не
вызывая никаких дурных ассоциаций. Валдаев вспомнил, как недавно  он  вполне
серьезно боялся увидеть в своей ванной труп с перерезанным горлом.
   Господи, какой мусор может плавать в голове, как в грязном Пруду!
   - Элла, - бодро крикнул он.
   Толкнул дверь - она была не заперта.
   На этот раз ему в лицо дохнуло паром. Он прижмурил глаза.
   - Элла, - вновь произнес он.
   Открыл глаза.
   И оторопел...
   В ванной никого не было.
   - Элла, - растерянно повторил он, будто ожидая, что она  появится  из-под
раковины. - Что за шутки? Он прислонился спиной к кафельной стене. Потом  он
начал схватывать детали.  Халат,  в  который  закутывалась  Элла,  висел  на
Крючке.
   - Элла! - позвал он, выйдя из ванной.
   Никто не откликнулся. Он обошел всю квартиру. У него теперь  не  было  ни
страха, ни отчаяния. Навалилось медвежьей тушей какое-то отупение.
   Он сделал несколько открытий. Элла исчезла. И все  вещи  она  оставила  в
квартире, так что можно было сделать вывод - исчезла она в чем мать  родила.
Может, улетела, как Маргарита, на метле?..
   Следующее открытие было еще более ошеломляющим.
   Он наконец обратил внимание на то, на что должен был  обратить  с  самого
начала. На часах было двадцать минут четвертого. У него вылетело из сознания
почти полтора часа. Они не могли  пролететь  за  мгновение,  на  которое  он
отключился. Это было просто невозможно.
   Ну и еще... Он заметил в ванной следы крови. И  тут  же  смыл  их  душем.
Потом опустился на пол и  обхватил  голову  руками.  Голова  была  пустая  и
гулкая, как чугунный котелок...

***

   Валдаева расстреливали из пулемета. Пули со звоном лупили ему в  грудь  и
рикошетили, впиваясь в стены...
   Он замычал, повернулся на другой бок и приоткрыл  глаза.  То  не  пулемет
строчил, а телефон звонил. Валдаев тупо  посмотрел  на  аппарат,  еще  не  в
состоянии понять, что происходит и где он находится. Ему не хотелось  ничего
вспоминать. Он знал, что воспоминания эти лежат зловонным болотом  где-то  в
туманной низине его сознания и лучше не трогать эту трясину.
   И тут он  вспомнил  все  разом.  Вспомнил  ночь.  Вспомнил  шелест  душа.
Вспомнил об Элле!
   На кресле лежали ее вещи. Возникла дикая мысль: сама Элла  будто  сожрана
монстром с темной стороны и от нее осталась только  мятая  обертка,  как  от
съеденной конфеты, - колготки, платье, бюстгальтер, туфли.
   Ночью, когда он понял, что дела  плохи,  ему  захотелось  отключиться  от
всего этого. Он съел одну  таблетку  снотворного.  Не  подействовало.  Тогда
отведал еще одну - и провалился в глубокий сон.
   Телефон продолжал трезвонить.
   Подушка была влажная от пота. Неприятно влажная.
   - У, бисова сила, -  прошептал  Валдаев,  с  ненавистью  скосив  глаз  на
телефон.
   Ничего хорошего от этого аппарата он не ждал.
   Звонил кто-то очень настырный. Наконец телефон  прервал  свою  трель.  Но
вскоре зазвенел вновь.
   Валдаев протянул руку, сжал радиотрубку, как горло змеи. Подержал ее  так
пару секунд. Потом нехотя произнес:
   - Да...
   Внутри он подобрался в дурном  предчувствии.  Кого  он  ожидал  услышать?
Кого-то, кого хотел бы не слышать еще лет  сто?  Или  опять  это  проклятое,
многозначительное молчание?
   -  Валдаев,  -  донесся  жизнерадостный  голос  ответственного  секретаря
"Запределья". - Шеф тут с бодуна порастал над твоим материалом. И запутался.
