ительству в  Сараево. Боевые  действия  напоминают "войну
всех против всех".
     Мусульмане  продолжают  наступление в центральной Боснии  и захватывают
хорватский  анклав  Вареш. Сербы,  которые  еще  недавно  поддерживали  его,
бросили  католиков на  произвол  судьбы.  Выбив  хорватов  из сердца Боснии,
мусульмане   высвобождают   силы   для   борьбы   с   сербами.  Намечающийся
антимусульманский альянс хорватов и сербов рушится. Война  опять срывается в
очередной и очень затяжной виток.
     Наблюдатели,   запутавшись   в   кровавом   калейдоскопе   альянсов   и
предательств, сравнивают Боснию с домом умалишенных, где психам дали оружие,
не забыв снабдить транквиллизаторами.


 * ГЛАВА 8. "ЦАРСКИЕ ВОЛКИ" НА ТРОПЕ ВОЙНЫ.(1993 г.)



     Отряд  русских добровольцев участвовал в боях не только под Вишеградом,
но и в других районах Восточной Боснии. Тропа войны - это  путь, проделанный
ими. "Царские волки" приехали воевать и потому они бросались в  самое пекло,
где назревали горячие события.
     Вернемся,  читатель,  чуть  назад  во  времени.  Ас,  как  вы  помните,
расстался с РДО-2, со своими "Царскими волками". Те из-под Вишеграда в конце
января  1993 года  убыли в  Прибой -  прифронтовой  город в северо-восточной
Боснии.
     Обстановка  тут  была поспокойнее.  Не  было  той  дикой,  непримиримой
"вишеградской"  сербо-мусульманской  ненависти  и вражды.  Здесь,  в  округе
Прибоя несколько мусульманских  сел были  нейтральны или  даже  дружественны
сербам.  Иные босняки-мусульмане воевали в рядах сербского ополчения, а один
"правоверный" даже командовал сербским отрядом.
     "Волки" разместились  в двух  домах на окраине Прибоя,  разжились 82-мм
минометом и  грузовиком,  став диверсионно-ударным подразделением в  составе
сербской  бригады.  Командиром миномета стал  Монархист. Командовал отрядом,
численность  которого  колебалась  в переделах  восьми-двеннадцати  человек,
майор-"афганец"  Эдик. В  январе  1993-го он вместе с Асом планировал боевые
операции "волков" в Вишеграде. И здесь, в Прибое, его  боевой афганский опыт
очень оказался кстати.
     В Прибое  шла  позиционная война. Но  жизнь  "Царских волков"  не  была
скучной.  Русские  постоянно  выходили на  разведку  и  корректировку  огня.
Наведение  таким  образом  сербских  орудий  на  цель  опасно  вдвойне -  на
нейтральной  территории   или  в  мусульманском  тылу  можно  столкнуться  с
превосходящим тебя противником, а можно попасть и под свои же снаряды. Таким
вот образом  15 февраля 1993-го при обстреле мусульманских позиций на высоте
Гршыч одессит Женя "удачно" скорректировал огонь на себя. Обошлось почти без
жертв, лишь был легко ранен к своей радости один серб.  Напомню,  Женя - это
неудавшийся  коммерсант, подавшийся  в  добровольцы скорее от  скуки  и  тут
нашедший  себя боец.  Его храбрость в  январских боях  под Сетихово поражала
Аса.

x x x


     Через  пару  дней  несколько  русских  провели  разведку. Перед бойцами
лежала поросшая смешанным хвойно-лиственным лесом местность. Примерно в семи
километрах  от Прибоя поднималась гора Славкова-Брдо.  Она  была бельмом  на
глазу,   точнее  -   на  положаях   сербской  бригады.  С   вершины   хорошо
просматривались окрестности города. А это означало, что позиции мусульман на
этой высоте представляли для него определенную угрозу.
     Дорога от Прибоя на занятую  "турками" Тузлу шла  на  запад, постепенно
уходя вниз, петляя серпантином по вражеской земле и просматриваясь в дневное
время со стороны сербской  территории на протяжении пары  километров.  Чтобы
отодвинуть  линию фронта,  поставить ближайшую  местность  под  контроль,  и
необходимо было захватить высоту Славкова-Брдо, которую эта дорога огибала с
севера, а если смотреть со стороны сербов - с правой стороны. Русские должны
были сбить окопавшийся там мусульманский отряд.
