где  спешно  совершенствовали  заранее
построенные  оборонительные  рубежи.  Гитлеровцы  предпринимали  контратаки,
сопротивлялись  ожесточенно  и  настойчиво:  линия  фронта  сократилась,   в
распоряжении врага имелось большое количество пехоты, артиллерии,  танков  и
авиации,   частично   выведенных   с   Балканского   полуострова,   частично
переброшенных с Запада, прогерманское правительство Венгрии все  сырье,  всю
промышленную продукцию  отдавало  гитлеровцам,  в  распоряжение  фашистского
рейха был передан и нефтеносный район Надьканижа с заводами  по  переработке
нефти и запасами натурального горючего.
     В течение 4 и 5 декабря полк произвел  с  аэродрома  Надаль  22  боевых
вылета, но с 6  по  8  декабря  авиацию  прижали  к  земле  обложные  дожди:
видимость не превышала двух километров, грунт раскис, истребители отрывались
от площадки с трудом. Дождь  прекратился  лишь  во  второй  половине  дня  8
декабря. Облачность приподнялась до 600 метров. Сразу позвонил Смирнов:
     - Небо видите?
     - Видим, товарищ генерал!
     - А где находятся войска пятьдесят седьмой армии, знаете?
     - Нет, товарищ генерал.
     - Возле Балатона они находятся! К  южному  берегу  выходят!..  Возьмите
карту, отыщите город Капошвар... Нашли?  В  20  километрах  юго-восточнее  -
Тассар. Завтра быть там.
     Тассар находился всего в 30-40 километрах от линии фронта. Вести боевые
действия с этого аэродрома, конечно, было очень удобно, но дождь нет-нет  да
и принимался лить снова, подъездные пути к  аэродрому  сделались  совершенно
непроезжими для автотранспорта, а грунт самого аэродрома  раскис  настолько,
что мы стали сомневаться, удастся ли вообще взлетать с этой точки.
     На подходе к Тассару, с воздуха, я увидел большой склад пиломатериалов,
находящийся  в  двух  километрах  южнее  местечка.  Выяснили:  пиломатериалы
принадлежат крупному лесопромышленнику, сбежавшему с  фашистскими  войсками.
За одну ночь выложили из отличных досок взлетно-посадочную полосу  длиной  в
600 и шириной в 40  метров.  В  укладке  полосы  приняли  участие  и  жители
Тассара, пригнавшие для перевозки пиломатериалов своих  быков.  Мы  от  души
благодарили тассарцев. Я первым испробовал новую  полосу  утром  9  декабря.
Самолет оторвался от полосы быстро, ее длины хватило с избытком.
     Взлетел я в паре с лейтенантом Мордовским. Под облаками прошли к  озеру
Балатон. Озеро окаймляли зимние  желто-зеленые  лиственники  с  темно-синими
пятнами хвойных боров.
     На западном берегу нас обстреляли из "эрликонов". Свернув на Капошвар и
приближаясь к местечку Надьбайом, я увидел справа по  курсу  идущие  плотным
строем самолеты. Прижимаясь к самой кромке облачности, приблизились  к  ним.
Две девятки Ю-87 следовали в кильватере на Капошвар. Судя по боевому порядку
и  небольшой  высоте  вражеских  самолетов,   они   собирались   производить
бомбометание с горизонтального  полета.  Истребителей  противника  рядом  не
было.
     - Атакуем!
     Нырнули под вражескую группу. Гитлеровцы продолжают полет, как ни в чем
не бывало. Возможно, они нас и не видят.
     Атаковав ведущего первой девятки, я всадил ему в фюзеляж, между  шасси,
длинную очередь из пушки и пулеметов. Отвернув  вправо,  набрав  на  большой
скорости высоту и, развернувшись для повторной атаки, на этот раз в лоб,  мы
увидели, что ведущий Ю-87 первой девятки горит, падает,  ведомые  его  звена
делают  разворот  на  180  градусов,  а  вторая  девятка  в  плотном   строю
разворачивается влево от  нас.  Мы  попытались  атаковать  развернувшееся  в
обратном направлении звено снизу, но на дистанции в  сотню  метров  увидели,
что из всех  трех  самолетов  посыпались  бомбы,-  атака  снизу  невозможна.
Довернули на вторую девятку, но и самолеты второй вражеской девятки  спешили
сбросить  бомбы.  Все  они  упали  и  взорвались  на   территории,   занятой
фашистскими войсками...