Нужно в номер набирать.
   - С каким материалом?
   - О шаманах-киллерах.
   - А.
   - Так что ты подъедь глянь.
   - Ох.
   - Ты тоже с бодуна? - с бесцеремонным  сочувствием  больше  походящим  на
подначку, осведомился ответственный секретарь.
   - Тоже.
   - А я завязал. Как отрубил.
   - Часа через полтора буду.
   - Ждем с нетерпением...
   Пролежав еще несколько минут, Валдаев нехотя поднялся. Состояние  у  него
было, будто его отметелили пыльным мешком. Во рту сухо, голова тяжелая. И  в
ушах колокольный звон...
   Ему хотелось сейчас или напиться,  или  снова  наесться  снотворного.  Он
неожиданно позавидовал наркоманам, у которых от всех невзгод одно  средство:
дозу в вену - и в космос. И главное - жизнь короткая, мучаться недолго.
   Валдаев с отвращением выпил  растворимого  кофе  -  зернистый  варить  не
хотелось. Кофе был из новой банки, которую он купил в магазине у  метро.  На
вкус - дрянь дрянью, хоть и из дорогих.
   Через силу съел пару бутербродов - с ветчиной и  с  сыром.  Потом  набрал
номер, ощущая, как ухает в  груди  сердце.  Он  бросил  в  пространство  всю
энергию надежды в безмолвном призыве: "Отзовись!"
   Длинные гудки. Никто не отозвался.
   Он прозвонил еще три раза,  чувствуя,  как  надежда  тает  снеговиком  на
сковородке.
   Бесполезно. Эллы дома не было. Он выполз на улицу,  сжимая  "дипломат"  в
руке.  Рядом  с  остановкой  он  невольно  убыстрил  шаг,  увидев   знакомый
бандитский синий "Форд" около азербайджанской палатки с фруктами  и  тех  же
двух мордоворотов. Тот, что поменьше, Крыс, шушукался  с  небритым  хозяином
палатки и перекладывал  себе  в  карман  засаленные  мятые  купюры.  Второй,
бычешеий,  засунув  руки  в  карманы,  хмуро  настороженно  оглядывался   по
сторонам.
   Крыс положил деньги в карман. И кинул напарнику, как сплюнул:
   - Пошли.
   Но бычешеий, как назло, заметил Валдаева и танком пополз к нему.
   - Э, братан, - прикрикнул он. - Ну что, не надумал?
   - Чего не надумал? - Валдаев остановился и уставился куда-то в землю.  Он
читал, что лесным гориллам нельзя смотреть в глаза  -  это  вызывает  у  них
приступ ярости.
   - Насчет хаты? Куда тебе две комнаты?
   - Что? - непонимающе спросил Валдаев. Бычешеий  протянул  руку  и  дернул
журналиста за ворот куртки, отчего голова качнулась.
   Валдаев с тоской огляделся, видя, как прохожие стыдливо отводят  взгляды.
Никто не хотел ни с кем связываться. Люди вообще не  хотели  ничего  видеть.
Это искусство жителя большого  города  -  видеть  только  то,  что  тебя  не
огорчит.
   - Падла, - бычешеий  злобно  скривился,  причмокнул  и  маленькими  злыми
глазками уперся в Валдаева. - Падла ты, лысый. Сам говорил, что согласный...
Мы поработали.
   - Вы о чем? Когда я вам что говорил?! - возмутился Валдаев.
   - Ты что, забывчивый такой? - Бычешеий притянул Валдаева к себе  поближе,
и тот ощутил исходящий из оскаленной пасти отвратный запах  гнилых  зубов  и
перегара. - Башка дырявая, да? Так  мы  бошки  не  только  пробиваем,  но  и
конопатим.
   - Ладно, оставь, - сказал Крыс. - Номер квартиры знаем. Еще свидимся...
   Бычешеий оттолкнул Валдаева, так что тот едва сумел устоять на  ногах,  и
направился к машине.
