.
-- Хасан, ты когда план начал курить? --Спросил я.
-- Еще до того как родился.
-- А ты Туркмен?
-- После того как родился.
-- Ну а я тогда во время родов.
-- Мужики! -- воскликнул Хасан. -- Приезжайте ко мне после дембеля, я
вам мешок плана дам, там, где я живу, его растет навалом.
-- Нашел чем удивить, -- сказал спокойно я, -- приезжайте ко мне в
Алма-Ату, поедем к моему корешу, он в Чу живет, я вам вагон этой дряни
накошу. Слышали наверно про Чуйскую долину? Хасан прикурил косяк, и сказал
затягиваясь.
-- У нас в Таджикистане план лучше.
-- Хрен тебе, самый хороший план на Чуйской долине.
-- Самый хороший план, это афганский чарс, -- сказал Туркмен, и взял
косяк у Хасана из рук.
-- Туркмен, только не увлекайся, здесь я еще сижу, -- сказал я шепотом
Туркмену.
Туркмен протянул мне косяк со словами:
-- На, Юрик, а то опять скажешь, что я все скурил.
Тут соскочил Хасан, и, ударившись головой о затвор пулемета, сел
обратно, схватившись за голову.
-- Хасан, ты хотел что-то сказать? -- спросил я, и затянулся пару раз.
-- Да... да... дай сюда косяк! Вы оху...ли оба, я себе забил, а тут уже
х...й ночевал, а кто-то вроде не хотел больше.
Хасан забрал у меня косяк и начал курить, глядя на нас по очереди, то
на меня, то на Туркмена.
-- Ну че уставились, хрен вам, вы свое выкурили, -- сказал он.
Мы с Туркменом посмотрели друг на друга и оба "раскололись". Не помню,
сколько я угарал, наверное, минут пять. Туркмен от хохота вообще вылез на
броню, а Хасан сидел, и с деловым видом докуривал косяк.
-- Э-э-э, наши возвращаются, -- крикнул сверху Туркмен.
Я сел в командирское сидение, а Хасан запрыгнул за руль.
-- Я поеду, -- сказал он заплетающимся языком.
-- Ты смотри, не заедь куда-нибудь.
-- Не ссы, Маруся! -- крикнул Хасан и запустил движки.
-- Ты подожди ехать, пацаны еще не запрыгнули.
Тут в люк заглянул Туркмен.
-- Эй, вы чего там?
-- Тут все занято, так что сиди на броне, -- сказал я Туркмену.
-- Ты Юра смотри за Хасаном, а то он опять, куда-нибудь заедет.
Хасан вытолкнул рукой голову Туркмена из люка.
-- Да не надо меня учить, вы еще под стол пешком ходили, когда я первый
раз за руль сел.
-- За руль чего, ишака? -- подколол я Хасана. -- У моего деда был УАЗик
военного образца, я на нем по пескам рассекал.
-- А-а-а, ну тогда понятно, тогда поехали, раз такое дело.
Я стукнул автоматом по броне и крикнул:
-- Наверху все?
-- Да, да, все нормально, -- раздался голос сверху.
-- Хасан, ну давай трогай, машина ротного уже отъехала. Или ты забыл,
как трогаться? Стремена в бока и кнутом по жопе, а когда остановиться надо,
потяни за уздечку. Тебя, наверное, так дед учил?
-- Юра, подколешь меня, когда я срать сяду.
-- Хасан, ты этот прикол от меня слышал, да?
-- Нет. Я его еще по гражданке слышал.
-- Твой дед, наверное, так тебя подкалывал.
-- Бабушка так меня подкалывала! Доволен? -- Хасан в упор посмотрел мне
в лицо.
-- Да, да, конечно, доволен, только поехать уже давно пора. Тебе не
кажется? БТР тронулся, и медленно начал набирать ход, Хасан сидел за рулем с
деловым видом. Я надел шлемофон и настроил волну на "Голос Америки", там как
раз шла трансляция про бой в горах, которые находились в трех километрах от
нас. "Голос Америки" вещал на всех языках пятнадцати Советских республик, в
этот момент шла трансляция на Украинском языке, я толком ничего не мог
разобрать, и снял шлемофон, выставив рацию на общий эфир.
Мы направлялись в сторону бетонки, но вдруг ротный, показал рукой по
направлению вправо и их БТР свернул вправо.
-- Куда это они? -- спросил удивленно Хасан.