     10 декабря выдался совершенно нелетный день:  холодный  северный  ветер
принес низкие облака, нудную  морось  и  туман,  мы  не  могли  поддерживать
действия наземных войск. Сознание беспомощности  в  разгар  боевых  действий
никогда и никому настроения не улучшало. Прибавьте к этому  холод,  сырость,
задержку с подвозом продуктов из-за распутицы... Очень жалел я, что  в  полк
еще не прислали нового замполита  взамен  выбывшего  А.  Л.  Фейгина  и  что
парторг полка капитан Греков еще  не  прибыл  с  возглавляемым  им  наземным
эшелоном. Ведь так необходимо в иные минуты воинам проникновенное, доходящее
до сердца, заставляющее забывать невзгоды слово  партийного  вожака!  Однако
ободрить людей следовало.  Я  взялся  сам  сделать  доклад  о  революционном
прошлом  Венгрии,  о  венгерской  революции  1919  года,   зачитал   приказы
Верховного Главнокомандующего с  благодарностью  личному  составу  полка  за
освобождение Белграда и овладение переправами  через  реки  Дунай  и  Драва,
напомнил о клятве, которую дали комсомольцы полка командованию 288-й  ИАД  в
день 26-й годовщины ВЛКСМ - крепить дисциплину и организованность,  Повышать
боевое мастерство, бить врага без промаха.
     И народ повеселел.
     Собрав  парторгов  и  комсоргов   эскадрилий,   определили   темы   для
политинформаций и политбесед на период наступательной операции.
     К вечеру  погода  чуть-чуть  улучшилась:  туман  рассеялся,  облачность
поднялась до 100  метров.  На  взлетной  полосе  дежурило  звено  лейтенанта
Клепко. Сидя в кабине "яка", младший лейтенант Шувалов заметил, что  в  двух
километрах севернее аэродрома  биплан  типа  Хе-126  разбрасывает  листовки.
Дежурное звено взлетело, Шувалов сбил неприятеля.  Хе-126  свалился  в  пяти
километрах от Тассара. Раненые летчик и штурман фашистского самолета сдались
в плен.
     На следующий день полк прикрывал штурмовики, наносящие удары  в  районе
Топольца. В одном из вылетов четверка капитана Черногора встретила в  районе
цели  10  ФВ-190,  прикрытых  парой  Ме-109.  Группа  Черногора   немедленно
атаковала "мессеры", сбила их (одного -  Черногор,  второго  -  Мордовский),
затем напала на "фоккеры". Лейтенант Клепко  сбил  один  из  них,  остальные
врассыпную, на бреющем, ушли на запад.
     С  этого  дня  вплоть  до  18  декабря  полк   продолжал   поддерживать
наступательные  действия  57-й  армии,  производил   разведку,   сопровождал
штурмовики, участвовал в воздушных боях.
     Для  того,  чтобы  остановить  наступление  наших  войск   западнее   и
юго-западнее Будапешта,  в  частности  в  районе  между  озерами  Балатон  и
Веленце,  гитлеровское  командование  в  середине  декабря  предприняло  ряд
отчаянных контратак. 18 декабря войска 57-й армии перешли  к  обороне.  Наше
командование производило перегруппировку сил,  готовило  новое  наступление.
Нас перебазировали на аэродром  близ  города  Мадочь,  на  берегу  Дуная.  В
течение 19 декабря летный состав изучил район предстоящих боевых действий, а
вечером я глазам не поверил: в Мадочь уже прибыли все наши техники.  Это  за
сто шестьдесят километров без машин да по бездорожью!
     - Как вы умудрились? - спросил я техников.
     - Товарищ подполковник, разве вы забыли, что мы - суворовцы? -  ответил
за всех старший сержант Саша Сулейков.
     Они знали, что без них полк, как без рук, спешили к нам!
     Боевые действия с  аэродрома  Мадочь  полк  начал  20  декабря.  Первую
четверку "яков" повел я. Моим ведомым был капитан  Оськин.  Во  второй  паре
летели младшие лейтенанты А. Т. Фадеев и В.  Л.  Рымарь.  Группа  прикрывала
наземные войска в  районе  Ловашберень  -  Позманд  -  Патка.  Встретив-  на
пересекающихся курсах  шесть  Ме-109,  мы  пропустили  их  справа  от  себя,
развернулись и атаковали: младшие лейтенанты  Фадеев  и  Рымарь  -  четверку
Ме-109; мы с Оськиным - пару прикрытия этой  четверки.  Фадеев  и  Рымарь  в
первой же атаке сбили ведомых первой и второй  пары.  К  сожалению,  верхняя
пара Ме-109, заметив нас с Оськиным, тотчас  скрылась  в  облака.  В  облака
ушли, разойдясь веером, и ведущие  нижних  пар.  Преследовать  их,  не  имея
авиагоризонтов, мы, к сожалению, не могли.
