истребители.  Но  изменив  тактику,
гитлеровцы не получили преимущества в воздухе. Миновали  те  времена,  когда
враг обладал им.
     На следующий день группа из шести  Як-1,  ведомая  старшим  лейтенантом
Королевым, заметила пять крадущихся к нашим войскам "фоккеров".  Первый  был
сбит лейтенантом Беляевым, второй-лейтенантом Трусовым.  В  повторной  атаке
Трусов сбил еще один "фоккер", а лейтенант Мордовский подвел итог,  вколотив
в землю четвертый самолет противника. Спастись удалось только одному ФВ-190.
     Кстати сказать, в этом  бою  лейтенант  Трусов,  прибывший  в  полк  на
стажировку, да так у нас и оставшийся, довел число лично сбитых самолетов до
пяти. Его товарищ лейтенант А. И. Сальников, также  оставшийся  в  полку,  к
этому времени имел на счету три лично  сбитых  самолета.  Оба  летчика,  как
говорится, пришлись ко двору.
     Нет, не помогли гитлеровцам в декабре сорок четвертого и  январе  сорок
пятого никакие локаторы, никакие изменения в конструкциях самолетов и другой
технике. Да и не могли помочь. Мы были сильней, опыт у нас имелся,  за  нами
стояла правда.
     Во второй половине дня 6 января  лейтенант  Беляев  и  капитан  Батаров
возвратились из разведки в районе юго-западнее  города  Мор,  доложили,  что
обнаружили там большое скопление танков и бронетранспортеров противника.
     7 января к 10.00 стало известно: сосредоточив в районе Мор значительное
количество танков, враг перешел в  наступление  севернее  Секешфехервара  и,
несмотря на большие потери, рвется к городу Замоль, к Дунаю,  вновь  пытаясь
деблокировать свои войска, окруженные в районе Будапешта.
     Позвонил генерал Смирнов:
     - При улучшении погоды будете  сопровождать  "горбатых".  Приготовьтесь
перелетать завтра на аэродром Бергенд.
     - Слушаюсь.
     Смирнов после паузы сочувственно спросил:
     - А справитесь?
     - Справимся, товарищ генерал! Вопрос комдива был не случайным.  Смирнов
знал, что к 7 января в полку  осталось  только  16  истребителей,  да  и  то
изрядно изношенных, получивших немало повреждений в воздушных боях. Но и мой
ответ был не случайным: надеялись на самих себя.
     Скажу   сразу:   наши   техники   под   руководством   инженера   полка
инженер-майора Перминова совершили чудо. За  оставшуюся  часть  дня  и  ночь
приготовили к перелету все самолеты. Непригодный мотор  заменили  мотором  с
подбитого самолета соседнего полка, у соседей же  нашли  необходимые  винты,
даже двухскоростные передачи  нагнетателя  в  пяти  моторах  заменили,  хотя
некоторые крепления можно было сделать только на ощупь, мелкими гаечками,  а
в промежуток между крыльчаткой и корпусом турбины проходил всего один палец.
Как тут насадишь крохотную гаечку на шпильку и безошибочно  ее  отцентруешь?
Старшины Шушура и Воронецкий делали так. Послюнив указательный палец  правой
руки, примораживали к нему гаечку, осторожно просовывали  палец  к  шпильке,
центрировали гаечку, а уж потом "дожимали" ключиком 5х7 миллиметров.
     Изобретательно,  самоотверженно  работали  все.  Находившийся  в  полку
корреспондент армейской газеты  "Защитник  Отечества"  майор  М.  Маляр  был
потрясен увиденным.  Впоследствии,  описывая  работу  инженерно-технического
состава полка в ночь на 8 января, он назвал руки  наших  людей  золотыми,  а
труд - подвигом. Это не было преувеличением.
     С  аэродрома  Бергенд,  куда  полк  перелетел  своевременно,  в  полном
составе, выполнять боевые задания стало полегче. Возможно, локатор аэродрома
Веспрем был не в состоянии засекать наши действия  с  прежней  точностью,  к
тому же действиями истребителей полка руководил со станции наведения не  кто
иной, как сам командир 288-й ИАД генерал Смирнов.
     Кстати сказать, по его наведению  летчики  полка  сбили  три  самолета,
уничтожили из пушек два фашистских бронетранспортера,  три  автомашины,  три
повозки, орудие с расчетом и до 240 офицеров и солдат врага.