     Линия фронта  проходила  всего километрах  в  пяти от  Прибоя. Здесь  у
сербов действовал  танк Т-55. На башне  его белой  краской, большими буквами
были  выведены  имена  двух сербов,  за которых  мстил  экипаж.  Танк  часто
выдвигался  в направлении противника  и  открывал по мусульманским  позициям
огонь прямой наводкой, подавляя их огневые точки. "Отработав" чуток орудием,
он уходил назад, чтобы  потом снова выкатиться на линию огня в другом месте.
Танк  причинял мусульманам много хлопот и те начали свою  охоту.  На участок
фронта  было   переброшено   подразделение  "противооклопников",  борцов   с
бронетехникой. И стоило танкисту чуть замешкаться, в  машину ударил огненный
змей ПТУРСа  - управляемой противотанковой  ракеты.  Взрыв разорвал броню, и
танк  запылал  погребальным костром  - из  его  стальной утробы  не выбрался
никто.  Так он остался стоять - обугленным памятником тому бою и  указателем
линии фронта, которую  на этот раз предстояло передвинуть на запад. Танк был
уничтожен за несколько дней до описываемых ниже событий.
     Разведчики утром осторожно двинулись к горе по засыпанной снегом земле,
прячась в перелесках. Шли  цепочкой за проводником, на  расстоянии пяти-семи
метров друг друга. Они страховались. Если боец вытянул не ту карту из колоды
судьбы  и наступил  на мину, то  ее взрыв должен  поразить  только  его и не
зацепить товарища. (*Эта привычка отрываться  от попутчика и убегать  вперед
сохранялась  у  Петра  Малышева  и  в  России).  А  через  несколько  часов,
продрогшие насквозь  от лежания  на снегу,  они грелись  у печки. Разведчики
оценили расклад сил. На высоте  располагался  хутор. В кирпичных  домах  его
были оборудованы огневые точки  и  наблюдательный  пункт.  Впереди  села,  в
мелких, скрытых деревьями  окопах, там и  сям вырытых  в  каменистой  почве,
находилось мусульманское подразделение. Никакой серьезной техники обнаружено
не было.
     Незадолго перед  боем  Эдик по  делам отъехал из  расположения русского
отряда, оставив  своим заместителем Мартына. Этот невысокий, рано поседевший
доброволец и  разработал вместе с  другими добровольцами  план операции, или
акции, как назвают их сербы.
     Двухэтажный  дом  с  красной  черепицей  на  окраине  Прибоя  ничем  не
выделяется  из многих других, себе  подобных.  Да и  вся-то  разница - крыша
четырех- или двускатная, сильно ли обшарпаны стены осколками да  висит ли на
заборе  "смертовница" - небольшой листок бумаги, лаконичное  сообщение,  что
такая-то община и воинская единица скорбят о гибели воина, павшего в бою.  В
освещенной  комнате   собрались  добровольцы.  Играет  магнитофон.  Сербская
мелодия, несущая  плавный  ритм, неторопливый, но  накатывающийся  волна  за
волной,  являет   собой   слепок  сербской  души  -  упрямой,   горячей,  но
неторопливой... Сербская кассета заменяется на русскую. Высоцкий и Розенбаум
режут воздух  словно клинком или автоматной  очередью, разгоняя и сигаретный
дым,   и   пелену   сербской  музыки,   явно  несущей   след   многовекового
мусульманского господства.  Обсудив  детали операции, "волки"  разбились  на
штурмовую  группу  в  составе  шести  бойцов  и  группу  огневой  поддержки.
Последнюю  возглавил  Монархист.  Ему,  человеку почти  что  непьющему,  был
присвоен  радиопозывной  "Водка".  Штурмовая  группа   имела  свой  позывной
"Ракия".  Русский  язык  в  эфире  давал мусульманам меньше  шансов в случае
радиоперехвата понять суть команд и ситуации.
     Они  шли  во мраке по  разведанной  тропе,  стараясь ступать  бесшумно.
Плотно пригнанная аммуниция не выдавала их предательским лязгом. Взмокнув от
пота и напряжения, они несли на себе смертельный груз. В любой миг мрак ночи
могла разорвать вспышка взрыва противопехотной мины, и боец повалится в снег
с ногой,  превращенной  в  лохмотья кровавого  мяса  с  торчащими  обломками
костей. Тебя может  уже рассматривает в прибор ночного видения мусульманский
передовой дозор. Пальцы  врагов  уже  лежат на спусковых крючках  винтовок с
прицелами, в окулярах которых ночь кажется облитой ярким светом луны, и твой
силуэт так  четко  вписывается  в перекрестье прицела... Фактор  внезапности
может  быть утерян, и  вся группа движется в  ловушку, и петля эта все  туже
затягивается с каждым шагом бойца.