   Валдаев разгладил на груди куртку. Ноги были ватные. Но после  того,  что
было ночью, он  вдруг  ощутил  осоловелость  и  равнодушие.  Ему  неожиданно
представилось, что эти двое злодеев -  вовсе  не  настоящие.  И  город  этот
ненастоящий. Он состоит из грязных  кубов  гигантских  игрушечных  домов,  в
которых живут умные заводные куклы. Они куда-то стремятся, что-то делают,  в
них живет пружиной завод. Иногда они ломают друг друга, отрывая  головы  или
режа горла от уха до уха... А иногда они исчезают, оставив одежду, -  просто
улетают на какие-то свои кукольные шабаши.
   Валдаев  прикусил  губу,  пытаясь  вернуться  к  реальности  Тут  подошел
автобус, зашипел, затормозил, и куклы начали ломиться в него...
   "Что-то совсем ты плох", - подумал про себя Валдаев.
   Усилием воли он отогнал навязчивые идеи прочь, но знал,  что  теперь  они
прилипли надолго.
   "Мужчина на грани нервного  срыва",  -  вспомнил  он  название  какого-то
фильма. Хотя нет, фильм был - "Женщины на грани нервного срыва". Но это  все
равно. Срыв, он и есть срыв...
   - Выходите?
   - Посторонись!
   - Уступите место пожилой женщине!
   - Ща, разбежалась, карга!
   Эти звуки окружающего мира будто пробивались через ватную  преграду  и  с
трудом долетали до Валдаева. Ему неожиданно захотелось что-то сделать, чтобы
расколотить толстое стекло, разбросать эту вату и  прильнуть  к  окружающему
миру всем телом, почувствовать, что тот все-таки не игрушечный, а настоящий.
Но сделать он ничего не мог.
   Автобус. Поезд метро. Выход с "Таганской".
   Он вышел из метро. Но  устремился  не  в  сторону  работы.  а  во  дворы.
Поплутав, вышел к  знакомой  мутной  забегаловке,  где  толпились  окрестные
пьяницы. Взял стопку водки И опрокинул ее, ловя на себе жадные взгляды двоих
местных ханыг.
   - Налил бы, мужик, - прогнусил один, пододвигаясь к Валдаеву.
   - С чего это? - спросил тот. Водка горячо прокатилась  по  жилам.  И  это
красномордое пресмыкающееся вдруг показалось ему забавным.
   - Тут закон такой, - обидчиво, но с  угрозой  прогнусил  красномордик.  -
Надо уважать тех, кто тут прописан.
   - Это вы двое прописаны?
   - Ага, - кивнул красномордый.
   - Ладно, -  Валдаев  вытащил  из  кармана  две  десятирублевые  купюры  и
протянул алкашу.
   Тот сразу повеселел. По его физиономии нетрудно было догадаться,  что  он
не слишком надеялся на успех и на самом деле "прописанных" здесь не  слишком
уважали.
   - Ай спасибо, мужик, - он потянулся пожать  дающую  руку,  но  Валдаев  с
отвращением отпрянул.
   - Без нежностей, - произнес он.
   - Ну, спасибо, мужик, - повторил алкаш, притом вполне  искренне.  -  Если
нужно кому накостылять - ты скажи. Мы с Батоном день и ночь  тута.  Недорого
возьмем.
   - Подумаем, - кивнул Валдаев.
   Красномордый отчалил.
   Валдаев прикупил еще стопку и опрокинул ее. Эйфории и расслабленности  не
пришло. Наоборот,  темная  тоска  сжала  его  еще  сильнее  своими  удавьими
кольцами. Зато ночные воспоминания  немного  потускнели  и  отдалились.  Они
стали восприниматься как виденный ночью по телевизору мистический триллер.
   Пока он дошел до редакции, умудрился протрезветь полностью.
   Он  зашел  в  кабинет  секретариата.  Ответсек  в  одиночестве   скучающе
посасывал из металлической банки джин с тоником.