     В  районе  Замоль  гитлеровцы  продолжали  атаки,  не  оставляя  надежд
деблокировать свои дивизии. Поэтому полк и на разведку летал, и штурмовики с
бомбардировщиками сопровождал, и сам штурмовал гитлеровцев.
     Боевые  действия  полка  в  районе  Замоль  получили   высокую   оценку
командующего 3-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина
и члена Военного совета фронта генерал-полковника А. С. Желтова. От  них  11
января поступила телеграмма:
     "За отличные действия в районе Замоль 11 января объявить  благодарность
летному составу.
     Толбухин, Желтов".
     13 января капитан Батаров сорвал в районе Замоль атаку  30  "тигров"  и
"пантер". Сначала группа Батарова в составе шести "яков" сама обрушилась  на
противника, рассеяла находившихся на танковой броне вражеских  автоматчиков,
вынудила  танкистов  повернуть  на  исходные  позиции.  Затем  по   указанию
Батарова, по "тиграм"  и  "пантерам"  нанесли  удар  "илы"  10-го  ШАК.  Они
полностью разгромили вражескую группировку.
     Утром 14 января Батаров с Шуваловым обнаружили новое скопление танков и
бронетранспортеров врага, на этот раз юго-западнее города  Секешфехервар.  К
сожалению, на донесение наших летчиков не  обратили  должного  внимания.  15
января,  выполняя  очередной  разведывательный  полет,  Батаров  и   Шувалов
убедились, что обнаруженный ими танковый "кулак" врага  готовится  к  удару:
танки и бронетранспортеры выведены на исходные позиции для атаки.
     Вскоре позвонил начальник разведотдела штаба 17-й ВА:
     - Вы не ошибаетесь, капитан? Не может враг держать  танки  в  указанном
вами районе.
     - Нет, я не ошибаюсь,- ответил Батаров.
     -  Слетайте  еще  раз,  проверьте  свои  наблюдения.  Батаров   слетал,
подтвердил, что танковая группировка сосредоточена для атаки.
     На этот раз к телефону вызвал  меня  начальник  разведки  штаба  фронта
генерал-майор М. Я. Грязнов.
     - Командир полка?.. Скажите, можно ли верить данным Батарова?
     - безусловно. Я верю Батарову, как самому себе.
     -  Та-а-а-к...  И  все  же,  прошу  вас,  слетайте   на   место   сами.
Перепроверьте данные и немедленно доложите результат!
     Вылетели в паре с Батаровым. Через три минуты он привел  меня  в  район
южнее Секешфехервара, на участок, расположенный примерно в 3-5 километрах от
переднего края фашистских войск.
     Вначале я ничего не обнаружил. Увидел замаскированный  танк  только  на
втором вираже Батаров. Спикировав на три отдельно стоящих дерева, он  указал
еще на два танка, врубив в них очередь из пушки. Тотчас из безобидного куста
неподалеку от танков к нам устремились трассы "эрликона". Отойдя  на  запад,
мы снизились до бреющего полета, "прочесали" весь район, и я  увидел  своими
глазами еще более десятка замаскированных "тигров" и "пантер".
     Садились  в  темноте.  Я  доложил   в   вышестоящий   штаб   результаты
перепроверки генералу Грязнову.
     - Странно... - послышался в трубке раздумчивый голос.-  Не  должно  там
быть никаких танков!
     Не знаю, дошла  ли  наша  информация  до  командующего  3-м  Украинским
фронтом, знаю только, что на следующий день гитлеровцы нанесли удар как  раз
из того района, где мы видели их замаскированные танки. К вечеру  16  января
противник  прорвал  на  узком  участке  линию  обороны  наших  войск   южнее
Секешфехервара и продвигался в направлении Шерегейеша,  где  находился  штаб
17-й ВА. Офицеры соседней  авиационной  части  сообщили,  что  наблюдали  на
западной окраине Секешфехервара бой с танками врага. Я попытался позвонить а
штаб дивизии, потом армии. Связи не было.
     Прилетел начальник штаба 288-й ИАД полковник Б. П. Калошин.  Я  сообщил
сведения о противнике, сказал, что связи со штабом 17-й ВА нет.
     - Да-да, немец предпринял мощное наступление,-  ответил  Калошин.-  Где
штаб полка? Где знамя?
     Штаб полка на аэродром Бергенд еще не прибыл.  Возглавляемые  капитаном
Грековым  штабная  группа  и  группа  техсостава  находились  в   пути.   Но
двигались-то они в направлении Шерегейеша!