     Севернее дороги,  на  пригорке русские установили свой 82-миллиметровый
миномет.  Командовавший расчетом Монархист  был  внешне спокоен, не  выражая
никаких эмоций.
     Бог хранил русских. Они вышли  к дороге, к  подножию Славкова-Брдо. И с
рассветом "Царские волки"  бросились  в атаку, открыв огонь из всех стволов.
Гранатомет  послал пару фугасных "комет"  в  сторону  мусульман, их разрывам
вторили  тромблоны. Действуя  парами, где попеременно один  делает рывок,  а
второй его прикрывает, русские карабкались на высоту.  Они стали забрасывать
траншеи гранатами. Автоматные очереди секли сучья деревьев, не  давая бойцам
противника высунуться из окопов.
     "Волки" вытеснили мусульман из окопов,  и теперь  те  отошли  к домам и
стали огрызаться автоматными очередями.
     Если из окопов "турок" выбили, застав врасплох, то лобовой штурм хутора
мог  привести к  большим потерям. Перебегая от  окопа  к окопу Женька-Одесса
получил пулю  в  мякоть  ноги. Пулеметные  очереди  стали  вжимать русских в
землю.
     Петр  Малышев  по  радиостанции  вызвал  и  стал  корректировать  огонь
миномета, крича Монархисту в рацию:
     - Водка! Я - Ракия! Прием!
     - Я - Водка! Ракия, прием!
     - Перенести огонь из миномета на сто метров на юг!
     - Я - Ракия! Недолет. Еще на пятьдесят метров на юг!
     Игорь нащупал  мусульман и  мины стали  ложиться  в  цель. Над  хутором
взметнулись дымные фонтаны разрывов. Полетели брызги черепицы, вспыхнул один
дом, другой. После ряда удачных попаданий по хутору "турки" стали отступать,
накрываемые огнем стрелкового оружия и миномета.
     Перенеся огонь  миномета еще дальше, "волки" заняли хутор. Оттуда  были
видны  несколько  убегающих бойцов.  Одного из них  сняла очередь, но другие
были уже далековато. И Петр Малышев,  захваченный бешеным азартом боя, опять
вызвал Монархиста.
     - Попал!!! - закричал он в микрофон после очередного взрыва мины.
     - Куда?
     - В муслика!
     Убегавший  мусульманский  боец был накрыт прямым  попаданием  мины. Еще
один был поражен осколками следующего взрыва.
     Высота  была  взята  и  линия  фронта  отодвинута  дальше,  на   запад.
Мусульмане  впоследствии  объявили, что  в ходе  этого боя  потеряли  только
убитыми девять своих  бойцов,  стандартно  сообщив  также об  очень  больших
потерях  "четников".  Реально же русские  потеряли только одного добровольца
раненым.

x x x


     После  этого боя "волки" позволили  себе  немного расслабиться. Раненый
Женя был  отправлен в госпиталь, где  и провалялся несколько дней. Когда эта
стерильная  тишина и  тоска осточертела, он  упросил  сербов отвести  его  в
Прибой,  к  своим,  благо рана  была  несерьезная.  Сербы  просьбу  раненого
русского уважили, дали "Ситроен" с водителем.
     Но  когда машина петляла по дороге у окраины Прибоя, вдали  послышались
громкие хлопки. И по мере того, как база отряда становилась  все ближе,  они
становились все громче. Женя пригласил водителя зайти на чашку кофе.
     Оказалось,  что  наши   ребята  хорошо  "приняли  на  грудь"  и  теперь
развлекались, швыряя гранаты в ближайший огород. (Так был израсходован целый
ящик.) И  первый,  кого они  встретили, был пьяный  Рыжий,  приветствовавший
Одессу с крыльца жестом окосевшего Цезаря:
     - А-а-а Папа приехал! (Женя был его крестным отцом.)
     В этот момент грохот взрыва сотряс округу, и серб, поспешно отказавшись
от кофе, счел за благо поскорее отсюда уехать.
     Отсутствие   активных  боевых   действий   провоцировало   русских   на
самостоятельные действия  и  развлечения.  Три дня спустя Хозяин. -так звали
добровольца,  ранее  воевавшего  в  Карабахе,  а  потом  в  составе  первого
"разлива" - и Малышев в пьяном виде гуляли по нейтральной полосе, не обращая
внимания на интенсивный огонь, который вел по  ним  противник. Пули их,  как
заговоренных, не брали.  Ушли  они оттуда  невредимыми,  заставив  мусульман
извести на них массу дефицитных тогда патронов.