     Следующую группу из шести "яков", опять  же  в  район  Бергенда,  говел
капитан Чурилин. Здесь находились два ФВ-190,  прикрытые  четверкой  Ме-109.
Заметив наши истребители,  "фоккеры"  бреющим  ушли  на  запад,  а  четверка
Ме-109, разойдясь на встречных с четверкой "яков" и не замечая  идущую  выше
пару Чурилина - Кириченко, развернулась на 180 градусов для атаки. Именно  в
этот момент Чурилин и Кириченко обрушились на гитлеровцев, в первой же атаке
сбили двух фашистов. У капитана Чурилина это был  тринадцатый  лично  сбитый
самолет, у младшего лейтенанта Кириченко - второй.
     Наши механизированные войска в районе  Секешфехервар  прорвали  оборону
противника,  продвинулись  на  глубину  до  двенадцати  километров.  Пытаясь
остановить их, гитлеровское командование бросило 22 декабря  в  бой  большое
число ФВ-190, Ю-87 и Ме-109. Наш полк произвел  60  боевых  вылетов,  провел
восемь воздушных боев и сбил шесть вражеских самолетов.
     Один из таких боев был поистине суворовским.  Группа  в  составе  шести
Як-1 (капитан Черногор, младший  лейтенант  Черевко,  лейтенант  Мордовский,
младший лейтенант П. Я. Дымов, старший лейтенант Королев и лейтенант Трусов)
встретила 18 "фоккеров", прикрытых  шестью  Ме-109,  атаковала  гитлеровцев,
сбила три ФВ-190, а остальные вражеские самолеты обратила в бегство.
     В тот же день я вылетел ведущим четверки "яков". Кроме нас с Оськиным в
четверку входила пара Батаров - Шувалов. Первым увидел три  Ме-109  Батаров.
Он атаковал их и сбил один "мессер". Появившаяся было  четверка  "фоккеров",
заметив нас с Оськиным, скрылась в облаках. Тут же вывалился из облаков  еще
один Ме-109, возможно, отставший от первой тройки.
     Я сказал Оськину по радио:
     - Вы - штурман, ваша обязанность - "помочь" заблудившемуся!
     И через полторы минуты пылающий, чадящий черным дымом "мессер" врезался
в землю.
     Пока я прикрывал Оськина,  Батаров  напал  на  группу  бомбардировщиков
Ю-87, вынудил их сбросить бомбы на собственные  войска  и  уйти  на  бреющем
восвояси.
     В напряженной боевой работе прошли все дни  до  25  декабря.  Прикрывая
наземные войска, сопровождая штурмовики, вылетая на разведку, летчики  полка
уничтожили   10   автомашин   противника,   несколько    бронетранспортеров,
бензозаправщик, сбили и уничтожили 15 вражеских самолетов, уничтожили  свыше
ста солдат и офицеров врага.
     Особенно  напряженными  были  бои   23   и   24   декабря.   Гитлеровцы
предпринимали  отчаянные  усилия  приостановить  наступление  наших   войск.
Пришлось, сопровождая штурмовики, совершить 70 боевых  вылетов.  От  мощного
зенитного огня полк потерял три самолета. К счастью, летчики остались живы.
     Утро 25 декабря оказалось нелетным. Пользуясь этим, я  зачитал  личному
составу  приказ  Верховного  Главнокомандующего  от  24  числа,  в   котором
объявлялась благодарность частям и соединениям, отличившимся  при  овладении
городом Секешфехервар, в том числе и нашему полку.
     Сразу после зачтения приказа  поступило  указание  перебазироваться  на
аэродром Секешфехервар, находящийся в  непосредственной  близости  от  линии
фронта. Враг был так близко, что подвергал  аэродром  артобстрелу.  Но  дело
было даже не во вражеской артиллерии, а в  гитлеровском  аэродроме  Веспрем,
находившемся всего в тридцати пяти километрах от  Секешфехервара.  Противник
сосредоточил на этом аэродроме, не считая  бомбардировщиков,  разведчиков  и
транспортных самолетов, также 130 истребителей новейших типов-Ме-109  Г-9  и
Ме-109 Г-12. Оба типа истребителя были вооружены моторными  пушками  калибра
30 миллиметров и синхронными пулеметами калибра 13 миллиметров. Кроме  того,
у истребителя Ме-109  Г-12  были  улучшены  аэродинамические  свойства,  что
увеличило его скорость.  Вдобавок  ко  всему  на  аэродроме  Веспрем  имелся
локатор - новинка, о которой узнали тогда, когда овладели городом Веспрем. С
помощью локатора  гитлеровцы  немедленно  обнаруживали  наши  поднявшиеся  в
воздух самолеты и наводили на них свои истребители.