     - В лапы противнику лезут! - встревожился Калошин.- Что, сумеет  Греков
принять в сложной обстановке правильное решение?
     - Сумеет, - ответил я.
     Но с этой минуты беспокойство за знамя полка, за судьбу товарищей  меня
уже не покидало. События же разворачивались в нарастающем темпе.  Весь  день
17 января, несмотря  на  угрозу  окружения,  полк  совершал  боевые  вылеты:
разведывал участок фронта в районе Секешфехервар, озеро Балатон,  населенные
пункты  Шиндорка,  Берхида,  Лепшень,  Урхида,  Надашдладани,  штурмовал  по
указанию полковника Калошина  вражеские  войска  в  Урхиде  и  Надашдладани.
Действуя  четверками,  мы  за  двадцать  самолето-вылетов   уничтожили.   20
фашистских бронетранспортеров, сожгли 10 автомашин  и  уничтожили  около  70
гитлеровцев.
     Связь  со  штабом  армии  по-прежнему  отсутствовала.  К   исходу   дня
прервалась связь со штабом дивизии. К тому же  резко  ухудшилась  погода,  а
бои, по наблюдениям наших летчиков, шли уже в городе  Секешфехерваре,  танки
врага уже подходили к Шерегейешу.
     На застрявшем у нас транспортном самолете Ли-2 мы отправили  в  тыл  на
аэродром Кишкунлацхаза всех раненых  и  больных,  которые  были  в  полку  и
соседних частях. Ночью техсостав в авральном порядке подготовил  истребители
к возможному перелету.
     С, утра 18 января землю накрыл плотный туман. В двадцати  шагах  ничего
не было видно. Мы мечтать не могли о воздушной разведке, организовали  пешую
и к 16 часам установили, что враг совсем недалеко, а сплошной  линии  фронта
возле нас  не  существует.  К  вечеру  полковник  Калошин  собрал  совещание
командиров 611-го, 659-го и 897-го истребительных  авиаполков,  базирующихся
на аэродроме, командиров  стянутых  к  аэродрому  шести  зенитных  полков  и
батальонов аэродромного обслуживания.  Решили,  что  зенитные  полки  займут
противотанковую оборону. Личный состав  авиаполков  вооружили  автоматами  и
винтовками, выдали каждому офицеру и солдату по три-четыре гранаты. Все, кто
был свободен от подготовки  самолетов  к  перелету,  окопались  по  окраинам
аэродрома. Эти меры оказались своевременными. В 21.00 на южной окраине  и  в
21.30 на  северо-западной  окраине  аэродрома  Бергенд  произошли  стычки  с
фашистскими танками.
     Попав под обстрел зенитных орудий, гитлеровцы вели огневой бой недолго,
отвернули.
     Посовещавшись с комэсками и  инженером  полка  Перминовым,  я  приказал
оставить на аэродроме минимум механиков -  по  одному  на  два  истребителя,
причем подобрать самых низкорослых и легких по  весу,  чтобы  увезти  их,  в
случае необходимости, на одноместных самолетах, усадив  на  аккумуляторы  за
бронеспинками сидений. Таких подобрали девять человек.  Остальной  техсостав
разделили -на группы по 5-7  человек  во  главе  с  коммунистами,  приказали
каждой группе самостоятельно просочиться сквозь боевые  порядки  противника,
добраться до Кишкунлацхазы. В 23 часа все группы ушли, растворились в  сырой
тьме. Оставшиеся на аэродроме не спали  ни  минуты.  Учитывая,  что  плотный
туман может не рассеяться и утром, готовили истребители к уничтожению,  рыли
окопы и траншеи.
     В восьмом часу утра полковнику Калошину доложили, что в пяти километрах
восточнее Бергенда обнаружены танки врага.
     Собрав летный состав, я объявил, что если туман поредеет,  мы  все-таки
взлетим, проинструктировал, как поступить при взлете в тумане: после  отрыва
от земли - убрать шасси, набрать скорость над землей,  перевести  самолет  в
режим набора высоты с очень пологим углом  набора,  следить,  чтобы  стрелка
указателя крена и поворота стояла вертикально, стрелка вариометра  держалась
выше ноля на отметке 10-20 метров в секунду, а стрелка указателя скорости  -
на отметке 350 километров в час. По опыту я знал, что тумана  выше,  чем  на
50-100 метров от земли не бывает.
     К девяти часам  утра  туман  поднялся  метров  на  двадцать  от  земли.