     На  войне  человек  подвергается  чудовищным испытаниям  на  прочность.
Напряжение  все  время накапливается в  тебе, и  время  от времени его, этот
зловещий сгусток, нужно  сбросить. Всегда лучше приоткрыть клапан, чем ждать
пока котел взорвется. Легко  быть трезвенником  в спокойной, уютной жизни, и
то  мало кому  это  удается.  А  вот когда каждый день может стать  для тебя
последним, твою жизнь может оборвать один из  бесчисленных кусочков  металла
(летящих пока мимо) и мир взовется в ослепительной вспышке боли - здесь дело
совсем иное.

x x x


     10 марта 1993 года отряд потерял Дмитрия Чекалина.
     В  тот  день под  Прибоем три сербские  бригады, перейдя в наступление,
провели  успешную атаку на мусульманские позиции у горы  Бани-Брдо. "Царские
волки" действовали в составе  Второй Маевицкой  бригады.  К исходу  дня было
захвачено шесть  высот  и четыре села.  Сбитый  с  позиций  противник бежал,
оставив на поле боя тела  пятнадцати  убитых. Потери  сербов  составили двое
убитых и четверо тяжелораненых.
     В  тот день,  в бою  за село Преловина, у холма,  известного как высота
"541", закончился земной путь Дмитрия. В  скоротечной, горячечной схватке он
слишком  далеко   вырвался   вперед   и  оказался   на   пути   отступающего
мусульманского подразделения.
     Его изорванное осколками  тело нашли потом. На пальце  руки - кольцо от
гранаты. Как  обручение  со Смертью.  Мы  не  знаем,  какими  были последние
секунды  жизни  этого двадцатидвухлетнего воина. Может  быть, Дмитрий бросал
гранату, и  чужая пуля,  попав в нее,  заставила сдетонировать  запал.  Пуля
могла попасть и в бойца - но взрывы висевших на нем гранат скрыли все следы.
В   гранате   случайно   мог  оказаться  диверсионный  взрыватель,   который
срабатывает сразу.  А  может быть, Чекалин  сам бросил себе  ее под ноги, не
желая познать  унижений плена.  Ведь  рожок его автомата  был пуст, а  белый
масхалат  не давал возможности быстро  достать новый магазин из "лифчика". И
если  он сделал себе русское харакири, то именно  так поступили тысячи наших
соотечественников-воинов в этом кровавом веке.
     Может быть,  ты  видишь  нас из мира  теней,  Дмитрий.  Ты стал  частью
легенды,  славный воин и прекрасный человек. Ты презирал смерть и боролся за
правду,  остро чувствуя несправедливость и не соглашаясь с нею. В семнадцать
лет ты бросился в разрушенный подземной бурей Спитак, где среди руин бродили
сонмы призраков. А потом дрался за русских в Приднестровье...
     Горечь потери омрачила русским победный день. Общая же картина сражения
за Преловину и эту высоту такова.
     Возле  села  с  севера  на  юг  проходила дорога,  которую  и надо было
поставить  под  контроль.  Она  огибала  холм, на  котором  среди садов были
разбросаны  двухэтажные  домики  -  село  Преловина.  Там   держал   оборону
"турецкий"  взвод. Нейтральная  полоса,  открытая местность между дорогой  и
себскими позициями, хорошо  простреливалась  с занятого мусульманами  холма.
Дома фактически были превращены в узлы обороны.
     Выдвинувшись ночью на позиции, русские в белых масхалатах незаметно для
мусульман, двигаясь  на юг, прошли открытый участок  и залегли  в кустарнике
около дороги.  Кроме стрелкового оружия и большого количества ручных гранат,
русские  имели гранатомет РБ и два одноразовых -"Золи". Едва рассвело, отряд
перешел  дорогу и  с налету захватил несколько домов. Деревья еще стояли без
листвы и  не мешали  обзору. Применяя гранатометы, ведя огонь из автоматов и
забрасывая дома гранатами, добровольцы стали вытеснять "турок" из села. Одна
из  групп  "волков"  прошла вдоль дороги, по западной окраине села, поставив
мусульман под  угрозу  окружения  и  огненного  мешка.  Тогда-то  Дмитрий  и
вырвался вперед. Наступление "царских волков"  прикрывала  батарея  из  двух
82-мм  минометов - русского и сербского. Противник быстро  пришел  в  себя и
начал яростно огрызаться... Но  преимущества  укрепленной  позиции были  уже
утеряны,  а огненный ливень  и неукротимый напор русских заставили мусульман
отступить.