   - Ты же пить бросил, сам сказал, - упрекнул Валдаев.
   - Именно, - кивнул ответственный секретарь. - Вот и приходится  пить  эту
дрянь... На, - он протянул материал.
   - Да, шеф напрягся, - сказал Валдаев, глядя, как по  границам  прогулялся
главредовский тонкий синий фломастер. Он посеял разрушения, как  торнадо  во
Флориде.
   - Сомин буйствует, - сказал ответсек.
   - Почему?
   - Не знаю. С утра был мрачный, злой и глотал таблетки.
   - Чего случилось? - без интереса спросил Валдаев.
   - По-моему, злой На тебя.
   - На меня?
   - Ага. Проговорился в сердцах -  что-то  вроде  Валдаев  допрыгался.  Так
просто ему не пройдет.
   - С чего это?  -  Валдаев  прикинул,  что  по  работе  не  делал  никаких
проколов. И уж допрыгаться никак не мог.
   - Не знаю. Лучше тебе на глаза ему не попадаться.
   - Сейчас исчезаю. Только статью подправлю.
   Валдаев прошел в корреспондентскую комнату. Открыл ключом дверь. На столе
стоял еще теплый чайник - значит, недавно здесь был кто-то из коллег.
   В "дипломате" лежала дискета с авторским  вариантом  статьи  о  заговорах
смерти,  дистанционно   насылаемых   на   "заказанных"   жертв   московскими
шаманами-киллерами из секты Буду. Статья  являлась  на  девяносто  процентов
плодом  его  фантазии.  Он  вывел  файл  на  экран.  Просмотрел  на   бумаге
безграмотные  поправки  главного  редактора  и  принялся  вносить  в   текст
изменения. Немножко подскоблил материал в русле, угодном его начальственному
превосходительству, распечатал на принтере.
   Потом прикрыл глаза. Просидел несколько минут. Мысли его улетели  далеко.
И задолбила клювом дятла мысль:
   "Что-то надо делать... Элла, Элла, куда же ты делась?"
   Он пододвинул к себе телефонный аппарат. Настучал номер  Эллы.  И  минуты
две ждал, что кто-то откликнется. Потом еще раз набрал номер. На этот раз он
ждал минут пять. Естественно, без всякого толка.
   Он открыл записную книжку.  Нашел  стиснутую  между  страницами  визитную
карточку. Набрал один телефон и нее, обозначенный как "раб.",  что  означало
рабочий. Там никто не ответил. Тогда он набрал домашний телефон. На  седьмом
звонке трубку подняли.
   - Ротшаль у аппарата, - по-старомодному выразился профессор.
   - Здравствуйте, Ким Севастьянович. Это Валдаев.
   - Приятно слышать вас, Валерий.
   - Ким Севастьянович... - Валдаев замолчал, не в силах закончить.
   - Ну, я слушаю.  У  вас  продолжение  тех  неприятностей,  о  которых  вы
рассказывали мне?
   - Нет. Тут все в порядке... У вас Элла не появлялась?
   - Нет, - даже по телефонным проводам прошла волна тревоги  Ротшаля.  -  У
вас взволнованный голос.
   - Она была у меня. И ночью куда-то сорвалась.
   - Вы поссорились?
   - Нет. Ничего такого.
   - Просто взяла и ушла?
   - Да.
   - Это странно. Очень странно.
   - Вот именно!
   - Странно и  то,  что  Элла  должна  была  утром  появиться  у  меня  или
позвонить. У нас с ней  сегодня  достаточно  важное  дело.  Она  обязательно
должна была выйти со мной на связь.
   - Так где же она?!
   - Я попытаюсь ее найти... Обычно она не бывает так беспечна. Так  что  вы
взволновали меня, молодой человек. И сильно озадачили.
   - Но...
   - Не надо  оправдываться.  Я  все  понимаю,  -  последние  слова  Ротшаля
прозвучали будто с каким-то подтекстом. -  Позвоните  мне  часа  через  два.
Может быть, все уладится.