     Нам  поставили  задачу  прикрыть  наземные  войска  2-го   гвардейского
мехкорпуса в районе  Замоль-Мох-Баклаш.  Первой  с  аэродрома  Секешфехервар
вылетела шестерка "яков" капитана Чурилина. Ведомым у Чурилина летел младший
лейтенант Кириченко. Младший лейтенант отличался хорошей  осмотрительностью,
решительностью и отвагой. На его счету было уже  два  сбитых  "мессера".  Во
второй паре летели лейтенант Рыжов и младший лейтенант И. И. Алешкин -  тоже
опытные, хорошо слетавшиеся бойцы. Менее опытной была только третья  пара  -
младшего лейтенанта Н. Н. Куценко и младшего лейтенанта Д.  Т;  Егорова.  Но
Куценко обладал  исключительной  зоркостью,  он  всегда  первым  обнаруживал
противника.
     В районе  восточнее  аэродрома  "яки"  набрали  высоту  3000  метров  и
эшелонировались: пара Чурилина поднялась на 500 метров выше четверки Рыжова.
Казалось, все предусмотрено, неожиданностей  ждать  не  приходится.  Однако,
выйдя в  район  прикрытия  наземных  войск,  группа  подверглась  совершенно
неожиданной  атаке  сверху  десяти  Ме-109  Г-12.  Сразу  же  был   подожжен
истребитель Куценко и  подбит  истребитель  Алешкина.  Куценко  выпрыгнул  с
парашютом, приземлился в расположении наших войск  с  ожогами  рук  и  лица.
Алешкин же вынужден был совершить вынужденную посадку с убранными шасси, сам
не пострадал, но его "як" вышел из строя.
     После столь успешной атаки Ме-109 Г12, имея  преимущество  в  скорости,
набрали высоту и снова бросились в бой. Им  удалось  сбить  самолет  Дмитрия
Гавриловича Кириченко. Молодой коммунист,  перспективный  летчик-истребитель
погиб. Но затем врагу отомстили.  Сначала  сбил  "мессер"  лейтенант  Рыжов,
затем Егоров.
     Возвратившись, Чурилин, Рыжов и Егоров обратили наше  внимание  на  то,
что встреченные ими "мессеры" имели необычную форму  хвостового  оперения  и
открывали огонь с больших дистанций, чем "мессеры" прежних модификаций.
     За группой Чурилина, с интервалом в 30 минут, взлетела группа Батарова.
Шесть  "яков"  шли  прикрывать  войска  в  районе   Замоль-Мох-Баклаш.   Все
повторилось: едва наши истребители приблизились к цели, их атаковали  сверху
и в хвост. На этот раз целая дюжина необычных "мессеров". В завязавшемся бою
гитлеровцы подбили два наших самолета, сами же потерь не понесли.
     К сожалению, нечем было усилить группу Батарова: в резерве  не  имелось
ни одного истребителя. Да и локтевой связи, как говорят в стрелковых частях,
с остальными полками дивизии у нас не было.
     - Черт! Похоже, фрицы в засаде сидят, караулят,  пока  мы  подойдем!  -
бранился Батаров, возвратясь из вылета.
     Обсудив неудачи, предполагая, что  неожиданность  нападения  фашистских
летчиков  объясняется  очень  хорошим   знанием   местности   и   сложностью
метеообстановки, а непривычное стремление врага к бою вызвано  модернизацией
"мессершмиттов", мы решили дать гитлеровцам урок. Подобрали  восемь  опытных
экипажей - капитана Черногора, лейтенанта Мордовского, лейтенанта  Шувалова,
лейтенанта  Мазухина,  лейтенанта  Клепко,  младших  лейтенантов  Дымова   и
Черевко, назначили ведущим группы Батарова и  снова  направили  их  в  район
Замоль - Мох - Баклаш.
     Группа Батарова была атакована сверху и в хвост еще  по  пути  к  цели.
Однако наши летчики проявили максимум бдительности, и первая вражеская атака
успеха не имела. Более того, Батаров в наборе высоты сбил "мессер". Но и  мы
понесли тяжелую утрату. В ходе завязавшегося боя капитан Черногор,  как  уже
нередко бывало, забыл об осторожности. Видимо, ненависть переполняла  сердце
воина. Он резко бросился за одним  из  врагов,  оторвался  от  ведомого,  от
группы, и другой. "мессер" с дальней дистанции поджег истребитель  капитана.