     Этот  бой  знаменателен  еще  тем,  что  вместе с  русскими  в  бой шел
серб-кинооператор, причем шел до  конца.  Сопровождавший  его  серб-охранник
удерживал оператора  от  порывов  пойти в  атаку, в пекло чуть ли не впереди
наступавших русских. (*Пленка сохранилась в Боснии.)
     Увы,  оплаченная такой  ценою победа в  бою оказалась потерянной. После
взятия  села добровольцы прождали более двух  часов  "положайщиков", которые
должны были удерживать перенесенную сюда линию фронта. Те же подошли слишком
поздно, поэтому дальнейшее наступление потеряло смысл.
     Противник  незамедлительно   попытался  взять  реванш.  Мартовские  дни
проходили в тяжелых перестрелках с мусульманами, в ход шли 120-мм минометы и
ПТУРСы.  Так, русскими  21-го  марта  был произведен обстрел  села  Кршылы -
одного  из прифронтовых населенных  пунктов, удерживаемых  "турками". Прошел
тяжелый  позиционный  бой.  "Царские волки"  и мусульманские  бойцы  провели
интенсивный,  но  малорезультатный  обмен  любезностями. Противники обрушили
друг  на друга шквал  огня.  Отряд  уже  собрался  возвращаться  на исходный
позиции, когда раздался страшный взрыв - и над селом поднялся столб  огня  и
дыма очень  внушительных  размеров.  Это  Монархист  удачным  попаданием  из
миномета  уничтожил  мусульманский  склад  боеприпасов  (или  батарею).  Так
оборона  Кршылы  была  существенно  ослаблена.  На  следующий  день  ударные
сербские  отряды Црны и Аркановы взяли  село  в  результате боя и штурма,  а
затем  оставили  его. Первый  отряд,  буквально - "черные", назван по  имени
лихого сербского командира. Второй  - переводится как "тигры", они  входят в
полувоенную  радикальную  организацию,   возглавляемую   известным  сербским
националистом Арканом.
     Перерывы между боями  также не были легкими. Заглянув на кухню  дома, в
котором  располагались добровольцы, Толик  выскочил на крыльцо с  побелевшим
лицом  и прерывающимся  от  волнения  голосом  проговорил: "Там...  там...",
указывая рукой в сторону кухни. Вошедшие на кухню добровольцы застали  Петра
Малышева  за его  любимым занятием.  Будучи пьяным, он  взял  ящик  гранат и
переставлял чеки на другую сторону.
     Сжимая  предохранительный  рычаг, разогнув  усики и вынув чеку вместе с
кольцом, Петруха безуспешно пытался попасть усиками в отверстие. Вы примерно
представляете,  как тяжело пьяному человеку  вдернуть нитку в  иголку. Здесь
есть небольшая  разница, ведь дрогни у  Малышева рука, сорвись  рычаг - и на
спасение остались бы  секунды. Да и сидел  он перед ящиком  с гранатами,  на
нескольких  килограммах  взрывчатки.   Сгрудившиеся  в   дверях  добровольцы
замерли...
     -  Все...  попал... - с выражением  глубочайшего  фатализма проговорил,
наконец, Малышев. Он  не успел дотянуться до  следующей  гранаты, как резкий
удар отбросил любителя карманной артиллерии от ящика.
     - Петруха, б.., это твой коронный номер, на  который мы еще в Вишеграде
насмотрелись. Но чтоб ты больше к гранатам не  подходил!  Ведь на воздух все
взлетим вместе с тобой!
     Кто-то из добровольцев поднял крышку  дивана, на котором спал  Малышев.
Изо всех щелей посыпались гранаты. Всего - штук двадцать.
     Весь  смысл операции  заключается  в том,  что  перед  броском  граната
берется  в  руку  определенным  образом,  рычажок  упирается  в ладонь.  При
фабричной установке чека в таком случае "смотрит" от бойца. Другое дело, что
я, и не только, предпочитали упирать рычажок в пальцы. Это тем более  важно,
что  зимою рука  в перчатке  плохо  ощущает этот рычаг, если  его  упереть в
ладонь. И вот Петру  было неудобно расположение чеки  в данном фиксированном
положении,  он  вот и