   - А что, может не уладиться?
   - Не знаю, не знаю.
   Валдаеву показалось, что профессор знает больше, чем говорит. Или  просто
хочет напустить туману. Впрочем, последнее маловероятно. Этот человек не  из
тех, кто любит иг-Рать на публику.
   Валдаев в сердцах бросил трубку и зло воскликнул:
   - Черт его дери!
   - Кого? - поинтересовался ответсек, заходя в кабинет.
   - Программу "Геном человека".
   - А чем она тебе насолила?
   - Да шибко умные там все.
   - А, - - ответственный секретарь зевнул.
   - Держи, - Валдаев протянул ему вновь отпечатанный материал.
   Ответсек, еще слаще зевнув, лениво кивнул и отправил материал в папку.
   - Пошел я, - сказал Валдаев, поднимаясь.
   - Далеко?
   - Стреляться.
   - Что ж, дело добровольное, - хмыкнул ответсек.
   Валдаев вышел из кабинета. В коридоре прислонился лбом к холодной  стене.
Стреляться он пока не собирался. Но жить ему уже начало надоедать...

***

   Этим вечером Валдаевым владело ожидание. Он несколько раз звонил Элле  по
телефону - без всякого успеха. И Ротшаль куда-то провалился, тоже на  звонки
не отвечал. Оставалось ждать,  что  телефон  зазвонит  сам.  И  этот  звонок
принесет с собой известия.
   Однако телефон не  звонил.  Как  в  спячку  впал.  И  Валдаев  чувствовал
раздражение на этот фирменный "Сони", хотя умом понимал,  что  штуковина  не
виновата. Да, в конце концов, ей, вещи неодушевленной, совершенно все равно,
злятся на нее или нет.
   На улице темнело. Валдаев сидел  в  кресле,  не  включая  свет,  и  будто
внутренне затвердевал.  И  им  завладевали,  играли  как  игрушкой  вечерние
страхи.
   Валдаев давно  убедился,  что  страхи  живут  вообще  вне  сознания.  Они
самостоятельные хищные существа. Раз возникнув, они, почувствовав слабину  в
человеке, набрасываются на него вновь и вновь в самое неожиданное время. Они
сжимают сердце и гонят бешено кровь по жилам. Истачивают нервы  и  здоровье.
Ослабляет их только время. Но в принципе они неуничтожимы. Иногда к Валдаеву
возвращались даже детские страхи.  Какие-то  картинки,  ощущения  ужаса.  Со
страхами надо уметь бороться, но у него это получалось туго.
   Взор его скользнул по темной кучке Эллиных вещей. Он даже  не  удосужился
их убрать. Сейчас вид этих вещей привел его в чувство.
   - Хватит, - громко воскликнул он, будто желая обозначить свое присутствие
в этой квартире, убедить самого себя, что он еще жив.
   Он встал. Нужно шевелиться. "Не спи, замерзнешь",  -  вдруг  вспомнил  он
детскую  присказку.  И  сейчас  она  показалась  ему   смешной.   Он   издал
истерический смешок. А потом принялся запихивать вещи Эллы в  полиэтиленовый
пакет. Он примерился, куда бы его засунуть. Потом кинул в гардероб.
   Он представил - дверь открывается, и из ванной выходит Элла. С ней ничего
не случилось. Просто она выпала из потока времени...
   - Это же делирий, - простонал Валдаев.
   За окнами  все  сгущалась  темнота.  Она  густела  и  в  квартире,  пряча
очертания предметов. Темнота эта сжимала тисками...
   Его вдруг объял  холодный  ужас.  Он  съежился  в  кресле  и  с  ясностью
необыкновенной понял - он сходит с ума. Если  уже  не  сошел.  Может,  сошел
давно? Может, все прошлое - ложная память?
   - Хватит, - прошептал он, ощущая, будто погружается в болото.
   И тут зазвонил телефон.