Определив очередность вылета экипажей, я обратился к полковнику  Калошину  с
просьбой разрешить вылет на аэродром Кишкунлацхаза,  объяснив,  как  намерен
вылетать. Попросили разрешения на вылет  и  присутствовавшие  при  разговоре
командиры 659-го и 897-го ИАП подполковники В. М. Смешков и А.  С.  Чугунов.
Калошин решил, что первым вылетит полк Смешкова, за ним -  полк  Чугунова  и
уже после них - наш.
     611-й получил  разрешение  на  взлет  лишь  к  10.00.  Все  истребители
поднялись в воздух быстро и нормально, кроме  самолета  лейтенанта  Беляева.
Едва лейтенант вырулил на взлетную  полосу,  его  "як"  накренился:  лопнула
камера левого колеса, воздух из нее отравился и теперь, при разбеге, еще  до
отрыва  от  земли,  машину  могло  занести  влево,  на  окружающую  аэродром
лесопосадку. Как быть?.. Выхватив пистолет, я прострелил покрышку  и  камеру
на правом колесе самолета Беляева, машина выровнялась, и я махнул лейтенанту
рукой:
     - Пошел!
     Пора было взлетать и мне. Туман поднялся уже на сто метров, но  едва  я
достиг его верхней кромки,  как  с  запада  показались  12  "мессеров".  Они
мчались к аэродрому Бергенд. Пришлось нырять под  остатки  тумана,  я  повел
самолет к Дунаю...
     Аэродром Кишкунлацхаза  имел  твердый  покров,  его  взлетно-посадочная
полоса размером 800 на  40  метров  была  бетонирована,  из-за  распутицы  в
Кишкунлацхазе собралось много истребителей, штурмовиков и  бомбардировщиков,
а также немало  зенитной  артиллерии,  так  что  гитлеровцы  приближаться  к
Кишкунлацхазе не рисковали.
     Год спустя после описанных  событий,  в  начале  1946  года,  в  период
предвыборной кампании, кандидат в депутаты  Верховного  Совета  СССР  Маршал
Советского Союза Федор Иванович Толбухин, встречаясь с воинами-избирателями,
вспомнил историю  с  обороной  аэродрома  Бергенд.  Отдав  должное  большому
мужеству воинов дивизии и высокому мастерству  ее  летного  состава,  бывший
Командующий 3-м Украинским фронтом спросил:
     - А знаете, почему гитлеровцы так и не нанесли артиллерийский  удар  по
аэродрому Бергенд в ночь на 19 января?
     Мы, естественно, не знали.
     - Прежде всего, потому, что мы направили на защиту аэродрома части 7-го
механизированного   и   18-го   танкового   корпусов,   и   они    оттеснили
фашистов,сказал Толбухин. - Между  прочим,  Гитлер  приказал  захватить  все
самолеты вашей дивизии в исправном состоянии, а всех вас взять в плен.
     Вместе с маршалом мы посмеялись над приказом бесноватого фюрера.

НА ЯКЕ-ТРЕТЬЕМ
     Остановив  26  января  рвущиеся  на  выручку  окруженной   будапештской
группировке фашистские войска, армии 3-го Украинского фронта без  подготовки
перешли в контрнаступление, отбросили  гитлеровцев  на  25-35  километров  к
западу от Дуная.
     В период контрнаступления чрезвычайное значение приобрела разведка,  ею
по-прежнему занималась эскадрилья Батарова, а эскадрильи Волкова и  Чурилина
непрерывно прикрывали наземные войска и сопровождали штурмовики  189-й  ШАД.
При случае наши истребители сами включались в  штурмовку.  Так,  вылетев  на
разведку противника и  обнаружив  северо-западнее  поселка  Перката  большой
склад боеприпасов, я приказал всем шести экипажам  группы  нанести  по  нему
удар. Получился фейерверк колоссальной высоты и силы. В  том  же  вылете  мы
подожгли четыре автомашины.
     Нужно сказать, что погода с 1  по  22  февраля  стояла  отвратительная.
Дожди, мокрый снег, туман. Вороны и воробьи - и те не рисковали  летать.  Мы
же, появись хоть малейшая возможность, обязательно вылетали на разведку и на
перехват транспортных самолетов, которыми гитлеровцы пытались  перебрасывать
в окруженный Будапешт боеприпасы. В первых числах февраля старший  лейтенант
Королев сбил Ю-52, который взорвался, даже не долетев до земли, так  начинен
был боеприпасами.