Черногор выпрыгнул из кабины, но его парашют не раскрылся. Позже установили,
что лямки подвесной системы, а  с  ними  и  вытяжной  тросик  парашюта  были
перебиты пулеметной очередью.
     Гибель  Константина  Леонтьевича  Черногора,  настойчивого,  задорного,
открытого, разве что малость вспыльчивого человека, в полку переживали очень
тяжело. Удручало к тому же, что гитлеровцам всякий раз  удавалось  атаковать
нас первыми. Почему? Ответа мы тогда не находили.
     Поздним вечером 28 декабря в штабе полка раздался телефонный звонок, из
штадива передали телефонограмму: "Командиров  эскадрилий,  командира  полка,
начальника штаба и замполита вызывает на совещание командующий армией".
     Это был вызов к генерал-полковнику Владимиру Александровичу  Судцу.  До
сих пор никому из нас  не  доводилось  видеть  командующего  17-й  воздушной
армией, общаться с ним лично.
     На совещании, состоявшемся утром  29-декабря,  присутствовали  командир
нашей дивизии Герой Советского Союза генерал-майор Б.  А.  Смирнов,  офицеры
штаба 288-й ИАД, командиры других полков дивизии и  эскадрилий.  Командующий
заслушивал отчеты о наших действиях на территории Венгрии. Сделал комэскам и
командирам полков несколько замечаний. Я полагал, что полк получит  "разнос"
за понесенные потери, но когда я закончил доклад, командующий только кивнул:
     - Да, с техникой вы "пообносились". Вам нужно помочь.
     Выступая перед нами, В.  А.  Судец  рассказал  о  появлении  на  фронте
вражеских  истребителей  новейших  модификаций,  об  их  боевых   качествах,
сообщил,  что  истребительная  авиация   фронта   усиливается   полнокровной
дивизией, имеющей на вооружении новейшие истребители Ла-5, обратил  внимание
на совершенные отдельными командирами тактические промахи и призвал  напрячь
все силы, чтобы во взаимодействии  с  наземными  войсками,  со  штурмовой  и
бомбардировочной авиацией в кратчайшие сроки сломить сопротивление врага.
     Командующий армией произвел на офицеров полка  впечатление  вдумчивого,
деловитого военачальника, понимающего нужды летного состава и. отдающего все
силы делу победы.
     К  выполнению  очередных  задач  полк  приступил  сразу   после   этого
совещания. Несмотря на плохую погоду, эскадрилья за  эскадрильей  штурмовали
наземного противника. Однако мы понесли новую утрату: зенитчики врага попали
в самолет лейтенанта Ивана Анифатовича Клепко, самолет взорвался в  воздухе,
его обломки упали в двух километрах севернее села Фехерварчурго.
     Наступил  Новый  1945  год.  Мы  встретили  его  в  неуютных  землянках
аэродрома Секешфехервара. Подняли тост за Победу, в близости  которой  никто
не сомневался, за тех, кто не дожил до нынешнего дня,  и  за  тех,  кто  нас
ждет. А утром 1 января, несмотря на сильную дымку и снегопад, снова  подняли
истребители в воздух, выполняя задание по разведке  противника.  И  не  зря!
Летчики 2-й эскадрильи обнаружили юго-восточнее Комарно танки  и  самоходные
орудия врага, сосредоточенные на исходных позициях для  атаки,  сообщили  об
этом по радио в штаб 288-й ИАД, и группировка гитлеровцев была накрыта огнем
артиллерии.
     Начальник разведотдела 3-го Украинского фронта генерал  М.  Я.  Грязнов
лично звонил в полк, просил поблагодарить летчиков 2-й эскадрильи.
     Сорвать удар врага из района юго-восточнее Комарно в ночь на  2  января
1945 года войска фронта не смогли, но ударная сила противника  все  же  была
ослаблена: гитлеровцы, стремясь вырваться из будапештского котла,  потеснили
соединения нашей 46-й армии, даже заняли вновь город Эстергом,  но  прорвать
кольцо окружения не смогли ни в этот день, ни в последующие.
     С рассвета 2 до  6  января  мы  прикрывали  наземные  войска  в  районе
населенного пункта Тата. Противника не узнавали: "юнкерсы" изменили привычке
ходить на высоте 2000  метров,  приближались  к  объектам  бомбардировки  на
высотах до 4000 метров,  "фоккеры"  и  "мессеры"  забирались  на  5-6  тысяч
метров, откуда и набрасывались на  наши