-- Куда, куда. На танковую точку. Он же обещал заскочить туда по пути,
-- сказал я Хасану.
-- А зачем?
-- Пиз...ы танкистам вставить. У них под носом средь белого дня кишлак
вырезали. Может, и их тоже замочили. Надо же проверить, как ты считаешь, а,
Хасан?
-- Я никак не считаю, мне похеру. Мы направились за машиной ротного.
Подъехав к танковой точке, мы с Хасаном высунулись из люков, и стали
наблюдать за происходящим. А произошло вот что.
Ротный, спрыгнув с БТРа направился в капонир, там должен был находиться
экипаж танка, стоящего на охранении полка.
Из двери показался сержант, -- видно, услышав звук наших моторов, он
решил посмотреть, кого там принесло.
Увидев офицера, он приложил руку к помятой панаме, и стал докладывать,
его слегка качало, как антенну на ветру.
-- Товаищ сташий ейтенант, докладывает командил танковой точки, сейжант
Собоев, -- заплетающимся языком пролепетал сержант.
Из капонира раздался крик:
-- Соболь, кого там хрен принес?
Ротный долбанул сержанта кулаком в лоб, и быстрым шагом направился к
двери, открыв дверь пинком, он скрылся внутри капонира.
Сержант сидел на заднице и тряс головой, он и так был в полной
прострации, а тут еще по башке получил от ротного.
Из капонира раздавался грохот, звон посуды и шквал матов, потом
появился ротный, держа в руках двадцатилитровый стеклянный бутыль, в котором
было чуть больше половины браги.
-- Петруха! Хватай бутыль и тащи в БТР, -- крикнул ротный.
Пятрас спрыгнул с машины, подбежал к ротному и, взяв у него бутыль,
попер его в машину.
Ротный, проходя мимо сержанта, бросил ему:
-- Скажите спасибо, времени у меня нет на вас блядей. Устроили здесь
кабак.
Ротный запрыгнул на броню и крикнул нам:
-- Поедем с той стороны гор, -- и показал пальцем в противоположную от
бетонки сторону, и добавил:
-- Колонна нас не ждала, они обогнули горы со стороны бетонки и уже,
наверное, стали на блок с другой стороны в одном из кишлаков. А нам ближе
обогнуть горы с этой стороны. Ну все, двинули.
БТР ротного дернулся и стал набирать скорость, мы двинулись за ними,
помахав рукой обалдевшим от переполоха танкистам.
-- Во, ни фига себе ротный отоварился, -- сказал я.
-- Надо будет у ротного литра три вырулить, -- предложил Хасан.
-- Ага, щас, он уже разогнался и отлил.
-- Ну, на чарс сменяем.
-- Ему твой чарс нахер не упал. Да и вообще, у тебя чарс-то хоть есть?
-- Сейчас в каком-нибудь кишлаке возьмем.
-- Ну так сначала возьми, а уже потом меняться думай.
Я высунулся из люка, солнце клонилось к закату и "афганец" начал
потихоньку утихать, но все равно в лицо дул поток горячего воздуха. Пыль от
переднего БТРа относило в сторону, и на броне более или менее можно было
ехать. Надо набрать во фляжку воды из бака, подумал я и стал вылезать из
люка.
Сзади на каждом БТРе стояли два бака с водой обшитые кошмой, вода была
в Афгане на вес золота. Кошмой мы обшивали баки для охлаждения воды,
смачиваешь ее периодически водой, и обдуваемая ветром кошма становится
холодной, не дает нагреться воде в баке.
-- Ну, как тут наверху? -- спросил я пацанов.
-- Да все ништяк, вот ждем, когда солнце сядет, а то запарила уже эта
жара, -- ответил Урал.
-- Сапог, а ты-то как, не выпал еще?
-- Да нормально все, -- ответил потухшим голосом Сапог.
Я открыл крышку одного бака и засунул флягу в воду, внутри что-то
звякнуло, я не понял. Фляга об стенку бака стукнулась, что ли? Да вроде до
стенки еще далеко, я пошарил рукой и нащупал канистру внутри бака. Во, ни
фига себе, а это еще откуда? Я оглянулся назад и увидел напряженно глядящего
на меня Урала, остальные сидели спокойно, и никак не реагировали.
-- Это моя канистра, -- сказал Урал.
-- Ты что, Урал, вообще охерел, канистру с дизмаслом в бак с водой
засунул? -- спросил я, подумав, что в этой канистре дизмасло для продажи.