     Два события той  поры  помнятся  ясно,  словно  произошли  лишь  вчера.
Первое-прибытие  в  полк  на  должность  заместителя  командира   полка   по
политчасти  капитана  Александра  Максимовича  Палкина,  второе   -   начало
перевооружения полка, "пересадки" наших летчиков на истребитель Як-3.
     Александр Максимович Палкин прибыл в полк в  последних  числах  января.
Действительную службу он отслужил в морском флоте,  в  довоенное  время,  но
после увольнения в запас все время работал начальником  аэроклуба  в  городе
Кирове, имел огромный налет на По-2.
     Новый замполит оказался открытым, прямым человеком, мечтавшим драться с
гитлеровцами в воздухе.
     Мы радовались истребителям Як-3 потому, что эта машина  Яковлева  могла
летать намного быстрее Ме-109 любых модификаций. По всем тактико-техническим
данным, по мощности вооружения Як-3 был лучшим истребителем  в  мире.  Мы  с
большим нетерпением ждали этот самолет, но пока знали его лишь теоретически.
     Пришло  в  полк  пополнение.  Семеро  выпускников   авиашкол,   младших
лейтенантов, которых предстояло вводить  в  строй  боевых  летчиков,  и  два
опытных воздушных бойца - лейтенант П. К. Рочагов и старший лейтенант И.  И.
Сошников. Рочагов прибыл на должность заместителя командира 2-й  эскадрильи,
Сошников - на должность заместителя командира 3-й эскадрильи. Оба они  имели
на своем счету сбитые вражеские самолеты. Сошникова  я  помнил  по  боям  за
Украину. Он отличился в  боях,  командующий  8-й  воздушной  армией  написал
матери  Сошникова  благодарственное  письмо,  ответ  матери  Сошникова   был
опубликован в армейской газете "Сталинский воин".
     Буквально на следующий день после появления в 611-м.ИАП самолетов  Як-3
радио и газеты сообщили о завершении Крымской конференции глав  правительств
Великобритании, США и СССР. На митинге, организованном капитаном Палкиным, я
впервые  слушал  своего   замполита,   поразился   не   только   глубине   и
содержательности его речи, но и тем, что капитан произнес ее без  "бумажки".
Пример замполита расшевелил людей. Они так же стали выступать, не заглядывая
в записки, да так зажигательно, как не выступали никогда прежде.
     Возможно,  люди  выступали  столь  страстно,  потому  что  сообщение  о
решениях конференции вдруг и  совершенно  отчетливо  дало  ощутить  близость
полной победы. Ведь Крымская конференция определяла  военные  планы  союзных
держав по окончательному разгрому общего врага,  говорила  о  будущем  мире.
Думаю, не последнюю роль в создании у личного  состава  хорошего  настроения
сыграл и замполит. К тому же, Палкин сказал  на  митинге,  что  будапештская
группировка врага ликвидирована, и зачитал  текст  благодарности  Верховного
Главнокомандования, объявленной полку за участие в овладении Будапештом.
     ...Войска 3-го  Украинского  фронта  готовились  к  проведению  Венской
наступательной операции. Разведка, в том числе и  воздушная,  установила:  в
районе озера. Балатон  гитлеровцы  снова  концентрируют  значительные  силы,
главным образом танки и мотопехоту.
     Стало очевидным, что фашистское командование намеревается снова нанести
удар между озерами Балатон и Веленце.
     Своевременно  разгадав  замысел  противника,  войска  3-го  Украинского
фронта  подготовились  к  отражению  фашистского  удара  между  Балатоном  и
Веленце. Подготовилась  и  17-я  воздушная  армия.  В  частности,  наш  полк
полностью "пересел" на самолеты Як-3. Правда, это далось нелегко.  Поскольку
погода оставалась  нелетной,  перегнать  новые  истребители  по  воздуху  не
представлялось возможным, и  командующий  17-й  ВА  генерал-полковник  Судец
приказал перевезти- эти самолеты в Венгрию по узкоколейной железной дороге в
разобранном виде. На каждой платформе эшелона находился фюзеляж  самолета  с
мотором без винта. Винт, плоскости самолета  и  все  детали  -  в  отдельных
упаковках. Это означало, что придется в полевых условиях, под открытым небом
навешивать плоскости машин, монтировать бензомаслопроводы, винты,  хвостовое
оперение, а главное и самое ответственное - регулировать самолеты.
     Инжен