   Валдаев дернулся к нему. Схватил трубку. Это наверняка звонит  Элла.  Она
сейчас скажет, что решила подшутить  над  ним.  И  что  скоро  вернется.  Он
подуется чуток, но все-таки великодушно примет  извинения.  И  у  них  будет
чудесная ночь. Еще более чудесная от сознания Валдаевым того, что  ён  вновь
обрел потерянное.... Или  это  Ротшаль?  Он  успокоит,  скажет,  что  все  в
порядке.
   - Алло! - крикнул Валдаев.
   - Валдаев. Чего ты так кричишь? - послышался прокурорский голос.
   - Лена, - разочарованно выдохнул он.
   - А ты кого ждал? Нет, ну кто тебе может позвонить  в  твою  берлогу,  а?
Только такие же, как ты...
   - Ты звонишь, чтобы меня оскорблять? - произнесен.
   - Я? Тебя? Оскорблять? Валдаев, ты о чем? Конечно, ту погубил столько лет
моей жизни, что любая другая женщина устроила бы тебе кузькину мать. Но...
   - Чего ты хочешь?
   - Семьсот рублей Левоньке на теннис.
   - Зачем Левоньке теннис?!
   - Потому что Левонька должен заниматься спортом, чтобы  вырасти  сильным.
Иметь волю к победе. И как можно меньше походить на отца.
   - Ну да. Ты его ещ„ отречься от меня заставь.
   - Ох, Валдаев.
   - А твой червь таможенный обнищал?
   - Нет. Но он уперся. Хочет, чтобы  ты  тоже  материально  поучаствовал  в
судьбе сына.
   - Ах, дело в принципе.
   - Да. У кого-то на свете есть принципы. Ты не слышал об этом?
   - Слышал.
   - Эх, Валдаев, жалко мне тебя. Пропадаешь ты без меня...
   - Не смеши.
   - Напрасно смеешься. Ты же слабый человек. Я понимаю, ты не виноват.  Вот
сижу, книгу читаю - "Практичен психология". Там все про тебя. У тебя  слабый
тип нервной  системы.  В  мозгу  возбуждение  преобладает  над  торможением.
Цитирую: "Люди со слабым  типом  нервной  системы  как  правило,  мнительны,
ранимы, они застревают на своих эмоциях".
   - И что?
   - В общем, люди они никчемные. И ты этому иллюстрация.
   - Ну... - Он  набрал  побольше  воздуха,  ощутив,  что  его  захлестывает
злость. Сейчас он выскажется. Все выложи этой дряни!
   Когда он выдохнул воздух, порыв уже прошел. Он только произнес:
   - Ну ты хамка...
   - Ой, Валдаев, не надо. Это еще как посмотреть...
   Она опять затрещала.
   Высасывала она из него энергию минут десять. Насытившись,  попрощалась  и
даже забыла о деньгах, которые он должен за Левонькин теннис.
   Этот звонок разозлил Валдаева. Но и вернул на грешную землю. Он  поднялся
с кресла, включил свет. Потом  телевизор,  и  тишину  разорвал  тонкоголосый
вопль:
   - Ты меня любила, любила, любила...  Пел  какой-то  голубоватый  мальчик.
Опять зазвонил телефон. Валдаев подался вперед. Сорвал трубку. Крикнул:
   - Слушаю!
   На этот раз  звонил  тот,  кого  ждали,  -  Ротшаль.  Вот  только  звонил
профессор всего лишь для того, чтобы проинформировать: он так  ничего  и  не
узнал, и ситуация представляется ему все более таинственной.
   - Раньше она так пропадала? - спросил Валдаев.
   - Нет, никогда. Она достаточно собранный и щепетильный человек.
   Разговор принес только  огорчения.  Валдаев  положил  трубку.  И  тут  же
послышался звонок в дверь.
   В груди екнуло. Он подошел к двери. Поглядел в мугный "глазок" и увидел в
полутьме лестничной площадки женскую фигуру.
   Он прижмурился. Тяжесть, лежавшая на его плечах, начала куда-то  уходить.
Он