-- Да там брага, -- еле слышно сказал Урал.
-- Что, брага? -- переспросил я, не поверив своим ушам.
-- Да, да, брага, -- глядя на меня, громко ответил Урал.
Туркмен, Качок и Сапог мгновенно повернули головы к нам.
-- А какого черта ты молчал, Татарин хренов? -- допытывался я.
-- Она еще не готова, а вам скажи, так вы ее выжрете, и не дождетесь.
-- Сколько времени стоит? -- спросил Туркмен.
-- Трое суток будет сегодня вечером, -- ответил Урал.
-- Ну ты, Татарин, даешь, двадцать литров браги, и ты молчишь, -- не
переставал удивляться я.
-- Да чего ты, Юра, насел на меня, как будто б я один ее выпить
собрался, вот поспеет, и выпьем вместе.
-- Да уже трое суток прошло, ее уже пить вовсю можно.
-- Да успокойся ты, Юра, сейчас на блок станем и спокойно выпьем, не на
ходу же ее хлебать, -- сказал Качок.
-- А вдруг меня духи замочат, и я не успею даже браги напиться, -- не
унимался я.
-- Замочат, нам больше достанется, -- сказал с подколкой Туркмен.
Тут вылез из люка Хасан и крикнул:
-- Чего вы там у баков собрались?
-- Тут брага, 20 литров, Татарин затарил в бак канистру, а я нашел.
-- Не пиз...и! -- крикнул Хасан, вытянув лицо от удивления.
БТР вдруг повело в сторону.
-- За дорогой смотри, дурак, -- крикнул я ему.
-- Вы там без меня не пейте, имейте совесть. Туркмен, на, езжай. Кто
водила, я или ты?
-- Фигу тебе, сам сел за руль, теперь вот и езжай, а мы тут браги
похлебаем, -- ответил Туркмен.
-- Я сейчас брошу руль, на фига мне это надо.
-- Да езжай, не боись, никто ничего пока не пьет. На блок станем, потом
вмажем, -- успокоил я Хасана.
-- Надо было подрочить этого Таджика, -- сказал Туркмен.
-- Да на фиг он сдался. Ты что его не знаешь? Сейчас руль бросит, и
тебе потом ехать. А если он от руля оторвется, то эту брагу придется нам
пить сейчас, Хасан просто так не успокоится, -- сказал я Туркмену.
-- А мы ротному завидовали, а у самих брага в баке едет. Ну ты, Урал,
даешь, -- покачал головой Качок.
-- Что б вы без меня делали? -- пропел Урал с довольной миной.
В сторону перевала пролетели две санитарные вертушки и четыре
"крокодила".
-- Там на перевале, что-то серьезное происходит. Штурмовики начинают
подтягивать, -- произнес я, глядя в небо.
-- Нам придется духов у подножья ловить, наверное, -- высказал мнение
Урал.
-- Если до темноты до наших доедем, то да, а если не успеем, и
стемнеет, то наоборот, духи нас будут ловить у подножья. Так что надо
быстрее обогнуть эти горы, и примкнуть к нашим, пока не поздно, -- ответил я
Уралу, и полез в люк БТРа.
-- Юра, что там за брага? --спросил меня Хасан.
-- Да Урал затарил канистру с брагой в бак с водой, а я хотел воды
набрать, ну и надыбал ее там.
-- А че он молчал-то?
-- Ну как че? Чтоб мы ее не выпили раньше времени.
-- А когда он ее поставил?
-- Вчера вечером, -- я не стал говорить Хасану, что брага стоит уже
трое суток, а то бы он бросил руль, и полез ее пробовать, ну а за ним и все
остальные, ну и я, конечно.
-- О, завтра уже можно пробовать, -- сказал Хасан с довольным видом.
-- Брага брагой, а я жрать хочу с самого утра.
Я полез в коробку, вынул оттуда пачку сухпайка, открыл ее и достал
банку с тушенкой и сахар, кашу брать не стал, она в холодном виде как
застывший парафин. С открывашками проблем не было, они шли в комплекте к
цинкам с боеприпасами, и к банкам с запалами от гранат. Сухари и кашу я
закинул обратно в коробку, а вместо сухарей взял батоны в вакуумной
упаковке. Батоны эти были, в общем, ничего, но без воды их жрать было
невозможно, потому как они были сухими, не в смысле твердыми, а сухими, то
есть очищенными полностью от влаги и слегка